Интернешнл ньюс сервис: Массированный налет итальянских тяжелых бомбардировщиков на Мальту. Концентрированный удар по британским военным складам в Северной Африке…
Томас Ливен повернулся и посмотрел на лица в толпе. Равнодушных обнаружилось немного, зато без числа - лица измученных, боязливых, преследуемых и потерявших надежду людей.
По пути к своему отелю с Томасом Ливеном четырежды заговаривали красивые молодые женщины, одна венка, одна пражанка и одна парижанка. Самой молодой, еще полуребенку с внешностью мадонны, он дал денег и пожелал всего хорошего. Она сказала ему, что бежала из Испании от Франко.
Дурманяще пахли цветы в саду шестиэтажного парк-отеля. Даже холл казался экзотическим морем цветов. Томас пересек его под обстрелом множества взглядов - внимательных, подстерегающих, недоверчивых и тревожных.
Здесь тоже слышались обрывки разговоров на всех языках Европы.
Но расположились здесь отнюдь не измученные, боязливые, потерявшие надежду люди. Здесь кучковались агенты и агентши, проживавшие в роскоши и довольстве, занимавшиеся - каждый от имени своего отечества - делишками подлыми и идиотскими.
Как только Томас вошел в свой апартамент, мягкие руки обвились вокруг его шеи, и он почувствовал запах духов Мейбл Хастингс. На юной стюардессе не было ничего, кроме жемчужного ожерелья и туфель на высоком каблуке.
- Ах, Жан, наконец-то… Как я ждала тебя! - она нежно поцеловала его, он же деловито осведомился:
- Где черная папка?
- Депонирована в гостиничном сейфе, как ты велел…
- Это хорошо, - сказал Томас, - тогда будем говорить только о любви.
На следующее утро Мейбл, утомленная, но веселая, в 8.30 улетела в Дакар. Этим же утром в 10.00 Томас Ливен, веселый и отнюдь не утомленный, после обильного завтрака задумался, как еще до своего отъезда из Европы успеть хорошенько отомстить своим мучителям из немецкой, английской и французской секретных служб…
31 августа 1940 года в большом книжном магазине города элегантно одетый господин спрашивал карты немецких и французских городов. Кроме того, эти карты обнаружились в путеводителе Бедекера издания 1935 года. После этого Томас Ливен направился к главпочтамту. Пожилая служащая не устояла перед его обаянием и красноречием. На целый час в его распоряжении оказались телефонные книги пяти немецких и четырнадцати французских городов. Главпочтамт Лиссабона обладал полным собранием всех европейских телефонных справочников.
Из этих телефонных книг Томас выписал 120 фамилий и адресов. На улице Августы он приобрел пишущую машинку и бумагу, после чего возвратился в гостиницу, забрал из сейфа черную папку и направился в свой прохладный апартамент на втором этаже, под окнами которого раскинулся парк со сказочными растениями и деревьями, фонтанами и пестрыми попугаями.
Для восстановления душевного равновесия он заказал у официанта на этаже томатный коктейль и принялся за работу.
Он открыл черную папку, в которой заключалось все его состояние: шесть листов со списками агентов, отпечатанными через один интервал, а также чертежи новых образцов тяжелых танков, огнеметов и одного типа истребителя-бомбардировщика.
"Охотнее всего я бы спустил всю эту гадость прямехонько в унитаз, - подумал Томас, - но майор Дебра наверняка знает о них и хватится, обнаружив отсутствие. Однако господам Лавджою и Лоозу об их существовании ничего не известно, им нужны только списки. И они их получат…"
Он просмотрел шесть машинописных страниц с именами офицеров и гражданских служащих разведки - французских агентов в Германии, доверенных лиц в Германии и Франции, всего сто семнадцать имен.
За фамилиями шли адреса, за каждым адресом - по две фразы. Первая - пароль к агенту, вторая - отзыв. Томас прочел некоторые: Виллибальд Лор, Дюссельдорф, Седан-штрассе, 34 - 1. "Не видели ли вы случайно маленького серого карликового пуделя с красным ошейником?" 2. "Нет, но в Лихтенбройхе на улице все еще торгуют медом". Адольф Кунце-Вильке, Берлин, аллея Бисмарка, 145 - 1. "Это ваши голуби на медной крыше садового домика?" 2. "Не отвлекайтесь. У вас одежда не в порядке". И так далее.
Томас покачал головой и вздохнул. Потом заправил лист бумаги в новую машинку и развернул план города Франкфурта-на-Майне. Из телефонной книги Мюнхена он выбрал Фридриха Кессельхута. Это имя он напечатал, затем склонился над картой Франкфурта. Возьмем хотя бы Эрлен-штрассе, размышлял он. Она - часть Майнцер-аллее и очень короткая. Сколько домов может на ней находиться? Тридцать, сорок, но уж ни в коем случае не шестьдесят. Томас обратил внимание на масштаб - 1:16000. Тем не менее для надежности возьмем номер 77. Теперь пароль: 1. "У маленькой продавщицы в Фохенгейме светлые или темные волосы?" 2. "Побыстрее съедайте свой гарцский сыр, он скверно пахнет". Так, теперь следующий. Господина Пауля Гиггенхаймера из Гамбурга он переселил в Дюссельдорф на очень маленькую Рубинштрассе, 51 - 1. "Джону Голсуорси исполнилось 66 лет". 2. "Мы должны вернуть свои колонии".
"Есть двое, - подумал Томас, - остается набрать еще сто пятнадцать. И всю эту гадость мне придется перепечатать трижды. Для Лавджоя. Для Лооза. Для Дебра. Славная работенка. К тому же еще хорошо оплачиваемая".
Он продолжал печатать. Спустя полчаса он вдруг почувствовал страшную усталость. Подошел к окну и стал смотреть в парк. "Будь оно проклято, - подумал он, - все это вообще никуда не годится! Я поставил цель уничтожить эти списки, потому что они неважно, к кому попадут - к немцам, англичанам или французам - принесут только зло. Не желаю, чтобы из-за них продолжали умирать люди. С другой стороны, я хочу отомстить всем этим идиотам, из-за которых моя жизнь пошла под откос. Однако кому я отомщу в действительности - им? Смогу ли я и впрямь предотвратить новую беду? Когда французы и англичане начнут работать с моими подложными списками, они убедятся, что им подсунули фальшивку. Именно то, что нужно! Но вот немцы!
Предположим, что во Франкфурте обнаружится однофамилец мюнхенца Фридриха Кессельхута. Или допустим, что Эрлен-штрассе во Франкфурте за это время удлинили и на ней действительно появился номер 77 - гестапо схватит всех мужчин по фамилии Кессельхут. Их будут пытать, гноить в темнице, убивать… И это ведь только одно имя и один адрес. А в списках еще сто шестнадцать других.
Вероятно, господа из трех секретных служб обнаружат, что я их надул, и выбросят списки. Возможно, на это у них хватит ума. Ах, после всего, что я до сих пор пережил, я не имею права полагаться на это! Но - проклятие - 3 сентября приезжает Дебра и захочет получить свою папку. Что же мне делать?
Как просто предавать и убивать людей. И как мучительно сложно охранять и защищать их от страданий, преследования и смерти…"
3
Телефонный звонок заставил Томаса очнуться от своих мыслей и взять трубку. Он прикрыл глаза, услышав знакомый голос:
- Это Леман. Я связался по телефону с известным вам господином. Итак: 6 тысяч долларов.
- Нет.
- Что нет? - в голосе майора из Кельна послышались панические нотки. - Вы что, уже продали?
- Нет.
- Тогда в чем дело?
Томас тоскливо посмотрел на лист бумаги, торчавший в машинке:
- Я все еще веду переговоры. Принимаю ваше предложение к сведению. Перезвоните мне завтра, - и, не дожидаясь ответа, повесил трубку.
"Надо бы внести в список мнимых агентов фамилию Фрица Лооза", - подумал он в бешенстве. Затем он сложил все бумаги в черную папку и отнес ее вниз к старшему портье, который запер ее в сейф. Томас решил немного прогуляться и все обдумать. Должен же быть какой-то выход, должен быть…
В холле сидел агент Лавджой. На его лбу все еще красовалась здоровенная шишка. Лавджой вскочил и подошел к Томасу, в глазах его светилось нетерпение.
- Та самая папка, да? Я ее ясно видел. Ну так как?
- Я все еще веду переговоры. Обратитесь ко мне завтра.
- Послушайте, я предложу больше, чем ваш нацист, в любом случае больше.
- Да, да, хорошо, - сказал Томас и оставил его стоять в холле.
Задумавшись, он вышел на солнечную улицу. Погруженный в мысли, он шагал по городу. На авеню Свободы пришлось остановиться. Под пальмами тянулась похоронная процессия. Полицейские перекрыли движение. Наверняка умер какой-нибудь известный португалец, так как его провожали в последний путь сотни скорбящих мужчин и женщин, одетых в черное. Многие плакали. Прохожие снимали шляпы. Кто-то молился вслух, пахло ладаном.
Нашел! И тут вдруг бормотание скорбящих нарушил веселый смех. Столь чудовищно нетактичное поведение позволил себе молодой, элегантно одетый господин.
- Грязный иностранец! - сказала пожилая женщина и плюнула ему под ноги.
- Да, матушка, да, - согласился Томас Ливен и с зонтом на плече заторопился к находившемуся неподалеку зданию главного вокзала. В вестибюле он обнаружил большой киоск с газетами и иллюстрированными журналами со всего света. Черчилль и Гитлер, Геринг и Рузвельт мирно уживались с полуобнаженными девицами, культуристами и воинственными заголовками на многих языках.
- Мне газеты, пожалуйста, - сказал Томас старому морщинистому продавцу, переводя дыхание. - Все, какие есть, французские и немецкие.
- Но они позавчерашние.
- Это ничего! Давайте все, что у вас есть. В том числе и за прошлую неделю. И за позапрошлую.
- Хватили лишнего?
- Трезв как стеклышко. Давай же, старина!
Продавец пожал плечами. И продал все свои залежи.
Тут были "Райх", "Фелькишер беобахтер", "Берлинер цайтунг". "Дойче альгемайне цайтунг", "Мюнхнер нойесте нахрихтен", "Матен", "Орор", "Пари суар" и девять французских провинциальных изданий. С этой связкой газет Томас возвратился в отель и закрылся в своем апартаменте. Затем стал изучать старые пропыленные издания, причем только последние страницы, где печатались некрологи. Множество людей ежедневно умирали в Париже и Кельне, Тулузе и Берлине, Гавре и Мюнхене. Никакое гестапо покойникам было уже не страшно.
Томас Ливен начал стучать на машинке. Работа продвигалась споро. Ибо теперь он с чистой совестью мог указывать даже настоящие адреса…
2 сентября 1940 года наш друг приобрел в магазине кожаных изделий две черные папки. С одной из них он и появился в элегантных апартаментах господина Гомеша дос Сантоса, одного из лучших портных Лиссабона. Дос Сантос, встречая клиента, сердечно пожал ему руку и разразился радостным смехом, продемонстрировав, что он человек не бедный. Его рот был полон золотых зубов.
В примерочной, оклеенной нежно-розовыми шелковыми обоями, Томаса ожидал одетый в шикарный новый костюм из темной фланели майор Лооз.
- Слава тебе господи, - с облегчением сказал он, увидев Ливена. В течение трех последних дней этот человек изрядно потрепал ему нервы. Он постоянно встречался с Томасом то в барах, то в гостиничных холлах, а то и на пляже. И тот неизменно тянул резину:
- Я пока не принял решения. Необходимо еще раз переговорить с англичанином.
Ту же игру Томас вел и с Лавджоем. И этого он все время кормил "завтраками", ссылаясь на то, что конкурент предложил больше, еще больше. Таким способом он в конце концов довел ставки до 10 тысяч долларов от каждого. На этом он решил поставить точку. Обоих господ он серьезно предупредил:
- До вашего отъезда все должно держаться в абсолютной тайне. Никто не должен знать, что я продал папку именно вам, иначе за вашу жизнь нельзя будет поручиться. Поэтому передача должна осуществиться в каком-нибудь неприметном месте.
Лооз выбрал примерочную во владениях господина дос Сантоса. Он объявил Томасу:
- Отличный парень этот портной! За три дня сошьет вам на заказ безупречный костюм из лучшего английского материала, - он похлопал по своему рукаву. - Пощупайте-ка!
- Действительно великолепно.
- Все наши встречаются здесь.
- Кто это все?
- Все агенты, живущие в Лиссабоне.
- И после этого вы называете это место неприметным?
Но Лооз был в восторге от своей изобретательности:
- Именно! Не понимаете? Никто из драгоценных коллег ни в жизнь не догадается, что я здесь по делам службы.
- Ага.
- Кроме того, я дал Жозе сто эскудо.
- Жозе - это кто?
- Закройщик. Здесь нам никто не помешает.
- Деньги с собой?
- Разумеется. В этом конверте. А списки?
- В этой папке.
После того майор ознакомился с шестью страницами, содержавшими адреса сто семнадцать лиц, а Томас Ливен - с конвертом, где находились двести пятидесятидолларовых банкнот. Оба остались довольны увиденным. Майор пожал Томасу руку:
- Мой самолет улетает через час. Удачи вам, старый мошенник. Вы мне по-настоящему понравились. Может, еще увидимся.
- Надеюсь, что нет.
- Тогда - хайль Шики! - Лооз вскинул в приветствии правую руку.
- Как, простите?
- Так говорят парни из нашей миссии. Господина-то вроде бы звали когда-то Шикльгрубером. Нет, в самом деле, у нас здесь славные ребята. Вам бы с ними поближе познакомиться.
- Нет уж, спасибо.
- И они вовсе не нацисты.
- Разумеется, нет, - сказал Томас. - Доброго пути, господин Леман. И передайте мой заочный привет господину адмиралу.
4
"С учетом особого политического положения Португалии немецкую хронику "Вохеншау" мы не демонстрируем, - гласило объявление в лиссабонском кинотеатре "Одеон". Правда, немецкий фильм "Крещение огнем" демонстрировали!
На четырехчасовом сеансе Томас Ливен встретился в одной из лож с английским агентом Лавджоем. И пока на экране немецкие пикирующие бомбардировщики сравнивали с землей Варшаву, черная папка и 10 тысяч долларов вновь поменяли своих владельцев. Под разрывы бомб, взлетающие на воздух дома и бравурные марши Лавджой, стараясь перекричать боевую какофонию, прорычал на ухо Томасу:
- Я сам выбрал этот кинотеатр. Здесь мы можем спокойно беседовать, никто нас не услышит. Неглупо, правда?
- Очень изобретательно!
- Нацист лопнет от злости!
- Когда вы летите в Лондон?
- Сегодня вечером.
- Ну, тогда доброго пути.
- Что, простите?
- Я говорю: доброго пути! - прокричал ему в ухо Томас.
Настоящие списки он, разумеется, давно уже изорвал на мелкие клочки и спустил в унитаз. В самой первой черной папке, покоившейся в сейфе отеля, третья копия поддельных списков с именами дорогих усопших поджидала майора Дебра. Тот был в Мадриде, но 3 сентября он собирался прибыть в Лиссабон. Они с Томасом договорились: "Каждый вечер от 22 часов, начиная с 3 сентября, ждем друг друга в ресторане "Эсторил"".
"Теперь осталось закончить с майором Дебра, - думал Томас, - отправляясь вечером 3 сентября в "Эсторил", - после чего до 10 сентября залечь на дно в небольшом пансионе". В этот день отплывало его судно "Генерал Кармона". "Разумнее, - размышлял Томас, - до этого срока по возможности нигде не маячить. Ибо следовало исходить из того, что к указанной дате, по крайней мере господа в Берлине, выяснят, какую бяку он им подсунул.
Дебра вряд ли что-то заподозрит. Майор собирался без промедления улететь в Дакар. Когда-нибудь в обозримом будущем он, конечно, тоже сильно разочаруется во мне. Жаль, он мне симпатичен. Но, положа руку на сердце, что мне оставалось делать? Наверняка в моем положении он поступил бы так же. Ну а Жозефина - женщина, она меня поймет".
5
- Мадам, мсье, ставки сделаны!
Элегантным движением крупье бросил маленький белый шарик на медленно вращающийся круг. Дама в красном вечернем платье следила за ним, как завороженная. Она сидела рядом с крупье. Ее руки над небольшими стопками жетонов подрагивали. Лет тридцати, очень бледная, с черными волосами, разделенными пробором, которые, как шлем, облегали ее голову. С очаровательно пухлыми губами и блестящими черными глазами, она была очень красива. Выглядела уверенно и аристократично. Рулетка занимала все ее внимание.
Томас Ливен наблюдал за ней уже битый час. Он ужинал за блестящей стойкой бара большого игорного зала и попивал виски. Свет от люстр освещал дорогие картины, гигантские бело-золотистые зеркала, толстые ковры, служащих в ливреях, господ в смокингах, обнаженные женские плечи, крутящееся колесо, бегающий шарик…
- Зеро! - воскликнул крупье возле дамы в красном. Она проиграла. Она проигрывала уже целый час. Томас наблюдал за ней. Дама теряла не только состояние, она постепенно теряла и выдержку. Дрожащими пальцами зажгла сигарету. Ее ресницы трепетали. Она открыла расшитую золотом вечернюю сумочку. Вытащила купюры. Швырнула их крупье. Тот выдал ей жетоны. Дама в красном сделала новую ставку.
Игра шла за многими столами. В зале было немало красивых женщин. Томас Ливен видел лишь одну: даму в красном. Эта смесь выдержки с азартом, хорошими манерами и страстью игрока возбуждала его - всегда возбуждала.
- 27, rouge, impair et passe, - выкрикнул крупье.
Дама вновь проиграла. Томас заметил, что бармен покачал головой. Он тоже смотрел на даму.
- Такое невезение, - сказал он сочувственно.
- Кто она?
- Помешана на игре. Если бы вы знали, сколько она уже здесь просадила!
- Как ее зовут?
- Эстрелла Родригес.
- Замужем?
- Вдова. Муж был адвокатом. Мы зовем ее консульшей.
- Почему?
- Ну, потому что она и есть консульша от какой-то банановой республики.
- Ага.
- 5, rouge, impair et manque.
Консульша опять проиграла. Перед ней лежали лишь семь одиноких жетонов.
Внезапно Томас услышал, как кто-то тихо окликнул его: "Мсье Леблан?"
Он медленно повернулся. Перед ним стоял невысокий господин, потный, взволнованный, с красным лицом. Говорил он по-французски.
- Ведь вы мсье Леблан, не так ли?
- Да.
- Следуйте за мной в туалет.
- Зачем?
- Потому что я должен вам кое-что сообщить.
"Проклятье, наверняка мои списки… Кто-то из секретных служб уже что-то пронюхал. Только кто? Лавджой или Лооз?" Томас покачал головой:
- Говорите здесь.
Коротышка зашептал ему на ухо:
- У майора Дебра неприятности в Мадриде. У него забрали паспорт. Он не может покинуть страну. Он просит вас как можно скорее переслать ему какой-нибудь паспорт.
- Какой еще паспорт?
- У вас же в Париже была их целая куча.
- Но я все раздал!
Маленький человек, словно не слыша, продолжал быстро шептать:
- Я только что засунул вам в карман конверт. В нем фотографии Дебра и мой адрес в Лиссабоне. Туда и принесете паспорт.
- Сперва его надо заиметь!
Коротышка нервно огляделся:
- Мне пора уходить… Сделайте, что можете. Позвоните мне, - и он заспешил прочь.