- Нас-то не уволят, не бойся. Вот рабочие, я слышал, задергались. У них там слухи всякие ходят, все производство будут менять. И никто не говорит, в какую сторону, - а новых уже набирают вовсю. И инженера вернулись, которых еще Неушев уволил. Ну, который прежний хозяин, он в тюрьме сейчас. Жену и любовницу из ружья бамм, прикинь.
- По пьяни?
- Ну да. Хотя он не пил почти. А нынешний вообще не пьет. Его тут потому все и боятся - непонятно, говорят, чего ждать от такого, все перевернет к черту.
- А что там переворачивать-то? И так видики делают.
Замирбек снисходительно оглядел собеседника и коротко, сдерживая себя, объяснил, что такое оборонный завод, как в России делаются дела, кто такие новые директора и куда делись старые. Анвар слушал не хуже, чем работал, внимательно и правильно реагируя на ударные моменты, разве что руками не всплескивал.
Замирбек все-таки увлекся и пел бы до вечера - или там до появления Мартынюка. Холод уберег. На середине длинного описания разницы между бывшим директором, который всем помогал с квартирами-садиками решать, и нынешним, который ввел штрафы, усилил охрану и нагнал в цеха странный народ, Замирбек обнаружил, что пальцами почти порвал себе подмышки. А ноги не чувствуются, и лоб как ороговел.
- Ох, заболтался. Дубак, шапку новую купить надо. Ты свою дорого брал?
Анвар нахмурился, вспоминая. Замирбек сказал:
- Да неважно, я все равно без денег пока - домой побольше отослал, мама болеет. Ништяк, мы привычные, в горах холодней. Давай, Анвар, дальше таскать. Ты, если устанешь с непривычки, говори.
Анвар широко улыбнулся, потянулся и бодро сказал:
- Нам, уйгурам, все равно, что долбить подтаскивать, что отдолбленное оттаскивать. Тем более после пятнадцати лет на вредном производстве.
Замирбек не понял, но согласился:
- Ну пошли оттаскивать.
И снова Анвар впахивал и не роптал. Замирбек даже задумался, не обстучать ли крыши уже сегодня, чтобы провести завтрашний день без напряга. Но посмотрел на багровые мочки ушей, которые новичок растирал тайком, - и сжалился. Посмотрел на часы в телефоне - и охнул. С грохотом водрузил последний бак на место и сказал:
- Все, хватит. Пошли обедать.
Обед дворникам обычно приносили в комнату отдыха охранников. Это не всегда было удобно, потому что сами охранники обедали в общей столовой, а к гостеванию дворников относились по-разному. Олег Большой, например, над чурками несмешно подшучивал, а местных чморил - каждый раз почти до драки. Лешу с Димой сдерживали размеры Олега, но Замирбек подозревал, что когда-нибудь не сдержат, и давно прикинул, куда лично он в этот миг исчезнет.
Сегодня, к счастью, дежурили Виталик с Артуром, парни не вредные. Особенно Артур - Замирбек подозревал, что он имеет какие-то корни типа киргизских, но напрямую спрашивать не решался. Фамилия-отчество у Артура были русскими, а глаза - ну, глаза тут у всех довольно разные, это не доказательство. То, что Артур относился к нерусским почти душевно, тоже не доказательство - зато большая радость. Сегодня, например, он позвонил в столовку и попросил не нести еду, пока ребята не пришли. А когда разносчица Ира принесла только один набор судков, Артур без всяких разбирательств и проверок велел немедленно тащить еще один, для приунывшего новичка. Дождался, пока принесут, высказался на тему мудака Мартынюка, пожелал приятного аппетита и вернулся в "аквариум", к пульту с экранчиками.
- О, поджарка! - обрадовался Замирбек. - Слушай, тут готовят - язык проглотишь. Вот попробуй.
Уху Анвар обнюхал с удовольствием, а на второе уставился как на таракана.
- Давай-давай, - подбодрил Замирбек. - Это с виду так, а на вкус нежненько.
- А давай сам, - предложил Анвар, пододвинул ему судок, отхлебнул уху, довольно хмыкнул и участил движения ложкой.
Замирбек смутился, потом понял:
- Ты свинину не ешь?
Анвар повел плечом.
Вот деревня, покровительственно подумал Замирбек. Руки нежные, загар нездешний, опыта нет, паспорта тоже - понятно, что боится всего. Он назидательно сказал:
- Анвар, тут сдохнешь так. Тут все едят - и нам можно, иначе не выжить, понял?
- Не сдохну, - оторвавшись от супа, ответил Анвар - так не по-деревенски, что Замирбек вздрогнул.
Но тут же лицо новичка стало знакомо нерешительным. Он объяснил:
- Не хочу, честно.
Взгляд у него впрямь был честным.
Ну как хочешь, подумал Замирбек и потянул судок к себе. Посмотрим, как ты через недельку запоешь.
Песни до Замирбека не дошли. Анвар, поскрежетав по дну, попыхтев и оглядевшись, высказался по поводу того, как тут славно все устроено. Замирбек без удовольствия оторвался от поджарки и объяснил, что ночуют тут нечасто, у охраны своя общага, на Гагарина, с работягами вместе, - туда фиг впишешься, даже не мечтай. И зачавкал, наверстывая.
Едва он почал нежданную добавку, Анвар, допив компот, почти незаметно обмахнул лицо ладонями и сказал:
- Ох, спасибо, друг. Никакого второго не надо. А где тут туалет, не подскажешь?
Замирбек промычал, что сейчас покажет, и начал вставать. Новичок торопливо сказал:
- Не-не, ты так скажи. Через охрану пройти можно? Хорошо, я у них и спрошу. А потом к Мартынюку. Там еще уладить надо, ты не жди.
Замирбек некоторое время прислушивался к звукам за дверью - Артур-то ладно, а Виталик мог и залупиться на тему "Я же внятно предупреждал новичков на территорию без сопровождения не впускать". Залупаться он не стал, а стал смеяться. Насколько расслышал Замирбек, Анвар рассказал анекдот. По-русски он говорил куда громче и напористей, к тому же без акцента. Инженер, без зависти подумал Замирбек. Чтоб тебе это пригодилось.
И вернулся к поджарке, пока не остыла.
От тепла и пережора Замирбек малость осоловел и даже задремал. Проснулся рывком, взмокший снаружи и высохший внутри, допил компот, посмотрел на экранчик телефона и охнул. Новичок шлялся где-то уже сорок минут. А может, давно вышел во двор и маялся там на холоде без дела, стесняясь вернуться на проходную.
Замирбек выглянул в "аквариум". Виталик мельком оглянулся на него и продолжил рассматривать мониторы наблюдения, на которых Анвара точно не было. Артур, подняв голову от сканвордов, удивился:
- Ты здесь еще?
- Ухожу как раз. Да мы там всё сделали уже, - негромко объяснил Замирбек, пытаясь задавить акцент и чувствуя, что тот в результате распухает.
Он потоптался, ожидая и опасаясь, что ребята спросят про Анвара. Ничего не дождался, вышел во двор, потом за ворота, осмотрелся, подумал и вернулся на охрану.
- Артур, - сказал он нерешительно. - А новенький давно вышел?
Артур отвлекся от сканвордов и недовольно отметил:
- Не предупредил все-таки. Ну Мартынюк… Короче, там из хоздепа звонили, сказали, что новенького твоего забирают во второй цех, там что-то таскать-сбивать надо.
- Да он не умеет же ничего, давай-ка я… - всполошился Замирбек.
- Спокойно. Тебе сказали домой идти. В смысле, они тебя сперва взять хотели, но там что-то срочное, и оно твоей высочайшей квалификации, понимаешь, не требует. Так что новичок типа сам справится и домой пойдет. А ты прямо сейчас можешь идти. Так что свободен, земляк.
Замирбек пробормотал спасибо, спохватился и уточнил:
- Это Мартынюк сказал?
- Ну, какой-то его там. Сергеев, что ли. Он прямо от трубки Мартынюка спросил, отпускать тебя, нет. Тот отпустил.
Замирбек кивнул и затоптался на месте.
Артур вдруг вспомнил:
- А мне этот новичок твой понравился. Ржачный такой и шарит вообще. Виталь, а? Как он про камеру у второй технички-то, а? У сортира полезней было бы, а?
Виталик недовольно буркнул и несколько раз щелкнул кнопочкой под одним из экранов.
- Ну все правильно сказал, - подытожил Артур. - В охране раньше работал, да?
- Н-нет. Не знаю, - сказал Замирбек и пошел во двор. Дожидаться, если получится, ржачного и шарящего Анвара.
Не получилось, конечно.
ГЛАВА 2
Чулманск.
Сергей Шестаков
Звонок так не совпадал с нормальной жизнью - если это вот можно назвать нормальной жизнью, - что Шестаков списал его на чудачества кураторов и просто забыл. Пока не напомнили.
Утро вышло удивительно спокойным, но Шестаков его сам разворошил. Взял и наорал на зама по общим вопросам из-за бардака на прилегающей территории. Шестаков орать не очень любил, но после двойного дня жестянщика в выходные даже пеший бросок от остановки вахтовика до проходной превращался в тай-цзи с акробатикой. А Захидов и сам радостно нарвался на встречный, вздумав вякать по поводу того, что завод дворников не напасется округу прибирать. Вот Шестаков и завелся. И про стоимость производственного травматизма рассказал, и личной ответственностью за каждого выбывшего из-за гололеда пролетария пригрозил, и прошлонедельную протечку крыши в третьем цеху припомнил для комплекта.
Захидов умчался бешеными петлями, как спугнутый заяц. Смотреть ему вслед оказалось приятно - а поэтому противно. С волками жить, напомнил Шестаков уже себе и начал планерку.
Новости из директорской жизни разлетались по заводу со скоростью свиста. Замы и начальники цехов вступали в кабинет на манер запуганных медузами купальщиков, здоровались тихо и глаза держали долу - кроме пары необходимых старичков, на полставки работавших фрондерами. Шестаков в очередной раз напомнил себе уволить секретаршу и в очередной раз передумал, когда она принесла кофе. Может, у нее автомат особый, так что любая освоит, неуверенно подумал Шестаков и постановил не отвлекаться на ерунду. И без того было на что отвлекаться.
Третий цех так и не выходил из режима пусконаладки. То есть формально подготовка завершилась, расконсервация оборудования прошла по инструкции и без эксцессов, выдернутые из слабооплачиваемой нирваны поставщики оборудования, поскрипев мозгами, рейсфедерами и что там у них еще участвовало в разработке комплексов АСУ, подтвердили штатность, а Жарков уверял, что модернизация и перевод управления на современную платформу подождут как не относящиеся к первой необходимости по целой куче причин, включая пресловутые военнотайные. Но Еремеев, бывший начальник третьего, настаивал, что оборудование еще не сыгралось и надо подождать. А сколько ждать - не говорил. И как ускорить сыгрывание - тоже. Шестаков сильно страдал от этого, а еще сильнее - оттого, что не мог Еремеева уволить. Во-первых, его с большим трудом выманили с пенсии. Во-вторых, он так и не согласился подписывать стандартный договор, поэтому оставался круглым неотставляемым и. о. В-третьих, Жарков после консультаций с московскими светилами поставил Еремеева первым в список неприкосновенных. Спасибо хоть список вышел коротеньким.
Сегодня Еремеев порадовал хотя бы тем, что третий цех, скорее всего, запустится в начале декабря. И. о. главного инженера опять насипел кучку оговорок, к тому же начало декабря было сроком, который Шестакову месяц назад мог явиться лишь во сне и в качестве завязки кровавого кошмара. Но Шестаков достаточно изучил ситуацию и Еремеева, чтобы увидеть в объявлении повод для радости. Довольно крупный повод.
Обход территории его в этом убедил. Шестаков начал с третьего - и обнаружил там чистоту, тишину и напряжение за стеклом. Десятки людей в голубых халатах вглядывались во что-то малозаметное, обнюхивали громоздкие, но вызывающие уважение, а не смех приборы, обменивались короткими репликами и возвращались к чему-то малопонятному и важному. В голове всплыло малознакомое слово "юстировка". Шестаков гнал его, пока пытался разобрать, ваньку инженерный корпус валяет или действительно обеспечивает возрождение работоспособности цеха и обороноспособности родины. Наконец Шестаков решил, что все взаправду, кивнул, покосившись на страшно независимого Еремеева, - и вспомнил смысл слова. Глупо, но это Шестакова развеселило и успокоило.
Дальнейший обход усилил благодушный настрой. НТЦ бурлил и взревывал. Подъездные железнодорожные пути, закрытые прежним руководством, шустро расконсервировались, пережили экспресс-латание и со следующей недели могли обеспечить нормальное сообщение с узлом "Чулманск-3", что снимало массу проблем, связанных с поставками, отгрузкой, безопасностью и секретностью. Четвертая площадка, где находился так называемый технопарк, была очищена от сброда еще месяц назад.
Ремонт шел в полный рост, и с нового года бизнес-центр по-любому будет готов принять нормальных арендаторов. Территория у ворот была вычищена на удивление, так что пара ядовитых замечаний, приготовленных для Захидова, пропала, вернее, была отложена до неизбежного следующего раза. А в первом и втором цеху все было почти штатно. Загрузка, конечно, упала, пока новых работяг не набрали и не обучили хотя бы азам. Поднимется, наберут, обучат - в этом можно было не сомневаться.
Шестаков давно понял, что байки про уникальных специалистов и про пагубность жесткой кадровой политики являются частью неэффективного менеджмента. Уникальных специалистов не бывает, место ушедшего немедленно займет новый, ничуть не хуже. И он, Шестаков Сергей Иванович, русский, беспартийный и злой, ставить условия не позволит ни менеджерам, ни пролетариям. Шестаков специально в первый же день провел собрание, на котором предложил трудовому коллективу исходить из того, что новое руководство - это навсегда, старое не вернется, завод мой, а всякий, кому это не нравится, может уволиться немедленно.
Доля уволившихся оказалась все-таки выше, чем Шестаков рассчитывал: тридцать процентов во втором цеху, под шестьдесят - в первом, а менеджеров еще раньше почти полностью обновили. Не беда: завод вернулся к законным хозяевам ради третьего цеха, до разрухи числившегося первым и главным. В его границах любая динамика по сравнению с десятилетним простоем была положительной. Следовательно, Шестаков действовал в верном направлении. А первый и второй цеха его волновали даже меньше, чем арендные площади на Чернышевского.
В административно-бытовой корпус Шестаков вернулся, когда уже стемнело. В приемной было неожиданно свежо - арбузно не по сезону. Секретарша, упорно смотревшая в монитор, от щелчка двери вздрогнула.
- Простите, что разбудил, Людмила Петровна, - вежливо сказал Шестаков.
- Ох, что вы, Сергей Иваныч. Вас человек ждет… Ждал… Ох, прошу прощения.
Секретарша поправила прическу и застыла с пальцами у виска.
- Людмила Петровна, вы в порядке? Что за человек?
Она проснулась и продолжила вроде по теме, но как-то невпопад:
- Да, он ушел. Приятный такой. Здесь был, сказал, что из главка. - И гаснущим тоном пробормотала: - Из какого главка?
- Действительно, из какого главка? - подхватил Шестаков, теряя терпение.
- Я да, я могу, - сказала Людмила Петровна. - Он вот тут сидел, а потом сказал, что пойдет, - ну и пошел, значит…
- Так, - сказал Шестаков и решительно обошел стол.
Секретарша снова вздрогнула, но напрасно - никаких игр на экране не было. Было начало официального письма сити-менеджеру с просьбой ускорить перевод первых этажей рабочих общаг в статус нежилых помещений. Была у Шестакова одна мысль в связи с этим.
- Ага, - сказал он, смягчаясь. - Да, формулировать тут тяжко. Давайте, Людмила Петровна, кофе попьем. Полегче станет, а? Сделаете?
- Да-да, конечно, - всполошенно согласилась секретарша.
Шестаков шагнул к кабинету, вспомнил утренний разговор с Жарковым и спросил:
- А человек тот не сказал, из какого главка он? Главк МВД, ЦРУ там или древнегреческий какой-нибудь?
- Нет-нет, - сказала секретарша с улыбкой и снова замерла, будто мучительно вспоминая.
Да что с ней такое сегодня, подумал Шестаков и замер сам. Секретарша медленно произнесла:
- Он сказал - "Морриган".
Сдержаться, приказал себе Шестаков, но опоздал.
- Что?
- Слово незнакомое, вот я и забыла, - радостно объяснила, тоже себе, Людмила Петровна, подняла глаза на начальника, усохла под его взглядом и сбивчиво повторила, судорожно пытаясь понять, ее-то вина в чем: - "Морриган" он сказал. Передайте, говорит, Сергей Иванычу, что я по этому поводу заходил - и попозже зайду.
- Когда попозже?
- Не сказал. Попозже - и все. А потом ушел - я и не заметила… Отвлеклась, что ли… - Секретарша снова принялась бормотать.
- Кофе, - напомнил Шестаков и хлопнул дверью кабинета.
Некоторое время он размышлял, звонить ли Жаркову. Выходило, что звонить надо, - но что говорить, было совершенно неясно. Приходил некто, брякнул импортное название проекта, в Чулманске никому не известное, и теперь я ой боюсь? Или Жарков именно об этом предупреждал с утра, когда невнятицу нес?
В охрану звякну, узнаю хоть, кто таков, решил Шестаков и потянулся к селектору - а тот ожил и сказал секретаршиным голосом:
- Сергей Иваныч, с охраны звонят.
- Дурдом, - с выражением сказал Шестаков.
- Простите?
- Ничего. Что хотят?
- Говорят, пришли к вам, из конторы, спрашивают, пускать ли.
- Откуда-откуда?
- Из конторы, - секретарша понизила голос. - Ну, из КГБ, значит, ФСБ то есть.
- Ага, - сказал Шестаков. - Это, видать, ваш загадочный гость вернулся. Ну, пусть заходит.
- Хорошо. Сергей Иванович, кофе готов.
- Ну, давайте гостю тоже предложим. Наберется там? Вот и хорошо.
Через пару минут Людмила Петровна, мягко постучав, вошла в кабинет и сказала:
- Сергей Иванович, к вам товарищ. Из Москвы.
- Из Москвы даже, - уважительно сказал Шестаков и вполголоса уточнил: - Тот, что ли?
Людмила Петровна, покосившись за спину, отчаянно помотала начесом.
- Эвона как, - сказал Шестаков, откидываясь на спинку кресла. - Тогда я… Ладно. Просите.
Вот о чем Жарков-то говорил, подумал он. Надо было все-таки звякнуть. Впрочем, успеем - сперва выясню, что этому надо.
Гость был молод, крепок, весел, лыс - и, в отличие от большинства московских гостей, не проодеколонен насквозь. Он пожал Шестакову руку и представился:
- Матвеев, Денис, Федеральная служба безопасности. Спасибо, что приняли.
- Вас поди не прими, - пробурчал Шестаков, дождался, пока погаснет ответная вспышка чистой радости, и поинтересовался: - Чай, кофе?
- Да при таком запахе разве выбор есть? - удивился Матвеев. - Кофе, конечно.
Шестаков распорядился и, пока Людмила Петровна не внесла поднос, ожидающе смотрел на Матвеева. Матвеев сдержанно поблескивал макушкой и улыбкой. Пригубили оба, не дожидаясь ухода секретарши. Шестаков кивнул, Матвеев замычал и стал говорить разные слова. Секретарша воссияла ярче лысины гостя.
- Спасибо, Людмила Петровна, - сказал Шестаков. - Харсееву скажите, что я буду свободен минут через двадцать. Так, Денис, э?..
- Валерьевич, - не отрывая чашки от лица, а благодарного взгляда - от удаляющейся секретарши, сказал Матвеев. - Но лучше просто Денис. Да, полагаю, минут двадцать, не больше.
- Хорошо. Излагайте.
Матвеев кивнул, звучно всосал остатки, показав губами, как ему вкусно, бережно поставил чашку и сказал:
- Сергей Иванович, я понимаю, вы человек здесь новый. Но потому ваша оценка как минимум непредвзята. У меня нетривиальный такой вопрос: насколько завод защищен от чужого внимания и влияния?
Шестаков хмуро спросил:
- Удостоверение ваше можно посмотреть?
- Безусловно.