– Пока только фотография из личного дела, – Жмых достал из папки карточку и передал Кондратьеву.
– Эффектная женщина, – внимательно рассмотрев изображенную на фото даму, оценил ее Кондратьев. – Такой особе в Египте, да еще одной, местные плэйбои прохода не дадут.
– А может, она как раз и ездила туда, чтобы поохотиться на местных плэйбоев? Сейчас это достаточно распространено среди женщин ее возраста – секс-туризм называется.
– Ну что ж, именно это нам с вами, Глеб Сергеевич, и предстоит выяснить – чем она занималась в Египте: секс-туризмом или туризмом со шпионским уклоном.
– А вдруг это тупиковый путь?
– То есть?
– Не уведет ли нас эта Жолташ в сторону, ведь наши китайские коллеги в своем письме упоминали некоего российского гражданина, а не гражданку?
– Я думаю, что китайские товарищи не располагают точными данными о половой принадлежности "крота" и пишут о нем обобщенно, как о гражданине. Так что Жолташ в любом случае следует проверить. Кто у вас следующий по списку?
– Под номером четыре у нас значится Евгений Андреевич Безымянный, 1956 года рождения, работник Министерства иностранных дел России, его Департамента Ближнего Востока и Северной Африки. В Египте был в служебной командировке: участвовал в конференции по проблемам энергетической безопасности. Сроки командировки – с 19 по 29 июня.
– Вы забыли упомянуть, где проходила конференция.
– Извините, Федор Иванович, в Каире.
– Спасибо, продолжайте.
– Под номером пять в списке фигурирует наш коллега – сотрудник Службы внешней разведки Юрий Матвеевич Зорькин, 1978 года рождения. Работник отдела стран Ближнего Востока. Был в Египте на отдыхе с 11 по 25 июня, проживал в Шарм-эль-Шейхе. Это около семи часов езды от Каира. Причем жил не один, а со своей супругой – Зорькиной Екатериной Петровной, 1989 года рождения.
– Давно Зорькин работает в "лесу"?
– С 1995 года. По службе характеризуется положительно по всем направлениям.
– Очень не хотелось бы, чтобы "кротом" оказался наш с вами коллега.
– Согласен, Федор Иванович. Лично я меньше всего склонен подозревать этого парня. Да и по срокам не очень стыкуется – он уехал на родину 25 июня, то есть буквально в тот самый день, когда в Каире, как явствует из шифровки Максимова, объявился Янг.
– Значит, надо выяснить поминутно, когда именно он покинул Египет. Кроме этого, надо установить, ездили ли наши подопечные на экскурсии в Каир. Если это, конечно, возможно. И еще. Когда у нас будет следующий сеанс радиосвязи из Франкфурта?
– В последний раз они выходили в эфир в ночь с воскресенья на понедельник, значит, теперь выйдут через пять дней, в ночь с пятницы на субботу.
– Надо проследить, где в это время будут находиться наши подопечные.
– Сделаем.
– Сколько вы сказали у вас человек в общем списке?
– Двадцать три.
– С вычетом пятерых остается восемнадцать. Как я понял, это люди, которые в июне выезжали за границу, но не в Египет, а в сопредельные страны, но под разными предлогами могли оказаться также и в Египте? Значит, надо проверить эту возможность, особенно уделив внимание тем людям, которые выезжали в страны, ближе всего расположенные к Египту и именно в те сроки, о которых идет речь в телеграмме Максимова.
– Сделаем, Федор Иванович.
– Но в любом случае этих людей мы с вами припасем на потом. Главное сейчас – проверка тех "египтян", о которых вы мне только что рассказали.
* * *
Египет, город Каир.
Госпиталь в Исламском районе
Исмаил Фахми и его жена Залика приехали в госпиталь в Исламском Каире более часа назад и все это время с замиранием сердца ждали новостей от хирурга Фансани Камеля, который колдовал с их трехлетней дочерью Азенет. Девочка потеряла сознание прямо за обеденным столом у себя дома, родители немедленно привезли ее в госпиталь, где им сообщили, что у малышки серьезные проблемы с сердцем. Какие именно не сообщили, но пообещали сделать это, как только будет снята кардиограмма и выполнены все необходимые процедуры. И теперь убитые горем родители Азенет, для которых все происшедшее явилось громом среди ясного неба, не сводили глаз с дверей, за которыми час назад скрылся хирург. Им уже начало казаться, что ожидание длится целую вечность.
Наконец двери отворились и на пороге вновь возникла плотная фигура Фансани Камеля, облаченного в голубой халат. Супруги почти одновременно встали со своих мест и сделали несколько шагов навстречу доктору. Тот жестом попросил их оставаться на месте и быстрым шагом преодолел то расстояние, которое отделяло его от супругов. Лицо его выглядело озабоченным, что не сулило ничего хорошего подавленным от свалившегося на них горя родителям. Чтобы не разрыдаться, мать девочки уткнулась носом в мокрый от слез платок, а отец с трудом проглотил застрявший у него в горле комок. Первая же фраза врача подтвердила самые худшие предположения родителей:
– Положение малышки серьезное: мы обнаружили у нее совмещение порока сердца и аритмии. Это достаточно редкое заболевание, которое мы в нашем госпитале не беремся оперировать. Слишком велики шансы на отрицательный исход.
Услышав эти слова, мать девочки перестала себя сдерживать и разрыдалась в полный голос. Зато отец, как и подобает главе семейства, продолжал сохранять хладнокровие и задал врачу вполне естественный вопрос:
– Что же нам делать, доктор?
– Попробовать прооперировать малютку в другой клинике. Я бы советовал вам выбрать Международный госпиталь, где работает прекрасная бригада кардиохирургов из Великобритании. Правда, за такую операцию придется заплатить.
– Сколько?
– Я думаю, сама операция и последующая реабилитация может обойтись вам примерно в сорок тысяч долларов.
– Но у нас нет таких денег.
– А какая у вас страховка? – поинтересовался Камель.
– Ограниченная медицинская, – последовал ответ.
– Да, с ней действительно далеко не уедешь, она покроет лишь незначительную часть необходимых расходов. Но это единственное, что я могу вам предложить. Если вашу малютку оперировать в нашей или любой другой клинике, шансы на то, что она выживет, крайне малы. Здесь нужны руки профессионалов. Повторяю: у вашей дочери очень редкое заболевание – совмещение порока сердца и аритмии, поэтому понадобится делать не одну, а сразу две операции. Мой совет: постарайтесь найти деньги, а малютка пока несколько дней может полежать у нас. Но в любом случае вам надо поторопиться.
Когда врач удалился в ординаторскую, Залика оторвала лицо от платка и с болью во взгляде посмотрела на мужа:
– Где же мы найдем столько денег?
– Не знаю, – пожал плечами Исмаил. – Но я знаю другое: найти их обязан именно я. Иначе зачем мы тогда назвали нашу девочку таким именем?
Имя Азенет переводилось с египетского "Она принадлежит отцу".
Усадив жену в такси и отправив ее домой, где у них остались двое старших детей – семилетний сын и шестилетняя дочь, – Исмаил уселся за руль своего подержанного "Рено" и отправился в отель "Найл Хилтон", где он вот уже пять лет работал в службе охраны. В вестибюле гостиницы он столкнулся с одним из портье – весельчаком Ахмедом, с которым они дружили фактически с момента устройства сюда Исмаила. Увидев, что его приятель чем-то серьезно озабочен, портье не стал по привычке шутить, ограничившись коротким вопросом "В чем дело?". Исмаил в двух словах обрисовал ему ситуацию, в какую угодила его семья. Он не искал помощи у приятеля, прекрасно зная, что у того нет тех денег, которые ему необходимо собрать, но ему была нужна хотя бы моральная поддержка, которую он тут же и получил:
– Ты знаешь, Исмаил, я не богат, но пару-тройку тысяч долларов я могу для тебя найти. Так что обращайся в любой день и час.
В знак благодарности Исмаил обнял друга прямо тут же, посреди гостиничного вестибюля. После чего отправился в кабинет начальника охраны – Рашида эль-Сайеда.
На счастье начальник находился в кабинете один, хотя в это время суток у него обычно всегда толкались посетители. Сидя в кресле и потягивая из трубочки манговый сок, эль-Сайед смотрел телевизор: там шел какой-то гонконгский боевик с непременной стрельбой из всех возможных видов оружия и рукопашными схватками. За шумом очередной перестрелки начальник не услышал, как дверь его кабинета открылась и на пороге возникла фигура Исмаила Фахми.
– Добрый день, начальник, – поздоровался с хозяином кабинета непрошенный гость, не решаясь пройти к столу.
– А, это ты? – на секунду оторвавшись от экрана, произнес начальник, после чего жестом пригласил гостя присесть в кресло, стоявшее напротив стола. А сам вновь уставился в экран.
Исмаил сел и в течение нескольких минут молчал, не решаясь беспокоить своего босса: на экране герои фильма схлестнулись в безжалостном рукопашном поединке. Наконец, когда он закончился, эль-Сайед вновь обратил свой взор на гостя:
– Зачем пришел, у тебя же сегодня выходной?
– С бедой пришел, господин эль-Сайед. Наша младшая дочь сегодня попала в больницу, у нее серьезные проблемы с сердцем. Нужна срочная операция в Международном госпитале.
– Почему там, мало у нас клиник в Каире? – искренне удивился начальник.
– Я же говорю, что ситуация серьезная и врачи ближайшей от нас клиники не берутся делать такую операцию. Говорят, что там не одна операция нужна, а целых две. Редкое заболевание – порок сердца и аритмия.
– То есть наши врачи умыли руки и послали тебя прямиком к иностранным эскулапам? А ты знаешь, сколько стоят их услуги?
– Знаю – около сорока тысяч долларов.
– И ты пришел просить эти деньги у меня?
– Не у вас лично: я же понимаю, что у вас таких денег нет. Но, может быть, вы согласитесь стать посредником и поможете мне выбить эту сумму из нашего головного офиса.
Эль-Сайед поставил на стол стакан с недопитым соком и, забыв про телевизор, развернулся в кресле лицом к гостю.
– Мне очень жаль твою дочь, Исмаил, но я ничем не могу тебе помочь. Названная тобой сумма – это очень большие деньги. И даже мое посредничество не поможет тебе их раздобыть.
– Почему?
– Потому что в головном офисе прекрасно знают твою зарплату и отдают себе отчет, что ты сможешь вернуть эти деньги разве что через несколько лет. А кто согласится ждать столько времени при нашей нынешней нестабильной ситуации в стране?
– Я попытаюсь найти их как можно быстрее. Главное сейчас – это спасти нашу дочь.
– Это все отговорки, Исмаил. Повторяю: мне очень жаль малышку, но я не могу быть твоим посредником, заранее зная, что эта затея обречена на провал. Никто не захочет вытащить из бизнеса сорок тысяч долларов, чтобы помочь рядовому охраннику. Не будь слишком наивным.
– Что же мне делать, ведь счет идет на часы?
– Не знаю, Исмаил, – всплеснул руками эль-Сайед. – Хотя постой. Почему бы тебе не съездить в тот самый Международный госпиталь, куда тебя отправили, и уже там попытаться договориться с врачами. Вдруг у твоей малышки есть шанс попасть на бесплатную операцию?
Уже спустя полчаса Исмаил был в упомянутом госпитале и встретился с одним из кардиохирургов. Вернее, с одной – это была средних лет женщина-англичанка, прекрасно говорящая как на английском, так и на арабском языках. Но и она лишь развела руками:
– Ваша страховка действительно покрывает лишь незначительную часть расходов на операцию и последующую реабилитацию. Что касается бесплатных квот, то их всего четыре и все они уже распределены между больными. Если бы вы пришли чуть раньше…
– Но я не мог раньше: беда случилась с моей дочерью только сегодня.
– Сочувствую вам, но выделение новых квот – не моя компетенция. А начальник госпиталя сейчас в отъезде – будет в Каире только через неделю. Может быть, вам все-таки решится на операцию в том госпитале, где лежит ваша дочь? Другого выхода у вас нет.
Последние слова доктора занозой вонзились в сознание Исмаила и не отпускали его всю дорогу до автомобиля, оставленного им на стоянке у госпиталя. Но даже в салоне, когда он плотно закрыл дверцу и уронил голову на руки, обхватившие руль, эти слова продолжали пульсировать в его мозгу: "Другого выхода у вас нет… Другого выхода у вас нет… Другого…".
– Уважаемый Исмаил Фахми? – раздался над самым ухом убитого горем отца мужской баритон.
Исмаил поднял голову и увидел возле автомобиля крепко сложенного мужчину с уже тронутыми сединой висками.
– Да, это я. А в чем дело?
– Вы разрешите мне занять место в вашем "Рено" и объяснить вам причину моего появления?
Вместо ответа Исмаил дотянулся до противоположной дверцы и сам открыл ее нажатием ручки. Незнакомец обошел автомобиль и спустя несколько секунд уже сидел в кресле рядом с водителем. Это был заместитель резидента сирийской разведки в Каире Хафез Раджих, однако Исмаилу он представился другим именем – Мохаммед.
– Я слышал, что приключилась беда с вашей младшей дочерью: ей нужна дорогостоящая операция?
– Да, а откуда вы об этом узнали? Вы врач?
– Я частный детектив, – соврал Раджих. О беде, свалившейся на Исмаила Фахми, он узнал от своего осведомителя в отеле – того самого весельчака Ахмеда, однако сообщать об этом своему собеседнику, естественно, не стал. Впрочем, тот этим и не интересовался, занятый совершенно другими мыслями.
– Тогда причем здесь моя дочь? Ей нужна помощь профессиональных медиков, а не частных детективов.
– Я полагаю, что ей сейчас важна помощь любого человека, который сможет раздобыть сорок тысяч долларов.
– Вы хотите сказать…
– Да, вы угадали: у меня есть необходимые деньги, чтобы оплатить операцию вашей дочери.
– Вы шутите?
– Я, по-вашему, похож на шутника? Мне всегда казалось, что моя внешность располагает к другим оценкам.
– Я не это хотел сказать… – от волнения голос Исмаила сделался сиплым и ему даже пришлось прокашляться. – Так вы можете дать мне сорок тысяч долларов?
– Я могу их вам предложить в обмен на услугу.
– И эта услуга стоит сорок тысяч долларов?
– На мой взгляд, она стоит гораздо дороже, но я решил сэкономить. Мне кажется, вы сейчас в таком состоянии, что торговаться вряд ли станете.
– Спасибо за откровенность. Так в чем заключается эта услуга?
– Она имеет под собой служебную подоплеку. Я уже говорил, что представляю одно частное детективное агентство. Вот уже в течение нескольких месяцев мы разыскиваем одного мошенника, который обчистил всеми уважаемого бизнесмена. Фамилию последнего я вам называть не буду: это конфиденциальная информация. Так вот некоторое время назад он останавливался в том самом отеле, в котором имеете счастье работать вы. Я имею в виду "Найл Хилтон". И там он имел встречу с неким господином, с которым они разработали и осуществили упомянутую мною аферу. Чтобы изобличить их, нам необходимо раздобыть документальное подтверждение этой встречи, а именно видеозапись, на которой они были бы запечатлены вместе.
– А почему вы не обратитесь в полицию?
– Такова просьба нашего клиента. К тому же, если бы мы пошли законным путем, я бы с вами здесь не сидел и необходимых вам денег не предлагал. И, значит, судьба вашей дочери оказалась бы не завидной.
Напоминание о смертельно больной малышке вернуло Исмаила к реальности.
– Вы хотите, чтобы именно я раздобыл для вас эту видеозапись?
– Почему бы и нет, если все так удачно сошлось: вам до зарезу нужны деньги, а нам – эта запись? Тем более что раздобыть ее для вас не составляет большого труда: вы ведь работаете в охране в качестве оператора видеосвязи?
– Да, обслуживаю систему видеонаблюдения в отеле.
– Кстати, сколько времени хранятся на ваших видеорегистраторах записи?
– Три месяца.
– Значит, записи, которые запечатлены в конце июня, еще сохранились?
– Да, они автоматически будут стерты в конце этого месяца.
– Найти их легко?
– Естественно. Все записывается на жесткий диск, файлы автоматически располагаются по папкам: одна папка – одна дата.
– Качество у записей хорошее?
– Отменное, четыре года назад в отеле заменили всю видеоаппаратуру на более современную.
– Кто заменял, американцы из "Индастри электроникс"?
– Нет, из "Электролайт компани". Но сделали все окей: мегапиксельные IP-камеры, эшелонированная система защиты от несанкционированного проникновения извне и многое другое.
– Я так и думал.
– Что думали?
– Что американцы сделали все на славу. Но вернемся непосредственно к самим записям. Нас интересуют записи в коридорах и фойе.
– В фойе стоят длиннофокусные камеры с узким углом обзора и высоким расширением, а в коридорах – черно-белые узкообзорные камеры, которые дают лучшую картинку даже при слабой освещенности, то есть при полумраке.
– И какие именно участки фиксируют последние?
– В коридоре? Вход на лестничную площадку, в лифт и все двери номеров.
– Лица посетителей хорошо фиксируются?
– Более чем.
– Ну что же, нас это вполне устраивает.
– В таком случае, когда я смогу получить деньги?
– Как только вы передадите нам записи. Как говорится, все в ваших руках.
– Завтра утром я заступаю на дежурство и могу найти повод зайти в наш видеоархив.
– Это никого не насторожит?
– Не должно, я же постоянно работаю с видеосистемами. И ваши файлы собираюсь скачать ночью – в самое удобное для этого время. Что конкретно вас интересует?
– Записи с пятого, шестого и восьмого этажей, а также из фойе первого этажа. Датировка – 25–28 июня. Нас интересуют записи с камер, которые установлены в коридорах. Нам надо засечь наших подопечных, вместе входящими в конкретные номера. Это даст нам повод считать их сообщниками.
– Хорошо, я скачаю эти записи на флэш-карту. Сумму вы уже назвали – сорок тысяч долларов. Как я вас найду?
– Не волнуйтесь, мы заинтересованы в вас так же, как и вы в нас. Поэтому мы сами найдем способ связаться с вами.
– В таком случае я сейчас же вернусь в госпиталь и договорюсь о том, чтобы мою дочь оформили в качестве пациентки. Правда, я боюсь, что речь может зайти о первоначальном взносе. Если это случится, я могу рассчитывать на какой-нибудь аванс?
– Я думаю, авансом может послужить та часть денег, которую гарантирует ваша страховка. Но если этого будет не достаточно, то мы можем выплатить вам в качестве аванса… например, десять тысяч долларов.
Вместо слов благодарности Исмаил протянул своему собеседнику раскрытую для рукопожатия ладонь.