- Твоя же главная задача - Бин Ладен, - наставлял Марк агента. - Учти, после целого ряда налетов на его лагеря, да к тому же обострившиеся отношения, как с талибами, так и с официальным афганским руководством, он стал осторожен до мнительности. Попасть к нему теперь будет нелегко. Он избавился почти от всех, кто раньше был в его окружении, ну разве что за исключением самых близких, доверенных и многократно проверенных людей. Вот именно поэтому я не исключаю, что подобраться к нему теперь будет проблематично. И все же мы твердо рассчитываем, что тебе это удастся. Сам Бин Ладен, насколько мы располагаем информацией, твоего имени нигде не упоминал, а вот его верный клеврет Шамс-ад-Дин частенько вспоминает тебя, как верного и преданного человека, несгибаемого воина Аллаха. И нечего улыбаться, такая характеристика дорогого стоит. Осбенно, если учесть, что, возможно, именно Шамс станет твоим основным проводником и главным шансом вновь оказаться в окружении Усамы. Но проникнуть к нему необходимо. От него сейчас тянутся нити к подавляющему большинству исламских террористических центров. Только находясь в непосредственной близости к шейху, можно получить информацию о том, какие замыслы вынашивают экстремисты.
- Я ведь давно не выходил на связь с его людьми. Хотя бы примерно известно, где он теперь, в каком районе Афганистана?
- Места своего нахождения он меняет беспрерывно. Но известно, что основной лагерь разбил где-то в горах, поблизости от Джалал-Абада. Ну, да не мне просвещать тебя относительно афганской топографии, надеюсь, на месте сориентируешься. Да и бывшие "соратники"-муджахиддины подскажут, не посмеют отказать уважаемому мулле.
- Чего это ты так веселишься? - недовольно пробурчал Волк. - Не вижу особого повода для радости.
- Да это я больше от раздраженности, - признался Марк. - Понимаю, что ставим перед тобой маловыполнимую задачу, вот и злюсь.
- Отчего же маловыполнимую?
- Сей господин превратился в истинного фюрера, со всеми вытекающими отсюда замашками. Это давно уже не тот Усама, которого ты застал в изгнании, когда ему приходилось уносить ноги то из Саудовской Аравии, то из Судана. Его провозгласили террористом номер один в мире и он теперь, что называется, изо всех сил стремится поддерживать новый имидж и соответствует этому титулу.
- Поменьше бы раздували его эфимерные "подвиги", проще было бы с ним бороться.
- Вот именно, - поддакнул Марк. - Но когда в нашу работу вмешиваются политики, сам знаешь - хорошего не жди, все наверняка испортят и запутают так, что сам дьявол ногу сломит. Ладно, это все эмоции, а тебе дело делать. Поэтому слушай внимательно, кое-какие детали, думаю, тебе пригодятся.
Марк рассказал, что появились весьма тревожные данные о том, что Бин Ладен за последнее время невероятно расширил сеть своих так называемых "лабораторий", где в обстановке чрезвычайной секретности производится чистейший героин. Истинные масштабы производства пока никому не известны, но поступающие отрывочные агентурные данные весьма тревожны. Упомянул Марк и еще одну, весьма любопытную деталь, составляющую величайший секрет Бин Ладена. У Усамы, судя по-всему, появился двойник, а то и несколько двойников. Слухи об этом за последнее время распространяются все упорнее…
Х Х Х
Вот уже несколько месяцев он в Афганистане, а ни к одной из резиденций Бин Ладена даже близко не смог подойти. Расчеты встретить в окрестностях Джалал-Абада Шамс-ад-Дина, или кого иного из приближенных Усамы, не оправдались. Несколько раз мимо него проносились огромные "джипы" с белыми флажками на капотах, говорили, что именно в таких ездит Бин Ладен и его охрана, но окна машин всегда тщательно зашторены и скорости они не сбавляют. Нужно что-то предпринимать: поведение вернувшегося в Афганистан муллы уже становится подозрительным, так как он до сих пор не примкнул ни к одной из сторон и бродит по всей стране, лишь изредка проповедуя в мечетях, призывая мусульман жить по заветам Всевышнего. К тому же многие здесь помнили, каким особым доверием пользовался мулла Закир Бин Нурлан у шаха Максуда.
Шах остался верен своим идеям. После того, как талибы взяли Кабул, Максуд отступил в район Панджшерского ущелья и держал там оборону, не пропуская талибов на север страны. По сути дела он стал одним из тех, кто возглавил антиталибскую военно-политическую коалицию, несколько лет контролирующую значительную часть Афганистана. Отзываясь о Бин Ладене, шах не стеснялся крепких выражений, открыто выражал недовольство тем, что политика Усамы и все возрастающее производство героина ведут страну к гибели. Неизвестными силами уже было совершено несколько попыток покушения на Максуда, однако, до поры до времени, судьба хранила его. Но вот однажды шаху доложили, что у него хотят взять интервью для весьма влиятельного в арабском мире телеканала. Обычно не склонный к публичным заявлениям и избегающий встреч с представителями прессы, Максуд на сей раз согласился. Он полагал, что именно арабский мир должен услышать его мнение о событиях, происходящих в Афганистане.
В надежно укрепленный кишлак Бауддин, где обосновался Максуд, прибыла целая телевизионная группа. Но охрана, после тщательного обыска, пропустила в покои Шаха только двоих - оператора и корреспондента. Во время интервью сработало взрывное устройство, искусно вмонтированное в телекамеру, шах получил множественные ранения. Промучившись чуть более суток, Максуд скончался. Через несколько дней один из высокопоставленных чиновников министерства внутренних дел Афганистана заявил, что шах Максуд был убит по личному распоряжению Усамы Бин Ладена. А спустя неделю тело чиновника на рассвете обнаружили обезглавленным в его собственном доме.
Кочуя по стране, мулла Закир убедился, что производство наркотиков здесь приняло поистине гигантские размеры, хотя подлинных масштабов пока представить не мог. В одном из селений, где мулла задержался на неделю, он стал очевидцем леденящей душу истории.
…Братья, старший Джурат и младший Шавкат, жили на самой окраине кишлака, возле оврага. Из некогда многочисленной семьи их осталось только двое. Кого убили в боях, кто умер от болезни. Заработка не было никакого и тогда Джурат согласился переправиться через Аму-Дарью с пятнадцатью килограммами героина. Вернулся он домой только через месяц, почерневший до неузнаваемости. Во время переправы их группу обстреляли пограничники, пуля попала Джурату в плечо. Перекупщики, встречавшие группу афганских наркокурьеров, спрятали Джурата, но с лечением особо мудрствовать не стали, ампутировали парню руку и, едва он очухался, отправили обратно. Староста, распоряжавшийся в кишлаке всем, фальшиво выразил Джурату сочувствие и тут же заявил, что теперь-то он станет незаменимым для них человеком - вряд ли кто заподозрит в инвалиде наркокурьера. Но Джурат категорически отказался еще раз переправляться через реку.
Спустя какое-то время к младшему, семнадцатилетнему Шавкату с неожиданным предложением обратился староста: "Ты, сынок, уже вырос, совсем большой стал. Пора тебе жениться. А то, упаси Аллах, еще грех какой совершишь". Шавкат удрученно возразил, что невесты у него нет, да и кто за него, голодранца, без калыма дочь отдаст. Но староста настаивал, говорил, что люди добрые не оставят Шавката, все расходы по предстоящей свадьбе возьмут на себя. А вскоре действительно состоялась свадьба. Невесту привезли из соседнего кишлака, лица ее, как водится, Шавкат не видел, но ему почему-то казалось, что девушка, прикрытая плотным покрывалом, чудо как хороша. А буквально утром, после первой брачной ночи, Шавката вызвали из дому и привели в ущелье, где на берегу мелководной, нор бурной горной речки, сидели староста и еще несколько преданных ему людей. Сюда же вскоре привели и Джурата. Староста методично начал считать: калым, подарки гостям и родителям невесты, свадебный стол - все вместе потянуло на две тысячи долларов. Шавкат обомлел, эта сумма была для него столь же нереальной, как полет на луну.
- Ничего, ничего, - увещевал староста. - Вы же родные братья, вдвоем долг и отработаете. Мы же не требуем, чтобы вы деньги вернули сегодня. Отправитесь с "товаром", каждая переправа вам зачтется, так что за пару лет рассчитаетесь.
- Я же сказал, - заупрямился Джурат, - героин больше не понесу.
Его не стали уговаривать. Крепкие руки схватили парня, на шею ему накинули петлю, а другой конец веревки перебросили через ветку дерева. Шавкат пытался вырваться на помощь брату, но его держали цепко. Он потерял сознание, а когда, почувствовал на лице холодные брызги воды, открыл глаза и увидел над собой склонившегося старосту: "Ну, а ты, ты тоже не пойдешь?.."
На следующий день, оставив дома заплаканную жену, он уже садился в надувную лодку. Первая переправа прошла успешно. Товар у них приняли, снарядили обратно. Здесь Шавкат узнал, что за двадцать килограммов переправленного наркотика ему причитается… 30 долларов. Груз небольшой, вот и денег немного, пояснили ему. В следующий раз возьмешь больше, больше и получишь. Дома он провел три дня и вновь отправился в путь. Но на этот раз все закончилось скверно. Их, курьеров, было трое. Лодку снесло течением, им пришлось возвращаться к условленному месту, но взошло солнце и они спрятались в какой-то норе, в надежде отсидеться до темноты.
В низине, где они притаились, появился чабан, пасший небольшую отару. Чабан обратил внимание, что его собаки злобно лают возле норы. Должно быть, лисы, обеспокоился чабан и стал тыкать в нору посохом. Острая палка чуть не угодила Шавкату в глаз и он, машинально схватив посох, потянул его на себя. Чабан прожил в приграничном районе всю жизнь. Он оставил возле норы собак, а сам устремился к пограничникам. Вскоре все трое афганских наркокурьера были схвачены. Домой Шавкат больше никогда не вернулся.
В кишлаке потом рассказывали, глумясь, неизвестно как ставшее известным, а может, и придуманное, продолжение этой истории. Шавката приговорили к пожизненному заключению. Когда он узнал об этом, то очень даже обрадовался. В тюрьме ему понравилось. Матрас казался мягким, еда вкусной, да к тому же кормили три раза в день. И тогда он написал прошение, чтобы позволили ему отбывать свой пожизненный срок вместе с женой…
Х Х Х
Терпение и умение ждать занимают в арсенале разведчика далеко не последнее место. Эту истину Закир усвоил давно. Подтвердилась она и на сей раз - Шамс-ад-Дин разыскал его сам.
Он поведал, что недавно у Бин Ладена были старые знакомые муллы - Юлдаш Тахиров и Хаджи Джумаев. Тахиров, желая то ли позабавить шейха то ли продемонстрировать ему свою предусмотрительность, рассказал, как установил за муллой в Стамбуле слежку. Усама рассвирепел: "Как смел ты, негодный, следить за человеком, которого я к тебе отправил. Значит, я ему доверяю, а ты - не доверяешь? Может быть, ты не доверяешь и мне?!" И выгнал его вон. А вечером в разговоре с Шамс-ад-Дином высказал сожаление, что потерял такого достойного человека, как мулла Бин Нурлан, из виду. Вот Шамс и решил преподнести шейху приятный сюрприз.
- А вы разве знали, что я нахожусь в Афганистане? - поинтересовался Закир.
- Мы всегда знаем все, что нам нужно, - последовал многозначительный ответ.
История показалась Закиру какой-то неестественной, надуманной, однако до поры до времени он счел за лучшее не углубляться в детали. "Сейчас шейх находится в далеком путешествии, но через неделю возвращается и мы с вами непременно увидимся, пообещал Шамс-ад-Дин и, предупреждая возможные вопросы, заявил, - я сам вас разыщу.
Но прошел целый месяц, пока верный помощник Усамы объявился вновь. Мулла вышел из мечети после вечерней молитвы, когда у его ног резко затормозила уже знакомая "тойота" с белым флажком на капоте. Задняя дверца распахнулась и незнакомый голос вежливо пригласил: "Садитесь, уважаемый мулла". Едва он опустился на сиденье, сидящий сбоку пассажир накинул ему на глаза плотную повязку и тот же голос категорично произнес: "так надо". Ехали долго, около двух часов. По звуку мотора Закир безошибочно определял, когда они поднимаются вверх, когда едут по равнине. Последнюю часть путешествия автомобиль только поднимался.
Его вывели из машины и он явственно ощутил ни с чем не сравнимый апельсиновый запах. Потом, судя по всему, ступил на пушистый ковер. Когда с него сняли повязку, то в полумраке помещения трудно было что-то разглядеть. Просторная комната, где он находился, оказалась безлюдной и почти пустой - только под ногами стелился ковер, да в углах высились горки традиционных восточных подушек. Вскоре появился Шамс-ад-Дин. Поприветствовав Закира, он опустился на подушки. "Вы, должно быть, проголодались после дальней дороги", но, увидев отрицательный жест, предложил отведать хотя бы фруктов.
- Времени у нас достаточно, шейх назначил вам аудиенцию на завтрашнее утро, так что пока расскажите, где побывали, что поделывали за то долгое время, что мы не виделись. А заодно еще раз, подробнее расскажите о последней неделе пребывания в Узбекистане. Надеюсь, память вас не подведет, - не предложил, а скорее потребовал Шамс-ад-Дин и, откинувшись на подушки, всем своим видом показал, что готов принять отчет гостя.
Закир отметил и появившиеся в его голосе повелительные нотки, и напыщенное слово "аудиенция", но сделал вид, что все принимает, как должное и приступил к обстоятельному докладу. Хотя заданный ему вопрос совершенно очевидно таил подвох. Это было тем более странно, что во время прошлой встречи у Шамса по поводу пребывания муллы в Узбекистане никаких вопросов не возникло. Значит, за тот месяц, что они не виделись, всплыли какие-то новые детали. Необходимо с точностью воспроизвести свой предыдущий рассказ, чтобы совпали все подробности и нюансы, подумал Закир.
- Из вашего рассказа я не понял только одно, как вас удалось с такой точностью рассчитать время прибытия в Наманган, - перебил его Шамс-ад-Дин и в его взгляде Закир уловил неприкрытую подозрительность. - Юлдаш только с виду производит впечатление человека недалекого. На самом деле в уме и проницательности ему не откажешь. И среди многочисленной толпы он сумел разглядеть вас, что, кстати, очень его насторожило.
Нужно было отвечать так, чтобы у верного помощника Усамы не осталось даже и тени сомнений. "Руководствуясь именно вашими наставлениями и инструкциями, я счел необходимым завербовать среди лидеров узбекской оппозиции своего человека, который снабжал меня весьма ценной информацией, в том числе назвал и достаточно точную дату, когда должен был произойти, как они его назвали, "наманганский переворот", пояснил мулла.
- И кто же этот человек?
- Я назвал его "Министр".
- Остроумное прозвище, - отреагировал Шамс-ад-Дин и тут же потребовал, - Имя!
- До сегодняшнего дня его имя знали только я и он сам, вы станете третьим. Это Аскар Абдурасулов.
- Вы, как всегда, сделали безошибочный выбор, дорогой мулла, - одобрительно отозвался Шамс, но по тону, каким эти слова были сказаны, вернее даже по интонации, мулла понял, что его информация будет тщательно проверена. Ну что ж, с этой стороны опасность ему не грозит.
Но ни следующим утром, ни через день встреча с Усамой так и не состоялась. Они увиделись только через две недели. Вопреки ожиданиям, Усама был в прекрасном настроении и не скрывал этого. Он усадил гостя за стол. Угощение было обильным, хотя сам шейх к пище почти не притронулся. Он дотошно расспрашивал Закира о его поездке в Узбекистан, но, как заметил мулла, ответы выслушивал довольно рассеянно. К концу вечера Бин Ладен сказал:
- Я буду рад, если вы какое-то время, может быть, пару недель, погостите у меня. Мне предстоит несколько поездок и я бы хотел, чтобы вы меня сопровождали. А в конце месяца я приглашаю вас на свадьбу своей дочери. Она выходит замуж за муллу Ахмада Умара и я надеюсь, что это будет счастливый брак.
Закиру стала понятна причина хорошего расположения духа хозяина дома. В свое время, объявив Усаму террористом номер один, Соединенные Штаты прибегли к традиционным дипломатическим методам давления на Судан и Афганистан. Суданцы, не выдержав прессинга "властелинов мира", лишили Бин Ладена гражданства и выдворили из страны, а вот Афганистан не сдался и принял Усаму. Но последнее время все чаще стали поговаривать, что и талибы готовы выслать Усаму в обмен на международное признание. Однако сам факт бракосочетания дочери Усамы с одним из влиятельнейших и могущественных лидеров талибов сводил эту вероятность практически к нулю, превращая тщательно продуманный "союз двух сердец" в поистине политический альянс.
…Мулла проснулся, едва забрезжил рассвет. Неспешно прогуливаясь по проложенным вокруг дома тропинкам, он хорошо разглядел расположенный на возвышении горной дороги тщательно укрепленный многочисленными боевиками пропускной пункт. Снизу подступы к дому надежно отрезал бурный и глубокий Шингарский канал, огибающий дом с двух сторон. Мулла после прогулки вернулся в дом. Вскоре его пригласили к завтраку. За столом их было четверо - сам Бин Ладен, его ближайший друг, компаньон и личный врач доктор Захири, Шамс-ад-Дин и мулла Закир. Усама, как и минувшим вечером, почти не притронулся к еде. Он съел лишь несколько фиников, да немного горячего хлеба с медом, запивая все это теплой водой.
- Мои планы несколько изменились и сразу после завтрака я на пару дней отправляюсь с инспекционной поездкой в свои лагеря. Вы готовы меня сопровождать? - спросил он у муллы и тот, приложив руки к груди, выразил свое молчаливое и в то же время благодарное согласие.
По дороге в лагерь Усама был неразговорчив, явно думая о чем-то своем. Лишь когда они ненадолго остановились, чтобы размяться, Бин Ладен обратился к Закиру. "В лагерях не принято называть друг друга по именам. Меня, например, все называют "Директор". Если я ничего не путаю, а я никогда ничего не путаю, то в Африке вы прославились под именем "Китаец", и, увидев удивленный взгляд Закира, от души рассмеялся. Все очень просто. Впервые о Китайце я услышал в доме ар-Равийя, в Карачи. Старик говорил о ваших подвигах и необыкновенных способностях с таким восторгом, что мне уже тогда захотелось познакомиться с вами. Так что, если нет возражений, в лагерях подготовки наших бойцов я буду называть вас Китаец. Кстати, на будущее. Если кто-то к вам обратится по этому имени, то знайте - это мой посланник и отнеситесь к такому человеку соответственно. А теперь - в путь, а то мы что-то заболтались".
В первом же лагере, куда они прибыли, Закир насчитал сто пятьдесят курсантов. Это было несложно - "Директор", словно полководец, шел вдоль строя разномастно одетых боевиков. Потом они зашли в класс, где проводились теоретические занятия. "Директор" взял конспект одного из курсантов, с явным удовлетворением пролистал аккуратно заполненные записями и схемами страницы, а потом протянул тетрадь Закиру: "Ознакомьтесь, господин Китаец, я думаю, вам будет интересно". Виртуозно владеющему навыками быстрого чтения, Закиру хватило бы не более двух-трех минут, чтобы ознакомиться с содержанием и запомнить его, но он надолго задержал в руках тетрадь, ни рискуя поднимать глаза на стоящего рядом Бин Ладена. Вчитываясь в эти строки, Закир вдруг с особой отчетливостью осознал, на что способны эти, одержимые идеей всемирно джихада фанатики. На первых же страницах конспекта он прочел:
"Мы должны стремиться разрушить строй неверных и построить исламское государство. Под строем неверных понимаются члены государственных организаций, заводов, фабрик, зарубежной торговли, школ, детских садов, роддомов, телевидения, больниц, колхозники и их дома.