- Артем Александрович, - сообщил в ответ Соболев, внимательно следя, чтобы парящая струйка равномерно раскидывалась по стенке чашки в обе стороны, - а я все-таки не понимаю, что чулманский дознаватель по экономическим преступлениям копает в деле об убийстве и тем более в, скажем, не имеющих признаков состава преступления сменах собственников в ряде регионов. А вы это копаете, так?
- Ну, я, допустим, могу объяснить.
- Объяснить и я могу. Вопрос в том, нам оно, это объяснение, надо - или нам надо ворье за почку взять?
Он поводил чашкой под носом, вздохнул и вопросительно посмотрел на Артема. Артем думал, почти сомкнув белесые ресницы. Соболев отхлебнул, покивал и предложил:
- Артем, а может, на ты, а? Что мы как в зеркальной комнате - нас же немного по правде-то. Давай?
- Давай, - сказал Артем, чуть разжмурившись, и они отсалютовали друг другу чашками. И Артем без паузы поинтересовался:
- Денис, а ты, часом, не от Никулина?
- Кого?
- Проехали.
- Чего-нибудь еще желаете? - спросил официант.
- Нет, спасибо, - сказал Артем, что-то обдумывая. Соболев оглянулся и удивился. Фартук с логотипом был тем же, черные брови остались и даже выросли во все стороны, а остальное убийственно изменилось. Вместо молоденькой девушки у столика предупредительно, голову набок, торчал мужик средних лет - местного такого вида и с соответствующим говором.
- Нет, все нормально, спасибо, - подтвердил Соболев. - А нас же вроде девушка обслуживает?
- Да, я знаю, - сказал официант и ловко поменял пепельницу - тоже с логотипом и чистехонькую.
- Друг, мы не курим, - четко произнес Артем, глядя в стол.
- Я знаю. Извините, положено, - объяснил мужик, стрельнув глазами в сторону бара. - Приятного аппетита.
- Положено, - с уважением пробормотал в спину ему Соболев, пытаясь зацепить за хвост какое-то мутное воспоминание. Хвост был скользким и прозрачным. Артем сказал:
- Вопрос ведь не в том, что Шамайко видела там или не видела. Вопрос в том, как она сейчас сможет то, что вот тогда было, интерпретировать.
Таких оборотов от простенького дознавателя Соболев никак не ожидал. Но уточнить сумел, почти не поперхнувшись:
- И почему это вопрос?
- Потому что она не хочет пока. И не то чтобы боится - по ходу, у тетки реально с нервами фигня какая-то. Как услышит про "Потребтехнику" - в истерику. А по уму-то ей проще всех рассмотреть, что Филатов делал, и сказать: здесь все как обычно, здесь вот мы не так сделали, но не подкопаешься, а здесь четко подстава.
- Можно же найти, кто еще справится, - предположил Соболев, выцеживая из чайника последнее.
- Можно, - согласился Артем. - А сколько времени это займет? С другой стороны, отчетность, подставы, да хоть подмена документации - это все фигня, по большому счету. Тут куда серьезней вещи.
- Какие, например?
- Да разные, - отрезал Артем и вернулся к изучению скатерти.
- Артем, - осторожно сказал Соболев, отодвигая в сторону чашку. По данным Цехмайстренко, Терлеев имел склонность к необдуманным поступкам, так что следовало позаботиться о сведении тяжести последствий к минимуму. - Разрешишь откровенно?
- Ну, - буркнул Артем, не поднимая взгляда.
- Вот ты скажи, пожалуйста, - для тебя, скажем так, смысл этого дела в чем? То есть чем оно закончиться должно, чтобы ты понял, что все сделано как надо?
- Раскрытием преступления и наказанием преступников, - сказал Артем, не отрывая глаз от тощих пальцев.
- Каких-то конкретных преступников?
Артем не повелся. Поднял глаза и тяжело пояснил:
- Конкретно тех, кто совершил преступление.
- Ага, - легко согласился Соболев и все-таки уточнил: - То есть личного интереса у тебя нет?
- Денис… У тебя задача какая - меня как-то разоблачить, от дела отпихнуть, еще чего? Это можно проще сделать, без таких вот встреч. Я человек маленький, ты большой.
- Артем. Артем. При чем тут это вообще?
- Ну как при чем - ты ж курсе, что все с Юльки началось и чего у нас там с Юлькой было. Все в курсе. И это правда - у нас с Юлькой было, а у Юльки с Обезьяной не было, бред это, хрень вообще, что бы ни говорили. Вот до того - ладно, неважно. Все мне уже, блин, душу вытерли этими, бляха, вопросами, взглядами своими, сочувствиями. Даже мать Юльки - сперва-то, как на врага, гнала, все такое, а теперь… Да, у меня есть личный интерес. Но он же мне не, ну как это. Не двигает он меня в какую-то сторону от нормального расследования. Кабы двигал - думаешь, Новикова с Газизовым сидели бы и смотрели? Выпнули бы меня куда подальше. С ба-альшим удовольствием, я тебе точно говорю.
Соболев неопределенно пожал плечами. Похоже, склонность Терлеева к необдуманным действиям была преувеличена - ну или вдруг осталась в прошлом. Возможно, вместе с упомянутой Большаковой. И сменилась склонностью к обдумыванию. Во всяком случае, Терлеев после паузы спросил:
- А для тебя идеальная концовка какая?
- Концовка чего? - осведомился Соболев.
- Дела. Этого вот дела.
- Да как и у тебя - найти и наказать виновных.
- Любых?
Соболев, улыбнувшись, откинулся на спинку кресла.
- Или конкретно Глухова и этих его братков? - продолжил Артем.
Соболев привычно придал лицу выражение "Ну хвастайся же, чтоб я мог снисходительно похвалить". В голове загудели колеса.
- Ну, Забыхин там, Филатов тот же самый и так далее. Ты против них копаешь, так? Иначе смысла нет никакого. Все остальное в этом деле вашего интереса не стоит. Вы или за эту бригаду рубитесь, или против нее. Если бы за, все было бы по-другому. Короче, против, так?
Соболев важно кивнул, лихорадочно формулируя ответ, и даже придумал - но решил не торопиться. Пусть Терлеев еще чего выдаст.
Терлеев не подвел:
- А где они остановились, кстати? Ты же в курсе, да? Может, свистнешь? Нам все спокойней будет.
- Я уточню, - пообещал Соболев.
Артем кивнул и снова уставился на костяшки бледных пальцев.
Соболев осторожно спросил:
- А у вас есть уже понятии, как все с Неушевым было? Четко против него работали, с ним втемную сыграли или он подставился, а они воспользовались?
- Да все может быть, - сказал Артем неохотно. - Этих раскрутим - поймем.
- А он пока сидеть будет?
- Кто, Неушев-то? А куда он денется. Будет. А что?
- Ну как. Арест же на этой неделе должен продлеваться. Если все так резко меняется, он ведь и соскочить может.
Артем вздохнул, подцепил пальцем чашку, неровно раскрашенную кофейной пенкой, и сказал, возя донышком по скатерти:
- Так ты из-за Неушева, короче.
Соболев обругал себя и осведомился:
- А ты против?
Артем выпятил губу, подумал и сообщил:
- Да мне все равно - это ж, типа, не мое дело. По этому… сто два - сто одиннадцать, короче, я формально не слежу совсем. Но там все вроде гладко. Так что продлят арест, не беспокойся.
- Так он же не убивал, говорят.
- Он не уверен.
Артем ухмыльнулся, остановил чашку и поднял глаза. В глазах была чистая серая злоба.
- Не уверен, а? Прикинь. Двум бабам бошки в брызги, как тыквы, - а он не уверен. Тварь.
Соболев помедлил, но все-таки спросил:
- А ты уверен?
Артем обмяк и снова принялся наблюдать за фарфоровым танцем. Сказал неохотно:
- Да похер разница - уверен, не уверен, он, не он. Кабы не он, они жив-здоровы были бы. Это стопудово.
- Несмотря на Глухова с Филатовым?
Артем резко остановил чашку, но ответил по-прежнему вяло:
- Да кто его… Может, и нет. Если бы они вариант без Юльки нашли. Хотя вряд ли - там ведь все с Сочи шло.
Не переспрашивай, велел себе Соболев. Слушай. Сам все скажет.
Терлеев сам все сказал:
- Ну да, по ходу, без вариантов. Осталось понять, чего Неушев рыдает и кается. Каждую ночь, говорят. А на допросах молчит. Адвокаты у него вешаются уже, второй грозится уйти, невозможно так, говорит.
Он поднял голову и устало пожаловался:
- Башка не варит. Два и два сложить не могу.
- Знакомо, - сказал Соболев и с силой растер лицо, а потом затылок.
Артем неожиданно уставился в Соболева, в самое глазное дно. Радужка у Терлеева была почти белая, а зрачки как стволы.
- Слушай, - прошипел он. - Ты же москвич, ушлый и вообще. Ты скажи, ведь бывает такое, чтобы человек лежит-лежит, а потом раз - встал, и нормальный? Я понимаю, не бывает, это в кино, Сигал там десять лет в коме лежал, потом встал и всех порвал, в сериалах, все такое, - но вдруг бывает, а?
Соболев неопределенно кивнул и спросил:
- А может, доктора какого надо? Я бы попробовал…
- Да чего доктор, - тоскливо оборвал Артем и опять уронил взгляд в чашку. - Током он ее будить будет, что ли? Там по докторской линии, сказали, все, что можно, сделано, и по пределу. Ей даже горло не разрезали - обычно дырку делают, чтобы легкие чистить, а наши обходятся пока как-то. Говорят, дальше или очнется, или не очнется. Пятьдесят на пятьдесят, блин.
Он криво ухмыльнулся и добавил:
- Только каждая неделя - это минус процент не в пользу того, что очнется. Спящая красавица, блин. Она же как в жизни сейчас, понял? Даже красивей. Спокойная такая, белая. Загар сошел и…
Терлеев, не поднимая головы, судорожно уткнулся в давно опустевшую чашку. И глухо, в чашку, спросил:
- А чего тебе Неушев?
- Долгая история. Он как таковой не сильно ценность какая, но на него завязано там кое-что…
Грохнуло. Артем подскочил и развернулся, Соболев вытянул голову. В дальнем углу топтались три, нет, четыре человека - один вроде ромашки собирал, остальные советы давали. Понятно: официант нес поднос, а клиенты подрезали. Бывает.
Артем, успокоившись, плюхнулся на стул, прищурился, вспоминая, и сказал:
- А, ну да. Оборонные дела. Понял. Ну что, просим счет?
- Ага, - сказал Соболев, задирая руку. - Ты мне в двух словах скажи, что вы по Глухову накопали.
- Смысл?
- Ну надо мне. Я по официальным каналам к вечеру данные получу, а время, сам понимаешь… В долгу не останусь.
Артем прищурился, но кивнул и коротко, но толково рассказал про прибывшую в Чулманск четверку, неизменно возникавшую в похожих обстоятельствах.
- Спасибо, - сказал Соболев. - За мной не… Спасибо. Не-не, это мне.
Он ловко увел от руки Артема узкую кожаную папочку, поданную официантом. Вернее, официанткой - той самой, чернобровой.
Соболев улыбнулся ей и сказал:
- Милая, вы вернулись.
Чернобровая засияла, кивнула и собралась красиво удалиться.
- Ой, постойте, - торопливо сказал Соболев. - Я прямо сейчас, погодите минутку, ладно?
Он глянул в счет, поразился его малости, вложил в папочку удвоенную сумму - все равно сдачи не было, - и протянул чернобровой, заговорщицки шепнув:
- А с дядькой тем можете не делиться.
- Простите?
- А, забудь. Спасибо, было очень вкусно.
- Вам спасибо, - сказала девушка и удалилась. Красиво, как и ожидалось.
Я женатый офицер и суперагент под прикрытием, напомнил себе Соболев, пожимая руку Артему, который сказал, что зависнет еще минут на десять.
Напоминание оказалось своевременным, но почти бесполезным.
ГЛАВА 2
Чулманск.
Михаил Шелехов
Лысый влупил так, что Миша силой удержал себя от гонки преследования, которая сдала бы преследователя сразу. Вышел лысый на крыльцо, почесал свое лицо. Не лицо, конечно, а лысину, и не почесал, а растер, торопливо натянул шапку, поежился - и влупил, почти не оскальзываясь на паршиво убранных и не слишком удобренных песком тротуарах.
А Мишины исключительные подошвы скользили. Наплевательски канадский производитель относится к потребителям, вынужденным перемещаться по паршиво убранному тротуару. Достоин предъявы. Дворники и чулманские власти тоже достойны. Все достойны, по большому счету, - но в первую голову лысый. В лысую голову. Больно шустрый потому что. Поди догони. И поди не спались, догоняя.
Миша был недоволен тем, что его отправили пасти лысого. Обоими пунктами недоволен. Славка под такие дела лучше заточен, это раз, а два - главной задачей, требующей незамедлительного решения, был белобрысый дознаватель. Чего ж отвлекаться и разбрасываться.
Но надо ведь понять, кто таков этот лысый - внештатный стукачок белобрысого, друг его недобитой юности или внезапный развиртуал из социальной сети. Надо - спорить с этим невозможно. И с боссом спорить невозможно. Так сказать, физически. Миша, крайний раз мазнув взором по сверкающему затылку, посмел уточнить лишь пару моментов: можно ли вступать с лысым в контакт, в том числе плотный, и до какого срока не поздно присоединиться к остальным, чтобы посодействовать отработке белобрысого. Босс ответил: "Первое - на твое усмотрение, второе - не парься". Славка, ухмыляясь, сделал ручкой. Миша кивнул и пошел на выход, ловко обойдя страйк из официанта, трех мордастых кофеманов и грохнувшего разлета осколков.
Ждать пришлось недолго, но Миша отчаянно замерз и к тому же не угадал с направлением, в котором двинется лысый из кафе. А бежать было нельзя - следовало держать темп, не сильно отличающийся от среднестатистического на этой улице. Спасибо морозу и ветру за выгодную статистику, но серьезное ускорение все равно было приметным. Пришлось идти рваным зигзагом, правая нога спешила, левая тормозила, ледяная корка под подошвами радостно дирижировала. Изматывает такой ход страшно, зато редкий снайпер попадет. Мы умеем находить позитив в стаканах любой наполненности.
На втором перекрестке, у проспекта Мира, лысый пропал. Миша обмер. Но тут между двумя мадамами в шубах - мама толстая и в облезлой норке, дочь толстеющая и в сомнительном еноте - мелькнула согнутая почти в шар спина под коротким серым пальто. Миша возликовал, наддал и наконец приноровился больше не терять объект. Теперь можно было пошуршать соображениями на тему того, кто этот объект есть и с чем его есть.
Объект выглядел по-народному: одет не бедно, но и не богато, не броско, но и не совсем совок, так - легкая старомодность, при этом не с папиного плеча. Обувь Миша разглядеть не сумел, но судя по быстрому уверенному ходу, она была неплохой, а подошвы - не лысыми. Жаль, было бы гармонично.
Вот лысина лысого как-то характеризовала. То есть сам факт раннего облысения со лба мало о чем говорил. В теории, связывающие природное скинхедство с умом, потенцией или хитрованством, Миша не то чтобы не верил - просто не находил для них прочных оснований. Косвенные признаки были выразительней. Во-первых, преследуемая лысина старательно обновлялась - так, что участок выпадения от участка выбривания практически не отличался, в том числе на затылке. Парень за собой следил и либо регулярно бегал к парикмахеру, либо обзавелся специальными бритвами, а также умением поглядывать за ухо и закидывать руку за лопатку. Ну или покладистой женой. Во-вторых, лысина была сравнительно модной. Очень сравнительно - мода уже подыхала, но с учетом альтернативы (пучки вокруг самурайской тонзуры либо роскошный зачес подрощенной височной пряди через всю голову) могла подыхать до полной победы лобковых трансплантаций. Стало быть, товарищ за модой следил - ну или относился к себе с уважением. Показатель не слишком редкий, но все равно достойный. В-третьих, лысина категорически не соответствовала погоде. Пешеходы такие прически редко носят, а для чулманских пешеходов столь отточенный подход грозит выстуживанием всех пазух и мозолистых тел, а также превращением пешехода в еле живое пособие для каждой мамы, грозящей бесшапочным отпрыскам жуткой болезнью под названием менингит. Болезнь на самом деле вирусная и отрицательным градусом не передается - тем значимей будет подвиг превращения мамы в пророчицу, а угрозы - в болезненную правду.
В общем, не пехотной эта прическа была. С высокой долей вероятности можно было предположить, что и лысый не был пехотинцем. Вопрос в том, где и почему шевалье оставил свою шваль.
Допустим, он старый чайник не телом, так духом, и на зиму припарковал машину в дальнем гаражике, над залежами картошки и посреди банок с вареньем, а также неизрасходованных обойных рулонов.
Не похож.
Тогда допустим, что у лысого машина сегодня не завелась из-за мороза. Но минус двадцать для местных условий вполне рабочая температура, а ветер, выжимающий дух из людей, на аккумуляторы и свечи особо не влияет. Вряд ли местные покупали авто, не приспособленные к рабочим условиям.
Еще допустим, что лысый машину разбил - вчера или неделю тому. Вот это хороший вариант. Потому и с белобрысым встречался - тот мог чего полезное подсказать по поводу разматывания ДТП его коллегами - да хоть бы и ментами. Пусть эта версия будет опорной, а с краешку мы положим еще один непротиворечивый вариант - лысый такой же приезжий, как и Миша, вот пешком и бегает.
Обе версии развязывали руки. Если лысый проходит по делу о ДТП и дело это требует консультаций с перцем из СКР, значит, есть в этом деле сильно обиженные стороны, которые могут лысого сильно не любить. Коли с лысым чего случится, то первый косяк как раз на терпил и упадет. А второго мы и ждать не будем. А если лысый приезжий, то случай с ним никого сильно не взволнует - кроме тех, к кому он приехал, ну и, может, белобрысого дознавателя. Наша задача - устранить почву для волнений. Дознавателем босс со Славкой займутся - уже занялись, очевидно, - а принимающая лысого сторона на мне. Не забыть уточнить этот момент, подумал Миша и плавно зашагнул за наращенное остекленными рамами крыльцо очередного магазина. Лысый затормозил и полез в карман джинсов.
За крыльцом удачно торчал щиток с пестрыми рекламками и объявлениями, лохмы которых застыли на морозе, как мгновенно высохшая ромашка. Миша невнимательно чирканул взглядом по диагонали, запоминая на всякий неправдоподобный случай: банк, секонд-хенд, банк, ломбард, русская семья снимет, татарская не отстанет. Босс мог потребовать отчета даже по такому поводу.
Щит и остекление не позволяли ни видеть, ни слышать черта лысого. Но даже если он отвечал на самый важный в жизни звонок, - а в карман так резко полез за телефоном, не за табакеркой же, - должен был или договорить уже и помчаться дальше, или добалтывать на ходу, как все нормальные люди. А Миша, как нормальный топтун, не должен был отставать.
Миша выступил из укрытия и чуть не ухнул в корявый сугроб. Черт лысый топтался на прежнем месте, но лицом к Мише, и вещал в прижатую к шапке трубку, рассеянно водя глазами. Запускаем план Б, он же упреждающий.