– Мне не хотелось бы потом потеть перед большим жюри, – сказал Джон.
– Пусть это тебя не беспокоит. Вспомни, после всех этих скандалов, Свиньего залива и Феникса, Уотергейта и Иран-контрас, ни один из наших не был официально привлечен к ответственности.
– Мне также не хотелось бы быть найденным плавающим в Чесапикском заливе или замерзшим насмерть в двух шагах от своего дома. Не хочу доставлять вам хлопоты с моими похоронами.
– В этом случае тебе лучше всего быть виртуозом, каковым я тебя и считаю.
– А как насчет вас?
– Ничто не заставит меня отступиться. Кроме того, ты имеешь опыт работы в полевых условиях, ты собака-ищейка. – Гласс достал конверт из своего дипломата. – Здесь доверенности, которые Фрэнк составил много лет назад и согласовал с управлением. Адвокатская контора принадлежит нам. Ты можешь использовать эти документы, чтобы заявить права на его машину и бывать в его доме.
Ключи выпали из руки Гласса на стол.
– Дубликаты, которые я реквизировал у тупиц Корна. От машины Фрэнка и от квартиры.
– Откуда вы знаете, что можете доверять мне? Существуют вещи, которые я делал…
– Не надо рассказывать мне то, что мне знать не обязательно. – Гласс вздохнул. – Считай, что я просто вынужден доверять тебе. У нас не должно быть рискованных встреч. Способ телефонной связи и адреса находятся в этом конверте. Никаких письменных отчетов. Ты не хуже меня знаешь наши условия. Работа должна быть сделана чисто, но работа будет тяжелой. Сделай это как можно быстрее: письмо получено уже довольно давно, и след Фрэнка с каждой минутой становится все холоднее. Кроме того, тебе необходимо выполнять свою повседневную работу на Холме. Это отличное прикрытие, хотя сама по себе она тоже очень важна.
Гласс встал, что заставило Джона тоже подняться.
– Не верь никому, – сказал Гласс. – Ни Вудруфту, ни Зеллу, и уж совершенно определенно, Корну: он параноик, хотя его интересы близки нашим, но по отношению к тебе – он охотник. Хотя я не понимаю, почему.
– Я тоже.
– В конверте ты также найдешь триста долларов – мои личные деньги. Я даже не могу оказать тебе в этом деле достаточную финансовую поддержку или гарантировать, что смогу в дальнейшем покрыть все расходы, связанные с этим делом.
Джон посмотрел на конверт, который Гласс положил на его стол.
– Мне нужен ответ, – сказал Гласс. – Прямо сейчас.
В любом случае ты собирался сделать это. Поэтому лучше сделать это правильно. С умом.
– Договорились, – сказал Джон. – Ваша разработка операции, мое выполнение.
– Ты и я. – Гласс покачал головой. – Ты, наверное, вырос на песнях "Битлз".
– Я вырос после того, как они распались, – сказал Джон.
Гласс вздохнул, застегивая плащ. С особой тщательностью он водрузил на голову шляпу. Посмотрел на свое отражение в ночной темноте окна. Рывком сдвинул шляпу на лоб, с энергичным бульдожьим кивком головы напоследок скрылся в ночи.
Уже в дверях он обернулся и сказал:
– Нет худа без добра. Хорошо, что ты оказался в тот момент в машине.
Глава 7
Пройди круг.
Не думай.
Просто пройди круг, пока ночь отступает.
Джон начал разминаться еще в темноте, лужайка перед коттеджем была залита светом, струящимся из открытой двери. Он был похож на тень, порхающую по спящей траве, упражняясь в Па-ква и Синг-и. Подкрадывался к невидимому противнику, поворачивался в одном направлении, в другом. Он двигался бесшумно, с прямой спиной, как если бы он сидел на стуле, который из-под него только что выдернули.
Обратись к центру.
Тыльная сторона ладони нанесла удар, завершив круговое движение руки. Глаза сфокусированы на кончике указательного пальца. Другая рука согнута, ладонь повернута к земле, пальцы защищают ребра. Он опустил свое дыхание до пупка, выполняя тьян-тьен. Пока он шел, он дал разуму и духу возможность побыть открытыми и расслабленными.
Будь свободным от предчувствий. От беспокойства.
Свободным от предостережений интуиции. Забудь о том, кто ты есть. Забудь о насущных делах. О том, что предстоит сделать. О Глассе.
Воздух холодный, а Фрэнк горячий и влажный…
Пройди круг.
По щекам Джона стекал пот. Ноги болели. Мускулы рук горели от напряжения, вызванного сменой динамических поз.
Когда он начал обходить круг, он ощущал холод и окостенелость. Результат пережитого вчера. На нем было теплое лыжное белье. Черные китайские ботинки с плоской подошвой. Серые тренировочные штаны. Белый спортивный свитер. Первые полчаса на нем еще были красная нейлоновая штормовка, черные перчатки и темно-синяя шапка. Сейчас он взмок, на лице поблескивали капельки пота, волосы спутались и прилипли ко лбу. Штормовка, перчатки и шапка валялись, отброшенные в сторону.
Разогрев мышцы, Джон встал в ву-чи, позу бесконечности, руки по бокам, пятки вместе, носки врозь. Глубокое дыхание, и никаких мыслей в голове. Он погрузился в состояние полной внутренней концентрации, после чего перешел в сан-тьи – позицию стражника – и поспешил пройти через стаккато атаки Пяти Кулаков. Поработал над Синг-и – двенадцатью боевыми позами, носившими имена двенадцати животных. Следующими на очереди были шестьдесят четыре атакующих движения Па-ква: захват, подсечка, бросок, удар рукой, удар ногой. Закончив с Па-ква, он возобновил свое движение по кругу, чередуя восемь обманных движений, целью которых было ввести врага в заблуждение.
Кем бы этот враг ни был.
Джон совершал очередной круг, его глаза скользили по верхушкам голых деревьев, окружающих его дом. Изо рта при дыхании вырывались густые клубы пара. Коттедж попал в поле его зрения над кончиком указательного пальца.
Серость ночи постепенно таяла. Взлетела птица. Джон продолжил движение. Перешел к пустой руке солнечного Лу-тянга. Правая нога Джона с размахом вылетела перед левой, кончик пальца устремился к центру воображаемой окружности. Джон перенес свой вес на другую ногу, развернулся назад – левая ладонь нанесла удар на уровне подбородка, этот удар привез в 1930-м из Шанхая колониальный полицейский, капитан Фаербэйрн – Макиавелли британских коммандос.
Левая рука Джона ударила, сметая блок, поставленный воображаемым противником, он сделал шаг вперед, перенеся свой вес на другую ногу, и нанес ребром правой ладони удар в направлении незащищенного солнечного сплетения или сердца. Он отступил влево, его руки сместились, приготовившись поставить блок. Посмотрел вправо, и руки качнулись в этом направлении. Он обошел круг, его руки расслабились перед позицией готовности, когда его взгляд сконцентрировался на…
Силуэте человека среди деревьев.
Он стоял неподалеку от дороги, ведущей от улицы к дому Джона.
Пройди круг.
Силуэт оставался в поле зрения Джона. Джон кружился в Поворотах Желтого Дракона, что позволяло ему, не возбуждая подозрений, поглядывать на ряд деревьев. Силуэт в просвете между деревьями переминался с ноги на ногу, чтобы согреться, спокойно наблюдая, как отступает ночь.
Коттедж был в сорока футах от Джона. Дверь была закрыта.
Ничего не стоит получить пулю.
Некуда бежать.
Негде спрятаться.
Пройди круг. Жди. И двигайся.
Терпения Джона хватило только на один круг. Он остановился, встал в позу ву-чи, его глаза остановились на фигуре, скрывавшейся среди деревьев.
Силуэт принял узнаваемые очертания. Внимательный взгляд Джона различил его среди деревьев, он направлялся вниз по дорожке, ведущей к коттеджу. Когда между ними остался десяток шагов, человек спросил:
– А где твои кимоно и черный пояс?
– Па-ква и Синг-и – искусства, воспитывающие дух, – отвечал Джон. – Внешние атрибуты – форма, пояса, ранги – в этом случае не существенны.
– Ба-гва и Шинг-Ии? – спародировал занимающийся расследованием убийств детектив федерального округа Колумбия Тэйлор Гринэ. Щетина на его щеках казалась более серой, чем густые усы. Его карие глаза были налиты кровью, галстук расслаблен. – Они научили тебя этому дерьму в ЦРУ?
– Я научился этому сам, – ответил Джон.
– А где ты научился врать полиции?
– Я никогда не врал вам.
– Ха! Может, еще скажешь, что рассказал всю правду?
– Уместную правду.
– О! – Гринэ передразнил движение подсмотренного боевого танца. – Подобно твоему дерьмовому бою с тенью, "уместному" в городе, где любой размахивающий руками парень может получить в ответ сталь или свинец?
Детектив окинул взглядом небоскребы, видневшиеся над макушками деревьев, поляну, коттедж Джона.
– Отличное местечко, – сказал он. – Тихое, уютное. И довольно близко.
– У самой границы штата Мэриленд.
– Мы говорим о юрисдикции?
– Вы пришли сюда. И говорите пока в основном тоже вы.
– Так, значит, тебя зовут мистер "уместная правда".
Облачка пара вылетали у говорящих изо рта.
– Я всю ночь на ногах, – сказал Гринэ. – Через час после того, как я послал тебя в госпиталь, в Джорджтауне адвокатша неожиданно вернулась домой и застукала своего мужа в спальне для гостей в объятиях другой. Она пришла в дикую ярость, а в руке у нее был сверхпрочный дипломат. Эта сука забрызгала кровью и мозгами все новые обои, большей частью они принадлежали ее муженьку, который скончался на месте, но досталось и той, другой женщине, которая получила не меньше полдюжины сокрушающих ударов. Устав – даже ее восьмидесятидолларовая прическа была забрызгана кровью, – миссис член коллегии адвокатов позвонила в свой офис узнать, нет ли для нее сообщений. Затем она попросила к телефону их главного специалиста по уголовным делам, который сказал ей, чтобы она сидела и ждала в своей гостиной, а сам немедленно позвонил нам. Поскольку я только что закончил оформление бумаг, связанных с шальной пулей, я включил мигалку и отправился в эти трущобы элиты возбуждать дело против этого образчика правды, правосудия и американского образа жизни. Что касается другой дамы, – сказал Гринэ, – той, которая допустила ошибку, влюбившись в женатого подонка, – я провел шесть часов у ее кровати в госпитале, надеясь, что она не умрет. Но лишь впустую потерял время.
– Очень сожалею.
– Можешь оставить свои сожаления при себе, – сказал Гринэ. – Лучше дай мне кофе.
– Смог заснуть этой ночью? – спросил он Джона, идя к коттеджу.
Джон подобрал свою штормовку, перчатки и шапку.
– Вроде бы да.
– У тебя будет много ночей, подобных этой.
Гринэ посмотрел на черный пластиковый мешок для мусора, валявшийся на веранде.
Запах горячего кофе встретил их в доме. Гринэ положил пальто на кушетку, снял пиджак и аккуратно положил его поверх пальто. Блеснул серебряный значок на поясе. На правом бедре висела кобура девятимиллиметрового "глока".
– У тебя есть сахар? – спросил Гринэ, когда Джон протянул ему дымящуюся кружку и пакет молока.
– Для вас – все, что угодно.
– Надеюсь, – пробурчал Гринэ.
Он уселся за круглый стол, стоявший в углу кухни, насыпал себе сахара из картонки, служившей сахарницей.
– Завтрак чемпионов, – сказал Гринэ.
Джон уселся напротив него. Коп с наслаждением отпил кофе. Золотой браслет блеснул на его левой руке, когда он поднял чашку, чтобы отпить.
– Это даст мне сил добраться домой.
– Ваше дежурство закончилось?
– Да, я уже сменился.
– Мы соседи?
– Я уже говорил тебе, ты живешь слишком близко, мне такое не по карману.
Джон пил кофе маленькими глотками с бесстрастным выражением лица.
– Итак, я прокатился из госпиталя в морг, – сказал Гринэ. – Медэксперт угостил меня тунцом и выдал предварительные данные о нежных голубках. Более подходящее место для такого преступления – какая-нибудь ферма, а не квартира адвоката. Настоящее двойное убийство, и убийца не какой-то там психически неуравновешенный парень, ухлопавший соперника. Господа адвокаты мерзли в морге и ждали, чтобы оформить залог. Кругом такая спешка. За один день отчеты о двух убийствах выползли из моей печатной машинки, как в фильме про плохого копа, – вы там в ЦРУ пользуетесь понятиями "хороший коп", "плохой коп"?
– Это не мой отдел.
– А как называется твой отдел? Офис "Уместной правды"?
– Наш представитель в вашем департаменте сможет ответить на все вопросы.
– Эти представители просто попугаи. Из них не вытянешь ни одного лишнего слова.
"Итак, коп, – подумал Джон, – ты знаешь, что "представитель" – это моя работа?"
– Но забудем про это, – сказал Гринэ, махнув рукой.
– Что же тогда я должен помнить?
– Только то, что мы вдвоем сидим здесь в твоем доме, – сказал Гринэ. – И что у меня есть проблемы.
Гринэ отодвинул свою чашку в сторону, положил обе руки на стол и наклонился к Джону.
– У меня было порядком времени, прежде чем я закончил это горячее дельце, достаточно, чтобы начать заворачивать в бумагу твое дерьмо.
– Это не мое дерьмо, – сказал Джон.
– Брось свои штучки, – перебил его Гринэ.
Джон поднял свою чашку кофе, отпил. Не почувствовав вкуса.
– Когда я вернулся в участок, – продолжал Гринэ, – то обнаружил на своем столе пакет документов, имеющих отношение к смерти Мэтьюса Фрэнка Дж., помощника при сенате. Кроме того, там было письмо шефа полиции с указаниями, с печатью, но неподписанное. В нем меня уведомляли, что все необходимые формальности, связанные с этим делом, уже выполнены и в случае необходимости предпринять какие-либо дополнительные действия они должны быть согласованы с офисом начальника полиции и "представителями соответствующих ведомств". Твое имя не упоминается, просто безымянный свидетель. Причиной смерти является, как сказано, непредумышленное убийство, убийца неизвестен. Дело заведено, зарегистрировано.
– Ну и какая у вас проблема?
– Проблемы. – Гринэ подчеркнул множественное число. – Все отчеты подписаны моим именем. На некоторых подпись моего капитана, сделанная карандашом. Когда я позвонил ему, мне в ответ были сказаны магические буквы Ц-Р-У.
– Что еще он сказал вам?
– Отличная работа, детектив Гринэ.
– И что вы ответили?
– Благодарю вас, сэр. Спокойной ночи. – Гринэ вздохнул. – Послушай, кому все это нужно?
– Только не вам.
– Это точно. Но мое имя на всех рапортах. Случись какая неприятность, именно меня в управлении сделают козлом отпущения.
– Пока вроде никто не делает из вас козла отпущения.
– Хорошо бы! – сказал Гринэ. – Я не собираюсь умирать, пока в моем пистолете есть хоть одна пуля.
– Почему вы, будучи не на дежурстве, пришли сюда?
– Как мужчина мужчине, как работяга работяге, не для протокола – там было что-нибудь такое, во что мне не следовало вмешиваться?
Открой ему часть правды, но будь осторожен:
– Нет, по-моему.
– Ты в этом уверен?
– Настолько, насколько вообще могу быть в чем-либо уверен.
– Это моя вторая проблема, – вздохнул полицейский. – Я не знаю, что хуже: если ты лжешь или если ты говоришь правду.
Гринэ вытащил из кармана рубашки пластиковый пакетик для вещественных доказательств.
В пакете находился латунный стаканчик стреляной гильзы.
Не проявляй заинтересованности. Полная бесстрастность.
– Ты знаешь, что это такое? – спросил Гринэ. Он положил пакет на стол. – Уверен, что да. Это стреляная гильза. Недостающее звено к долго летевшей пуле. Девятимиллиметровая.
– Почему это должно заботить меня?
– Я нашел это за бетонным разделителем в двадцати трех футах от того места, где Мэтьюс Фрэнк Дж. получил дырку в голове, по официальной версии, в результате попадания шальной девятимиллиметровой пули.
Латунь блестела в лучах утреннего солнца.
Скажи:
– Пули – это не по моей части.
Добавь:
– Ты думаешь, что каким-то образом я прострелил Фрэнку голову со стороны, противоположной той, где я сидел, на виду у всей улицы?
– Люди обращают мало внимания на то, что происходит за пределами их машины.
– Если я стрелял в него изнутри, то как эжектировавшая гильза оказалась снаружи, в том месте, которое мы уже проехали?
– Эжектировавшая? Я думал, пули – это не по твоей части.
– Ну, я все-таки не полный невежда.
– Ты просто не можешь придумать чего-нибудь "уместного". – Гринэ пожал плечами. – Люди могут творить чудеса, ты не веришь?
– Только не я.
– И ты сказал, что больше никого не видел?
– Да.
– Ничего?
– Только то, что мой друг свалился прямо на меня.
– Отчеты в моей папке гласят, что его жена давно умерла и он жил один. Насколько близкими друзьями вы с ним были?
– Мы вместе работали. Иногда проводили вместе свободное время. Мы с ним ладили.
– Ты не женат, не так ли? – В улыбке Гринэ проскользнул намек.
– Нет, – сказал Джон, – но ты женат. К тому же ты не в моем вкусе.
– Имеешь что-нибудь против черных?
– Несколько самых лучших женщин, которых я знаю, черные, – сказал Джон.
– Согласен, – сказал Гринэ. – Ты и твой приятель Фрэнк когда-нибудь занимались делами на пару вне ваших с "девяти до пяти"?
– Мое дело – это мое дело, не его и не твое.
– Ты и он получали деньги вместе, будучи связанными друг с другом? Плели друг против друга интриги, стараясь расчистить себе путь наверх по вашей служебной лестнице?
– Вопросы, относящиеся к нашей работе, должны задаваться официально через прикомандированных к вам представителей нашей конторы. Ты собираешься это сделать?
– Смотря по тому, как пойдут дела. – Гринэ повертел в руках пакет с гильзой, допил свой кофе. – Хороший кофе. Ты всегда добавляешь в него корицу?
– Люблю, когда есть небольшой привкус специй.
– Действительно вкусно.
Детектив поднялся, чтобы взять пальто, оставив пакетик с гильзой на столе. Когда Гринэ повернулся, держа пальто в руке, Джон сидел в той же позе. Пакет тоже никуда не делся.
– Масса использованных боеприпасов разбросана в этом городе, – сказал Гринэ. Он взял пакет со стола. Гильза блеснула на солнце. – Возможно, в лаборатории смогут определить ее происхождение.
– Надеюсь на это. – Джон потер подбородок.
Покажи, что благосклонно относишься к нему:
– Официально мне не полагается этого делать, но… то, что я был в той машине, вытрясло из меня остатки официальности.
– Даже уместной?