В то утро Германа Крыжановского разбудили громогласные вопли: "Зиг хайль!" Выйдя на балкон, профессор обнаружил огромную толпу, которая запрудила все обозримое пространство, оставив свободной лишь узкую полоску Унтер ден Линден. Время от времени необъятное человеческое море начинало волноваться, и тогда, словно пена с гребня волны, срывался очередной нацистский лозунг.
Тут в номер без стука ввалились двое агентов гестапо и потребовали покинуть балкон, а также закрыть все окна - ожидался приезд самого фюрера. Действительно, вскоре показалась быстро приближающаяся вереница автомобилей - толпа взревела от восторга с таким неистовством, что в здании задрожали стекла. Гитлер сидел на заднем сидении головной машины и, отвечая на приветственные крики, время от времени небрежно выбрасывал вперед руку.
Однако долго рассматривать фюрера не пришлось - зазвонил телефон, и Крыжановский стремглав бросился поднимать трубку. Дело в том, что в последние два дня столь необходимый Эрнст Шеффер куда-то запропастился. Слуга пояснил, что его хозяин как убыл к герру Гильшеру, так с тех пор не объявлялся. Ева Шмаймюллер тоже словно сквозь землю провалилась. Указанные исчезновения ставили под угрозу весь план Германа - рано утром двадцать первого числа Поезд дружбы отправлялся домой.
Схватив трубку и услыхав знакомый голос Шеффера, Крыжановский от облегчения и радости покрылся мурашками. Натуралист сообщал, что доктор Гильшер приглашает Германа стать его личным гостем на время завтрашних торжеств, посвященных дню рождения фюрера. Русскому ученому следовало быть готовым к девяти утра.
…Появился Шеффер точно в назначенный срок. Натуралист пришел пешком - такой выбор "транспорта" он пояснил тем, что центр города запружен толпой, а до Рейхсканцелярии рукой подать - не больше километра по прямой. Означенный километр дался ученым нелегко - пришлось буквально плыть в бурном людском море, но, как бы то ни было, они без потерь достигли своей цели - величественного здания на Вильгельмштрассе, где размещалось высшее руководство фашистской Германии.
Пропуск Шеффера, а равно гостевое приглашение Крыжановского, подписанное лично Гиммлером, не вызвали у охраны ни малейших подозрений, и вскоре два профессора быстрым шагом продвигались по гулким коридорам святая святых Третьего Рейха.
- В одиннадцать - начало парада, - на ходу пояснял Шеффер. - Фюрер вначале объедет войска на автомобиле, а затем вернется сюда и выйдет на так называемый "исторический" балкон в своем кабинете. Мой духовный учитель все это время будет находиться рядом с фюрером и не сможет поприветствовать тебя лично, однако он попросил меня выказать все возможное гостеприимство. Сам же присоединится к нам позже, во время большого юбилейного приема.
Подойдя к одной из дверей, Шеффер отворил ее и пригласил Крыжановского внутрь. За дверью оказался большой роскошный кабинет с огромным окном. Посредине стоял накрытый стол с разнообразными напитками и закуской.
- Отсюда мы увидим парад в лучшем виде, - подмигнул Шеффер. - Но вначале предлагаю тост за Адольфа Гитлера. Фюрер совсем не пьет, так сделаем же это за него.
Эрнст Шеффер подошел к столу, наполнил бокалы и протянул один Герману.
- Постой, дружище, я не пью натощак, - возразил тот. - Давай вначале позавтракаем, а то при взгляде на подобное изобилие я исхожу слюной.
- Ну вот, испортил такой замечательный тост, - нарочито гнусавым голосом протянул немец. - Однако, как говорят у вас в России, хозяин - барин.
С этими словами он накинулся на ветчину и быстро начал с ней расправляться.
- Я смотрю, ты тоже сегодня еще не ел, - усмехнулся Крыжановский.
Ответом ему послужило сосредоточенное жевание.
Глядя на сотрапезника, Герман понимал, что наступил подходящий момент для важного разговора, однако, начинать не спешил. На то имелся свой резон - Шеффер, даже при всех его связях, лишь мелкая сошка. Хватит ли у него возможностей преодолеть бюрократическую стену, каковую, наверняка, воздвигнут местные чиновники из-за боязни неминуемого дипломатического скандала, связанного с предоставлением политического убежища гражданину государства, с которым намереваются улучшить отношения? Кроме того, имелись некоторые сомнения относительно доброй воли Эрнста Шеффера. Ведь тот, с появлением Крыжановского, автоматически терял статус лучшего в Германии специалиста по Тибету со всеми вытекающими последствиями.
Другое дело - доктор Гильшер (теперь эта фамилия прочно удерживалась в памяти). Ему стоит лишь пальцем пошевелить!
В общем, Герман рассудил так: пообщавшись и лучше присмотревшись к Гильшеру, следует либо обратиться к нему лично, либо прибегнуть к протекции Шеффера - благо, последний весь день будет находиться рядом и никуда уже не исчезнет.
- Ну вот, началось! - выглянув в окно, объявил Шеффер.
Действительно, заиграл марш, и автомобиль Адольфа Гитлера в сопровождении небольшого кортежа медленно двинулся вдоль строя солдат. Строю этому, казалось, не будет конца. Солдаты кричали положенное "Хайль Гитлер!", фюрер вскидывал руку, толпа неистово махала флажками. Но вот вождь немецкой нации исчез из виду, а место перед строем занял разодетый в пух и прах военный верхом на лошади. Военный прочистил глотку и заревел что есть мочи:
- Внимание!!!
Конь от рева испугался, вспрянул, и давай брыкаться, да так неистово, что показалось, будто всадник вот-вот полетит на землю. Но нет - обошлось: видимо, наездник оказался опытный - сумел успокоить скакуна и больше не орал так громко, а команды для выразительности подтверждал жестами.
Открывал парад батальон знаменосцев со штандартами всех воинских частей Вермахта. Затем двинулись маршевые колонны и техника.
Целых пять часов продолжалось действо, в ходе которого были продемонстрированы новейшие образцы военной техники. Завершилось все пролетом на низкой высоте множества боевых самолетов.
- Немецкий народ подарил фюреру гигантскую мощь, - ликовал Шеффер. - Подарил для того, чтобы фюрер смог показать нашу возросшую мощь всему миру. Версальский позор преодолен - кто теперь сможет позариться на коренные интересы Германии? Кто бросит ей вызов и посягнет на мирный труд немцев?
Герман смотрел на происходящее иначе. Даже не будучи военным человеком, он прекрасно понимал, что вся эта сила не может и не станет терпеть мирную жизнь. Военной машине обязательно нужна война. Вот только с кем начнет войну Германия?
Шеффер отвернулся от окна. Но недостаточно быстро - Крыжановский успел сменить кислую гримасу на восторженную.
- Прекрасный день, не правда ли, дружище? Смотрю, у тебя тоже поднялось настроение, но поспешим же в сад - прийти на прием позже самого фюрера - совершенно недопустимо! - с этими словами натуралист кинулся к двери.
Фюрер на приеме пока не появлялся, но в саду Рейхсканцелярии все было готово к чествованию юбиляра. Посреди сада возвышался огромный шатер, по-видимому, изготовленный из нескольких брезентовых палаток.
- Это изобретение рейхсмаршала Геринга, твоего тезки, - шепнул Эрнст Герману. - Рейхсмаршал хотел воссоздать жилище древнего германского короля Оттона Великого, но не нашлось достаточного количества шкур.
Стояла прохладная ветреная погода, моросил мелкий дождик, но внутри шатра топились печки - в них гудело радостное пламя. Гостей набралось много - у мужчин мундиры и фраки со снежно-белыми накрахмаленными манишками; у женщин - пышные платья, бриллиантовые отсверки и страусовые перья. В такой компании Герман почувствовал неловкость, несмотря на свой приличный костюм.
- Дипломаты, - пренебрежительно бросил Шеффер. Настоящих личностей среди них найдется немного. Зато высокомерия - через край: надуются словно индюки, и смотрят на остальное человечество сверху вниз. Мы в Германии таких не жалуем.
Высказавшись столь определенным образом, ученый двинулся по направлению к длинному столу, буквально ломившемуся от яств. При этом действовал столь бесцеремонно, что живо напомнил Герману ледокол "Ермак" из кинохроники. Только от ледокола во все стороны отлетали льдины, а от Шеффера - люди, впрочем, не менее холодные, чем льдины.
Герман последовал за коллегой. Тот достиг стола и обернулся уже с наполненным бокалом в руке.
- Ты мне не дал напиться во время парада, но я твердо решил сегодня это сделать. Так что, не взыщи - мы, немцы, народ упрямый.
Тут же содержимое бокала влетело в глотку Шеффера. Одновременно, в шатер ворвался огромный грузный человек в столь роскошном военном мундире, какового Крыжановскому прежде видеть не доводилось, и громогласно заревел:
- Внимание! Фюрер немецкой нации Адольф Гитлер!
Полог шатра отдернулся и вошел Гитлер. На этот раз Крыжановский хорошо его рассмотрел. Небольшого роста, порывистый, с горящими глазами, под щеточкой усов - оттопыренная нижняя губа. За левым плечом фюрера пристроился доктор Фриц Гильшер, а за ним маячило еще несколько людей из свиты.
Гости приветствовали немецкого лидера положенными у нацистов выкриками, каковые, несмотря за недолгий срок пребывания в Германии, успели порядком надоесть Герману.
В противоположном углу шатра, где находилась эстрада-времянка, заиграл оркестр. На лице Гитлера застыло недовольное выражение - он кого-то высматривал среди присутствующих.
- Где Ольга? Почему я ее не вижу? - заявил он капризно.
Свита пришла в сильное возбуждение, начались поиски. Гильшер со скучающим видом отделился от этой компании.
- Пойдем, Герман, - шепнул Шеффер. - У моего наставника есть к тебе серьезное дело, но это - сюрприз.
Крыжановского упрашивать не пришлось - течение понесло его к человеку с ледяным взором. Тот явно обрадовался встрече.
"Пока не стану говорить о нежелании возвращаться в СССР, подожду, что он мне предложит", - решил Герман.
Но Гильшер тоже не спешил со своим делом - все расспрашивал о том, как советскому гостю показался Берлин в сравнении с Москвой, и о прочих малозначимых вещах. Наконец Герман решился, и уже открыл, было, рот, но тут всеобщее внимание привлекла интересная сцена. В шатер вошла дама, плотно закутанная в темный длинный плащ. Вернее, ее буквально ввели под руки двое из окружения Гитлера. А сам юбиляр уже спешил навстречу, протягивая руки.
- Ольга! Ну, наконец-то! Я велел не начинать без вас концерт!
- Ах, мой фюрер! Здесь так душно, что я решила выйти проветриться. Но увлеклась, ведь там снаружи готовится нечто захватывающее, - дама, не глядя, скинула плащ на руки угодливых "царедворцев" и осталась в простом белом платье, одного взгляда на которое хватило, чтобы понять: это лучшее платье на нынешнем приеме.
- Ольга Чехова! - С восхищением сказал Гильшер. - Да-да, не удивляйтесь, она, как и вы, из России, племянница писателя Антона Чехова. В ее жилах, как и в ваших, течет арийская кровь. Роскошная женщина… и умная. Вовремя поняла, что у большевиков ее ждет только одно - ГУЛАГ, и решила не возвращаться в Советскую Россию. Теперь она кинозвезда первой величины, любимая актриса Адольфа Гитлера, который учредил для нее специальное звание: "Государственная актриса Третьего Рейха".
Между тем сцена с участием фюрера и его любимой актрисы продолжалась.
- Приношу извинения, если оторвал вас от интересного занятия! - вскричал Гитлер. - Впрочем, в моей власти исправить промах! Давайте вместе смотреть то, что вас так увлекло.
Фюрер лично накинул плащ на плечи дамы, взял ее под руку и, совершенно не обращая внимания на гостей и оркестрантов, покинул шатер. Несколько мгновений присутствующие находились в замешательстве, а затем кто-то мелкий и невзрачный закричал:
- Немцы, чего же вы раздумываете?! Или уже забыли клятву везде и всегда следовать за Адольфом Гитлером?! Немедленно наружу!
- Все следуют за фюрером, а доктор Геббельс везде и всегда следует своему репертуару, - усмехнулся Гильшер.
Гости устремились к выходу, где учинили нешуточную давку. Только иностранные дипломаты невозмутимо ждали возможности покинуть шатер.
- Посмотрите, герр Крыжановский, - сказал Гильшер, беря собеседника за локоть и кивая на дипломатов, - те двое, что заняты задушевной беседой, это наш министр Риббентроп и советник вашего посольства - его фамилия, кажется, Крупнов. Что они с таким жаром обсуждают? Похоже, Риббентроп сделал Крупнову какое-то интересное предложение… Знаете, у меня тоже есть для вас весьма интересное предложение.
Герман посмотрел в глаза немцу. Там по-прежнему стоял лед.
- Оставайтесь жить в Германии, герр профессор, - твердо сказал Гильшер. - Последуйте примеру Ольги Чеховой. В России вас ждет неминуемый арест, а дальше, в лучшем случае - лагеря, а в худшем - расстрел. О, я осведомлен о ваших порядках: съездил за границу - значит, шпион. Разве не так? А здесь найдется интересная работа по специальности и уготовано большое будущее. Кто знает, может, и мечта посетить Тибет, о которой вы говорили на симпозиуме, станет явью.
Крыжановский просто опешил. Где-то в глубине души он надеялся, что будет именно так, но когда тайная надежда оправдалась…
- Я не требую немедленного ответа, - по-своему расценил замешательство собеседника Фриц Гильшер. - Вы - интеллектуал, а значит, привыкли обдумывать важные шаги. Но не тяните, помните - завтра день отъезда. А сейчас предлагаю пройти в сад вслед за фюрером и его гостями.
За то время, пока Герман находился в шатре, сад Рейхсканцелярии разительным образом изменился. Теперь его наполняло множество факелоносцев. Несмотря на промозглую погоду, эти люди были облачены лишь в блестящие доспехи на манер воинов древней Эллады. На груди у них красовались неизменные свастики. Свет факелов, помимо борьбы с надвигающимися сумерками, выполнял еще одну важную функцию - успешно создавал атмосферу античных мистерий. Видимо, именно такого эффекта добивались организаторы действа, что разворачивалось в саду.
Под звуки фанфар появилась небольшая группа всадниц. Девушки были полностью обнажены, лишь на голове у каждой красовался металлический шлем, а в правой руке - по короткому копью.
"Как они сюда лошадей протащили?" - поразился Герман.
Из- за его левого плеча Гильшер вкрадчиво прошептал:
- Это новая традиция Рейха, пришедшая из Баварии. Называется: "Ночь амазонок"! А вот и их царица, Антиопа. Узнаете?
Герман ахнул: царицей амазонок была ни кто иная как фройляйн Ева Шмаймюллер. Античный шлем и золотая краска на теле составляли всю ее одежду. Девушка восседала на вершине замысловатого сооружения, представляющего собой уступчатую башню-пирамиду, увенчанную рогами. Эту пирамиду, установленную на гигантские носилки, несли шестнадцать темнокожих атлетов со вздувшимися от напряжения мышцами.
- Идеальная женщина, настоящая немка. Обратите внимание на правильность и полноту форм, - продолжал нашептывать из-за Германова плеча Гильшер. - Ее отец, генерал Шмаймюллер, - великий человек, гениальный полководец. Наш фюрер утверждает, что у гениев должны рождаться только дочери, ибо сыновьям суждено всю жизнь оставаться в тени великих отцов. Вы согласны с этим утверждением?
- Да! - восхищенно сказал Крыжановский.
- Значит, вам нравится эта женщина?
- Да!
- Если останетесь в Германии, она будет вашей ассистенткой. Согласны?
- Да! - как заведенный повторил Крыжановский. Человек за его левым плечом саркастически улыбнулся.
Глава 9
Пленительные руки советской разведки
23 апреля 1939.
Мюнхен.
С одной стороны, все вроде бы вышло как нельзя лучше: вот она, секретная организация Аненербе - теперь Герман сотрудник входящего в нее учебно-исследовательского отдела Центральной Азии и экспедиций, которым руководит Эрнст Шеффер. Но, с другой стороны, из всех секретов здесь, в Мюнхене на Видмемайерштрассе - только пустой письменный стол в кабинете. За вторым столом сидит Ева Шмаймюллер - доктор Гильшер сдержал слово, девушку назначили ассистенткой Германа. Как у любой красивой девушки, у Евы, несомненно, имеется немало секретов, но, увы, не того свойства, чтобы ими интересовалась советская разведка. Если придет человек с паролем, даже рассказать будет нечего.
Ну, да ладно - начало положено, все точно так, как инструктировал товарищ Наумов. Остается плыть по течению, которое, к слову сказать, имеет весьма верное направление. Немцы ведь сами все сделали, и остаться предложили, и на следующий день славно расстарались: созвали журналистов, пригласили представителя советского посольства - пришел временно замещающий посла советник Крупнов, тот самый, что был на приеме у Гитлера - Крыжановскому осталось только выступить с заявлением. Ну, он и выдал в тянущиеся со всех сторон микрофоны: мол, опасаясь незаконных репрессий и протестуя против травли ученых, чьи взгляды не согласуются с ленинским принципом "партийности науки", отказываюсь возвращаться в СССР, и прочая, и прочая.
Надо было видеть, какое лицо сделалось у Крупнова - смотрел он на Германа с лютой ненавистью - дай волю, убил бы, наверное. Покидал советский дипломат пресс-конференцию с поникшей головой, тяжело приволакивая ногу.
Зато немцы буквально осыпали Крыжановского милостями. Лично Гиммлер долго тряс ему руку, говорил слова одобрения и поддержки, а на прощание подарил свою фотографию с автографом.
А еще - приставил для защиты криминалдиректора Гюбнера, ведь теперь жизни профессора-невозвращенца угрожали две самых могущественных в мире разведки - английская и советская. Именно Гюбнер настоял на скорейшем переезде в Мюнхен: так он надеялся сбить со следа врага, да к тому же, в тихой Баварии проще обнаружить чужую агентуру - там каждый новый человек на виду.
Перед отъездом криминалдиректор вернул профессору трость и, помявшись, сказал:
- Очень занятная вещица. Старинная, можно сказать, антикварная, но наконечник совершенно не стерт. Выходит, тростью не пользовались. И костюм…, как бы это лучше выразиться…, в общем, не такой, как у остальных членов советской делегации. Я ведь видел, как одеты те, в поезде. Честно говоря, создается впечатление, будто кто-то сведущий позаботился о вашей внешности. Кто, если не секрет, ведь жены у вас нет?
- Да будет вам, - широко улыбнулся Крыжановский, мысленно хваля себя за извечное обыкновение продумывать варианты ответов на вероятно возможные вопросы. - Кто же позаботится о старом холостяке, кроме него самого? На костюм и трость ушли все сбережения - хотел, знаете ли, в зарубежной поездке выглядеть надлежащим образом… Позвольте, герр Гюбнер, неужели все то время, пока мы не виделись, вы изводили себя подозрениями? О, если бы я знал!…
- Ловко вы меня поддели, - расхохотался Гюбнер. - Можно сказать, вернули подачу. Каюсь, имел на сей счет подозрения, но таковы уж издержки нашей профессии, будь она неладна - привык во всем видеть подвох, подозревать всех и вся. Верите, из-за этого даже жена хотела уйти, а потом ничего, свыклась. А детишки, у меня их двое - оба мальчики, давно уже оставили любые попытки обмануть отца - знают, это бесполезно…