* * *
Подчиненные знают, как неприятно разговаривать с сэром Вальсоном, когда он гневается. Это испытал сегодня на себе мистер Фаренгайт с Уоллс-Воллс фабрики. Сэру Вальсону испортили все настроение последних так хорошо прошедших дней. Он придает чрезвычайно важное значение истории с этим ирландским сорвиголовой, О’Дэти. Не только потому, что эта история может кончиться, как бы того не хотелось правящей партии, - отставкой лордов войны и "справедливости…" "Но, вы понимаете, мистер Фаренгайт, что раскрытие тайны лимонного газа, это…"
Сэру Вальсону не надо договаривать. М-р Фаренгайт сам хорошо знает, что следует за этим "это…"
И вот сэр Вальсон неистовствует, английская полиция сбивается с ног, сами хозяева Сити нервничают за партией покера или стаканом шерри, а молодой ирландский инженер О'Дэти сыграет еще для самого себя неожиданно большую роль в этой борьбе, которую не забудут трудящиеся всего мира.
Глава IV. Инженер О’Дэти
Есть о чем поговорить за последние полтора месяца досужим кумушкам со всей Крепостной улицы в вечернем клубе, под воротами дома № 7. Счастливый дом! Замечательный дом! Это таинственное убийство химика, а теперь новая сенсация, и, пожалуй, поинтереснее даже убийства. "Бога нет? бога нет?… А нечистая сила, выходит осталась?… Да как нет! Хоть ты и управдом, а я тебе говорю, что вчера своими глазами видела. Да вот, возьми хоть сегодня ночью, вот выдь, послушай, страсти какие, как под полом воет…"
В доме № 7 бродят привидения. Это доподлинно известно всей Крепостной улице. Правда, ребята-комсомольцы из 14 квартиры уверяют с пеной у рта, что это просто вчера ночью выл и гудел трансформатор в подвале, но почему же старуха Джабиева божится, что у нее по всей квартире ползают, что ни ночь, маленькие, с мизинец, лиловые огоньки. И комсомольцу Ахмету совестно признаться: вчера вечером в общем коридоре, едва он вышел из своего угла, как навстречу ему из-под водопроводной трубы действительно запрыгали один за другим, точно такие маленькие, с вершок, лиловато-голубые, словно спиртовые огонечки.
Привидение это, или что другое, но во всяком случае, управдому никак не удается сдать большую, хорошо отремонтированную квартиру во втором этаже фасадного корпуса. А жилтоварищество уже чуть не с января высчитало, что, сдав эту квартиру торговцу, оно спокойно отремонтирует крышу.
Тщетно ругается и убеждает в подворотне своих подданных до хрипоты рассерженный управдом. До поздней ночи сидят проклятые старухи, шушукаясь о привидениях, и только когда наступает непроглядная темнота, расходятся по квартирам.
* * *
До поздней ночи совещаются сегодня все пять главных хозяев Сити. Большой доклад самого толстого и добродушного из них, которого все дети Англии знают, как "сладкого дедушку", чьи портреты нарисованы на лучших бисквитах, и перед кем, как перед тайфуном, дрожит Парижская биржа, того, благодаря которому фунт снова "на ты" с долларом. Доклад вызвал оживленные прения. Нужно резюмировать, - он снова встает.
…Он очень рад, что его мнение получило такую блестящую и единогласную оценку. Разумеется, не может быть никаких сомнений, что раздел мира между ними и "теми" - их заатлантическими друзьями - вопрос нескольких дней. То, что должно было совершиться, - совершится. Не стоило бы и говорить об этом, если бы не… вне всякого сомнения, могущество капитала не имеет границ. Все, что годами подготовлялось в тиши их кабинетов и контор, получит реальное воплощение. Но… нельзя забывать, что есть одно "но". Господа, одна шестая часть земного шара в руках большевиков.
Помните об этом! Мы можем спокойно одеть ярмо наше на остальные пять шестых, но эти без боя не сдадутся. И не только не сдадутся, но могут поднять и все страшное стадо цветных рабов, которое доныне покорно работает на нас.
Конечно, - "цитрон деббль'ю-5", против которого нет противогаза, нам не изменит. Но превращать в пустыню плодороднейшие области земного шара, - экономически нецелесообразно. Так же бессмысленно, как было бы нашим заатлантическим приятелям отвести от Европы Гольфштрем. Понятно, в крайнем случае, мы вынуждены будем прибегнуть к этому убыточному способу. Но теперь у нас есть возможность испробовать Н.Т.У. Правда, предстоит несколько месяцев отсрочки, но зато, может быть… Вопрос о самшитовой концессии обычным порядком, не возбуждая ничьих сомнений, идет по советским инстанциям…
Решение принято.
"Фаренгайту. Не в шести, а в трехмесячный срок заготовить необходимое по плану количество цитрона силами Уоллс-Воллс фабрики".
"Фаренгайту и Вальсону. Под угрозой строжайшей ответственности принять меры к недопущению случаев, подобных случаю с О'Дэти".
"Вальсону и королевскому прокурору. Немедленно ликвидировать О'Дэти".
Календарь на столе - 30-е апреля… Уже? 34 дня прошло со времени расстройства желудка у мистера Фаренгайта. Что же с О'Дэти?
* * *
Конечно, случаев, подобных истории с О'Дэти, не допустят на фабрике Уоллс-Воллс. Но навряд ли найдется второй такой сумасшедший, как этот неуравновешенный ирландец. Ведь едва он успел выбежать на лестницу здания, как по всей фабрике затрещали уже звонки телефонов, у ворот зазвенели тревожные колокола и, наконец, покрывая все это, протяжно заревел большой фабричный гудок. О'Дэти знает, что это значит: "Все ворота заперты, усиленный караул, ни с каким пропуском из фабрики никто, даже и сам директор, до второго сигнала не может выйти". Остановился. Быстро сообразил: выйти уже нельзя. Внутри фабрики двигаться еще можно. Пока причины тревоги неизвестны, пока никто не знает, что вина в нем, скорее к себе в кабинет. Поворот ключа, дверь на надежном запоре. Но что дальше? На крышу? Заметят! Но другого выхода нет. Во всяком случае, в шкаф они не полезут.
На ходу, на дверце шкафа поворотом рычажка выдвинул предупредительную надпись: "Не открывать. Смерть". Дверь за собою захлопнул. Руками приподнял металлическую решетку… Да, да. Вверх ведет ряд прочных железных скобок. Несколько мгновений ноги человека, распластавшегося по полу шкафа, судорожно проталкивают его тело в слишком узкое отверстие газохода. Потом в пустой комнате с химической посудой остается пустой шкаф с категорической краткой вывеской: "Не открывать! Смерть!"
О'Дэти из газохода не слышны никакие звуки снаружи. Но в дверь его кабинета стучат. Сначала слегка, затем крепче, наконец, с остервенением. "Литера Ц" заперто. Взломать. Немедленно взять его, чего бы это не стоило.
Дверь взломана. В кабинете никого нет… "Не открывать. Смерть!"
"Вы говорите, - это единственное отверстие?" "Да, окон, как видите, нет. Стены - бетон и сталь" "Значит, он запер кабинет, направляясь к директору. Надо искать в другом месте".
Бесконечное количество ступенек. У Дэти кружится голова и от полувыветрившегося запаха различных газов, и от чрезвычайного мускульного напряжения. Но иначе нельзя, - иначе гибель.
Что такое? Этого он не предвидел. А, разумеется, он должен был знать и знал. Фильтр. Ящик в фут вышиной, совершенно загораживающий ему дорогу. Выхода нет. Но ведь выхода нет и там. Вытяжной шкаф изнутри не открывается. Светящиеся часы на запястье инженера, почти прижатые к фильтру, показывают 16 часов 35 мин.
- Братишка. Сколько до смены-то?
- Да еще с полчаса. Сейчас тридцать пять пятого. Надоело, а?
- Пошамать бы пора. Ты как? Ну да теперь скоро.
Широта 36–20', долгота западная 6, 17' 31'. "Вацлав Боровский", под красным флагом, оставив за кормой рыжие скалы Гибралтара, держит курс Вест-Норд-Вест.
"Экая жарища. И тишина какая. Если в Бискайке не укачает, то к пятнице будем в Гулле. Посмотрим Англию. А то моряки, моряки, а в Англии не бывали. Даже перед братвой стыдно".
Светит яркое солнце; оттуда, со стороны Цеуты, тянет сухой горячий ветер Африканского берега. 16 часов 35 минут. Но какое все это имеет отношение к О’Дэти? Не все ли равно ему, находящемуся в вытяжной трубе, ставшей ловушкой, под какой широтой и долготой того же 27 марта рассекает волны "Вацлав Боровский?". Не надо спешить: "Вацлав Боровский" не случайно попал в поле вашего зрения, и только жаль, что не успели взглянуть на барометр.
* * *
Надо, во чтобы то ни стало, снять ящик с фильтром. И скорей, скорей. Не хватает воздуха, трудно дышать. Кружится голова. Инженер водит светящимся циферблатом. Только бы снять фильтр - дальше свободная дорога на крышу; этот флигель всего трехэтажный, ночью можно будет спуститься. Но не устраняется препятствие, несмотря на судорожные усилия задыхающегося Дэти. Ага - слабый (16–41) свет падает на крючок. Отстегнул. Как просто. Ящик сам приподымается одной стороной и вплотную уходит в стенку.
О’Дэти дышит полной грудью. Труба прикрыта колпачком на высоких ножках… Трк-тляк - вертится флюгерок… Так его никто не заметит, но вылезти на крышу до наступления полной темноты, конечно, нельзя… 5 часов. 5 часов 3,5 минут. Что такое? Почему нет гудка? Ведь в 5 часов смена. Да, очевидно, из завода никого еще не выпускают. Поиски ирландца продолжаются.
8 часов. Протяжный гудок. Так, так… Больше смену задерживать нельзя; наверное, и так достаточно взволнованы рабочие… Ничего не поделаешь.
Перерыли все мастерские и лаборатории… "Вероятно, все же этому негодяю удалось проскочить до тревожного гудка. Очевидно, м-р Фаренгайт несколько растерялся и не сразу сигнализировал. Ну ничего, он далеко не уйдет; все меры приняты…"
В 20 часов полит-кружок в красном уголке на "Вацлаве Воровском". Но сегодня, пожалуй, занятий не будет: что-то тревожно, быстро падает барометр…
* * *
Ночь. Теперь пора. Идет мелкий дождь. Какая скользкая крыша. Надо осторожно проползти на другую сторону. Там по стене выступают металлические скобки-ступеньки, как на корабле. Это удобнее, чем спускаться по водосточной трубе. О'Дэти, прижавшись поближе к стене, осторожненько спускается сквозь сетку дождя по мокрым скользким скобам. Если по двору случайно никто не пройдет, то он почти спасен: живо к смотрителю заводской трубы № 2.
Старик не выдаст: инженер совсем недавно оказал ему большую услугу, устроил сына бесплатно и даже на стипендию в химический техникум… Ну, а в крайнем случае, есть одно средство…
* * *
Не до полит-занятий команде "Воровского". "Держись!".
* * *
"Мистер О'Дэти!.." Старик-смотритель поражен чрезвычайно… Как, ведь все говорят, что он выбежал через проход № з. Полиция арестовала дежурного… И что это вообще случилось? Такой славный мистер и вдруг? Что он такое сделал? Объявлено, что кто его скроет, тому… Он, конечно, не выдаст, но если его найдут здесь? У старого Смита на руках вся семья. Мистер это знает. Спасибо мистеру за Джека. Но как быть?"
О'Дэти понимает, что рассчитывать на помощь перепуганного старика нельзя. Но через него единственный путь к спасению. Не за себя боится молодой ирландец. Нет! Но в его руках документы. Эти документы должен прочесть весь мир! Надо разоблачить весь этот ужас!.. О'Дэти этого добьется… Он успокаивает старика, что уйдет от него до рассвета и никто не узнает, что он у него был. Ему не надо никакой помощи. Только нет ли чего закусить и, может, найдется стаканчик виски? Он очень продрог.
Это можно. Стаканчик, другой старик Смит с удовольствием разопьет с мистером инженером. Он знает, мистер ничего дурного не мог сделать. Мистер не захочет губить старика, обогреется и незаметно уйдет. Ничего не поделаешь. Единственный выход, это переодеться в платье смотрителя и взять его пропуск. Караул у выхода военный и, конечно, в лицо не знает. Во всяком случае, другого способа нет.
Инженер достал из кармана маленькую коробочку… Это совершенно безопасно для здоровья. Один крошечный кристаллик, и глубокий сон со всеми признаками опьянения. Что делать! Он, конечно, потом материально обеспечит Смита…
Во второй (и, конечно, последний) стакан Смита незаметно опустил кристаллик… Через 20 минут крепко спит старый Смит. Крепкий виски! О'Дэти раздел старика, уложил в постель. Напялил на себя его костюм. Хорошо… Старик высокого роста… Рабочий билет № 758, пропуск зеленый… действителен по 1 апреля. Так. Все в порядке… Убрал в шкаф второй стакан и тарелку: пусть подумают, если рано утром зайдут, что старый Смит один напился… Два ключа - один с фабричным клеймом, другой самодельный. А, это ключи от двери в фабричную трубу. Смит на всякий случай сделал себе запасной. Как повезло Дэти, что эту неделю топят другую печь и труба № 2 отдыхает, а то вместе со стариком дежурил бы и его помощник. Счастье улыбается молодому ирландцу, такому взбалмошному и впечатлительному. Зеленый пропуск действителен еще на три дня, и еще три дня будет отдыхать труба, и навряд ли кто завтра вообще заглянет к старику… Но все-таки лучше куда-нибудь спрятать свою одежду. Время еще есть, все равно надо подождать до 5 часов; раньше через ворота не пропустят…
Стучат в дверь.
Что такое? Неужели вздремнул? Нет. 4 часа 42 минуты. Открывать нельзя. Может быть, пришел помощник? Нет, только в 5 часов можно пройти через ворота. Значит? Значит, поиски на заводе еще продолжаются. Очевидно, заметили свет.
Хорошо, что О'Дэти, устраивая в техникум Смита Джека, бывал несколько раз у старика и ему все здесь знакомо. Спасибо запасливому старику. О'Дэти возьмет его самодельный ключ и никто не подумает, что он спрятался в трубе. Схватил свою одежду - пока опять наверх, там видно будет.
Сегодня рано вызвали на фабрику мистера Фаренгайта. Рыжий ирландец не дает ему спать. Несколько минут седьмого, а мистер Фаренгайт уже в своем кабинете выслушивает доклад полицейского чиновника, дежурившего со своими людьми эту ночь на заводе.
"Когда был обнаружен показавшийся подозрительным свет сквозь ставни в помещении смотрителя трубы № 2, направились туда. На стук не открыли. В 4 часа 44 минуты дверь была взломана".
- Надо немедленно допросить смотрителя. Раз исчезли пропуск, билет и его платье, значит, негодяй побывал у него… Он был с ним в дружбе, хлопотал за его сына. А мы полагали, мерзавец ускользнул до закрытия ворот. Теперь ясно, что вы выпустили его сегодня утром, когда вывозили срочный заказ. Во всяком случае, немедленно допросить смотрителя.
- Но он мертвецки пьян…
- Доктора…
- Доктор говорит, что опьянение настолько сильное, что раньше, чем через два-три часа, мы от него ничего не добьемся.
- Позвать сюда инженера Левенстена.
Мистер Фаренгайт сам энергично берется за дело. Может быть, действительно, только немедленный допрос несчастного Смита может дать следы беглеца.
- Инженер Левенстен! Как обстоят дела с вашим отрезвляющим газом?
- Он приводит в сознание через три, четыре минуты.
- Великолепно. Надо сейчас же отрезвить одного человека. Приготовьте все необходимое.
- Слушаюсь, но смею заметить, что действие газа на человеческий организм, в смысле последствий на здоровье, еще совершенно не выяснено.
- В данном случае, это не имеет значения.
- При недостаточно здоровом сердце может последовать смерть.
- В какой промежуток времени?
- Через час, другой.
- A-а, приготовьте аппарат.
Лаборатория А-4. Инженер Левенстен приготовляет аппарат. Посреди комнаты большой шкаф из иллюминаторного стекла с герметически закрывающейся дверью. Три каучуковых трубки ведут от высокого баллона и раскрывают один большой зев в виде граммофонной трубы в шкафу… В шкаф ставят низкое деревянное кресло. Укрепляют прочно на винте.
- Введите пациента.
У несчастного Смита жалкий вид. Никогда в жизни не был так пьян старый смотритель. Он совершенно не соображает, что с ним делают. Пытается вырваться, но через минуту уже крепко привязан к креслу. Герметически закрывается дверь.
- Попросите мистера Фаренгайта.
- Разрешите приступить.
Инженер, с секундомером в руках, начинает медленно нагнетать газ из баллона.
2 минуты 36 секунд. Старик подымает голову и глазами, еще бессмысленными, озирается. 3 минуты 27 секунд. Он пришел в себя. Где он, что с ним? Он испуганно, дико смотрит на директора. Да, да, здорово напоил его мистер О’Дэти.
"Готово". Доктор свидетельствует - признаков опьянения как будто и не было. Только вот сердце что-то…
- Ну, этим займетесь потом. Мистер, приступите к допросу.
Ничего путного не извлечь из этого допроса. Старик от страха совершенно потерял память и сообразительность. Он понимает только одно, что его выгонят с места и семья останется без хлеба. Может, он еще смутно рассчитывает на Дэти. Во всяком случае, больше того, что Дэти у него действительно был несколько минут и затем по его просьбе ушел, что он, Смит, действительно с вечера порядочно выпил, - старый смотритель ничего не может сказать.
Полицейский чиновник его возьмет с собой. Там его сумеют допросить получше…
Но что это со стариком? Смит вдруг закачался. Начал коротко хватать воздух. Взмахнул смешно руками и хлопнулся на пол.
Брезгливо сморщился Фаренгайт: "Что это?" - "Смерть, мистер Фаренгайт!"
Инженер Левенстен несколько ошибся в расчете - не час, не два, а всего 15 минут выдержало старое сердце отрезвляющий газ…
По всей Уоллс-Воллс фабрике, от угольных складов под землей до электро-вентиляторной службы в 6 этаже, только и разговоров и шепотов об инженере О’Дэти.
"Германский шпион…" Проклятый большевик… громко в лабораториях инженеры. - "Коммунист… коммунист… Его хотели убить за попытку какого-то разоблачения. Молодчага. Спасется…" - шепотом в рабочих мастерских…
* * *
В девятом часу Кэт О’Дэти, взволновано плачущую, не спавшую всю ночь, - слухи добежали и до нее, - допустили к господину директору. "Ваш муж государственный преступник… Где он?… Я полагаю, вам это лучше известно… Удивлен, что вы еще имели возможность явиться ко мне…"
* * *
"Служебная записка. Сегодня 28 марта в 14 часов затопить печь № 2. Требуемая температура нагрева - максимум. Зам. технического директора инженер Чертой".