Не поняв причин остановки, Минаев и Бутко немного недоуменно переглянулись, Иванов же вопросительно посмотрел на Ахаяна.
Ахаян, едва заметно усмехнувшись, пояснил:
– Водитель не должен отвлекаться разговорами. А посему небольшая рокировочка. Михаил Альбертович, – он слегка хлопнул Бутко по плечу, – ... пше прашем за штурвал. Гелий Петрович – на место штурмана. А вы, молодой человек, – Ахаян, обращаясь уже к Иванову, сделал вежливый приглашающий жест в сторону соседнего с ним заднего сиденья, – сюда, на почетное место.
После завершения "рокировочки" машина снова тронулась и через несколько минут, миновав Севрский мост, выскочила за городскую черту и по ухоженной автостраде понеслась в западном направлении.
– Ну, хлопчик, гутарь, – немного вальяжно откинувшись назад на своем сиденье, Ахаян устремил внимательный прищур на несколько скованно чувствующего себя рядом с ним Иванова.
Иванов вздохнул:
– Ну... короче говоря, самое главное, удалось выяснить то, что "Матрена" действительно уезжает из Парижа, действительно в Нью-Йорк и действительно трансатлантическим лайнером "Королева Елизавета-2". Отправление из Саутгемптона...
– ...семнадцатого ноября, в понедельник, в пять часов вечера. Прибытие в Нью-Йорк – в воскресенье, двадцать третьего, в семь тридцать утра, – немного монотонным голосом закончил за него прибывший из Центра начальник.
– А откуда вы?.. – Докладывающий оперработник бросил быстрый взгляд на сидящего на переднем сиденье резидента и тут же снова перевел его на Ахаяна.
– Вопрос немножко праздный, – на губах Василия Ивановича мелькнула чуточку насмешливая улыбка. – Ты лучше давай-ка рассказывай, откуда ты.
– "Матрена" сама при всех торжественно объявила. А потом еще билет показывала. "Мармон" его тоже видел. Все как положено. – Олег, наморщив лоб, продолжил, как человек, извлекающий из глубин памяти сведения, сложенные там в отдельную особую ячейку. – Туристическая компания "Кьюнард", каюта класса "Квинс Грил Ультра Делюкс", номер 8209, "шлюпочная" палуба.
– Что это еще за "шлюпочная" палуба?
– Я точно не знаю. Так в билете было написано – "Боут дек".
Ахаян снова улыбнулся:
– Со слов своего "Мармона" все запомнил?
– Ну да.
– Никак шахматы помогли.
– Ну... – Иванов снова бросил мимолетный взгляд в сторону внешне никак не прореагировавшего на последнюю прозвучавшую фразу Минаева и неопределенно пожал плечами.
О любви Василия Ивановича к шахматам было известно почти всем его подчиненным как в "лесу", то есть в Центре, так и в "поле", то бишь в резидентурах, базирующихся в странах континентальной Западной и Южной Европы, и поэтому в кругу этих людей мудрая древняя игра, с одной стороны, пользовалась весьма большим, по крайней мере внешним, уважением, даже пиететом (точно таким же, каким в более высоких сферах в разное время пользовался, скажем, теннис или продолжает пользоваться дзюдо), а с другой стороны, зачастую становилась предметом различных добродушных, а иногда и достаточно язвительных шуточек и анекдотов. Сам Василий Иванович об этой ситуации тоже прекрасно знал и относился к ней с обычно несвойственным начальству его уровня и ранга юмором. В другой раз и в других обстоятельствах он, может быть, и не отказался бы развить тему шахмат и их благотворного влияния на интеллект и прочие способности человека, но сейчас предпочел вернуться к основному предмету разговора и встречи:
– Ладно, давай дальше. Что еще "Мармону" удалось вынюхать? По какой причине его новоиспеченная подружка так резко сорвалась с насиженного места? И почему именно в сторону Старого Света?
– Тут история весьма непонятная. Сначала, когда они все там за столом спичи разные толкать принялись, она вроде заявила, что теперь будет работать в главном бюро агентства в Нью-Йорке, где ей якобы, ни много ни мало, хотят поручить возглавить службу редакторов фоторепортажей. – Олег тут же пояснил: – Я сейчас просто дословно перевожу. Все это, конечно, еще надо уточнять. Как они действительно называются, все эти службы.
– Уточним, – успокоил его Ахаян и рукой сделал жест, побуждающий рассказчика продолжать начатое повествование.
– Вот, – восприняв сигнал, продолжил рассказчик. – Затем, от одной девицы "Мармон" услышал, что ей "Матрена" якобы сказала, что она на самом деле едет не в Нью-Йорк, а в Вашингтон, где хочет устроиться работать в так называемый Государственный фотоцентр. Подружка "Мармона" Сюзанна Гюссман сообщила ему, естественно, под большим секретом, что в действительности никаких должностей "Матрене" никто не предлагает, а наоборот, с ней, из-за ее бездельничанья и пофигизма, больше не хотят здесь продлевать контракт, и поэтому она едет в штаб-квартиру, чтобы выклянчить там какое-нибудь новое назначение за границу, – если не получится в Европу, то хотя бы в токийское бюро или в Мехико. А в конце гулянки какой-то мужик, тоже ему незнакомый и уже вдрабадан пьяный, заявил, что, по его сведениям, она вообще уезжает, чтобы выскочить дома замуж, осесть на месте и бросить, наконец, все эти журналистские мотания. Кстати, интересный факт – на вечеринке, насколько "Мармон" смог определить, не присутствовало никого ни из парижского бюро, ни вообще из этой конторы.
– Из какой конторы? – спросил Ахаян.
– Из АП, – немного удивленно ответил Иванов и тут же уточнил: – Из Ассошиэйтед Пресс.
– А-а, – протянул Ахаян. – А я думал из другой.
– Да из другой-то там наверняка были, – вставил выразительным тоном Минаев.
– Ну хорошо, – пожевав губами, Ахаян снова поднял глаза на Иванова. – А по поводу всяких там источников... разговора больше не заходило?
– Некий Морис Граншон, из редакции "Монд", один из тех, кто был среди участников предыдущей вечеринки в "Ливинг Франс", где и всплыл впервые этот "источник", по науськиванию "Мармона", спросил ее шутливо так, типа того, что, мол, ну может, расскажешь нам на прощание, что там у тебя за источники, а может, и вообще по наследству передашь – самой-то уже ни к чему. Но она, как сказал "Мармон", сразу как-то так немного замялась, потом вроде попыталась отшутиться, правда, вышло все это у нее не очень удачно, и тут же быстро-быстро перевела разговор на совсем другую тему.
Ахаян, слегка нахмурившись, продолжал внимательно сверлить Олега взглядом.
– Еще что-нибудь интересного?.. – И тут же уточнил: – Существенного.
Олег вздохнул и, задумчиво пожав плечами и покачав головой, не очень уверенно произнес:
– Да существенного-то особенно больше... Детали в основном разные. Для характеристики "Матрены".
– Мы, Василь Иваныч, моментики все эти интересные фиксируем. Так сказать, своего рода... психологический портрет, – посчитал необходимым дополнить слова своего подчиненного Минаев.
– Ну а "Мармон" тебе все искренно рассказал, как ты думаешь? – не обращая внимания на последнюю ремарку, продолжал допытываться у Иванова Ахаян. – Игр тут никаких быть не может?
– Не похоже, – довольно твердо и уверенно ответил Иванов. – Он в этом деле вообще так... старался. Во всяком случае, по внешним признакам. Даже, можно сказать, активность проявил.
– Нездоровую, – непонятно то ли вопросительным, то ли утвердительным тоном процедил Ахаян.
– Почему... нездоровую? – немного настороженно спросил сидящий рядом с ним оперработник.
– Ну а с какого рожна он вдруг стараться-то начал? А? Раньше-то... – Следующие слова были произнесены с особым ударением: – Насколько мне от вас это стало известно, особой активности и рвения он что-то не проявлял.
– Пиастры ему понадобились, Василь Иваныч, – не оборачиваясь назад, немного ворчливым тоном пробурчал с переднего сиденья резидент, по всей видимости, обидевшись на полное игнорирование его предыдущего существенного дополнения. – Налог-то на дом, в коньячных краях, так до сих пор и не заплачен.
– Он что, просил у тебя денег? – быстро спросил Василий Иванович и снова не резидента.
– Просил. Вчера, в конце встречи, – ответил вопрошаемый. – Не прямо так, конечно, в лоб. А... в полном соответствии с канонами дипломатического протокола. В сослагательных наклонениях и... обтекаемых формах.
– Но с вполне конкретным содержанием, – подал голос молчавший до этого Бутко, который уже раскочегарил машину по загородной трассе до дозволенных девяноста километров в час и уверенно, одной рукой вел ее, отдаляясь от Парижа все дальше и дальше в западном направлении.
Ахаян многозначительно хмыкнул и, оставив сообщенные ему только что сведения без каких-либо словесных комментариев, некоторое время задумчиво помолчал, чем, как и раньше в подобных случаях, снова вызвал у остальных своих спутников активизацию процесса аналитического осмысления возможных причин возникшей паузы. Встретившись в зеркальном отражении с глазами спутника, сидящего на водительском месте, он дал ему короткий дружеский совет.
– За дорогой смотри, – а затем, внимательно посмотрев по сторонам в окна автомобиля, добавил: – И вообще, здесь сейчас потише давай, не гони. – После этого он снова повернулся к Иванову. – Ну а ты что ему сказал?
– Кому, "Мармону"? А что я ему мог сказать. Я пиастров не чеканю, – уверенным тоном ответил тот и выразительно добавил: – Надо узнать, есть ли сейчас в посольстве свободные средства. Скорее всего, вряд ли. Это надо теперь в Москве запрашивать, в МИДе.
– А сколько ему вообще надо?
– Двадцатку просит.
Ахаян снова хмыкнул.
– Да, в общем, не так уж много, – осторожно вставил Минаев.
– Да было бы за что, – тут же фыркнул Бутко.
– И когда ему надо? – Василий Иванович опять обращался к Иванову, опять, в который раз, казалось, проигнорировав комментарии сидящих впереди товарищей.
– Сказал, к концу месяца, кровь из носу.
– Ну, коли так, подождет. К концу месяца, я думаю, картинка чуточку-то хоть прояснится. Будем надеяться. Вот сведем дебет с кредитом, посмотрим. Может, так окажется, что еще он нам должен будет. За свои информационные выкрутасы. Да, Михал Альбертыч? – неожиданно обратился он к человеку за штурвалом.
– Конечно, – не задумываясь, ответил тот.
– Та-ак, это где это мы сейчас, – подавшись чуть вперед, Ахаян стал внимательно оглядывать через лобовое стекло пейзаж по обе стороны набегающей на них дороги. – Севр проехали, – констатировал он, оглянувшись и посмотрев в стекло заднее.
– Проехали, – подтвердил Бутко.
– Гелий Петрович, там у нас как, в культурной программе, ланчик какой-нибудь предусмотрен, чи ни? – Василий Иванович снова демонстративно поднял вверх запястье левой руки, на котором сидящий рядом Иванов, профессионально скосив глаза, с более-менее твердой степенью уверенности идентифицировал швейцарский "Лонжин".
– А как же, – мгновенно встрепенулся Гелий Петрович. – Сейчас подъедем и... сразу... А можно и по дороге где-нибудь заскочить, на трассе.
– Не надо на трассе, – слегка поморщился Ахаян. – Сейчас тут у нас скоро, с левой стороны, должен заводик какой-то цементный показаться. Или мукомольный, шут его знает. С цистернами такими здоровыми. А после него, правда, уже направо, дорога пойдет на этот, как же его... Вирофло, нет – Вирофле. Вот туда мы и свернем. – Он слегка хлопнул Бутко по плечу. – Только ты смотри повнимательней, не проскочи. Он поворот такой... малоприметный.
Бутко с Минаевым едва заметно переглянулись, после чего последний немного осторожно спросил:
– А чего там, за этим поворотом?
– А там, за поворотом, километра через два, на развилке, возле рощицы заправочка одна должна быть. А при ней харчевня. Маленькая, тихая. Если там, после нас кто-нибудь еще появится, это будет очень большим сюрпризом. И совпадением.
Ахаян снова откинулся на спинку своего сиденья, а Бутко, перекинув правую ступню с педали акселератора на тормоз, опустил стрелку спидометра на отметку 50 и начал пристально вглядываться в пробегающий мимо рельеф местности, с особым упором на правую сторону дороги.
– Не здесь, чуть подальше, – успокоил его Ахаян, – ты, главное, завод слева не прозевай. Он не очень такой... внушительный. – Немного помолчав, он довольно неожиданно спросил, не обращаясь ни к кому конкретно: – А что это вы там за визитку нашли? Ресторана какого-то. В отчете своем писали.
– Обычный китайский ресторан. Ничего особенного, – в соответствии со своим статусом, взял на себя инициативу ответа Минаев и обернулся к человеку, нашедшему карточку, – Как там его, бишь?
– Лун Ван, – подсказал автор находки и пояснил: – Что в переводе означает: "Царь-дракон".
– Китайский знаешь? – поднял вверх бровь Ахаян.
– Да нет, – улыбнулся Олег. – Это мне официант сказал. Я же туда тоже заходил, посидел. Так, на всякий случай, посмотреть, что к чему. Понюхать.
– Шустрый, – непонятно, то ли с одобрением, то ли с иронией произнес Ахаян. – Ну и что вынюхал?
– Да, в общем-то, ничего особенного. О "Матрене" я, естественно, расспрашивать не стал. А так... ресторан, действительно как ресторан. Единственно, там, помимо обедов, хозяин гаданиями еще какими-то занимается. Для особо приближенных.
– Какими гаданьями?
– Ну... я точно сказать не могу. Что-то там в китайском духе.
– А "Матрена" у нас что, любительница гаданий?
– Ну... да, похоже. И не только. Она еще и астрологией увлекается. Насколько можно судить из собранной информации. Всякими там магиями чисел.
– И прочей разной херомантией, – добавил Минаев, снова – то ли непроизвольно, то ли преднамеренно – исказив произношение последнего слова.
– Хм, – Ахаян задумчиво опустил голову.
– Взбалмошным натурам свойственна некоторая тяга к сверхъестественному, – подал голос еще немного сбавивший скорость водитель.
– Можно подумать, она не взбалмошным несвойственна, – резонно возразил ему его сосед справа.
– Так, вот и завод, – прервал грозящую начаться научную дискуссию Василий Иванович и, снова чуть подавшись вперед, стал давать ориентирующие подсказки Бутко: – Через триста метров будет поворот. Нет, даже чуть подальше. А вот и он, пошли направо, так. – Он продолжал уверенно командовать действиями водителя. – Здесь налево, по параллельной дорожке вперед полкилометра... Так, давай, давай, еще вперед. Cейчас снова направо, и теперь прямо, версты две, чуть побольше, до развилки. – Закончив давать штурманские указания и немного помолчав, Ахаян опять повернулся к Иванову. – А где вообще сейчас эта карточка?
– У меня.
– Доставай.
Через несколько мгновений подобранный десять, вернее, одиннадцать, дней назад на мостовой улицы Виталь белый плотный прямоугольник перекочевал из аккуратного складывающегося пополам кожаного портмоне в худощавые, сухие руки, с тонкими длинными пальцами.
– А сие что означает? – Ахаян, перевернув карточку, рассматривал уже ее обратную сторону, на которой был изображен написанный шариковой ручкой какой-то иероглиф, в сопровождении не менее непонятных палочек.
Иванов немного смущенно пожал плечами:
– У нас здесь с китайским никого. Можно, конечно, было в ресторане спросить. Но опасно, расшифровка.
На выручку ему снова пришел обернувшийся назад Минаев.
– Да хрен его знает, что это означает. Может, название блюда. А может, и вообще какую-нибудь белиберду. От нечего делать в кабаке со стены иероглиф срисовала.
– Может быть, может быть, – протянул Ахаян, пряча визитку во внутренний карман надетого под пальто пиджака. – Возьму-ка, я пожалуй, с собой. Покумекаем на досуге.
– Думаете, она может на узкопленочных работать? – как-то сразу нахохлившись, спросил Минаев.
– Ну... Пути Господни, как говорится...
– А что, очень может быть, – встрепенулся Иванов. – Для китайцев же белого агента завести – это высший пилотаж. И удобно. С практической точки зрения. И престижно.
– Это тебе где напели? В "лесной школе"? Ветераны движения? – в усмешке прищурил глаза Василий Иванович.
– Ну... да.
– Это все, дружок, уже ретро. Престижно для них белого вербануть было при Мао. При Дэне. А сейчас белый агент – для китайцев заурядное явление.
– Да, комплексов у них сейчас нет, это точно. И вообще... умные люди говорят, Китай – это гегемон двадцать первого века, – внимательно вглядываясь вдаль, протянул Бутко. – Это не та вон заправка? Вроде по расстоянию подходит. – Проехав вперед еще метров двести, он показал рукой направо. – А вот и харчевня. Это место?
– Да вроде, – как-то не очень уверенно, оглянувшись по всем сторонам, произнес Ахаян. – Чего-то они здесь все, что ли, перестроили. Ну да ведь сколько лет прошло. – Он посмотрел на Бутко. – Никого за нами не было?
– Чисто, – уверенно отрапортовал тот, медленно, в обвод маленькой – всего на четыре колонки – бензозаправочной станции, подводя машину к боковой террасе тоже с виду не очень большого, но вместительного заведения, добротной старой постройки, хотя и заметно, во всяком случае снаружи, подремонтированного и обновленного.
Через пять минут покинувшая "Пежо" четверка уже расположилась за длинным и довольно грубым деревянным столом, который в единственном числе стоял на застекленной террасе, пристроенной к основному помещению этого, как видно, не пользующегося большой популярностью придорожного кафе. И хотя внутри основного помещения кафе тоже не было ни одного посетителя, тем не менее, Ахаян выбрал место на террасе, как наиболее способствующее уединенности разместившейся здесь группы и конфиденциальности их предстоящего дальнейшего разговора.
Довольно быстро пробежав глазами не очень пространное меню, Василий Иванович, с молчаливого одобрения своих спутников, заказал для всех на закуску овощной паштет из брокколи, сельдерея и артишоков плюс домашний окорок с дыней и булочками, запеченными в дровяной печи; на горячее – единственное предлагаемое здесь plat du jour – соте из мяса ягненка с базиликом и на десерт – сыры. Одутловатый, полный хозяин, в не первой свежести полотняном фартуке, с заспанной физиономией и взъерошенным на макушке хохолком волос, зачем-то (может быть, совсем уже не надеясь на свою память или рассудок, а может, и просто из любви к порядку) старательно зафиксировал заказ в засаленной записной книжке с растрепанными листами и переваливающимся гусиным шагом проковылял на кухню, откуда он минут через пять, отдуваясь и сопя, вынес на большом круглом подносе столовые приборы, тарелки, стаканы, плетеную корзиночку с хлебом и пузатую литровую "карафу", наполненную доверху домашним красным вином.
Проводив взглядом фигуру хозяина, повторно исчезнувшую в открытом проеме ведущего на кухню прохода, Ахаян вздохнул:
– Да, а раньше, помню, здесь подавали утиное филе в сидре и мерлана в грибном соусе. Хотя народу так же было немного. – Он оглянулся по сторонам. – И посимпатичней все здесь было. А сейчас вроде подремонтировали, а вид убогий какой-то стал.
– Хозяин, наверно, сменился, – предположил как бы нехотя Бутко.
– По всей видимости, – согласился Василий Иванович. – Тогда здесь старичок какой-то вертлявый бегал. А не этот... тюха.