- И сколько из них заняты в это время года?
- Три или четыре.
- Можешь не сомневаться, Скурлети знает про квартиру в Рокебрюне. Он легко нас найдет.
- Ему потребовалось два дня на то, чтобы проверить список, который ты ему дал.
- Теперь у него есть помощники.
Какое-то время мы сидели в мрачном молчании. Потом внезапно Люсия вскочила.
- Я знаю место, где они не будут нас искать! Дом Патрика в Мужене.
- Там живет горничная.
- Ее можно на несколько дней отправить погостить к сестре в Канны. Адель даст ей отпуск.
- А ты знаешь, где сейчас Санже?
- Конечно. На побережье, в Италии, около Сан-Ремо. Я могу им позвонить.
- Вряд ли они сейчас захотят нам помогать.
- Почему нет? Мы скоро идем в полицию. Патрик попадет в очень неловкое положение, если мы расскажем всю правду о том, как они с Аделью помогали мне раньше. Позвонить им прямо сейчас?
Я задумался. Вряд ли Сай по-прежнему стережет "Суризетт", и Скурлети почти наверняка вычеркнул виллу из своего списка, поскольку там живут другие люди. Если мы убедим Санже отослать горничную - а про нее известно, что она привыкла "располагать собой" в их отсутствие, - все может сработать.
Я кивнул:
- Хорошо. Стоит попробовать.
Люсии пришлось узнавать номер у оператора. Это была гостиница.
- У них там небольшой заводик, - объяснила она мне, пока ждала ответа, - по разливу безалкогольных напитков. Местные их хорошо знают. Сейчас там устанавливают новое оборудование, и вполне логично, что они приехали проследить.
Когда на звонок ответили, она попросила "синьору Чейз".
- Адель? Это Люсия… да, в порядке… ты читала газеты?.. Да, но возникли трудности… это всего на пару дней, и потом… нет-нет, не больше… нам надо куда-то переехать… ты понимаешь?.. если бы Мари могла поехать навестить сестру… нет-нет, Адель, дорогая, послушай… так будет лучше для всех, пойми… никаких скандалов, никакой огласки… Адель, послушай… да-да, конечно… он поймет.
Она улыбнулась мне:
- Адель советуется с Патриком.
Через полминуты я услышал в трубке голос Санже.
Люсия сказала:
- Привет, Патрик! Спасибо, хорошо. Да, он здесь. Одну секунду.
Она передала мне телефон.
- Он хочет поговорить с тобой.
Санже не стал тратить время на расспросы о моем здоровье, а сразу перешел к делу.
- То, о чем она просит, важно?
- Очень.
- Так, значит, вы еще не заключили сделку?
- Какую сделку?
- Да ладно, - ответил он раздраженно, - я в силах сложить два и два. Если я в прошлый раз свалял дурака, это не значит, что я и дальше буду так себя вести. Я все время думал, почему ты отказался от тридцати тысяч баксов. Мне просто в голову не пришло, что у тебя был вариант получше.
- Тогда не было.
- А сейчас есть?
- В какой-то степени да.
- И насколько больше?
- Вдвое.
Он присвистнул.
- И тебе надо сорок восемь часов, чтобы обстряпать дельце? Так?
- Так.
- А что я с этого буду иметь?
- Неприкосновенность.
- Этого мало. Я хочу чего-нибудь посущественней.
- Подождите минуту.
Люсия безуспешно старалась проследить за ходом разговора.
- Чего он хочет? - спросила она.
- Он почуял запах денег и хочет свою долю.
- Ха! - Она всплеснула руками от возмущения. - Ты видишь, что он за человек?
- Он думает, что речь о шестидесяти тысячах долларов. Что мне ему сказать? Десять процентов?
- Шесть тысяч долларов.
- В данных обстоятельствах оно того стоит. В конце концов, ты все равно получаешь полмиллиона чистыми, даже немного больше. Нам надо где-то укрыться, Люсия.
- Это шантаж.
Она беспомощно пожала плечами.
- Неприкосновенность плюс десять процентов, - сказал я в трубку.
Санже хмыкнул:
- Вот это больше похоже на правду. Когда вы планируете заключить сделку?
- Послезавтра.
- Я скажу Мари, чтобы она оставила ключи в цветочном горшке, рядом с входной дверью. Она уедет завтра утром, на восьмичасовом автобусе. Сразу после этого - дом в вашем распоряжении.
- А нельзя ли раньше? К восьми часам будет совсем светло.
- Все так серьезно? Ладно. Я скажу Мари оставить дверь гаража открытой. Просто заезжайте и оставайтесь там, пока она не уедет. Вы можете ей доверять. Она сделает вид, будто вас не заметила. Но лучше бы она не видела вас в лицо - так будет безопасней. Договорились?
- Договорились.
- До встречи.
II
Мы положили деньги и вторую копию документов в мой чемодан вместе с моими вещами. Затем застелили постель и прибрались в доме, чтобы скрыть наиболее очевидные следы моего присутствия. Хотя Люсию очень расстроил поступок Санже, она по-прежнему не хотела подводить его жену. Чтобы не компрометировать Адель, наши объяснения в полиции не должны были противоречить истории, которую они соорудили вдвоем, когда Адель согласилась ее спрятать. Пока мы убирались, Люсия мне ее пересказала.
Считалось, что Люсия в глаза не видела Адель Санже. Дом в Каннах она сняла еще до смерти полковника Арбиля, написав владелице письмо от имени некой мадам Берг. Они с Арбилем планировали провести здесь лето. Арендная плата была внесена авансом.
Адель Санже, если ее спросят, должна была сказать, что мадам Берг неожиданно приехала на три дня раньше. Позвонив ей по телефону, она рассказала печальную историю о пластической операции и попросила сдвинуть сроки аренды немного вперед. Мадам Санже не видела причин ей отказать. Дом все равно в это время года стоял пустой, а деньги были уже заплачены. Домработнице приказали пустить несчастную мадам Берг в дом. Мадам Санже с ней так и не увиделась.
- Это все прекрасно, - возразил я, - но как мы объясним, почему домработница не видела меня, когда я перебрался к тебе? Я знаю, что у нее плохое зрение, но даже в таком случае…
- Она приходила только по утрам. На это время ты запирался в кладовке.
- Полиция не поверит.
- Да какая разница? Никто уже ничего не докажет. Мы готовы?
Было уже за полночь.
Выключив весь свет, мы тихо вышли из дома. Люсия была одета в широкие брюки, и ей не составило труда перелезть через стену, огораживающую участок. Я поставил цветы на место, и мы двинулись вниз по склону.
Я шел впереди, но поскольку у меня в руках был чемодан, я не мог помочь Люсии. На полпути вниз она поскользнулась и упала в канаву, с нее слетел парик. Нам пришлось его искать. Потом я подвернул лодыжку. Не сильно, но это еще больше осложнило дальнейший спуск. Когда мы добрались до заградительной стенки внизу, нам пришлось отдохнуть, прежде чем выбираться на дорогу. Оказалось, что отверстия для слива, которые я использовал как ступени, когда забирался наверх, отсюда не видно. Пришлось посветить фонариком. К счастью, за то время, что мы спускались вниз, не проехало ни одной машины, однако нам пришлось изрядно понервничать.
Я запер чемодан в багажнике машины, сел на водительское сиденье, включил фары, но не стал заводить мотор.
Люсия посмотрела на меня:
- В чем дело?
- Думаю, в какую сторону ехать.
Это было правдой только отчасти.
На самом деле я размышлял, не испугал ли меня разговор со Скурлети настолько, что мне повсюду стали мерещиться люди Комитета. Несомненно, тут сыграла свою роль физическая усталость от карабканья по склону и отнюдь не воображаемая боль в лодыжке, но мне внезапно захотелось убедиться, что человек, который сидел в машине на вершине горы, все еще там. Если его там нет, значит, я вел себя как шут гороховый, да еще и Люсию втравил в этот цирк.
- Через Больё, - сказала она, - мимо Пон-Сен-Жан.
- Через Корниш будет быстрее.
- А как же агент, который следит за домом?
- Если мы просто проедем мимо, он не обратит на нас внимания. А нам, возможно, стоит разглядеть его получше.
Она состроила мне смешную рожицу.
- Хочешь убедиться, что все эти акробатические фокусы были не зря?
Отпираться было бессмысленно.
- Хочу.
- Ладно.
Я завел мотор, развернулся, на максимальной скорости вылетел из-за поворота и двинулся в гору.
До съезда к дому оставалось около пятидесяти метров, мне уже было видно потрескавшуюся каменную стену, отмечавшую его начало, когда у стоявшей рядом с дорогой машины зажглись фары.
Свет на мгновение ослепил меня. Я почувствовал, что Люсия инстинктивно прикрыла глаза рукой. Выбравшись из полосы света, мы почти сразу оказались на крутом повороте на вершине горы. Я не снимал ноги с педали газа. Проезжая мимо машины, я заметил, что теперь их стало двое. Второй сидел на мотоцикле с недоеденным бутербродом в руке. В зеркало заднего вида я видел, что он отбросил бутерброд в сторону и нажал ногой на стартер.
На бешеной скорости мы вылетели из-за поворота прямо на перекресток, расположенный сразу под Корнишем.
Люсия крикнула:
- Налево!
Я повернул налево. Дорога сразу же стала хуже, мы снова мчались вниз. Я резко затормозил, чтобы удержать машину на склоне. Последовала серия крутых поворотов, которые я проехал на опасной скорости, и мы оказались на окраине Вильфранша, прямо над портом.
Люсия смотрела назад.
- Наверное, они ушли вверх, на Корниш, - сказала она. - Думаю, они не заметили, что мы повернули. Остановимся, чтобы убедиться?
- Не стоит, - ответил я.
Я страшно злился на себя. Из-за моего малодушия мы оказались в опасности. Мы не только продемонстрировали, что знаем про слежку, но и что хотим от нее скрыться. Скурлети и его временным союзникам из Комитета не придется ждать до полудня, чтобы убедиться в нашем "вероломстве и враждебности". Я дал им знать заранее.
Люсия сказала:
- Ну, теперь мы знаем наверняка.
- К несчастью, они тоже. Мне бы следовало быть умнее.
- Не вини себя, милый. Они ведь все равно не видели, как ты вернулся. И значит, скоро начали бы тебя искать. Так что никакой разницы.
- Разница будет, если они нас найдут.
- Ну, надо постараться, чтобы не нашли.
Мы решили въехать в Канны со стороны Ванса и оставить машину подальше от улицы Карпоньяр. В Ницце Люсия показывала мне дорогу. Улицы были почти пусты, и мы доехали быстро. На выезде из Канн я сразу замедлил скорость, и Люсия стала искать дорогу, ведущую к ее дому.
Мы нашли ее почти без труда. Она шла к небольшой ферме и двум-трем коттеджам, а дальше тянулась по левой стороне долины, становясь все менее наезженной. Впереди был виден огород - ромбовидная полоса ровной земли, а за ним, выше по склону, - оливковая роща. Мы ехали вдоль заборов с ровными рядами стеклянных колокольчиков, а затем показались теплицы. За ними можно было разглядеть двухэтажный дом с пристройками.
Я остановился рядом с теплицами. Дорога явно вела к дому. Звук мотора разбудит собак, и они поднимут лай. Люсия решила, что мы и так слишком близко. Я как можно тише сдал задом мимо забора, к границе участка. Затем развернул машину и остановился под платаном.
Вокруг было очень тихо, но в оливковой роще царило особое молчание. Толстые изогнутые ветви старых деревьев стояли, не шевелясь, и только листья слегка трепетали под порывами ветра. Когда мы поднимались, неподалеку мелькнул черный силуэт козы, а потом звякнула цепь. Вдали смутно виднелся каменный резервуар, и был слышен звук текущей воды. Через пару минут мы вышли на тропинку.
Она привела нас к воротам сада. Отсюда мы уже видели дом. Люсия тихо сняла защелку. Пружина была тугая, а несмазанные петли громко скрипнули, когда мы открывали калитку.
Во дворе росли высокие кусты, и за ними мне не было видно ничего, кроме мощенной кирпичом дорожки с низкими ступенями. Люсия показывала дорогу. Ближе к дому кусты редели и дорожка утыкалась в площадку с большим деревянным столом под навесом от солнца. Должно быть, в теплую погоду постояльцы обедали на свежем воздухе.
Поднявшись на три ступеньки вверх, мы подошли к проходу под террасой. Дверь в кладовку была справа.
Люсия порылась у себя в сумочке.
- Одну секунду, - сказала она. - Сейчас достану ключ.
- Тебе посветить?
Я взял с собой фонарик.
- Нет, я уже нашла.
Нам очень повезло. Мы разговаривали вполголоса. Конечно, мы предполагали, что за домом наблюдают с улицы, но до забора было довольно далеко. Думаю, на нас повлияла темнота, и поэтому мы шептались.
Я включил фонарик только тогда, когда она открыла дверь, и направил луч внутрь. Мы вошли.
Бо́льшая часть помещения была завалена садовой мебелью и инвентарем. На широкой полке лежали подушки от садовых стульев. Я не видел никакого чемодана.
- За подушками, - сказала Люсия.
Она взяла у меня фонарик и указала лучом в угол полки. Я стал убирать подушки. Через секунду я заметил чемодан. Это была реликвия, сохранившаяся от того времени, когда люди путешествовали на поездах, а не на самолетах. Сделанный из металла, с рядами заклепок и уголками из толстой кожи, он стоял у самой стены, под стропилами. Мне пришлось встать на стул, чтобы до него дотянуться.
В это мгновение пол на террасе над нашей головой скрипнул. Люсия затаила дыхание и выключила фонарь. Мы оба замерли. Пол скрипнул снова. Над нами кто-то ходил. Затем послышался шум голосов, явно мужских, слов было не разобрать.
Люсия снова включила фонарь и беззвучно произнесла одно слово: "Быстрее!"
Я достал чемодан и слез со стула. Люсия не выключала фонарь, пока мы не подошли к двери.
Мы снова оказались в проходе, и Люсия повернулась, чтобы закрыть дверь, но голоса послышались с другой стороны дома. Я схватил ее за руку и потащил вниз по ступенькам, к площадке. Луч света осветил дорожку впереди нас, и я толкнул Люсию в тень кустов.
Свет снова блеснул и стал ярче - человек с фонарем вышел в проход. Он сказал что-то своему напарнику и двинулся вперед. Когда он заметил открытую дверь кладовки, у него вырвалось восклицание.
Теперь я мог их разглядеть получше. У того, что с фонариком, на голове был мотоциклетный шлем. Второй был в шляпе, похожей на мою, и в руке держал пистолет. Человек в шлеме присел на корточки, а затем бросился в кладовку.
Мы не стали дожидаться развития событий. Я крепко схватил Люсию за руку: мы помчались вниз по дорожке и спрятались за густыми кустами.
Теперь нас было не видно, но мы все еще слышали, как эти двое переговариваются. Я не понимал слов; наверное, они обсуждали ситуацию. Затем их голоса затихли.
Я держал Люсию за руку: она вся дрожала. Подхватив чемодан, я двинулся вниз, к калитке. В этот раз мы открыли и закрыли ее очень тихо.
Все время, пока мы шли к машине, Люсия молчала.
- Это те, - произнесла она наконец, когда я ставил чемодан в багажник, - кто убил Ахмеда.
- Ты уверена?
- Абсолютно. Ошибки быть не может. Ты понял, о чем они говорили?
- Нет. Но мне кажется, я узнал язык. Это чешский.
Через полчаса я заехал в гараж дома Санже в Мужене. Фонарь перед входной дверью горел, но ни в одном из окон света не было. Оставалось еще пять часов до того времени, когда Мари уедет к сестре в Канны.
Гараж был устроен в переоборудованном каменном амбаре, частично расширенном и приспособленном под винный погреб. Штопора не было, но я нашел бутылку виски с отвинчивающейся пробкой.
Какое-то время мы сидели в машине и пили виски. Потом Люсия опустила голову мне на плечо и уснула.
III
Бо́льшую часть следующего дня мы проспали на широкой кровати в гостевой спальне дома Санже. Мари оставила нам записку с объяснениями, какую комнату занять и где взять еду.
Когда мы наконец собрались поесть, день уже клонился к вечеру. Убрав со стола, Люсия вдруг начала смотреть на часы и нервничать. Фариси правильно понял, что ему нужно делать? Я уверен? Уже пять часов. Интересно, он уже был у врача и получил рецепт? Скоро он должен идти в кино. Он знает, что должен говорить, когда зайдет в клинику?
Волнение Люсии объяснялось тем, что план встречи в значительной степени принадлежал ей. Она чувствовала за него ответственность. И после наших вчерашних приключений опасность вновь стала для нее зримой и осязаемой, как тогда в Цюрихе.
Я, как мог, старался ее успокоить, напустив на себя расслабленный и уверенный вид, но сделать это было нелегко. Я пытался не думать о встрече с Фариси, а тревога Люсии была заразительна.
Перед отъездом я немного выпил, но немного, самую капельку.
Мы решили, что имеет смысл подъехать к клинике на пятнадцать минут пораньше. Тогда люди, следящие за Фариси, не смогут меня заметить, и в то же время я пробуду во дворе не слишком долго и у меня будет меньше шансов быть опознанным случайным прохожим.
Я приехал ровно без четверти восемь.
Когда я осматривал двор в воскресенье, там стояло всего две машины, теперь их было три и еще мотороллер. Я ухитрился втиснуть "ситроен" на свободное место, но задачка оказалась непростой, и я весь взмок, пока с ней управился. Я закурил и постарался успокоиться. На встрече с бригадным генералом Фариси мне хотелось бы выглядеть спокойным и невозмутимым.
Без пяти восемь случилось непредвиденное. Во двор въехала машина и остановилась прямо перед моей, светя фарами мне в лицо.
Из нее вылез крупный краснолицый мужчина в кепке и галстуке-бабочке и двинулся ко мне, размахивая руками.
- Что вы здесь делаете? - заорал он. - Это мое место.
Я включил фары, чтобы ему было труднее рассмотреть меня, и сказал, что уже уезжаю.
Но это не возымело никакого действия, он продолжал разоряться.
- Третий раз за неделю, - ревел он. - Это уже слишком! Это частная стоянка! - Он указал на знак. - Вы что, читать не умеете?
Я завел мотор и снова прокричал, что уезжаю.
- Я должен поставить в известность консьержа!
Он двинулся в сторону офиса. Его машина закрывала мне выезд. Я не мог ничего придумать, кроме как перегородить ему путь своим "ситроеном". Одновременно я наклонился к стеклу и прорычал:
- Я врач, меня сюда срочно вызвали к пациенту, а теперь мне надо вернуться в больницу.
Он колебался.
- Так что? - не сдавался я. - Так и будете загораживать проход или отодвинете машину, чтобы мы могли разъехаться?
Сердитый мужчина смотрел мне прямо в лицо. Оставалось только надеяться, что он не читает газет или у него плохое зрение.
Внезапно он воздел руки к небу, негодующе фыркнул и снова залез в свою машину. Когда он сдал задом на улицу, я выехал за ним. Его фары снова осветили мое лицо. Я рванул вниз по улице, при первой же возможности повернул направо и только потом остановился. Убедившись, что он не узнал меня в последний момент и не бросился следом, я нашел свободное место на парковке магазина, который уже закрылся, и пошел обратно к клинике. Торопиться не имело смысла, я не хотел появляться во дворе раньше, чем скандалист закончит парковать машину. В любом случае ноги отказывались идти быстро - разве что в противоположном направлении.
Было ровно восемь.