Следовательно, я прошу вас, в качестве неотложной задачи, направить поиски вашей команды на изучение прошлого троих наших людей, оставляя за вами (каждому сверчку свой шесток) нашего убийцу.
Ардан
"Голова Старого Фрица", 4 июля 193… года
Капитан Ардан - в Службу разведки Имею честь доложить вам результаты моих поисков по состоянию на 4 июля.
1) Убийство майора д'Эспинака.
Я знаю, кто убийца, и имею достаточные доказательства, чтобы добиться его осуждения судом. Но его немедленный арест чреват для нас потерей шпиона, если это одно и то же лицо.
2) Дело о шпионаже.
С целью добыть доказательства я предпринял следующие меры: а) первому подозреваемому я конфиденциально передал чертежи 47-мм орудия, которое Служба артиллерии недавно сочла маломощным и устаревшим. Я сказал ему, что такой пушкой должны быть вооружены наши противотанковые турели, и поручил ему рассмотреть проект применения орудия. Благодаря некоторым только мне известным деталям я буду иметь возможность, если в Германии обнаружатся наброски этой пушки, определить, произошла ли утечка от вашего человека;
б) я поручил второму прочесть лекцию о танках и для ее подготовки передал ему секретное досье с документацией (полностью составленной мною самим), содержащее план производства боевой техники, без ложной скромности скажу, что план этот великолепен. В этом документе есть определенные приметы, которые не дадут обмануться относительно источника утечки информации;
в) третьему я доверил изучение плана гипотетической, предполагаемой оккупации. Сегодня после обеда я скажу ему, что этот план скорее всего будет утвержден.
Несмотря на долгое отсутствие практики работы в войсках, я сумел употребить весь свой авторитет командира роты, чтобы не допустить сотрудничества моих офицеров друг с другом в ходе выполнения этих заданий. Если вы сумеете обнаружить след одного из них, мы его засечем. Это все, что я пока придумал. Сидя в своем кабинете в Париже, я недооценивал трудностей своей миссии. Но практика - посложнее, и намного, чем теория и критика. Я с признательностью учту любое полезное замечание Службы.
Ардан
Париж, 5 июля 193… года
Полковник Урсо капитану Ардану
Дорогой друг!
Хотя обычно я знакомлюсь лично лишь с отчетами, содержащими результаты, ваш отчет я прочел с живым интересом.
1) Согласен с тем, чтобы дать убийце побыть на свободе.
2) Неплохо задумано относительно ловушек. Но назовите имена, пожалуйста. Вот уже две недели в нашей документации из Германии нет ничего, что поступило бы со "Старого Фрица", и это меня удивляет.
3) Хотелось бы, чтобы вы заинтересовались психологической стороной этого дела, а если вы занимаетесь ею, то просил бы сообщить мне кое-что об этом. До меня с разных сторон доходит, что вы питаете слабость к вашим подопечным и утверждаете, что никто из них не мог стать предателем ради денег. Что тогда? Если я верно слежу за ходом вашей мысли, остается предположить два побудительных мотива:
- глубокая любовь к женщине, которую надо спасти: вы отметили, что герр доктор Нусслайн, отец Анны, только что вышел из немецких застенков;
- психическая неуравновешенность, которая вполне может не проявляться в повседневной жизни. Я вспоминаю в связи с этим об одной молодой англичанке, дочери адмирала, которая посвятила себя Ганди, а также о психозе преклонения перед Москвой у нескольких интеллигентов, одуревших от напряженной работы, или еще об одном идиоте, только что основавшем французскую расистскую партию в Берлине.
Если начнете "плавать", не анализируйте слишком много. Чем дело сложнее и запутаннее, тем больше надо уметь подняться над всем этим, чтобы увидеть сверху все целиком.
Урсо
"Голова Старого Фрица", 6 июля 193… года
Капитан Ардан полковнику Урсо
Господин полковник!
Имею честь поблагодарить вас за письмо от 5 июля. Если я до сих пор еще не говорил с вами об этом деле с точки зрения субъективной, то именно по той причине, что вы отдаете предпочтение результативным отчетам, о чем не преминули мне напомнить.
Капель имел связь с мадам Брюшо. Но ни для того, ни для другого это не было всепожирающим огнем, как вы опасаетесь. Он очень быстро восстановил свою духовную независимость. Я не думаю, что он в какой-то момент мог стать пассивным инструментом в руках этой женщины. Во всяком случае, Ж. Л. держит его в поле зрения.
Но это вынуждает ее ослабить внимание к двум остальным подозреваемым, которые, таким образом, ускользают от нас. Мне необходимо иметь здесь для них кого-то вроде девушки на выданье, очень энергичной и эффектной. Ее можно было бы представить как подругу моей жены. Я подумал о С. Б. Вы не могли бы прислать ее в мое распоряжение?
Что касается варианта сумасшествия, го я думал об этом. У меня у самого был один хороший товарищ, который после выпуска из политехнической школы вдруг сделался буддистом! И что же: он был абсолютно неопасен, пока беседа не заходила о религии.
Однако есть еще одно возможное объяснение, но оно пока так неясно, так расплывчато для меня самого, что я не хотел бы пока ничего вам сообщать, если только вы не будете на этом настаивать. Впрочем, я поспешу с тем, чтобы эта идея как можно скорее оформилась. Во всяком случае, я приложил к этому все усилия.
Примите, господин полковник, уверения в уважении и преданности.
Ардан
Париж, 7 июля 193… года
Полковник Урсо - капитану Ардану
Прочел. Годится. Действуйте.
Урсо
NB. - Однако С. Б. я вам не дам. У вас замашки паши, которые я не могу поощрять. К тому же эта молодая женщина занята.
Но Ардану было суждено прочесть это письмо, когда оно потеряло свое значение, он получил его уже по возвращении из Парижа, куда его 7 июля полковник Урсо срочно вызвал телеграммой.
Он назначил Ардану встречу в заднем помещении антикварного магазина: никто никогда не видел, как он входил или выходил оттуда, поскольку он никогда не пользовался парадной дверью. Там у полковника был скромный, не заставленный мебелью светлый кабинет, куда могли прийти человек десять секретных агентов - его личная команда, которая специализировалась на особо важных и деликатных делах, требующих не только ума и отваги, но и полной самоотверженности и безграничной преданности государственным интересам. Эспинак являлся шефом этой элитарной группы до того, как, проработав успешно несколько лет за границей и утомившись, он был вынужден заняться "сидячей" официальной службой в кабинете, не окутанном тайной. На его место был назначен Ардан. Веннар являлся одним из его помощников.
Полковник поднялся навстречу молодому человеку, который для него был больше чем "любимчик", гораздо больше чем племянник в традиционном понимании Сен-Сирской школы, то есть сын одного из товарищей по выпуску. Шеф Службы разведки всегда был слишком занят, чтобы найти время для женитьбы, и нерастраченное чувство суровой, но глубокой привязанности он перенес на этого молодого человека, своего подчиненного.
- Что нового у вас, старина?
- Ничего, господин полковник. А у вас?
Ардана поразила непривычная серьезность шефа, который раз и навсегда ввел за правило на службе юмор и относился к делу, которому был глубоко предан душой и телом, как к своего рода азартной игре, просто развлечению.
- У нас… масса обстоятельств, которые торопят меня покончить с вашей чертовой историей.
- Но, господин полковник, как же можно ускорить это дело?
- До настоящего момента речь шла о том, чтобы в мирное время из тысячи шпионов схватить одного, который внедрился опаснее других, а также отомстить за Эспинака. Ваш шпион, похоже, ушел на дно, напуганный или нейтрализованный сетью, которая наброшена на него. Разумеется, и бесконечно держать в тюрьме этого беднягу Брюшо тоже нельзя. Но теперь все изменилось. Быть может, завтра уже начнется война.
Ардан переборол любопытство и сделал бесстрастное лицо.
- Да, - продолжил шеф. - Нацистский, так называемый австрийский легион сосредоточивается в Баварии и пойдет явно не на подавление австрийских мятежников. Польша призывает пять возрастов, под предлогом больших маневров, в пику Петрограду. Снова все зависит от позиции Англии… а тогда…
- Это безнадежно?
- Скажем, очень серьезно. Во всяком случае, нужно скорее удалить шпиона с линии Мажино. И я нуждаюсь в вас для выполнения через десять дней задачи совсем другого размаха.
Ардана охватило нетерпение.
- Но, господин полковник, ничего большего я не могу сделать.
- Можешь, - оборвал его шеф.
Перейдя с ним вдруг на ты, что бывало лишь в редких случаях, он продолжил с подкупающей убежденностью в голосе:
- Ты все еще думаешь, что я рассуждаю, как кабинетный теоретик? Ведь я очень хорошо почувствовал, что мои высказывания и шутки тебя нервируют. Но ты же знаешь мою манеру, и мне в моем возрасте уже поздно меняться. Впрочем, ты себя в обиду не дашь.
Все, что ты делал до сих пор, было хорошо, очень хорошо, просто великолепно, потому что ты не торопился. Однако, если ты не возьмешь шпиона через десять дней, будет скверно. Ты скажешь, что это нелепость, идиотизм назначать срок в подобном деле. Нет, это настоятельная необходимость, и такой срок ограничивает нас в выборе средств.
- Но я и так их не имею, господин полковник. Моя инициатива ограниченна, а у противника она полнейшая. Ведь это он действует, а я иду по следу. Все зависит от того, что сделает или не сделает он. Мне остается только ждать. Я не могу предугадать его реакцию.
- Тогда спровоцируй ее. Это как раз то, что ты сделал, дав ему в руки документы, которые он попытается переправить в Германию. Неплохо было придумано, ты сделал все, чтобы выполнить поставленную мною задачу.
Но теперь я ставлю тебе новое условие: десять дней, чтобы добиться успеха. Я убежден, что ты сам отыщешь те ниточки, за которые можно будет подергать твоего подопечного. Десять дней. Нужно будет подтолкнуть его к вынужденным, решительным, грубым поступкам, довести его буквально до грани - жизнь или смерть, вынудить его на отчаянную попытку спасти свою миссию.
Я вижу, мы поняли друг друга. Это хорошо. Ты сам прекрасно понимаешь, что я вынужден установить тебе такой срок.
Ардан молча согласился.
- Слушай дальше. Среди документов, раздобытых в последнее время, я выбрал один - для тебя. Это тебе подарок. Вот, прочти. Это расшифровка письменного распоряжения, отправленного по почте из Майнца одному из агентов. Оно даст тебе понять, в какой степени ускорилось развитие событий.
"К. К. М. - Ф. В. К.
Ваши опасения относительно слежки за вами здесь не подтверждаются. Но даже в этом случае, что бы ни случилось, оставайтесь на своем посту.
Официально запрещается пользоваться прежним каналом связи. Принуждение больше не действует. Передавайте через А. К12, вернувшегося на свой пост.
С момента прямой угрозы войны (Kriegsgefahrzustand) вам следует являться (melden sie sich) по возможности ежедневно в час ночи в пункт 47–72".
Ардан в задумчивости поднял голову.
- Да, действительно пахнет порохом. Так, значит, у нас есть новый код немецкой разведслужбы?
- Да, гениальная догадка одного из наших товарищей, причем простая, как Колумбово яйцо. Наш сотрудник заметил, что все последние немецкие шифровки заканчиваются одним и тем же сочетанием букв. Он подумал - уж не "хайль Гитлер" ли это? Так оно и оказалось, хотя согласись, это ужасная глупость с их стороны - явная недальновидность туповатых и не проконтролированных начальством исполнителей. Разгадать код с таким ключом было просто детской забавой.
- Да, их ребячество дорого обошлось им.
- Ребячество - конечно. Но и нечто другое, гораздо большее. Мы отлично знаем, что вкладываем в наш символ - лотарингский крест. Но нам трудно судить о том, что вкладывают они в свое "хайль Гитлер!".
- Возьмите вашу бумагу, господин полковник. Мне остается лишь действовать.
- Оставь ее у себя. Она имеет прямое к тебе отношение. Один из наших обнаружил недавно новую немецкую нотацию для обозначения своих агентов, появление новой особой серии инициалов для Франции. Не знаю, по какому наитию (я как раз писал тебе, когда мне об этом сказали), я тут же выдвинул предположение, что это соответствует их агентам, размещенным в укрепленном районе. Проверили. Оказалось - точно. Не буду вдаваться в детали. Короче, ФВК означает Fritzweilerkopf, а ФВК! - наверняка и есть твой подопечный.
Ардан вздрогнул.
- Если это так, то именно по следам этого послания и надо идти, начиная с момента и места его перехвата.
- К сожалению, это всего лишь фотокопия, сделанная на почте в самом Майнце, и мы не знаем, как эта бумага была доставлена. Нам известна лишь примерная дата ее составления - 25 июня. Она, конечно, уже дошла до адресата.
- Но если это мой подопечный…
- Это именно твой подопечный.
- …то он настороже и хорошо осознает, что ему грозит, но не может понять, что именно, и это угнетает его еще больше. Во всяком случае, он нервничает, удручен, боится за свои связи и ужасно одинок среди целой армии врагов.
Мне это знакомо, - сказал Ардан. - Это невыносимо тяжело.
- Да, и мы его возьмем.
Пункт первый: я хочу его живым. На прошлой неделе в Эльзасе мы чуть было не взяли одного - электрика, специалиста по доводке турелей, но он бросился под поезд. Это официальная версия. На самом деле это X… толкнул его. Я на него не в претензии. Пришлось сделать выбор. Он поступил правильно. Зато этот след оборвался.
Пункт второй: через десять дней.
- Можно было бы… - начал Ардан.
Полковник выслушал его серьезно, ни разу не прервав. Он долго колебался, ласково и растроганно глядя на капитана, но вдруг нахмурился.
- Это очень опасно, - сказал он. - Но… так и быть. Мне пришла в голову другая идея, более… романтичная, что ли, - не то чтобы я хотел сберечь тебя, но, в конце концов… если пораскинуть, то мой план может привести к столь тяжелым во всех отношениях последствиям, что мы воспользуемся им только в том случае, если не удастся твой.
Давай действуй.
Но я хочу снова вернуться к тому, что уже сказал, и твердо установить такие правила игры:
Первое. Я считаю, что лучше получить этого человека мертвым, чем оплакивать потерю хоть одного из наших.
Второе. Я удовлетворюсь доказательством, которое убедит меня. А за тобой оставлю право определить, покажется оно мне убедительным или нет. Если ты решишь, что положение у тебя безвыходное, я разрешаю тебе… нет, я тебе приказываю самому совершить расправу над ним, лишь бы не подвергать никого из наших людей опасности выше того предела, который я считаю допустимым для вас. Тогда убей его.
Итак, до свидания - через десять дней.
Ардан, попрощавшись, уже собирался выйти, когда полковник окликнул его:
- И помни, что с твоей стороны было бы в высшей степени неразумно тратить все силы на то, чтобы арестовать второразрядного шпиона, тогда как через десять дней ты понадобишься мне для одного дела как раз твоего масштаба. Убей его.
Ардан улыбнулся, не подав виду, что это его взволновало:
- Боже мой, господин полковник, да все будет в порядке. Пойдет как по маслу. Не беспокойтесь.
- А я и не беспокоюсь, дурачок! Все вы одинаковы! Убирайся-ка лучше! И завтра же отошли назад Женевьеву.
Глава III
Ночь, не похожая на другие
Поезд из Меца заявил о себе грозным пронзительным свистком. Женевьева Левель в сопровождении капитана Ардана, нагруженного чемоданами, прошла на залитый солнцем пустынный перрон маленькой станции. Молодая женщина молчала и уже в десятый раз подряд открыла и закрыла свою сумочку.
Вы не потеряли билет? Ваша шляпная картонка получила подлый удар в бок. Вы будете в Париже к ужину. Эти цветочные бордюры вокруг станционных помещений несколько оживляют вокзальный пейзаж, - сказал Ардан.
- Вы мне все это уже говорили, но я вас не упрекаю. Впрочем, вы достигли цели. Поскольку нам остается всего несколько минут, мне уже некогда будет расчувствоваться.
Ардан с удивлением заметил, что она готова расплакаться - впервые с тех пор, как они были знакомы.
- Почему вы так нервничаете? Я вас решительно не узнаю.
- Мне не нравится, что я бегу от вас, как крыса…
- Нет, как мышка, дружочек, маленькая белая мышка…
- Молчите, глупец. Как крыса, которая бежит с тонущего корабля.
Ардан на миг стал таким же серьезным, что и она.
Нет нужды говорить вам, что это теперь уже не женское дело. Я уверяю вас, что присутствие вообще кого бы то ни было возле меня теперь невозможно. Правила игры требуют, чтобы я был один, совсем один. Я столь же решительно удалил бы и мужчину. И дело тут вовсе не в риске…
- Который велик?
- Мерси, достаточно.
- Ах, не паясничайте, я вас умоляю.
- Простите, Женевьева, я не хотел… Но не будем драматизировать…
Поезд остановился, и перрон ожил. Начальник станции сам погрузил багаж молодой женщины. Ардан обнял ее и просто поцеловал в обе щеки. Он почувствовал, что она задрожала от волнения, и услышал, как она едва слышно прошептала ему на ухо:
- Будьте осторожны, да хранит вас Бог.
На секунду он забыл про все условности, и на лице его выразилось все, что таилось в душе, оно исказилось гримасой, на этот раз не показавшейся Женевьеве насмешливой. Но он тотчас справился с собой.
- Вы же знаете, предчувствия меня никогда не обманывают. Ставлю десять против одного. Я всегда выигрываю пари. - И уже в окно купе, которое открыла девушка, он сказал:
- Передайте дядюшке, что я приеду прервать ваш флирт (я заранее извиняюсь) даже раньше, чем через десять дней и…
Свисток начальника станции не дал ему договорить. Состав тронулся.
Станционный шум и гам вдруг заглушил страшный скрежет тормозов, которые явно были не в состоянии остановить сногсшибательную спортивную машину с открытым верхом, летевшую на полной скорости; продолжая скользить на своих четырех застопоренных колесах, она уперлась в опущенный шлагбаум, который погнулся, заскрипел, но выдержал. Трое лейтенантов Ардана одним махом выскочили из машины Капеля и одинаковым жестом обнажили головы перед мадам Ардан, которая взволнованно и испуганно смотрела на все это из вагона.