Далеко от своего дома он не уйдет! Надо его найти и заставить прийти к нам. Пусть расскажет все об Эмхи. Он-то их знает хорошо, сколько лет связан с ними! Понял?
- Понял! - насупился Сандро.
- Ну и хорошо, что понял. Теперь, где его искать и как взять? Первое не трудно. Ищи в квадрате Маджарка - Полтавское - Цебельда - Гульрипш. Места тебе известны хорошо.
- Вторая часть сложней, Иван Александрович!
- Легкого в жизни не бывает, Сандро! Кое-кто знает тебя: это, с одной стороны, хорошо - советские люди помогут, с другой стороны, плохо - найдутся "доброжелатели", усложнят обстановку. Но у тебя есть плюс. Ты знаешь, зачем идешь, а они не знают, зачем ты пришел. Больше общайся с людьми. У тебя есть адреса, побывай везде. Сам не узнаешь, люди узнают, скажут. Помни правило контрразведчика: меньше говори - больше слушай. Ты прав, вторая часть задания сложней. Готовь себя к выходу в лес, это будет твой экзамен на чекистскую зрелость. Убеди Минасяна в бесполезности сопротивления. И если в нем еще осталось человеческое, он не испугается наказания и придет с тобой.
- А если нет?
- Если нет, что ж, тогда решай сам! - лицо Чиверадзе посуровело. - Но захват его живым избавит нас от лишней крови, ты это не забывай.
Иван Александрович взглянул на Сандро, и по сердцу его прошла теплая волна. Он чувствовал глубокую симпатию к этому двадцатидвухлетнему юноше.
…Вскоре после бегства меньшевиков из Грузии, во время очередной облавы на железнодорожных путях и складах возле захламленного тогда тифлисского вокзала, к Чиверадзе привели этого паренька. Его нашли в темном углу пакгауза за грудой ящиков и бочек. Окруженный группой чекистов, стоял он, оборванный и грязный, рядом с такими же подростками, закутанный в старую, потерявшую цвет телогрейку, в стоптанных тапочках с чужой ноги. Сколько ему было тогда лет? На вид - не больше четырнадцати.
Когда Сандро отмыли от грязи, переодели, поместили в детский дом, Иван Александрович не узнал его. Перед ним оказался стройный подросток с пытливыми глазами и упрямо падающей на лоб челкой, которую он не дал остричь.
Тогда-то Чиверадзе и узнал невеселую историю его короткой жизни.
Отец Сандро погиб на Кавказском Фронте в семнадцатом году. Мать умерла в двадцатом. Других родных не было, и Сандро пополнил ряды других беспризорных, стаями бродивших по улицам Тифлиса.
Авлабарские лавочники стоном стонали от налетов чумазых ребят, искавших, что бы им поесть. Их боялись и люто ненавидели. Горе было воришке, если он замешкался и попал в руки озверевших торговцев. Смертным боем били они и топтали сжавшееся в комочек ребячье тело. Из тех времен вынес Сандро недоверчивый, настороженный взгляд исподлобья, стремительность и резкость движений.
Много дней протекло, пока отошла, отогрелась и стала открываться мальчишечья смелая и чистая душа. Сандро так понравился Ивану Александровичу, что у Чиверадзе появилась мысль усыновить мальчика. Но, подумав об этом, он со вздохом отказался от своего намерения. Чиверадзе сам был одинок, неустроен и дома бывал мало. Ребенок в его квартире был бы предоставлен сам себе - что хорошего могло из этого выйти? Но видеть мальчика стало для Ивана Александровича потребностью. И когда Чиверадзе направили в Сухум, он все же решился и взял Сандро с собою. Когда юноша кончил среднюю школу, Чиверадзе определил его на работу. Вот уже третий год Сандро входил в оперативную группу, выполнял нелегкие специальные задания. В Сухуме жил мало. И где только не побывал за это время! Пешком и верхом исходил и изъездил всю Абхазию, спал там, где заставала его ночь, - в случайных домах, на дорогах, в лесу. И каждый раз, то под видом одинокого туриста, то геолога, то агента артели по заготовке "дичка" - дикорастущих фруктов. Да мало ли людей ходит по горным дорогам - пойди проверь их!
Суровое детство, постоянные путешествия, жизнь на воздухе закалили Сандро. Был он высок и строен, силен и храбр, любил своего "крестного" и свою работу, которой решил посвятить жизнь.
И ничего не боялся, кроме… нахмуренного лица Ивана Александровича, когда тот бывал им недоволен.
20
- Куда едешь? - спросил духаньщик.
- В Цебельду. Лошадь хочу купить.
- С деньгами едешь? Ночью не будь на дороге. Неспокойно!
- Э, что сделают. Пусть останавливают туристов, - беспечно ответил Сандро.
- Этот сумасшедший плюет на обычаи.
- Кто он?
- Местный. Мерхеульский армянин. Совсем сумасшедший, на всех кидается, как бешеный.
- Бешеную собаку убить надо.
- И убьют. Ты думаешь, простят? Две ночи назад старика убил в Полтавке. Вчера ударил женщину. Понимаешь, женщину! За что ударил! Платок хотел отнять, а она не отдавала. Совсем законы забыл!
- Ты его не знал?
- Почему не знал? Хорошо знал. Когда из города домой шел, всегда у меня вино пил. "Самсун" приносил, курортникам продавал. Вчера его видел один человек из Амткел.
- Где видел?
- На дороге недалеко от Цебельды, у источника.
- В какое время?
- Под вечер, Потому говорю: ночью не будь в дороге.
- Теперь к тебе не приходит?
- Ко мне не приходил, а дня три назад люди видели его у моста. Поздно было, темно, но узнали, что он.
- Отчаяный, на шоссе вышел!
- Наверно, дело было. Без дела не пришел бы. Когда Гурген прибежал, сказал - я даже не поверил. Хотел пойти посмотреть, да в зале гости сидели, нельзя было.
- Какой Гурген?
- С почты… Кушать будешь?
- Нет, спасибо, пора идти.
Расплатившись, Сандро вышел, постоял немного у дверей и пошел на почту. Разыскав Гургена, Сандро спросил его, как он увидел Минасяна.
- Понимаешь, стоял я на мосту, разговаривал с Христо.
- Это какой Христо?
- Акопян из Гульрипша. Он в Сухум шел.
- Пешком? - удивился Сандро.
- Говорит, на машине поехал, да покрышка лопнула. Он и решил дойти до моста, а здесь сесть на попутную. Ну, стоим, курим, разговариваем. Смотрю, из-под моста человек вылез.
- Одет как?
- В бурке был с башлыком. Мимо нас прошел, вижу - знакомый, Минасян. Хотел поздороваться, а он отвернулся и пошел в сторону Мерхеульской дороги. Темновато было. Ну, Христо и говорит: "Пора идти, а то поздно!" Попрощались, он пошел по шоссе, а я домой.
- А когда ж ты сказал об этом Вардену?
- Через час, наверное. Я домой пришел, потом почту разобрал на утро. Спать хотел, решил вина выпить, зашел к Вардену, рассказал ему. А Христо говорит, что ошибся я, не может быть, это был не Минасян.
- Как Христо? Ты же говорил, что он в Сухум пошел!
- Я тоже удивился, когда увидел его в духане, а он говорит - поздно, лучше завтра в город поеду.
- А ты не ошибся? Видишь, и Христо сказал, что это не Минасян.
- Что я, Минасяна не знаю, что ли? Он!
- Ну, идти пора. Прощай.
- До свидания, дорогой!..
Решение Сандро пройти пешком весь путь до Цебельды еще больше укрепилось. В полдень, дойдя до места, где Гурген видел Минасяна, Сандро свернул на Мерхеульскую дорогу, вившуюся в зарослях густого кустарника вдоль полувысохшей Маджарки. Припекало.
Идя по обочине, Сандро внимательно просматривал кустарник и лес, вплотную подходившие к шоссе, но кругом было пустынно и тихо. "Чем черт не шутит, - думалось ему, - а вдруг Минасян где-то здесь, радом". Сандро пытался представить себе, Как может произойти эта встреча. Вряд ли он выйдет из-за кустов или из-за деревьев и спросит о состоянии его, Сандро, здоровья. Вероятнее всего, вначале из кустов высунется винтовка, потом покажется лицо с настороженными, злыми глазами и раздастся голос, охрипший и простуженный от ночевок в лесу: "Давай деньги!.." Потом обязательные вопросы: "кто такой", "откуда", "куда идешь" и еще что-нибудь в этом роде. Сандро заранее прорепетировал ответы, казавшиеся ему убедительными, но поди знай, что захочет спросить затравленный, обозленный бандит-одиночка. Сандро помнил, что на вопрос "куда идешь" должен назвать фамилию жителя Цебельды Авидзба, человека, пользующегося уважением среди местного населения. Хорошо, если удастся, завязав разговор, внушить доверие и приблизиться вплотную. Тогда вступит в действие вариант номер первый - сбить с ног, обезоружить, связать и доставить в Сухум.
"Самый легкий", - подумал Сандро. А если он не подпустит к себе? Ведь это вероятнее всего. Что тогда? Ведь эта первая встреча может решить все! Если она кончится неудачей, выполнение задания затянется и живым взять Минасяна будет трудно.
Думая о встрече и продолжая внимательно осматривать лежащую впереди местность, Сандро дошел со Мерхеул. Пробыв немного у знакомого ему горца, он пошел дальше. Недалеко за селением дорогу пересекала Маджарка. Сандро посидел на перилах недавно отремонтированного моста, покурил и осмотрелся. Далеко впереди темнел лес, где накануне ночью видели Минасяна. Что ж, встреча могла произойти именно в этом лесу! Сандро спустился к реке, выпил холодной, как лед, воды и двинулся в путь. Было жарко. Идя по пыльной пустынной дороге, всматриваясь в мелкий придорожный кустарник, Сандро пожалел, что не сел на машину райпотребсоюза, шедшую с грузом из Мерхеул в Цебельду.
Подходя к лесу, Сандро увидел сидевшего у обочины пастуха. Недалеко паслась небольшая отара овец. Сандро поздоровался и присел рядом.
- Откуда? - спросил пастух.
- Из Сухума. Лошадь хочу купить в Цебельде, - на всякий случай сказал Сандро.
- А кто продает? - пастух пристально посмотрел на Сандро.
- Авидзба, - сказал Сандро.
Пастух медленно осмотрелся кругом и, уже не глядя на своего собеседника, сказал:
- Когда пройдешь Ольгинскую, зайди в крайний дом справа, у речки. Спроси Микава Николая. Он тебе скажет, что делать.
Сандро внимательно посмотрел на пастуха:
- Зачем?
- Иван Александрович так приказал. Минасян вчера был здесь, ушел в сторону Цебельды. Курить есть?
Угостив пастуха, Сандро поднялся.
- Ну, спасибо, я пойду.
- Иди, иди. Я думал - не дождусь тебя.
- Передай в Сухум. Три дня назад Минасян ночью был в Маджарке, встречался с гульрипшским Христо.
- Передам. Ну, иди, иди.
В лесу было тихо, прохладно и сыро. Пройдя километровую лесную полосу, Сандро вышел на поляну, где расположились разбросанные домики селения. За ними, почти вплотную, стояли освещенные солнцем горы с редким лесом. Отсюда начинался подъем на Цебельдинскую возвышенность - вероятное место, где скрывался Минасян.
Сандро был готов к встрече. Он знал, что за его продвижением в горы заботливо следит Чиверадзе, готовый прийти на помощь в трудную минуту.
21
"Майсурадзе, Давид Григорьевич, 1890 г. рождения, уроженец г. Новосенаки, грузин, служащий, член КП(б) Грузии с 1929 г., образование 7 классов Тифлисской гимназии. Отец - мелкий торговец, мать - домашняя хозяйка".
Читая анкету, Чиверадзе удивился с какой легкостью Майсурадзе, после советизации Грузии менял места работы. За десять лет он успел побывать в торговой сети, в артелях промкооперации, Грузлесе, Грузтабаке. Там же был принят кандидатом в члены КП(б) Грузии ("Проверить, кто его рекомендовал!"). В 1929 году направлен на работу в Абхазию для укрепления аппарата Абтабсоюза ("Проверить, кто направил!"). Но если эти места работы были описаны подробно со ссылками на номера приказов о назначениях, переводах и премированиях, то в годы дооктябрьского периода, несмотря на то, что Майсурадзе был уже взрослым человеком, он, судя по анкете, не работал и "жил на иждивении родителей". Совсем не ясно, что делал в годы меньшевистского господства ("Не работал? Сомнительно! Запросить Тифлис!"). Каково его окружение здесь, в Табсоюзе и в городе? Что за странные у него отношения с этим инженером СухумГЭСа Жирухиным? ("Кстати, почему молчит о нем Москва?"). Дверь кабинета Чиверадзе приоткрылась.
- Разрешите? - спросил появившийся в дверях сотрудник.
- Да. Что у вас?
- Слухачи перехватили морзянку из Афона!
- Открытым текстом?
- Нет, шифром.
- Как только закончат расшифровку, давайте сюда! - приказал Чиверадзе.
- Есть!
Оставшись один, он продолжал читать. Его заинтересовало, что, будучи вполне здоровым, Майсурадзе не служил в царской армии, хотя в первый год мировой войны ему было двадцать четыре года, а к концу войны, когда нехватка в "пушечном мясе" была особенно велика - двадцать восемь. "Предположим, откупился, - подумал Иван Александрович, - ну а при Временном и при меньшевиках - тоже откупился или "на иждивении родителей"? Или служил в Народной гвардии, а то и в особом отряде Джугели? ("Срочно проверить по архивам все эти годы!"). Наград не имеет ("Ясно, откуда же!"). Не судился. Да, таков старший инструктор Абтабсоюза. Не слишком ли часто он ездит в Москву и Тифлис? Не слишком ли много, даже для инструктора, разъезжает по районам? И потом, это странное пристрастие к "бывшим", посещение их, долгие беседы. Наконец, встреча с приехавшим из Москвы, из ВСНХ, Михаилом Михайловичем Капитоновым на квартире у председателя Абтабсоюза Назима Эмир-оглу. Странная встреча, поздно вечером, с тщательными проверками при подходе к дому Назима. И после полуторачасовой встречи - уход по одному. На другой день, встретившись у Курортного управления, они даже не поздоровались, хотя прошли один мимо другого буквально в двух шагах. Капитонов даже отвернулся! А приезд Майсурадзе в Эшеры и его посещение Дзиапш-ипа ("Предстоящий допрос, вероятно, подтвердит это!"). Нет ли связи между приездом его в Эшеры и ранением Чочуа? Или это странное, но совпадение! И, наконец, периодические свидания Капитонова с Жирухиным, вплоть до сегодняшней пьянки в "Рице". Подождем до утра, когда станет известно, как и куда они разошлись после ресторана." Звонок телефона прервал его мысли.
- Да, слушаю. Здравствуй, дорогой, как раз вовремя! Заходи.
Положив трубку, Иван Александрович поднял ее снова и попросил соединить его с квартирой главврача. К телефону долго не подходили, и Чиверадзе хотел уже повесить трубку, когда, наконец, сонный женский голос произнес: "Кого надо?" Чиверадзе попросил Шервашидзе.
- Здравствуйте, Сандро, - сказал он, когда отозвался сам хозяин, - простите за поздний звонок. Как наш больной?
- Что больной?! Больной хочет домой! Недисциплинированный пациент!
- И вы думаете, что…
- Я думаю, - перебил его Шервашидзе, - что через несколько дней его действительно лучше перевести домой. Так дней на десять. А потом отправить куда-нибудь в санаторий, чтобы он понемногу привыкал к людям… и к своей физической неполноценности. Все равно следить за ним и лечить его мы будем и дома и в санатории. А негоспитальная обстановка свое возьмет.
- Может быть, настало время устроить встречу с женой? - спросил Чиверадзе.
- Я только что хотел это предложить, - ответил Шервашидзе.
- Ну вот, видите, какое у нас взаимопонимание, Сандро! Вот только насчет физической неполноценности - не согласен. Настоящий советский человек, а тем более коммунист, во всех случаях останется полноценным членом социалистического общества. Полезным и нужным! - подчеркнул Чиверадзе.
- Но, как врач…
- Вы не правы и как человек, и как советский врач. Но мы еще вернемся к этому разговору. Спокойной ночи!
Едва успел Чиверадзе закончить беседу с Шервашидзе, как в кабинет постучали.
- Войдите, - сказал Иван Александрович. В кабинет вошел Обловацкий. - Здравствуй еще раз, Сергей Яковлевич, - сказал Чиверадзе, - Иди, садись. Рассказывай подробно о встрече в "Рице", о пьянке. - Иван Акександрович засмеялся. - Имей ввиду, я в курсе, мне уже звонили.
- Ну, раз звонили, делать нечего, придется говорить правду, - улыбаясь, развел руками Обловацкий.
Он сел и, не торопясь, останавливаясь на деталях, рассказал о встрече с компанией Жирухина.
- Ты только подумай, какая сволочь! - не сдержался Чиверадзе, когда Обловацкий рассказал ему о разговоре. - Говоришь, нагло вели себя? - и в ответ на утвердительный кивок, спросил: - Так кто был? Михаил Михайлович - это Капитонов, из Москвы, знаю мало-мало, как говорят в Батуме. Интересная птица! Потом Василий Сергеевич - Тавокин, инженер Главэлектро, тоже гусь порядочный! Потом наш общий знакомый Александр Семенович Жирухин. А кто же четвертый?
- Он все больше молчал и пил вино, я так его и не "разговорил", - нахмурился Сергей Яковлевич.
- Смотри, какой неразговорчивый! - рассмеялся Чиверадзе и вызвал дежурного.
- Когда позвонит Леонов, пусть срочно зайдет ко мне, - сказал он вошедшему сотруднику. - Ну, а дальше? - снова обратился он к Обловацкому.
Сергей Яковлевич сказал о том, что у ресторана видел Пурцеладзе.
- Только его, а остальных?
- Других не видел, а были?
- Конечно, были. Дорогих гостей надо проводить домой, чтобы их кто-нибудь не обидел, - Чиверадзе немного помолчал и, улыбаясь, многозначительно добавил: - мне Василий Николаевич с Бахметьевым голову оторвут, если я не буду внимателен к гостям.
- Иван Александрович, - внезапно перебил Обловацкий. - Я хотел вам сказать… Тяжело ей. Мечется она. Помочь надо человеку.
- Это ты о ком? - спросил Чиверадзе.
- О Русановой, жене Дробышева, - пояснил Сергей Яковлевич.
Чиверадзе внимательно взглянул на него, как-то весь собрался, лицо его стало строгим, на лбу легла глубокая дорожка. Потом усталые глаза его потеплели. "Знает, - подумал Обловацкий, - ей-богу, знает". - И продолжал вслух:
- Помочь надо человеку! Ну, ошиблась, так что ж, добивать ее? Вот мы шли с нею, - заторопился он, - она мне все рассказала. Понимаете, все. И ведь чужому человеку! Думаете, легко ей было? Простить ее нужно, - волнуясь, говорил Обловацкий. - А если не простить, так сказать все прямо, не мучить неизвестностью и ожиданием. Неужели Федор не понимает этого? И вы тоже?
Иван Александрович, став очень серьезным, встал, обошел стол и, подойдя к удивленному Обловацкому, наклонился и обнял его за плечи.
- Ты прав, конечно, прав! Хорошо говорил, сердцем. Значит не зачерствел. Я рад, что не ошибся в тебе.
Конечно, решать должен сам Федор. Но и мы не можем, не должны оставаться в стороне. Грош нам цена, если мы, как обыватели, отвернемся от них в такую минуту! Я поговорю с ним. Будь спокоен, думаю, все устроиться.
Чиверадзе вернулся к своему креслу, сел, задумчиво побарабанил пальцами по столу, затем спохватился.
- Крепкого чая с лимоном хочешь? - спросил он. - После пьянки, раз уж ты в Сухуме пьянствовать начинаешь, помогает!
- С удовольствием! - повеселел Обловацкий.
- Ну, раз с удовольствием, пойди и скажи, чтоб принесли. Да пусть захватят поесть мне чего-нибудь. А то ты ужинал, а я ничего не ел, ждал тебя.
Когда Сергей Яковлевич возвращался из буфета, дежурный предупредил, что у Чиверадзе посетитель. Обловацкий постучал в дверь.
- Заходи, Сергей Яковлевич, - сказал Чиверадзе. - Оказывается, чай с лимоном нужен на троих. Познакомься с товарищем Леоновым.
Сидевший в кресле человек поднялся и протянул руку. Сергей Яковлевич шагнул к нему и увидел… четвертого из компании Жирухина.
- Что ты на него так смотришь, знакомый, что ли? - спросил, улыбаясь, Чиверадзе.
- Знакомый! - засмеялся Сергей Яковлевич.
- Ну, раз знакомый, давай разговаривать, - ответил Иван Александрович.