6
Саша Колосков повернулся на бок и крутнул регулятор динамика. Никакого эффекта. Молчание.
"Значит нет еще и шести. А спать уже не хочется. Интересно, кем придумана пословица: понедельник. - день тяжелый. Людьми, зело пьющими или зело не любящими работать?"
Осторожно, чтобы не разбудить Галку, Саша выскользнул из-под одеяла. Утвердившись на коврике, бесшумно поизгибался, поприседал - пусть сегодня это будет засчитано, как зарядка. Выглянул в окно: двор был тих и пустынен. Термометр за стеклом показывал плюс двадцать: денек обещал быть жарким. Ухая и отчаянно разбрызгивая воду, Саша принял холодный душ и отправился в кухню варить кофе. Эта сложная наука давалась ему нелегко, но не даром же говорится: терпенье и труд - все перетрут.
"Что это я вдруг стал мыслить пословицами? Впрочем, не это главное. Главное - довести до кипения, но не кипятить. Не кипятить... не кипятиться. Вот именно, надо думать спокойно. Или я вышел на другую, совершенно другую дорогу, или..."
Кофе все-таки закипел, и Александр, обжигая пальцы, выхватил кастрюльку с огня. Обзавестись кофейником они с Галкой еще не успели. Обиженно подув на пальцы, Саша вытащил из лежавшей на подоконнике пачки сигарету.
- Не кури натощак, - строго сказала появившаяся в дверях Галка. - Это вредно.
Придерживая у груди ночную сорочку, она поставила на стол тарелку с бутербродами, сладко зевнула и так же неслышно исчезла из кухни.
Послушно жуя бутерброд, Колосков не думал о Галке. Он думал о том, как "разматывается" версия "итальянцы - Рыбин - Наумов". Версия, проверка которой была поручена ему. Думал, что и как он будет сегодня докладывать майору Климову. Галка спала рядом, за стенкой. Это "рядом" было прекрасно. Лейтенант Колосков, думая о преступниках, улыбался...
* * *
Пока Рыбин нервно курил в вестибюле Долинского аэропорта, а его багаж совершал обычное путешествие от брюха самолета до места выдачи пассажирам, Колосков с инженер-капитаном Барковым не теряли времени зря.
- Особенно меня интересует саквояж, - в десятый раз повторял Александр Косте Баркову, лучшему специалисту в управлении по современной криминалистической технике.
Впервые им пришлось работать вместе еще тогда, когда Колосков был курсантом и проходил в Долинске оперативную практику. Разница в возрасте и характерах не помешала сближению, переросшему в дружбу. Всегда спокойному, точному и расчетливому в мыслях и поступках Баркову нравились порывистость и горячность молодого офицера, его глубокий интерес к технике, в которую сам Константин был влюблен самозабвенно.
- Товарищи из Симферополя звонили, что Рыбин упорно отказывался сдать свой "сак" в багаж, настаивал на выдаче ярлыка "в кабину". Но... вес саквояжа оказался не в его пользу.
- Сашок, меньше говори, больше помогай, - остановил Александра Барков.
Прибор на рыбинский чемодан не среагировал, но показал, что в саквояже есть "металл". Затем оба багажных места "прошли рентгенографию". На прощание Костя пометил их карандашом, бесцветный грифель которого содержал радиоактивные изотопы: с такой меткой вещи не могли быть укрыты от регистрирующей излучения аппаратуры.
В лаборатории Колосков с торжествующей улыбкой рассматривал рентгеновские снимки. В дне саквояжа на пленке ясно просматривались сложенные столбиками монеты, два скопления маленьких прозрачных "пузырьков".
- Сашенька, какие "пузырьки"? - недовольно хмыкнул Константин. - Бриллианты, друг мой, бриллианты.
- Ого! Прилично вознаграждают гражданина Наумова за шпионские сведения, - сказал Колосков и покраснел под насмешливым взглядом друга.
- Не говори гоп...
Действительно, "гоп" говорить было рано. Саквояж с металлом (прибор подтвердил это) Рыбин унес из квартиры Наумова с собой. Даже "неинтересный" чемодан там не задержался: в тот же день Серафиму Степановну посетил близкий приятель Генчика - Жорж Баскин, гроза и кумир многих представительниц слабого пола. Жгучий брюнет, галантный, модно одетый, поблескивая золотом "фиксы" и колец, недолго расточал комплименты хозяйке. По поручению Генчика он забрал чемодан, уже на лестнице натянул на него чехол и, покачивая бедрами, вышел на улицу. Поехал Баскин в пригород, к давней подружке своей Фаечке, совмещавшей в одном лице должности директора и продавца смешанного продовольственно-промтоварного магазинчика. Несмотря на обеденный перерыв, Жорж застал Фаечку на рабочем месте: она сосредоточенно меняла ярлыки на товарах, повышая их сортность и, разумеется, цену. В углу, в ведре с водой, плавали отмокшие от бутылок винные этикетки: подвыпившим покупателям опытная продавщица отпускала дешевое вино по цене марочного, красовавшегося в витрине.
Деловая цель поездки не помешала Жоржу приятно провести в обществе Фаечки оставшееся до открытия магазина время. В задней служебной комнатке хлебосольная хозяйка быстро накрыла стол: благо, спиртное и закуски под руками. Включив магнитофон с самыми модными записями, Жорж нежно привлек подружку к себе...
Только к вечеру Баскин вернулся в контору быткомбината, в штатах которого числился снабженцем. А Фаечка на другой день начала продавать из-под прилавка избранной клиентуре дефицитные заграничные товары.
- Обыкновенная спекуляция контрабандой, - констатировал Костя Барков, выслушав рассказ разочарованного друга. - Похоже, что Наумов вообще ни при чем. Но остается Рыбин с "металлом" и бриллиантами. А вряд ли он сам ворочает такими деньгами...
* * *
Генчик проснулся с щемящим чувством беспокойства. Сразу вспомнил - сегодня. Уткнулся в подушку покрывшимся испариной лбом, долго лежал неподвижно. Страх давил на сердце.
И как его угораздило впутаться в этакое дело? Конечно, Генчик и раньше не очень чтил уголовный кодекс. Но мелкая спекуляция, фарцовка - за это могли дать и условно. А за такое... Генчик читал о судебных процессах над валютчиками. Читал с дрожью, с ужасом. Но как сейчас отойти, "завязать"? Иннокентий Павлович разве позволит? Зарежет, не моргнув глазом зарежет. Со стоном Рыбин сполз с кровати, стал одеваться.
Монеты и "камешки" лежали в тайнике, устроенном в стенке мусоропровода. Тайнике, сделанном по чертежу многоопытного Иннокентия Павловича. Сунув сверток в карман, Генчик поехал в центральный универмаг. Он долго бродил в отделе готовой одежды, пока, наконец, не увидел Иннокентия Павловича. Сняв первый подвернувшийся под руку костюм своего размера, Генчик пошел в кабину для примерки. В соседнюю кабину, также с костюмом в руках, вошел Иннокентий Павлович. Сейчас их разделяла только плюшевая портьера. Сдвинув ее, Генчик просунул в щель сверток. Вздрогнул, ощутив цепкие пальцы патрона, принявшего "посылку". Тут же в руку Генчика легла пачка денежных купюр - плата за услуги по доставке. Спрятав деньги в карман, Генчик облегченно вздохнул, вытер опять взмокший лоб и вышел из кабины...
7
На очередном совещании оперативной группы, проходившем в кабинете Алексея Петровича Климова, лейтенант Колосков докладывал:
- В течение двух недель после возвращения из Ялты и визита к Наумовым, Геннадий Рыбин вел себя безупречно: работа, дом, кинотеатр. Ни одной сомнительной встречи. Лишь позавчера, двадцать второго июля, он вышел из дома с "металлом". Поехал в универмаг, осматривал костюмы. Один из них примерял в кабине. Из кабины вышел без "металла". Как показал прибор, "металл" перекочевал к человеку, примерявшему костюм в соседней кабине.
- Кто же этот счастливчик?
- Он установлен - главный инженер аффинерного завода Иннокентий Павлович Гаджибеков.
- Так... - Климов задумчиво потер подбородок. - У вас все?
- О Наумове. Собранные с помощью Евгения Андреевича сведения говорят о том, что он талантливый конструктор, увлеченный своим делом человек. Коммунист. Почти в полном объеме осведомлен о проектируемой на заводе ракетной установке. Единственное слабое звено - жена. Фифочка, неразборчивая в связях. Глупа. Легко поддается влиянию. На мой взгляд, маловероятно, чтобы Наумов делился с ней заводскими секретами, но пока категорически утверждать это нельзя.
Колосков, морща лоб, перевернул несколько страниц в лежавшей перед ним папке с бумагами. Продолжал:
- Проверено, чем занимались Наумов, его жена и Рыбин в известные часы девятого и двадцать третьего июля. "Эффект Миронова" - отрицательный.
Сергей Миронов, побагровев, вскочил со стула.
- Что же это, Алексей Петрович? С утра надо мной издеваются: "метод Миронова", "эффект Миронова"... Не я же эту проверку придумал, по плану же расследования...
Такая непосредственная, мальчишеская обида прозвучала в его тоне, что все расхохотались. Только Гребенщиков под взглядом Алексея Петровича потупил глаза: ясно, его выдумка, его очередная хохма. Просто удивительно, как быстро разносятся по управлению, входят в обиход шуточки и афоризмы Евгения. "В журналисты бы ему с таким образным мышлением", - подумал Климов. Вслух же сказал:
- А что? "Эффект Миронова" - это звучит. Коротко и ясно. Успокойся, Сергей Иванович, честное слово, если бы сказали "эффект Климова" - я бы не обиделся. Ну, к делу. В отделении Лютова есть кое-какие материалы о неблагополучном положении на аффинерном заводе, о возможных хищениях одного из видов продукции - платиновой проволоки. А это самый ходкий товар для контрабандного вывоза. Думается, что проверяя свою версию, ты, товарищ Колосков, вышел на группу валютчиков-контрабандистов, а анонимное письмо мэру Ялты - это попытка противника скомпрометировать инженера Наумова, отвлечь на него наше внимание.
Оперативная группа не может сейчас распылять силы. Главная цель - розыск "Фиалки". Поэтому, Александр Максимович, материалы на Рыбина и компанию передай Лютову. Я дам ему указание и о дополнительной проверке жены Наумова. Сам же включайся в работу по версии, которую проверяет Гребенщиков. Знаю, знаю, что скажешь, - Климов жестом усадил поднявшегося из-за стола Александра. - Хочется тебе довести дело до конца. Но поиск "Фиалки" важнее. Евгений Андреевич, доложи коротко, как идут дела у тебя.
- Исходными в проверяемой мною версии являются следующие предположения: шпион, вероятно, работает на заводе имени Калинина или на кооперирующемся с ним предприятии; доступа к проекту ракетной установки он не имеет, иначе переданная в иностранную разведку информация не была б такой неполной. Второго июля "Фиалка" должен был находиться в Ялте. Суббота, первого июля, была рабочей, за одни сутки слетать из Долинска в Ялту и вернуться обратно невозможно. Следовательно, в это время шпион был в отпуске, командировке или, что тоже допустимо, на бюллетене. Наконец, "Фиалка" - мужчина, Штреземанн встречался в море с пловцом, а не с пловчихой. Чтобы исключить иные варианты, ну, например, такой, что шпион отпросился с работы на один-два дня без оформления этого отпуска документами, я сначала проверил списки пассажиров самолетов за пять предшествовавших второму июля дней. Работников завода и смежных предприятий в этих списках нет. Значащиеся в них люди подозрений не вызывают. Гребенщиков остановился, тяжело вздохнул и совсем не таким бодрым тоном, каким начал, сказал:
- Вот два списка: в первом - восемьсот сорок семь отпускников, четыреста пятнадцать командировочных и сто шестьдесят два больных; во втором - двести тринадцать рабочих и служащих завода и смежных предприятий, которые по роду работы осведомлены о новой ракетной установке в пределах той информации, которую получил противник.
Колосков тихонько свистнул. Смутившись, сказал:
- Извините, Алексей Петрович. Уж очень впечатляющие цифры.
Евгений снова вздохнул, поднял стопку листов:
- К сожалению, нельзя составить списки тех, кому кто-либо из этих или более осведомленных сболтнул секретные сведения.
Евгений вздохнул третий раз и совсем виновато закончил:
- Назвать конкретных лиц, вызывающих подозрения, пока не могу.
ГЛАВА IV
Новые факторы
1
Группа заокеанских журналистов, направлявшаяся из Москвы в Новосибирск, запросила в МИДе разрешение на двухдневную остановку в Долинске. Просьба не вызвала удивления: из заштатного провинциального городка Долинск в последние годы вырос в современный промышленный и научный центр Зауралья; все больше работающих в нем людей становились известными не только в стране, но и за рубежом. Интерес журналистов к Долинску был оправдан, Министерство иностранных дел препятствий не чинило.
На приеме у пресс-атташе посольства мистер Роберт Фоклендер, обращаясь к сотруднику МИДа, произнес торжественный спич.
- ...Миф о пресловутом "железном занавесе", - сказал он, - ныне плесневеет в архивах. Мы в восторге от русского гостеприимства...
* * *
Мягко постукивают на стыках рельсов колеса транссибирского экспресса. В темноте мелькают за окном огни станций и полустанков, вздымаются в звездное небо стройные силуэты сосен, сплошной черной массой скользит мимо густой придорожный подлесок. Только тоненький лунный серп, не отставая, провожает поезд от Уральских гор, назойливо заглядывает в окна купе и тамбуров...
Бывалый, много повидавший турист мистер Фоклендер, легко подняв большой дорожный чемодан, почти сплошь обклеенный соперничающими в оригинальности яркими ярлыками отелей чуть ли не всех стран мира, бросил его на мягкую постель.
- Эдди, - негромко позвал он спутника, сосредоточенно раскуривавшего сигару. Под строгим взглядом коллеги долговязый Эдди встал, вышел в коридор и, плотно прикрыв двери, прислонился к ним. Рассеянно оглядываясь по сторонам, попыхивал ароматным дымком.
Фоклендер запер дверь и выключил свет в купе. Затем, опустив стекло, замер у окна.
Текут кажущиеся долгими минуты напряженного ожидания. Но вот впереди блеснула лента реки. На берегу, неподалеку от железнодорожной насыпи, - костер. От него отделяется затейливо пляшущая огненная точка, плывет над прибрежной полосой воды. Как видно, любитель ночной рыбной ловли отправился проверять снасти.
Фоклендер откидывает крышку чемодана, достает укрытый пижамой объемистый пакет. За окном мелькают перила моста. Вот они кончились. Фоклендер сильным толчком отправляет сверток в темноту. С невольным вздохом облегчения закрывает окно. Включив свет и перебросив через руку полотенце, направляется в туалет: скоро Долинск, нужно привести себя в порядок. Долговязый Эдди провожает его завистливым взглядом. Эдди думает о том, что после этой операции его банковский счет возрастет куда меньше, чем счет Фоклендера.
* * *
Немолодой рыбак в спортивном костюме быстро сматывает снасти. Довольная усмешка на мгновение кривит его тонкие губы, глаза вспыхивают, чуть-чуть приоткрывая тайные, глубоко спрятанные мысли. Под сиденьем шофера надежно укрыт плотный пакет. Бьется в корзине прикрытая травой рыба: улов богатый. Утром рыболов обязательно поделится им с соседями и сослуживцами: репутацию страстного и умелого любителя рыбной ловли надо поддерживать.
...Через несколько минут выползший из прибрежных кустов серый "Москвич" мчит по шоссе обыкновенного, ничем не примечательного, хотя и способного инженера проектного бюро завода имени Калинина.