Лена видела в клинике только приемную и кабинет доктора Розен, так что весьма внушительных размеров конференц-зал ее просто поразил. В помещении было тепло и много света, тут и там стояли горшки с цветами и кадки с экзотическими растениями. Всю середину занимал длинный стол из красного дерева с обитыми лиловой тканью стульями по бокам. Одну стену целиком занимали огромные светло-серые картотечные шкафы, и Лена обрадовалась, что они заперты на замки, дабы никто не совал в них нос.
Доктор повернулась к ним, энергично отбросив волосы с лица. Джил Розен была весьма привлекательной для своего возраста - видимо, чуть за сорок - женщиной. Узкое лицо, темно-каштановые волосы до плеч. Деловой стиль чувствовался во всем; длинная свободная блуза, классического покроя юбка ниже колен очень подходили к ее фигуре. Манеры у нее тоже были исключительно деловые, что очень сбивало Лену с толку, особенно когда после первых же трех собеседований доктор взяла на себя смелость зачислить ее в алкоголики. При таком отношении, казалось ей, вряд ли к такому доктору повалят пациенты. А если копнуть еще глубже, то что вообще можно сказать о психологе, которая даже собственного сына не сумела удержать от самоубийства.
Как и следовало ожидать, доктор Розен сразу перешла к делу:
- Итак, какие у вас проблемы?
Лена на мгновение представила, насколько тяжелым будет этот разговор, принимая во внимание ее прошлые отношения с Джил Розен, и решила идти напрямую.
- Мы пришли по поводу вашего сына.
- Энди?
Доктор Розен, как медленно выпускающий воздух резиновый баллон, опустилась на стул: спина прямая, напряженная, руки сложены на коленях. Эта женщина отлично умела держать себя в руках, если не считать панического взгляда. Лена никогда в жизни так четко не представляла себе состояние человека по его глазам.
- Что с ним?.. - Доктор Розен замолчала, прокашлялась, и в ее глазах появились слезы. - Он попал в беду?
Тут Лена вспомнила про Чака, который остался стоять в дверях, руки в карманах - будто приготовился смотреть ток-шоу. И прежде чем он успел запротестовать, она захлопнула дверь прямо перед его носом.
- Извините, - сказала она и опустилась на стул. Извинилась она за Чака, но доктор поняла ее иначе.
- Что случилось? - умоляюще спросила она полным отчаяния голосом.
- Я хотела…
Женщина вдруг наклонилась над столом и схватила Лену за руки. Лену будто током ударило, но Розен, кажется, этого даже не заметила. После тех страшных событий от одной лишь мысли, что кто-то прикоснется к ней, Лену бросало в холодный пот. И сейчас девушка так испугалась, что почувствовала горький привкус желчи во рту.
- Где он? - медленно проговорила доктор Розен.
У Лены задрожали ноги, а когда она заговорила, дрожь появилась и в голосе, но вовсе не от сочувствия.
- Я покажу вам фотографии.
- Нет, не надо, - резко оборвала ее Розен, продолжая держать за руки, словно она висела над обрывом и Лена оставалась единственным средством удержаться от падения. - Не надо.
Лена, с трудом высвободив одну руку, достала из кармана полароидные снимки, но Розен вдруг зажмурилась и отвернулась, как испуганный ребенок.
- Доктор Розен! - снова начала Лена, но та не повернулась. И тогда, понизив голос до шепота, она спросила: - Джил, это ваш сын?
Доктор наконец обернулась, но взгляд ее был направлен вовсе не на фото, а на Лену, и в этих глазах, как раскаленные добела угли, загорелась ненависть.
- Вы должны подтвердить, что на фото ваш сын, - твердо сказала Лена, чтобы поскорее с этим покончить.
Розен в конце концов посмотрела на снимок. Ноздри ее раздулись, губы сжались в тонкую линию - она с трудом сдерживала слезы. По выражению ее лица было понятно, что мертвый юноша - ее сын, но доктор Розен все тянула время, глядя на фото и пытаясь заставить мозг принять то, что видят глаза. Вдруг она - видимо, невольно - погладила большим пальцем шрам на руке Лены, как какой-нибудь талисман-оберег. Ощущение было такое, словно по руке провели наждачной бумагой, и Лена скрипнула зубами, чтобы не закричать.
- Где это случилось? - спросила Розен.
- Мы нашли его на западной стороне кампуса, - с дрожью в голосе проговорила Лена, все еще пытаясь выдернуть руку из ее ладоней.
Розен, казалось, ничего не замечала.
- Что произошло?
Лена облизнула губы, хотя во рту у нее было сухо, как в пустыне.
- Он бросился с моста, - с трудом проговорила она, пытаясь сделать вдох. И, чуть помолчав, добавила: - Мы считаем, что он…
- Что? - перебила Розен, все еще сжимая ее ладонь. Лена не выдержала и умоляющим тоном произнесла:
- Пожалуйста, извините, но мне больно…
На лице доктора появилось выражение некоторого замешательства, отчего Лена почувствовала себя окончательно загнанной в угол. И тут ее будто прорвало:
- Да отпустите же мою руку!
Розен тут же отпрянула, а Лена соскочила со стула, опрокинув его, и стала пятиться подальше от докторши, пока не почувствовала спиной дверь.
Лицо Джил Розен исказилось от ужаса.
- Пожалуйста, простите, - пробормотала она.
- Ладно, ничего. Уже все в порядке, - сказала Лена, опираясь на дверь и вытирая ладони о бедра, будто хотела счистить с них грязь. Сердце ее колотилось так, словно хотело выскочить из груди. - Не стоило мне срываться…
- Мне бы следовало знать…
- Пожалуйста, не продолжайте, - перебила Лена, ощущая, как к бедрам от трения приливает жар. Она подняла ладони и потерла их друг о друга, как будто они озябли.
Доктор Розен, не вставая со стула, проговорила:
- Не волнуйтесь. Здесь вы в полной безопасности.
- Со мной все в порядке, - ответила Лена, но голос ее звучал еле слышно, а кислый привкус страха все еще стоял во рту. Бросив взгляд вниз, на свои руки, она прижала большим пальцем шрам и потерла его, словно пытаясь стереть. - Да, все в порядке. Я уже пришла в норму.
Докторша хотела было что-то сказать, но передумала.
Лена между тем сосредоточилась на своем дыхании, стараясь успокоиться. Ладони ее покраснели и были липкими от пота, и шрамы рельефно выделялись на этом фоне. Она заставила себя не думать о них, сунув руки под мышки. Стыдно так себя вести, она же не псих! На такое способны только душевнобольные! И Розен, вероятно, уже думает, что по ней плачет смирительная рубашка.
- Лена?.. - заговорила Розен.
Стараясь свести все к шутке, Лена натянуто рассмеялась.
- Просто почему-то вдруг занервничала, - неестественно весело сказала она, убирая волосы, липшие от пота к коже, за уши.
И вдруг, совершенно непонятно почему, Лене захотелось сказать что-нибудь мерзкое, что-то такое, что прибило бы доктора Розен на месте и вернуло их обеих в равное положение.
Должно быть, та почувствовала перемену в ее настроении, потому что спросила:
- К кому мне следует обратиться в полиции?
Лена непонимающе уставилась на нее, на секунду забыв, зачем здесь оказалась.
- Лена? - повторила Розен. Она уже пришла в себя, сложила руки на коленях и распрямилась как струна.
Лена с трудом выдавила:
- Шеф Толливер будет в библиотеке примерно через полчаса.
Розен смотрела на нее, как будто никак не могла решить, что ей делать дальше. Для матери, потерявшей сына, получасовое ожидание могло показаться вечностью.
- Джеффри не знает о… - начала Лена, показав на разделявшее их пространство.
- О вашем лечении? - закончила за нее Розен, словно Лена была так глупа, что могла произнести это слово.
- Извините, - пробормотала Лена. На сей раз ей действительно было стыдно. Ей полагалось сейчас утешать доктора Джил Розен, а не давать волю эмоциям. Джеффри сказал Чаку, что Лена хорошо умеет это делать, а она всего за пять минут испортила все на свете.
- Мне действительно очень жаль, что все так вышло, - повторила она снова.
Доктор Розен подняла голову, как бы признавая, что услышала извинение, но не принимает его.
Лена подняла упавший стул. Желание выскочить из комнаты было настолько сильным, что у нее ноги заломило.
- Расскажите, что там произошло, - попросила Джил. - Мне надо знать, как это случилось.
Лена, обхватив руками спинку стула, плотно прижалась к ней.
- Как нам представляется, он бросился с моста, там, возле леса. Его нашла одна студентка, она и позвонила по девять-один-один. Вскоре на место прибыла полиция, и коронер подтвердила, что он мертв.
Розен вдохнула и задержала дыхание на несколько ударов сердца.
- Он по этой дороге ходил на занятия…
- Через мост? - Лена поняла, что Розены, видимо, живут на Мейн-стрит, как и многие преподаватели колледжа.
- У него все время крали велосипед, - проговорила доктор, и Лена кивнула. Велосипеды в кампусе кради постоянно, и служба безопасности не имела представления, кто этим занимается.
Розен снова вздохнула, словно выплескивая свое горе маленькими порциями, потом спросила:
- Это было быстро?
- Не знаю, но думаю, да. При таких обстоятельствах… смерть должна была наступить очень быстро.
- У Энди был маниакально-депрессивный психоз, - сообщила Розен. - Он всегда был очень чувствителен, но мы с его отцом… - Словно не решаясь доверить Лене сокровенное, она замолчала. Учитывая только что имевший место инцидент, ее трудно было за это винить. - Он оставил записку?
Лена достала сложенный листок из кармана и положила на стол. Розен заколебалась, прежде чем его взять.
- Это не его кровь, - сказала Лена, указывая на кровавые отпечатки пальцев, оставленные на бумаге Фрэнком и Джеффри. Даже принимая во внимание случившееся с Тессой, Лену удивило, что Фрэнк разрешил ей показать записку матери Энди.
- Это кровь?
Лена кивнула, но объяснять ничего не стала. Пусть Джеффри сам решает, что именно можно рассказать матери самоубийцы.
Розен надела очки, которые на цепочке висели у нее на груди, и прочла записку вслух, хотя Лена и не просила ее об этом:
- "Я больше не могу это выносить. Мама, я тебя люблю. Энди".
Доктор еще раз глубоко вздохнула, словно это помогало ей сдерживать эмоции, осторожно сняла очки и положила клочок бумаги на стол. Он долго смотрела уже невидящим взглядом на последнюю весточку от сына и наконец произнесла:
- Почти слово в слово такая же, как в прошлый раз.
- Когда это было? - спросила Лена, сразу переключаясь в режим расследования.
- Второго января. Он себе вены вскрыл. Слава Богу, я обнаружила его до того, как он успел потерять слишком много крови, однако… - Она опустила голову на руку, все еще глядя на записку, потом прикоснулась к листочку пальцами, будто это была часть ее сына - единственная, которую он ей оставил.
- Я должна ее забрать, - предупредила Лена, хотя Джеффри с Фрэнком так заляпали записку, что она перестала представлять хоть какую-то ценность в качестве вещественного доказательства или улики.
Розен отдернула руку.
- Простите. Может быть, потом мне ее отдадут?..
- Да, когда будет покончено со всеми формальностями.
- Я могу увидеть сына? - тихо спросила Джил, теребя цепочку от очков.
- Только после вскрытия.
Розен как током ударило.
- Зачем? Разве вы обнаружили что-то подозрительное?
- Нет, - ответила Лена, хотя и не вполне уверенно. - Это просто формальность, потому что свидетелей смерти не было. Никого там в тот момент не оказалось.
- А тело… сильно пострадало?
- Нет, не очень, - сказала Лена, отлично понимая, что ее ответ весьма субъективен. Она хорошо помнила, в каком состоянии попало в морг тело ее сестры год назад. Хотя Сара сделала все возможное, царапины и порезы на лице Сибил замаскировать не удалось.
- Где он сейчас?
- В морге. Через пару дней тело передадут в похоронное бюро. - Лена только потом, по выражению шока на лице доктора Розен, поняла: до сознания матери еще не до конца дошло, что вскоре ей предстоит хоронить собственного сына. Лена хотела было извиниться, но тут же осознала, насколько бессмысленны сейчас любые слова.
- Он хотел, чтобы его кремировали, - вдруг сказала доктор Розен. - Не думаю, что у меня хватит сил… Не знаю, смогу ли я решиться… - Она покачала головой и прижала ладонь ко рту, сверкнув обручальным кольцом.
- Если хотите, я сама сообщу обо всем вашему мужу.
- Брайана нет в городе. Он получил грант и сейчас занят этой работой.
- Он тоже работает в колледже?
- Да. - Она нахмурила брови, пытаясь справиться со своими чувствами. - Энди работал вместе с ним, хотел помочь. Нам казалось, что ему стало лучше… - Она уже не могла больше сдерживать рыдания, и слезы хлынули рекой.
Лена крепче ухватилась за спинку стула, глядя на доктора. Розен беззвучно плакала, прижав руку к груди, плотно зажмурив глаза. Узкие плечи опустились, нижняя челюсть подрагивала, рот приоткрылся, а по лицу все текли и текли слезы.
Лене стоило огромного труда не уйти. Даже до того, как с ней случилась беда, она не умела утешать. Было что-то пугающее в этой жалкой потребности в утешении - как будто Лена должна была отдать часть самой себя, чтобы кого-то успокоить. Сейчас ей больше всего на свете хотелось домой, чтобы успокоиться и избавиться от вкуса страха во рту. Ей нужно было еще найти способ восстановить собственные силы, прежде чем она снова выйдет к людям. Особенно, прежде чем она снова увидится с Джеффри.
Розен, должно быть, почувствовала состояние Лены и, отерев слезы, сказала деловым, резким тоном:
- Мне надо позвонить мужу. Подождете минутку?
- Конечно, - ответила Лена с облегчением. - Я подожду вас в библиотеке. - Она уже положила ладонь на ручку двери, но вдруг остановилась. - Я знаю, что не имею права вас об этом просить… - начала она, не глядя на доктора и думая о том, что Джеффри непременно спишет ее со счетов, если Розен расскажет ему о случившемся.
Розен, видимо, сразу поняла, что именно беспокоит Лену, и резко бросила:
- Да, такого права у вас нет.
Лена повернула ручку, явственно ощущая, как взгляд доктора Розен буравит ей спину, и поняла, что сама загнала себя в ловушку.
Но тут доктор Розен предложила нечто вроде компромисса, заявив:
- Если вы будете в трезвом состоянии, я ему ничего не скажу.
Лена сглотнула, почти ощутив во рту вкус виски, который ее мозг предвкушал последние пару минут. Ничего не ответив, она закрыла за собой дверь.
Лена сидела за пустым столом возле стойки выдачи книг в библиотеке, наблюдая, как Чак валяет дурака с Нэн Томас, местной библиотекаршей. Оставляя в стороне тот факт, что Нэн с се мышиного цвета волосиками и толстенными стеклами в очках едва ли заслуживала подобных усилий, Лене к тому же было известно, что она лесби. Нэн четыре года была любовницей Сибил. Они жили вместе, до того как сестру убили.
Чтобы хоть как-то отвлечься от Чака, Лена осмотрелась по сторонам. За столами, установленными в два ряда посреди помещения, работали студенты. Зимняя сессия уже не за горами, так что в библиотеке было полно народу, несмотря на воскресенье. Кроме того, встретиться и пообщаться в уик-энд на территории колледжа можно было только здесь, да еще в кафетерии или медицинском центре - все остальное не работало.
Что касается библиотеки, то тут технологическому Гранта было чем похвастаться. Как полагала Лена, отсутствие в колледже собственной футбольной команды позволяло направить больше средств на учебные цели, но ей все же казалось, что было бы неплохо иметь и спортивные сооружения. Пять лет назад два профессора колледжа Гранта изобрели некое средство - то ли для инъекций, то ли в виде волшебных таблеток, - от которого свиньи жирели быстрее, чем при обычных условиях. Фермеры были вне себя от радости, а стену у входа в библиотеку украсила помешенная в рамку первая обложка журнала "Свиноводство и птицеводство", на которой были изображены эти профессора, лучащиеся довольством и счастьем. Подобно большинству исследовательских учреждений колледж получат приличные проценты от внедрения разработок его профессуры, и декан Кевин Блэйк использовал часть этих денег для обновления библиотеки и ремонта помещения.
В огромных витражных окнах, выходивших на восточную часть кампуса, были заменены все стекла, чтобы ни тепло, ни кондиционированный воздух не просачивались наружу. Темный лак на стенных панелях и книжных шкафах высотой в два этажа был заменен более светлым, чтобы помещение оставалось столь же впечатляющим, но не подавляло. Общая атмосфера здесь стала теперь более спокойной, и Лене нравилось приходить сюда по вечерам, после работы. Это даже вошло у нее в привычку. Она садилась обычно в одном из отдельных кабинетиков в первом ряду и перелистывала какую-нибудь попавшуюся под руки книгу, пока не наступало десять часов. После этого она возвращалась к себе в комнату, принимала стакан-другой, чтобы снять напряжение, и заваливалась в постель в надежде уснуть. В конечном итоге эта установившаяся привычка срабатывала. В четком и постоянном расписании жизни все же было нечто успокаивающее.
- Ох, мать твою!.. - простонала Лена, когда в библиотеку вошел Ричард Картер.
Не дожидаясь приглашения, Ричард плюхнулся на стул напротив Лены.
- Ну здравствуй, девочка, - просиял он улыбкой.
- Привет, - буркнула Лена, даже не пытаясь скрыть раздражение.
- Как поживаешь?
Лена уставилась на него, страстно желая, чтобы он провалился на месте. Бывший помощник Сибил, этот коротышка с вечно шелушащейся кожей, лишь недавно поменявший свои очки с толстыми стеклами на контактные линзы, всего на три года моложе Лены, но у него уже имелась здоровенная лысина на темечке, которую он пытался прикрыть, зачесывая остатки волос назад. С новыми контактными линзами, от которых он все время моргал, и спускающейся острым углом на лоб линией волос Ричард выглядел как впавшая в ступор сова.
После смерти Сибил Картер получил повышение и стал ассистентом кафедры биологии, на чем, принимая во внимание его отвратительный характер, его карьера, видимо, и закончится. Ричард во многом был похож на Чака - умея так же мастерски скрывать свою непроходимую тупость под маской мнимого превосходства. Он не мог даже завтрак в ресторане заказать, не давая при этом понять всем и каждому, что знает о яичнице больше любого повара.
- Ты уже слышала про этого парнишку? - Ричард тихонько присвистнул, изображая падающий самолет и проводя рукой по воздуху сверху вниз, и закончил шлепком ладони по столешнице, как бы усиливая эффект. - Спрыгнул прямо с моста!
- Ага, - буркнула она, этим и ограничившись.
- Сплошные убийства и самоубийства! - воскликнул он, явно не очень соображая, что несет. Он обожал сплетни больше любой рыночной торговки; это вполне соответствовало его природе, поскольку он был не только недоумком, но и гомиком. - Его родители работают в колледже. Мать - в медицинском центре. Представляешь, какой будет скандал?
Лена почувствовала, как лицо заливает краска стыда, когда подумала о Джил Розен.
- Я представляю, в каком они сейчас состоянии. У них же сын погиб! - сказала она первое, что пришло в голову, лишь бы отвязаться от этого придурка.