Долго ли он выдержит такую жизнь? Может, следует взять те деньги, что есть, и удрать? Куда бежать, если его будут искать ЦРУ и ФБР? Чтобы скрыться от них навсегда, денег не хватит. Может, податься в Россию? От одной этой мысли его затошнило. Чем мерзнуть в этом беспросветном раю трудящихся, лучше уж сразу в могилу.
Он плохо себя чувствовал и поехал во флотскую поликлинику – вот что он скажет Люси. Наверное, у него сейчас вид, как на последней стадии СПИДа. Не годится. Надо показать рецепт. Пиво. Ну да, он поехал выпить пивка. Он вылез из машины, испытывая неодолимое желание действительно это сделать. Еще раз осмотрев разбитую фару и помятый радиатор, он подошел к входной двери.
Она вышла из кухни, услышав, как хлопнула дверь.
– Где ты был? – Она стояла напряженная, бледная.
Он постарался заговорить вкрадчивым тоном:
– Да ну, детка. Я поехал выпить пивка. Ты что-нибудь купила?
– Я знаю, где ты был. Синди, что живет напротив, все мне рассказала о том, как ты исчезаешь, когда меня нет. Я все о тебе знаю, сукин ты сын.
Он ошеломленно уставился на жену. Не может такого быть. Неужели это со мной? Ради…
– Как это?
– Кто она? Я хочу знать. Кто она?
– Как это кто?
– Кто та тварь, которую ты трахаешь в мое отсутствие, котяра чертов? Кто она?
* * *
Наконец он сообразил. Его охватила такая волна облегчения, что ноги сделались словно ватные. Терри упал на стул.
– Люси, у меня нет никакой другой жен…
– Не полощи мне мозги! Я знаю! Синди мне сказала! – Она сотрясалась в истерике и вопила, исполненная негодования. – Ты изменяешь мне. – Вот уже и слезы ручьем. – О Боже. Я так стараюсь…
– Люси, успокойся. Пожалуйста, ради… Дети же слышат. Клянусь Богом, у меня нет другой женщины. – Он поднялся и приблизился к ней. – Детка, я люблю тебя. И никого больше…
– Не прикасайся ко мне, мерзавец. Я подаю на развод. – Она повернулась и направилась к лестнице. – Я запру дверь спальни. Если будешь ломиться, позову полицию. Брехло. Потаскун. Сволочь.
Он потерял ее. Вот как закончился этот вечер.
– У тебя что, бешенство матки? – заорал он. – Ни хрена ты не понимаешь. Я поехал выпить пива, черт побери, а прихожу домой – ты мне такое устраиваешь. Я тебе не изменял! Я ни с какой другой женщиной не спал с той ночи, как трахнул тебя в кинотеатре. У тебя же нет никаких доказательств, дура полоумная.
Он слышал, как щелкнул замок в двери спальни и заплакали дети. Он бросился на кушетку в гостиной. Бывают такие дни, когда абсолютно все идет вверх тормашками. Чуть не арестовали, побил машину, жена требует развода из-за измены, которой вовсе и не было. Что еще? Какая еще гадость может случиться до полуночи?
Почтовый ящик был пуст. Он растянулся на кушетке и стал размышлять над этим. Закрыл глаза и попытался расслабиться. Слышно было, как Люси наверху укладывает детей спать. Наконец шум прекратился.
Надо бы позвонить им. В Майами они дали ему номер, по которому следовало звонить в самых крайних случаях, и опознавательный код. Надо воспользоваться этим телефоном. Терри поискал вечернюю газету. Вот она, на телевизоре. Он заглянул в спортивный раздел. Код простой: место следующего матча и противник "Буллетс", "Ориолс" или "Редскинс" – смотря по сезону. Они настаивали: звонить в самых крайних случаях и исключительно из автомата. Что ж, этот случай, черт возьми, действительно крайний. Но он сегодня больше ни за что не выйдет на эту распроклятую улицу. Даже если он и наберется смелости, Люси тогда уж точно полоснет его кухонным ножом по промежности.
Он прошел в кухню и набрал номер. С третьего звонка трубку взял мужчина и зачитал телефонный номер. Усталый голос без малейшего акцента.
– Шесть-шесть-пять-ноль-один-ноль-пять.
– Я Бедный Ричард. – Кличку он придумал себе сам. Так легче запомнить, сказали они. – Ее там не было. Ее не было в поч…
– Прошу представиться, – настоятельно потребовал голос.
– "Буллетс" играет с "Селтиком" завтра вечером в Кэпитал-сентре.
– Я вам перезвоню. Где вы?
– Семь-два-девять-семь-четыре-ноль-один.
– Вы дома? – изумленно переспросил голос.
– Да, я… – Он замолчал, сообразив, что говорит в пустоту.
Черт побери. Придется звонить снова. Надо же выяснить, что, мать его так, происходит. Автомат. Люси совсем отвяжется, такое ему устроит… Ну и вечер! Он надел куртку и толкнул входную дверь.
Люси с лестничной площадки слышала, как хлопнула дверь. Она начала было спускаться, но остановилась, услышав, как он входит в кухню и набирает номер.
Она слышала, что он говорил, и теперь сидела на ступеньке, пытаясь сообразить, что бы это значило. Он назвался "Бедным Ричардом". Непонятно. "Буллетс" играют с "Селтиком". Это что, какой-то код?
"Во что он влез?" – с нарастающим ужасом спрашивала она себя. Он выглядел совершенно обалдевшим, когда она сказала, что знает. Тем самым он подтвердил ее подозрение в измене. Но при чем тут этот код и бессмысленные слова? Он что, делает ставки у букмекера? Нет, обо всех его тратах ей было известно. Что-то связанное с его службой в Пентагоне? Неужели он шпион, как эти самые Уокеры, разоблаченные несколько лет назад? Нет, немыслимо. А может, все-таки? В принципе, он способен на такое, решила Люси. Одиннадцать лет брака убедили ее, что Терри всегда ставит себя на первое место.
А что еще может быть? Господи, какие еще возможности существуют?
* * *
Солнце еще не выглянуло из серой дымки над океаном, когда на рассвете в субботу Джейк вместе с Кэлли шел через проход в низкой дюне на пляж. Кэлли семенила позади него по узкой тропинке, засунув руки в карманы штормовки.
Он шагал, как всегда, стремительно, глаза его неустанно обшаривали небо, море и голый песок и, наконец, останавливались на ней. Если Кэлли была рядом, она всегда притягивала его взгляд. Так было с первой их встречи, и взгляд Джейка говорил ей очень много. Сегодня, шагая рядом с Джейком, она остро чувствовала его взгляд.
– Как ты вчера побеседовала с потрошителем душ?
– Он сказал, что я должна примириться с твоим решением таранить этот транспортник в Средиземном море.
Джейк остановился и обернулся к ней. Он был изумлен.
– Какого черта тебе беспокоиться об этом?
– Я неделю была вдовой.
Он отвернулся и взглянул на море. После паузы Джейк продолжал:
– Это не исключено и еще раз. – Он пристально посмотрел на жену. – Женщины вообще живут дольше мужчин. У меня нет волшебного хрустального шара, Кэлли. Господи, в конце концов, все мы смертны. – Он раздраженно рубанул рукой. – Через десять секунд меня может поразить метеорит. На меня может наехать пьяный водитель, не успею я сойти с тротуара…
Он замолчал, потому что она отвернулась и пошла по пляжу, сложив руки на груди.
Он бросился догонять ее.
– Эй…
– Целую неделю ты был мертв! Ты покончил с собой, гоняясь за этими проклятыми арабами, а я здесь оставалась одна-одинешенька! – Он взял ее за руку, а она вырвалась и повернулась к нему лицом. – Ты знал, как я люблю тебя, и… и… когда позвонили и сказали, что ты жив, на следующее утро уже была назначена траурная служба. Я собиралась хоронить тебя! Ты был мертв! – Джейк обнял ее, и она уткнулась головой ему в плечо.
Когда она перестала дрожать, он прошептал:
– Еще любишь меня?
– Да.
– Немножко или совсем-совсем?
– Я еще не решила.
Обнявшись, они зашагали дальше на север. Через минуту он остановился и поцеловал ее, а потом они продолжали путь, взявшись за руки.
* * *
Что-то белое. Что бы ни маячило перед глазами Бабуна, оно было белое. Он закрыл глаза, и боль и тошнота охватили его. О боги… Что-то твердое и холодное на щеке – он снова открыл глаза – и белое. Много света… Он пошевельнулся. Черт! Он лежит в распроклятой ванне.
Он с усилием приподнялся. Голова словно улетает куда-то. Он был одет в тот же мундир, но весь измятый и со следами рвоты. И ботинки на нем. Боже, так мерзко он себя еще не чувствовал за все двадцать восемь лет жизни – будто восстал из мертвых. Он медленно присел. В голове словно орудовал кувалдой взбесившийся Кинг-Конг. Ухватившись за краны, он сумел встать. Каждый удар сердца отзывался бешеным стуком в висках. Его качало. Бабун попробовал выбраться из ванны. Он споткнулся и тяжело плюхнулся на пол, ударившись головой о край раковины. Там он и лежал, не в силах пошевелиться.
Охваченный болью, он как бы в тумане слышал, как раскрылась дверь.
– Доброе утро. – Женский голос. Бабун с усилием повернул голову и зажмурился от яркого света лампочки под потолком. Рита Моравиа!
Что он сделал, чтобы заслужить такое? Воистину, жизнь – это сплошное злосчастие и скорбь.
– Я была бы рада, если бы ты попробовал перебраться отсюда в свою комнату, Таркингтон. Немедленно. Не хочу, чтобы кто-то неправильно подумал о нас с тобой.
Он попытался заговорить. Во рту пересохло и отдавало отвратительной кислятиной. Он прочистил горло и облизал губы.
– Как я сюда попал?
– Тебя притащили четверо мужиков. Решили, что ночью кому-то надо присмотреть за тобой. Я вызвалась.
– Как мило с твоей стороны.
– А теперь убирайся отсюда, Таркингтон.
Он сумел подняться и проковылял мимо нее. Ему опять требовался унитаз – и как можно быстрее. Он миновал маленькую гостиную, открыл дверь и поспешно двинулся по коридору. Вслед слышался ее голос:
– Вылет сегодня в два. Встречаемся в холле без десяти двенадцать.
* * *
Джейк сидел на гребне невысокой дюны и наблюдал, как планер взмывает вверх. Нос модели был наклонен под сорок пять градусов в сторону моря, но встречный ветер дул настолько сильно, что планер как-то удерживался над дюной.
Ветер держал планер невысоко, всего в трех или четырех метрах от земли, так что восходящий поток воздуха не давал ему упасть на песчаный намет.
– Лучше разверните его обратно, – посоветовал одиннадцатилетний авиационный эксперт. Джейк попробовал заложить вираж.
– Повыше нос, – громко закричал Дэвид. Джейк отвел ручку назад. Слишком поздно. Кромка правого крыла черкнула по песку, и планер перевернулся. Дэвид мигом очутился рядом.
Мальчик изучал обломки, когда Джейк подошел туда. Резиновые ленты, крепившие крылья к фюзеляжу, соскочили, и это свело ущерб к минимуму.
– Дырка в обшивке крыла и погнутый лонжерон в правом горизонтальном стабилизаторе, – весело констатировал юный авиатор. – Неплохо. Послушайте, не забывайте отводить ручку назад при поворотах.
– Ладно. Давай отнесем его домой и будем чинить.
– На каких машинах вы летаете во флоте? – спросил Дэвид, когда они возвращались с пляжа с частями планера в руках.
– В основном А-6. В прошлом году водил F-14.
– А, эти истребители! Вы видели "чудо-стрелка"?
– Угу.
– Папа купил мне этот фильм. Я его смотрел раз тридцать. Когда вырасту, стану истребителем. – Он примолк, видимо, оценивая последствия столь смелого заявления. – Как это выглядит на самом деле? – спросил он менее уверенным тоном.
Джейк еще обдумывал ответ, когда они свернули за угол и увидели странную машину во дворе. Рассмотрев синюю номерную табличку Министерства обороны с тремя звездами на ней, он все понял. Вице-адмирал Генри. Он провел мальчика в дом.
Адмирал был в джинсах и теплой куртке. Он и незнакомый мужчина в пиджаке вместе с Кэлли пили кофе за обеденным столом. Дэвид направился прямо к Кэлли и показал ей крыло.
– Он проворонил нос на повороте, и планер свалился. Но мы можем его починить.
– Доброе утро, адмирал.
– Джейк, познакомьтесь с Луисом Камачо.
– Здравствуйте. – Джейк потянулся через стол и пожал протянутую ему руку.
Камачо было чуть за пятьдесят, нездоровая бледность выдавала в нем человека, ведущего кабинетный образ жизни. Однако рукопожатие оказалось крепким и энергичным. Он не улыбнулся. У Джейка сложилось впечатление, что этот человек улыбается не часто.
– Неплохо у вас тут, – произнес Камачо.
– Нам тут нравится, – согласилась Кэлли. – Не хотите ли побеседовать в более уединенном месте?
Адмирал встал:
– Идемте прогуляемся по пляжу. Было бы стыдно приехать сюда из самого Вашингтона и не пройтись по берегу.
Мужчины оставили Дэвида ремонтировать планер за кухонным столом. Когда они выходили, мальчик просвещал Кэлли насчет сервоприводов и радиоприемных схем.
– Здесь хорошо, – заметил Джейк, – Иногда сыровато, но все равно хорошо.
– Луис из ФБР.
– А документы у вас есть?
Камачо достал их из кармана. Джейк, внимательно рассмотрев удостоверение и значок, молча вернул их.
Генри остановился в конце тропинки, которая выводила из невысокой дюны на пляж, и осмотрелся по сторонам. Он повернул направо и двинулся, сунув руки в карманы, в ту сторону, где было меньше всего народа. На океан адмирал даже не взглянул. На горизонте огромный контейнеровоз направлялся к северу, собираясь, видимо, обогнуть мыс Хенлопен и подняться по реке Делавэр.
– Вчера вы хотели узнать, что на самом деле произошло в Западной Вирджинии после убийства Гарольда Стронга.
– Так точно, сэр.
– Я сказал вам правду, но кое о чем умолчал. В то утро со мной был Камачо. Мы встретились с полицейским Кидлом и местным прокурором по имени Дон Кукмен. Им все это не понравилось. Они сразу поняли, что произошло убийство, а сотрудничество с нами походило на сокрытие преступления. Так что Луису пришлось звонить в Вашингтон, после чего приехал директор ФБР с командой судебных медиков. С тех пор у нас действительно тесное сотрудничество.
– Продолжайте, – предложил Джейк, когда адмирал замолк.
Адмирал резко обернулся к нему.
– Вы слишком много спрашиваете, Джейк.
– Я спрашиваю ровно столько, сколько мне необходимо, чтобы выполнять свою работу.
– Бросьте.
– А вы бы на моем месте позволили водить себя за нос? Господи, адмирал, ведь моего предшественника убили! У меня здесь жена, – он указал на дом, – которая хочет, чтобы я остался жив…
– Что вы хотите знать?
– Почему Стронга убили? Что вы сказали этим ребятам в Западной Вирджинии? Почему замалчиваете убийство? Что вы расследуете и кого подозреваете? – Он взглянул на Камачо. – Кто вы такой вообще?
Первым ответил Камачо.
– Я специальный агент, возглавляющий группу контрразведчиков, которая занимается борьбой со шпионажем в Вашингтоне. Вот почему полиция Западной Вирджинии сотрудничает с нами. Вот почему полицейский Кидл позвонил мне, как только вы вышли из его кабинета в четверг. Вот почему он позвонил, когда в тот же день капитан Джуди обыскивал домик Стронга.
Он повернулся и пошел по пляжу. Адмирал Генри и Джейк Графтон следовали за ним.
– Почему убили Стронга? – продолжал Камачо. – Если бы мы знали, мы бы нашли убийцу. Личных мотивов здесь нет. Никаких. Убийство явно заказное. Его убил некто, прекрасно знающий, чем капитан занимается, выполняя чей-то хладнокровный приказ. Отсюда гипотеза, что он, скорее всего, знал что-то, чего ему знать не следовало. Что выводит нас на его работу – программу УТИ.
– А байка о "Минотавре" – правда?
– Да, таково кодовое название. Но мы не знаем, один это человек или несколько, – ответил агент, пристально глядя на адмирала Генри, который именно в этот момент внимательно рассматривал море.
– Я думал, – сказал Джейк, – что эти шпионские дела обычно раскрываются, если вам удается заставить кого-нибудь говорить.
– В принципе, да. Неплохо бы знать, кого взять за горло, чтобы разобраться в этой истории. Но мы не знаем. И сейчас изо всех сил пытаемся узнать.
Камачо вел моряков по пляжу, отвечая на их вопросы.
Когда Джейк взглянул на море, контейнеровоз уже скрылся из виду.
– Давайте уберем Чада Джуди, – предложил Джейк адмиралу.
Генри недоуменно уставился на него.
– Данедин сказал, что я могу выгонять тех, кто меня не устраивает.
– Я бы оставил его на месте, – вмешался Камачо. – Я уже просил об этом адмирала Генри, а теперь прошу вас.
– Мне трудно будет притворяться, что я ничего не знаю.
– А вы действительно ничего не знаете, – проворчал Генри. Он ткнул пальцем в Камачо. – Даже если бы он говорил с вами целую неделю, вы все равно ничего не узнали. Я вот не узнал.
Час спустя, когда они шли гуськом по тропинке через дюну обратно, Генри произнес:
– Теперь вы знаете столько же, сколько и я, то есть ничтожно мало. В понедельник вы скажете этому парню в управлении кадров, чтобы он порвал ваш рапорт об отставке.
– Слушаюсь, сэр.
– И больше никогда так не делайте, Графтон.
– Или…?
– Не надо бежать с корабля и оставлять меня и Данедина вдвоем тащить этот мешок с дерьмом.
После того, как гости отбыли в адмиральской матине, Джейк вернулся в дом.
Кэлли читала книгу, лежа на кушетке.
– Дэвид починил твой самолетик, но мама позвала его на ленч. Он сказал, что позже вернется и поможет тебе с запуском.
Джейк кивнул и налил себе кофе.
– Ты ничего не хочешь рассказать мне?
– Что?
– Джейк… – В ее голосе отчетливо зазвучало: "Давай объяснимся начистоту, мне надоело слушать чушь". Такой тон сразу настораживал его – когда-то им очень успешно пользовалась его мать.
– Адмирал Генри – шеф моего шефа. Камачо – гражданский. Они приезжали сюда обсудить служебные дела. Совершенно секретные. Это все, что я могу сказать. Хочешь кофе?
Она кивнула. Взяв чашку в руки, спросила:
– Значит, ты работаешь в программе УТИ?
– Кэлли, успокойся. Я же тебе говорил. Я не лгал тебе.
Она отхлебнула из чашки.
– Дэвид любит тебя, – сказала она.
Когда она вот так внезапно меняла тему разговора, он начинал раздражаться.
– Он замечательный мальчик, – уклончиво ответил Джейк. – Честно, Кэлли. Я говорю правду. Просто это секретные дела, и я не имею права распространяться о них. Ты же прекрасно знаешь! Ты же знаешь меня!
Она кивнула и раскрыла книгу. Он с минуту постоял с озадаченным видом, потом побрел в кухню с чашкой в руке. О женщины! Любого мужчину, который осмелился бы утверждать, что понимает их, следует признать недееспособным и запереть в сумасшедший дом ради его же блага.