Дом, в котором жил Никезин, стоял на отшибе, неподалеку от моря, в заводском районе. Домик этот строил в свое время с помощью дружков молодой белозубый печник и верхолаз Алеша Волков, гармонист и балагур. Любили его товарищи за веселый нрав и тонкое искусство. Хоть и молод был, но не уступал старикам в сложнейшей работе, выкладывая огнеупором топки, а самое главное - умел Алеша хорошо класть заводские дымоходные трубы. Приехал как-то Волков на полуторке на кирпичный завод за огнеупором. Кладка предстояла ответственная, и он сам каждый кирпич выбирал. Приглянулась Алеше на том заводе молодая обжигальщица Настенька. Познакомился он с ней и полюбил ее. Решили пожениться. Жила Настя в общежитии, на завод из детского дома пришла. Родителей у нее не было. Вот тогда и стал ставить Алексей Волков свой дом. Участок ему отвели неподалеку от завода. Поженились они с Настей, но жить им вместе пришлось недолго. Грянула война. Алеша уехал на фронт и через год погиб. Жила Настя одна, работала на заводе. Тяжело ей было одной. Алешу забыть никак не могла. Услыхала как-то, когда уж война кончилась, что шофер с автобазы, которая рядом с их заводом, стояла, квартиру ищет, и сдала ему комнату. Правда, квартиранта своего она мало дома видела. Шофер день и ночь на своей полуторке разъезжал. Но парень он был веселый. Появится в доме, пошутит, перекинется словечком - и как-то веселее.
Потом шофер в таксомоторный парк перевелся. Гараж был на другом конце города, и он переехал на другую квартиру, поближе к гаражу. А Настеньке другого жильца порекомендовал - Никезина Петра Афанасьевича. Никезин был молчаливый, суровый, работал много. Поначалу его суровость пугала Настю. Но как-то отремонтировал Петр Афанасьевич баян, стал его пробовать, разыгрался и душевно запел хорошую солдатскую песню. Иначе стала Настя к нему относиться. А когда завел как-то Никезин разговор о том, что он одинок - семья от немца на Смоленщине погибла - и предложил выйти за него замуж, она согласилась. Так стал Никезин хозяином в доме, построенном Алешей Волковым.
…Настя была на работе. Никезин закончил паять, вставил панель в корпус приемника, закрыл заднюю крышку, воткнул вилку в розетку и стал проверять, как работает "Балтика". Приемник действовал отлично на всех волнах. В это время мимо дома прошла машина и дважды коротко просигналила. Никезин, не торопясь, взял приемник, вышел на улицу и остановился, поглядывая, не пройдет ли попутная машина. Несколько минут спустя из-за угла показалось такси. Никезин поднял руку. Машина остановилась, и он сел в нее.
- Отправил? - спросил его шофер.
- Да.
Шофер, правя левой рукой, правой вытащил из кармана куртки папиросу, протянул Никезину и сказал:
- Бери, раскуришь дома в 2.30. Ясно?
Никезин кивнул головой.
Сдав приемник в мастерскую, Никезин, не торопясь, на трамвае поехал домой.
Войдя в свою комнату, открыл сундук, где лежали[]тяжелые кирзовые солдатские сапоги и немецкий аккордеон, точно такой, как висел на стене. Он вынул аккордеон, положил на стол, снял крышку. Затем покрутил пальцами папироску, которую дал ему шофер, вытащил из нее мундштук, расправил его на столе и, взяв лежавшую рядом лупу, навел ее на бумажку. Под лупой отчетливо проступили колонки каких-то цифр.
На столе у Никезина стоял старинный приемник, один из самых первых выпусков "СИ-235". Никезин вытащил из клеммы приемника вилку от антенны, подсоединил ее к своему аккордеону и взглянул на часы. До двух часов тридцати минут оставалось около трех минут. Он слегка перебирал клавиши аккордеона, наигрывая в четверть тона какую-то легкую мелодию, похожую на немецкую песенку "Майн либер Августин", которую обычно отзванивали механизмы, вделанные в старинные настольные часы.
Вытащив откуда-то из аккордеона миниатюрный наушник, Никезин приложил его к уху и, напряженно вслушиваясь, стал отстукивать на клавишах такты. Прошло уже минут восемь, но наушник молчал. Никезин сделал минутный перерыв и вновь стал выстукивать такты. До его слуха донеслись ответные сигналы. Глядя через лупу на колонки цифр, Никезин быстро и отчетливо отбивал какую-то дробь. Он не дошел еще и до половины передачи, как послышался резкий стук в дверь. Никезин продолжал работать. Стук умолк, а несколько минут спустя постучали в окно. Он поднял глаза, увидел за окном лицо жены, но продолжал свою работу. Закончив, отключил от антенны аккордеон, закрыл крышку, запер его в сундук и только тогда пошел отворять дверь.
Настя вошла в дом сердитая и расстроенная.
- Чего это ты полчаса не открываешь, - упрекнула она мужа. - В кои веки раньше домой выбралась постирать, приготовить, а тут вот маячь на улице.
- Поговори мне еще, - гаркнул на нее разъяренный Никезин.
- А ты не кричи, Петр, я и без крика человеческую речь понимаю, - возразила ему Настя.
Никезин размахнулся и ударил жену по лицу своей огромной ручищей, скверно выругался и вышел из дому.
Третий лишний
Все шло как по-писаному. В окошке, где выдавалась почта до востребования, Вася получил адресованное ему письмо. Не вскрывая его, он тут же вышел из здания вокзала и поехал на такси в гостиницу. Толстяк уже ждал его.
- Сдавайте ваш паспорт и получайте ключ от номера. К сожалению, мы с вами на разных этажах. Вы на четвертом, если не возражаете. Лифта здесь нет, а мне высоко взбираться трудно, у меня и так пропасть беготни в Москве, ведь мы народ командировочный, сами знаете, как вертимся.
Вася рассыпался в благодарностях.
- Вечером увидимся здесь, - сказал ему толстяк, - В буфете неплохой коньяк. Посидим, поболтаем.
Вася утвердительно кивнул головой и улыбнулся.
Комната была отличная: маленькая, светлая и даже с телефоном. Вася, заперев дверь на ключ, с нетерпением вскрыл конверт. В нем было два билета на завтрашний футбольный матч.
Вася даже забыл на миг о том поручении, которое ему предстояло выполнить на стадионе. Как многие советабадцы, он не был равнодушен к футболу и был очень рад, имея два билета на международную встречу.
Нонне звонить было еще рано. Он не знал, добралась ли она уже до дому. И Вася, повесив через плечо фотоаппарат, как заправский турист, отправился бродить по Москве. Часа через два он позвонил Нонне. Та сказала, что может с ним встретиться ненадолго, так как сегодня она должна быть дома не позже одиннадцати, зато завтра она в его полном распоряжении.
Они встретились на улице Горького, побродили по центру, посмотрели новую кинокартину. Ужинать Нонна отказалась, она торопилась домой. Вася проводил ее и отправился к себе в гостиницу.
На следующий день Вася, как было условлено, встретился с Нонной у входа в ЦУМ. Перекусив на ходу в кафетерии и прихватив с собой, по совету предусмотрительной Нонны, несколько пончиков и кулек карамели, они направились на стадион. Нонна хотела ехать в метро, но Вася настаивал на такси.
- Но это же дорого, - возразила Нонна.
- Чепуха, - пренебрежительно бросил Вася. Он уже начал вести "шикарную жизнь". Вскоре их машина влилась в плотный поток машин, следовавших к стадиону.
Несмотря на то, что до начала матча было больше часа, они с трудом прошли на свои места. Справа от Васи оказался какой-то человек в темных очках и сером костюме. На коленях у него лежала мягкая, фетровая шляпа, придавленная новеньким фотоаппаратом "Зенит", который он слегка придерживал рукой. Вася больше не оборачивался в сторону своего соседа. Все его внимание заняла Нонночка. Она оказалась знатоком футбола. Названия команд, имена нападающих, вратарей, защитников так и сыпались из ее уст. Вася успел узнать, что знаменитый Яшин, прославленный столичный вратарь, страшно высокомерен и не обращает никакого внимания на девушек, от которых ему нет отбоя. Узнал он и подробности о неудачной женитьбе какого-то полузащитника, от которого жена убежала через две недели к защитнику другой команды. Но просвистел свисток судьи, матч начался, и Нонна на короткое время умолкла.
У ворот противников попеременно возникали острые моменты. Трибуны реагировали оглушительными криками на каждый удачный бросок вратарей. Первый тайм окончился с ничейным результатом. В середине второго тайма тройке нападающих хозяев поля удалось прорваться к воротам своих гостей. Но вратарь отбил труднейший мяч, и громкие аплодисменты лавиной обрушились на зеленое футбольное поле.
Вася вытащил коробку папирос, чуть отодвинувшись от соседа, положил рядом с собой на скамью фотоаппарат, пошарив в карманах, достал спички и закурил. Через одну минуту он скорее почувствовал, чем увидел, как закуривает его сосед. Вася чуть нагнулся, будто осторожно стряхивая пепел со своей папиросы, и глянул на соседа. Тот сосредоточенно смотрел на поле и дымил сигаретой. Вася тронул рукой аппарат. Аппарат был на месте. Он переложил себе на колени и, поигрывая ремешком, продолжал наблюдать матч, коротко обмениваясь с Нонной впечатлениями.
За несколько минут до окончания матча многие зрители стали предусмотрительно подниматься с трибун. Поднялись и Нонна с Васей. Такси им найти не удалось.
Возвращались в переполненном метро. Побродив по улице Горького, они отправились в кафе "Националь". Нонна отлучилась, чтобы привести себя в порядок. Вася тоже воспользовался этим временем. Он горел нетерпением узнать, что сейчас содержится в его аппарате. Заперевшись в кабине туалета, он быстро вынул "Зенит" из футляра и открыл крышку. Там лежали деньги. Вася, не считая, спрятал деньги в карман и облегченно вздохнул: поручение-то оказалось совсем пустяковым.
Молодые люди заняли столик поближе к эстраде. С видом заправского знатока Вася, вежливо советуясь с Нонной, заказал напитки и ужин. Вдруг сзади раздался зычный голос с кавказским акцентом:
- Ва! Дорогие! Как я рад, что вы здесь!
Гога, не спрашивая разрешения, легко подхватил стоявший у стены стул и, чуть покачиваясь, - видимо, он уже был под хмельком, - уселся рядом с Нонной.
Васю сейчас меньше всего устраивало общество Гоги, и он принял подчеркнуто сдержанный вид. Но Гога не обращал на него никакого внимания. Заметив Нонне, что она великолепно выглядит и что он просто не в состоянии оторвать от нее глаз, Гога тут же подозвал официанта и попросил дать бутылку коньяку.
Время близилось к половине второго ночи. Конферансье объявил в микрофон: "Танцуем последнее танго "Увядшие листья"". Не успел Вася оглянуться, как Гога чуть ли не рывком поднял Нонну с места и увлек ее в круг танцующих. Вася кипел от злости. Ему хотелось проучить этого нахала. Танец кончился. В кафе начали гасить люстры. Публика расходилась при мягком свете бра.
- Пошли! - сказал Вася Нонне.
- Пошли, - ответила та покорно. - А вы не с нами, Гога? - обратилась она к своему партнеру по последнему танго.
- Какой может быть разговор! - ответил Гога и бесцеремонно подхватил Нонну под руку.
- А может быть, нам не по дороге? - язвительно заметил Вася.
- Совершенно верно! - ответил Гога. - Нам с тобой не по дороге. Знаешь, есть такая детская игра "третий лишний". Ты, наверное, устал с дороги?
Это было уже пределом нахальства. Вася не, выдержал:
- Слушай, проваливай-ка ты отсюда, - гаркнул он во все горло.
Его крик привлек к себе внимание посетителей, и они остановились у выхода из кафе, любопытствуя, чем кончится разыгравшаяся на их глазах ссора.
- Это ты мне сказал? - улыбаясь, спокойно спросил Гога.
- Тебе. Убирайся отсюда.
- Нонна, зачем ты связалась с этим сопляком? - укоризненно обратился Гога к девушке. - Идем ради бога отсюда. Чего он к нам привязался?
- Это ты к нам привязался, негодяй! Оставь мою девушку в покое! - заорал Вася.
- Я не ослышался? Ты произнес какое-то слово? Может быть, ты повторишь его, сопляк? - уже без улыбки спросил Гога и в пол-оборота обернулся к Васе.
- Ты негодяй! - крикнул снова Вася.
Гога медленно поднял руку, будто раздумывая, что ему делать, по лицу его пробежала пьяненькая улыбка, и он, размахнувшись, влепил Васе пощечину. Тот вне себя бросился на Гогу. Нонна побледнела и прижалась к стенке. Послышалась заливистая трель свистка. К месту происшествия спешили два милиционера. Они разняли сцепившихся молодых людей и повели их в находившийся неподалеку оперативный пункт милиции.
- А девушка-то сорвалась! - заметил какой-то подвыпивший посетитель кафе, с любопытством наблюдавший всю эту сцену.
Милиционер оглянулся, но Нонны и след простыл. Напуганная скандалом, она покинула своих пылких кавалеров.
В оперативном пункте милиции начали составлять протокол. Гога, видно, окончательно захмелел, разбушевался, и его пришлось увести в другую комнату.
- Фамилия, - обратился дежурный к Васе.
- Кокорев, - ответил тот трясущимися губами.
- Занятие.
- Студент.
- В Москве проездом?
- Да, я только вчера приехал из Советабада. После матча зашел со знакомой девушкой поужинать, а этот нахал к нам привязался.
- Ну, когда двое дерутся, - назидательно заметил дежурный, - виноваты всегда оба. Тем паче, что и вы, гражданин, не из трезвеньких. Придется вас задержать до утра, а утром начальство разберется. У нас в столице за дебош в общественных местах строго спрашивается.
- Проводите его! - приказал дежурный милиционеру. Васю вывели из помещения оперпункта и пригласили сесть в машину.
- Куда вы меня везете?
- В отделение милиции, - ответил конвоир.
Машина подъехала к какому-то зданию и остановилась. Васю ввели в подъезд. Входя, он успел мельком заметить на стене табличку "Комендатура КГБ". Хмель с Васи как рукой сняло.
Конвоир ввел Васю в большой кабинет. За письменным столом сидел подполковник, как успел заметить по погонам Вася..
- Садитесь, Кокорев, - приказал подполковник., указывая Васе на стул, стоявший около приставного столика. - Рассказывайте!
- Что рассказывать? - спросил Вася.
- Все, что сочтете необходимым и, разумеется, только правду. Вы находитесь в Комитете государственной безопасности. Есть ли у вас какие-нибудь вопросы или заявления?
- За что меня сюда привели? - спросил дрожащим голосом Вася.
- Конечно, не за то, что вы поскандалили со своим собутыльником в кафе "Националь", - улыбнулся подполковник.
- Тогда за что же? - спросил Вася.
- А об этом вы нам расскажете сейчас сами. Я вас слушаю.
- Мне нечего рассказывать, я ни в чем не виноват.
- Вот что, Кокорев. У нас очень мало времени, и я прошу не отнимать его зря. Рассказывайте, кто и зачем вас послал в Москву.
- Меня никто не посылал, я сам приехал. Я студент, у меня каникулы, я хотел побывать в столице.
- И вы начали с футбольного матча и кончили кафе "Националь"?
- Откуда он знает про футбольный матч? - внутренне содрогнулся Вася, а вслух спросил: - А разве это запрешено?
- Что запрещено?
- Бывать на футболе или в кафе.
- Нет, это не запрещено, - ответил подполковник. - Запрещено другое. - И, выждав минуту, сказал: - Что же вы, Кокорев, не спрашиваете, что именно другое? Или сами понимаете и хотите обо всем рассказать?
- Нет, я ничего не понимаю! - вскричал Вася. Его начинал бить мелкий озноб.
- Ну, хорошо, тогда мы вам поясним, - спокойно оказал подполковник. - Он достал из папки протокол допроса и неторопливо, четким почерком стал заполнять графу за графой, ответы на анкетные вопросы. Заполнив, подозвал к столу Кокорева и попросил его расписаться.
- Протокол допроса? - ужаснулся Вася. - В чем вы меня обвиняете?
- В чем мы вас обвиняем? - В шпионаже!
- Что? В шпионаже? - сдавленным шепотом спросил Вася и выкрикнул истерически: - Это неправда! Я не шпион!
- Зачем вы приехали в Москву?
- Я студент, у меня каникулы. Мне мама дала деньги. Мой папа профессор.
- Насчет папы я уже знаю, а вот насчет денег у меня некоторые сомнения. Кстати, вас следовало обыскать, но мы этого не делаем. Я полагал, что у нас произойдет откровенный разговор, а потом будут всякие формальности.
Подполковник нажал кнопку звонка. В кабинет вошел старший лейтенант.
- Вызовите помощника коменданта и произведите обыск гражданина.
Старший лейтенант вышел и возвратился с помощником коменданта.
- Выкладывайте, что у вас в карманах, - приказал старший лейтенант. - Все, все выкладывайте.
Вася вытащил из кармана толстую пачку денег и студенческое удостоверение.
- Больше ничего? - спросил помощник коменданта. Вася отрицательно покачал головой.
- Разрешите проверить. - И помощник коменданта осмотрел карманы Васиных брюк. На пол упала крохотная перламутровая пуговичка. Он положил ее на стол рядом с деньгами.
Старший лейтенант составил протокол обыска, указал сумму изъятых у арестованного денег. В протокол также были внесены находившиеся при Васе студенческий билет Советабадского института иностранных языков, автоматический карандаш марки "Союз" и перламутровая пуговица диаметром в пять миллиметров.
Вася подписал протокол обыска, и подполковник, освободив вызванных им сотрудников, продолжал допрос:
- Так, значит, ваша мама дала вам на прогулку в Москву столько денег?
- Да! - сам не зная почему, продолжал врать Вася.
- Хорошо, мы уточним это обстоятельство. - А правду говорить вы намерены?
- Я говорю правду, - пролепетал Вася.
- Тогда лучше молчите, - сказал подполковник. - Говорить правду буду я. Но я обязан напомнить вам, что уголовный кодекс предусматривает смягчающие обстоятельства в случае искреннего, чистосердечного раскаяния обвиняемого и полного разоблачения им как самого себя, так и своих соучастников. Я понятно излагаю?
- Понятно, - выдавил из себя побелевшими губами Вася.
- Жду ваших показаний.
- Я ни в чем не виноват! Я не изменял Родине! Я никогда не был шпионом.
- Так, ну что же, мы вам напомним то, что вам сейчас очень хочется спрятать от нас или забыть. Вы привезли в Москву фотоаппарат марки "Зенит", в котором находилась пленка со снимками секретной работы советского инженера, добытыми шпионским путем. Почувствовав, что за вами следят, вы решили подложить свой аппарат гражданину, сидевшему рядом с вами на футбольном матче, и взамен взяли его аппарат. Так?
- Нет, у меня не было никаких шпионских снимков. Это неправда!
- А что же тогда содержалось в вашем аппарате?
- Не знаю, обыкновенная фотопленка. Я хотел снимать Москву.
- Лжете, лжете, Кокорев, - брезгливо поморщившись, произнес подполковник. - Снимать Москву хотел, как он утверждает, и гражданин, которому вы подсунули свой аппарат. А, кстати, как вы попали на стадион? Как вам удалось так быстро достать билеты, да еще на такие хорошие места? Вы ведь только вчера приехали в Москву. Не так ли?
- Я купил их у входа на стадион, - ответил Вася.
- Опять ложь! А вот сосед ваш знал, для кого он припас те два места, на которых сидели вы и ваша подруга. Кстати, как ее фамилия, где она работает, где живет?
- Ее зовут Нонна, а где работает и как фамилия, честное слово, я не знаю.
- Вот сейчас вы впервые за все время сказали правду. Так вот, не будем вас больше терзать вопросами о том, что нам известно и без вас. Ответьте на то, что мы хотим узнать, кто вас послал в Москву с этой фотопленкой?
- Никто меня не посылал. У меня не было никакой пленки.
Подполковник поднял телефонную трубку и приказал: "Введите арестованного".