Сбоку что-то мелькнуло, и Кэти снова бросила взгляд в зеркало. Огоньки фар едва виднелись за пеленой дождя. Несколько секунд она следила за красными точками, не зная, сказать о них Виктору или нет. Потом огоньки еще раз мигнули и пропали.
– Виктор? – негромко позвала Кэти. Он пробормотал что-то неразборчивое, но ей было достаточно и этого – значит, жив. "Только не давай ему отключиться", – напомнила себе Кэти, пытаясь придумать новую тему для разговора. Пустая болтовня, треп ради трепа, столь ценимые на киношных тусовках, никогда не были ее сильной стороной. Хорошо бы вспомнить какую-нибудь шутку, пусть даже глупую, но смешную. Не зря же говорят, что смех лечит. Помнится, ей где-то встретилась фраза, что под натиском комедий съеживается даже опухоль. "Ну конечно, – возразила себе Кэти, – ты только рассмеши его, и кровотечение остановится само собой".
В конце концов, так ничего и не придумав, она вернулась к той теме, что первой пришла на ум: к своей работе.
– Наш следующий проект намечен на январь. "Вурдалаки". Снимать будем в Мексике. Мне там не нравится – всегда жуткая жара, грим течет…
Кэти взглянула на Виктора, но он не отозвался – ни голосом, ни даже намеком на кивок, – и она, испугавшись, схватила его за руку, чтобы проверить пульс. Не тут-то было. Он засунул руку в карман ветровки, а когда Кэти потянула за локоть, отреагировал самым неожиданным образом: дернулся в сторону и даже попытался оттолкнуть ее.
– Виктор, все в порядке! – воскликнула она, отбивая его выпад и одновременно удерживая одной рукой руль. – Успокойтесь! Это же я, Кэти. Я всего лишь хочу вам помочь!
При звуке ее голоса сопротивление ослабло. Она почувствовала, как Виктор снова обмяк, привалился к спинке сиденья и даже опустил голову ей на плечо.
– Кэти, – с облегчением и как будто изумлением прошептал он. – Кэти…
– Правильно. Это я. – Она протянула руку, осторожно убрала упавшие на лицо мокрые волосы. Какие они, черные или русые? Совершенно неуместный вопрос тем не менее приобрел вдруг непонятную значимость. Виктор потянулся к ее руке. Пальцы сжали запястье с неожиданной силой. "Я с тобой, – словно говорили они. – Я жив, я дышу". Он прижался к ее ладони губами. Щетина небритого подбородка пощекотала кожу. Жест получился настолько нежный, что Кэти даже опешила.
Придя в себя, она переключила внимание на дорогу. Виктор снова затих, но его голова так и осталась на ее плече, и тепло его дыхания касалось ее волос.
Буря слабела. Ветер унялся, хотя дождь еще лил. Кэти добавила газу. Справа промелькнуло придорожное кафе, облезлая будка с одиноким фонарем. Свет на мгновение вырвал из темноты лицо Виктора. Кэти увидела только профиль: высокий лоб, нос с горбинкой, твердый, выдвинутый вперед подбородок. В следующую секунду их окутала тьма, и ее пассажир снова стал тенью. Но теперь она знала – это лицо останется с ней навсегда. Вглядываясь в темноту, Кэти видела перед собой четкий, словно выжженный в памяти профиль.
– Думаю, уже близко, – сказала она, обращаясь не столько к нему, сколько к себе. – Где кафе появилось, там и город должен быть. – Молчание. – Виктор? – Он опять не ответил. Прикусив губу, чтобы не поддаться панике, Кэти прибавила до пятидесяти пяти.
Кафе осталось далеко позади, а глаз фонаря все мигал и мигал в зеркале заднего вида. Странно, они ведь отъехали от него никак не меньше мили. Присмотревшись, Кэти поняла, что видит не один огонек, а два и что они движутся по шоссе. Фары. Уж не тот ли автомобиль, что шел за ними раньше?
Словно два близнеца-призрака, огоньки танцевали среди деревьев, потом вдруг пропали, растворились в темноте. А может, и вправду призрак, мелькнула шальная мысль. Будто зачарованная, не в силах оторваться от зеркала, она ждала, что они вот-вот материализуются, замигают, запрыгают между деревьями. И так засмотрелась, что едва не пропустила дорожный указатель.
"ГАРБЕРВИЛЬ население 5750
Заправка – Еда – Ночлег".
Еще через полмили сквозь противную морось пробился желтоватый свет фонаря. Мимо, но в противоположном направлении, пронесся грузовичок. Игнорируя требование ограничительного знака, она не стала сбрасывать скорость до тридцати пяти и даже еще немного придавила педаль газа. И где же полиция? Почему ее никто не останавливает?
Из ниоткуда выскочил указатель "Больница". Едва успев притормозить, Кэти повернула вправо. Еще четверть мили, и красный знак с надписью "Неотложная помощь" направил ее по дорожке к боковому входу. Оставив Виктора в машине, она ворвалась в отделение и подбежала к невысокой стойке, за которой сидела дежурная медсестра.
– Пожалуйста, помогите! У меня в машине человек…
Дежурная мгновенно поднялась и вслед за Кэти вышла на улицу. Для оценки ситуации ей хватило одного взгляда на бессильно поникшего Виктора.
На помощь им поспешил плотный здоровяк санитар, но и втроем справиться с пострадавшим получилось не сразу. Съехав с сиденья, Виктор зацепился за рукоятку ручного тормоза.
– Эй, мисс! – рявкнул санитар, обращаясь к Кэти. – Зайдите с другой стороны да отцепите его поскорей!
Кэти торопливо влезла на сиденье и только тут вспомнила, что именно эта рука у него повреждена. Она осторожно взяла его за локоть и потянула вверх. Не получилось. Мешал браслет, зацепившийся за карман ветровки. Расстегнув браслет, Кэти наконец подняла раненую руку. Виктор застонал.
– Порядок! – кивнул санитар. – Теперь подтолкните его в нашу сторону, а мы тут подхватим.
Кэти подтолкнула, постаравшись сделать так, чтобы плечо и голова Виктора избежали контакта с торчащей рукояткой тормоза, потом пролезла сама и помогла погрузить пострадавшего на каталку. Санитар защелкнул крепления, и они вкатили носилки через распахнутые двери.
– Что случилось? – бросил через плечо санитар.
– Я сбила его… на дороге…
– Когда?
– Минут пятнадцать – двадцать назад.
– Вы быстро ехали?
– Миль тридцать пять в час.
– Он был в сознании, когда вы его нашли?
– Вначале – да, потом отключился.
– Рубашка в крови, – заметила медсестра. – И осколок стекла в плече.
Только теперь, на бегу, в резком свете ламп, Кэти смогла как следует рассмотреть лежащего на каталке мужчину. Худощавое, забрызганное грязью лицо, плотно сжатые губы, широкий лоб, спутанные светло-русые волосы. Их взгляды встретились, и он, приподнявшись, взял ее за руку:
– Кэти…
– Я здесь, Виктор.
Он сильно, до боли, сжал ее ладонь и, морщась от боли, прошептал:
– Я должен… должен сказать вам…
– Потом! – перебил санитар.
– Нет, подождите! – Он все еще держал ее за руку, словно от этого физического контакта зависело что-то важное. Боль мешала говорить, и на его лице прорезались страдальческие морщины.
Кэти не могла не откликнуться на этот отчаянный призыв.
– Да, Виктор, – прошептала она, склоняясь над ним и гладя по влажным волосам. – Что вы хотите сказать?
– Мы теряем время! – рявкнул санитар. – Закатываем в палату!
Носилки дернулись, и то звено, что соединяло их несколько коротких секунд, оборвалось. Двери распахнулись, и они оказались в жутком помещении из сверкающей стали и слепящего света. Виктора подняли с каталки и переложили на смотровой стол.
– Пульс сто десять, – сказала медсестра. – Давление восемьдесят пять на пятьдесят.
– Поставьте две капельницы, – распорядился врач. – Выясните группу крови. И вызовите хирурга. Нам может потребоваться помощь…
Треск голосов, металлический лязг ящичков, звяканье инструментов… Шум, деловитая суета… Позабытая всеми, оставшаяся в одиночестве у двери, Кэти с волнением и затаенным страхом наблюдала за тем, как медсестра взяла со столика нож и принялась резать окровавленную одежду. Мокрые, тяжелые полоски падали на пол, обнажая все больше и больше плоти. В конце концов от рубашки и ветровки не осталось ничего, а взгляду Кэти открылась широкая грудь, густо покрытая спутанными темными волосками. Для медиков лежащий на операционном столе был всего лишь еще одним объектом приложения сил, еще одним пациентом, жизнь которого им надлежало спасти. Для Кэти же он был живым, дышащим и страдающим человеком, успевшим стать близким за те последние, короткие и мучительные мгновения. Срезав одежду, медсестра быстро и ловко расстегнула ремень, решительно стащила брюки и трусы и бросила их на грязные лохмотья. В операционную уже спешили другие люди в халатах, и Кэти пришлось посторониться. Отступая, она не сводила глаз с левого плеча Виктора – из раны сочилась и стекала на стол свежая кровь. Вот почему он задрожал, когда она схватила его за плечо. Как же, должно быть, ему было больно!
К горлу подступил тошнотворный комок. Сдерживая приступ рвоты, Кэти отошла на несколько шагов и тяжело опустилась на ближайший стул. Несколько минут она сидела, не замечая общей суматохи, потом опустила голову и вздрогнула от ужаса, увидев на руках кровь.
– Вот вы где, – сказал кто-то рядом. Вышедшая из операционной медсестра, держала пакет с вещами пациента. – Нам нужно записать вашу фамилию и адрес – на случай, если у врачей возникнут вопросы. – Она кивком пригласила Кэти к столу. – Придется уведомить полицию. Вы им уже звонили?
Кэти покачала головой:
– Нет… Наверное, надо позвонить…
– Можете воспользоваться этим телефоном.
– Спасибо.
Трубку на другом конце сняли только после восьмого гудка. Ей ответил сонный, слегка хрипловатый голос. Похоже, в тихом Гарбервиле даже полиция не привыкла к ночным инцидентам. Выслушав Кэти, дежурный что-то записал и пообещал связаться с ней позже, после осмотра места происшествия.
Открыв бумажник Виктора, медсестра перебрала содержимое, отложила несколько карточек и принялась заполнять формуляр.
Имя: Виктор Холланд. Возраст: 41 год. Профессия: биохимик.
Ближайшие родственники: неизвестны.
Так вот, значит, как его зовут. Виктор Холланд. Кэти взяла из стопки карточек верхнюю. Судя по всему, это был пропуск на территорию какой-то компании. "Виратек". С маленькой цветной фотографии на нее смотрел сам Виктор – спокойное, серьезное лицо, твердый, прямо в камеру, взгляд зеленых глаз. Даже если бы она ни разу не видела это лицо, именно таким она бы его и представила – с этим неуступчивым выражением, с этим решительным взглядом. Она дотронулась до ладони в том месте, где он поцеловал ее.
– Что с ним? – тихо спросила Кэти. – Все ведь будет хорошо, да?
– Он потерял много крови, – не поднимая головы и продолжая писать, ответила медсестра. – Но думаю, выкарабкается – парень крепкий…
Кэти кивнула. Да, крепкий. Она хорошо помнила, как он, преодолевая боль, собрав остаток сил, шел к дороге. Да, такой выкарабкается.
Закончив писать, медсестра протянула ей ручку и листок:
– Пожалуйста, впишите внизу свое имя и адрес. На всякий случай. Возможно, от вас еще потребуется какая-то информация.
Кэти достала из сумочки записную книжку с адресом и телефоном Сары и переписала их на листок.
– Меня зовут Кэти Уивер. Вы сможете найти меня вот по этому адресу.
– Остановитесь в Гарбервиле?
– Я пробуду здесь три недели. Навещаю подругу.
– Да уж, не самое лучшее начало отпуска.
Кэти вздохнула и поднялась:
– Да, вы правы. Это ужасно.
Проходя мимо операционной, она на секунду задержалась. Там, за дверью, Виктор Холланд боролся за жизнь. В сознании ли он? Помнит ли ее? Ей почему-то было важно, чтобы помнил.
Кэти повернулась к медсестре:
– Вы позвоните мне? Я бы хотела знать… ну, как он…
– Хорошо. Не беспокойтесь, мы вам сообщим.
Кэти вышла на улицу. Дождь наконец-то прекратился, и в разрывах туч уже поблескивали звезды. Какая приятная картина для уставших глаз! Выезжая с парковочной площадки, она поймала себя на том, что дрожит от усталости. Наверное, из-за усталости Кэти не заметила ни автомобиля, припаркованного в тени на другой стороне улицы, ни вспыхнувшего и тут же потухшего огонька сигареты.
Глава 2
Уже через минуту после отъезда Кэти двойная дверь больницы распахнулась и в приемную, неся с собой свежие запахи бурной ночи, вошел мужчина. Дежурная медсестра еще заполняла бумаги на последнего пациента. Почувствовав дыхание сквозняка, она подняла голову и увидела у стойки незнакомца лет тридцати пяти, с суровым худощавым лицом и темными, слегка тронутыми сединой волосами. На дорогом светло-коричневом плаще поблескивали капли дождя.
– Я могу вам чем-то помочь, сэр? – спросила она, глядя в черные, блестящие, как камешки в пруду, глаза.
Незнакомец кивнул:
– Если не ошибаюсь, к вам поступил недавно пациент. Виктор Холланд.
Дежурная пробежала глазами по лежащему перед ней формуляру. Пациента звали Виктор Холланд.
– Да, поступил. А вы родственник?
– Брат. Как он?
– Его только что привезли, сэр, и как раз сейчас оперируют. Если подождете, я попробую узнать и… – Она не договорила – зазвонил телефон. Из лаборатории сообщили, что готовы результаты анализов. Записывая данные, медсестра краем глаза взглянула на незнакомца – тот отвернулся и смотрел на закрытую дверь приемной палаты. В этот самый момент дверь открылась, пропуская санитара с пухлым, перепачканным кровью пластиковым пакетом. В коридор выплеснулись встревоженные голоса:
– Давление сто десять на семьдесят!
– В операционной все готово.
– Где хирург?
– Едет. У него какие-то проблемы с машиной.
– Готовим к рентгену! Все по местам!
Дверь медленно закрылась, голоса еще звучали, но уже приглушеннее. Дежурная повесила трубку, а санитар положил пластиковый пакет на ее стол.
– Что это? – спросила она, поморщившись.
– Его одежда. Все в крови, рваное. Может, выбросить?
– Одежду я заберу, – вмешался человек в плаще. – Здесь все?
Санитар замялся, потом быстро взглянул на дежурную:
– Даже не знаю… может, ему и не понравится. Я к тому, что там все… э… грязное…
Дежурная кивнула:
– Мистер Холланд, с вашего разрешения от одежды мы избавимся сами. Ничего стоящего здесь нет, а все ценное я уже собрала. – Она выдвинула ящик и достала запечатанный конверт из плотной бумаги с ярлычком, на котором было написано: "Холланд Виктор. Содержимое: бумажник, наручные часы". – А вот это можете забрать. Только, пожалуйста, распишитесь в получении.
Мужчина кивнул и расписался – Дэвид Холланд.
– Скажите, Виктор в сознании? – спросил он, опуская конверт в карман. – Он что-нибудь говорил?
– Боюсь, что нет. Его привезли в полубессознательном состоянии.
Мужчина выслушал ее молча, без каких-либо комментариев, и это его молчание почему-то насторожило и встревожило медсестру.
– Извините, мистер Холланд. А как вы узнали, что ваш брат пострадал? Я, к сожалению, еще не успела известить родственников…
– Мне позвонили из полиции. Виктор вел мою машину. Ее обнаружили на обочине, разбитую.
– О! Какой ужас.
– Да, кошмар.
– Хорошо еще, что им удалось найти вас. – Она перебрала стопку бумаг и вытянула из нее нужный листок. – Будьте добры, ваш адрес и номер телефона. На случай, если нужно будет связаться с вами.
– Понимаю. – Мужчина взял листок, пробежал взглядом по строчкам, затем вписал свое имя и номер телефона в графу "Ближайшие родственники". – Кто такая Кэтрин Уивер? – Он ткнул пальцем в другую, самую нижнюю графу.
– Это женщина, которая привезла сюда вашего брата.
– Мне нужно поблагодарить ее. – Он положил листок на стол.
– Сестра?
Дежурная обернулась – в двери палаты стоял доктор.
– Да?
– Позвоните в полицию. Пусть пришлют кого-нибудь как можно скорее.
– Они только что звонили, доктор, и уже знают о несчастном случае…
– Позвоните еще раз. Это не несчастный случай.
– Что?
– Мы только что сделали рентген. У нашего пациента пуля в плече.
– Пуля? – Дежурная зябко поежилась, словно ночь дохнула на нее холодным ветром, и медленно повернулась к человеку в плаще, назвавшемуся братом Виктора Холланда. К ее полнейшему изумлению, его уже не было. Створки входной двери качнулись и замерли.
– И куда ж он подевался? – прошептал санитар.
Несколько секунд дежурная смотрела на закрытую дверь, потом, встрепенувшись, огляделась. Ни на столе, ни на полу ничего не было. Пакет с одеждой Виктора Холланда исчез.
– Снова из полиции? Почему?
Кэти медленно положила трубку, плотнее запахнула толстый махровый халат – ее все еще знобило – и, повернувшись, посмотрела через кухню на Сару:
– Тот мужчина на дороге… у него в плече нашли пулю.
Подруга, разливавшая в этот момент чай, удивленно вскинула голову:
– Хочешь сказать, в него кто-то стрелял?
Кэти молча подсела к столу, на котором уже стояла чашка с крепким чаем. После горячей ванны она еще целый час нежилась у камина, так что тревожное происшествие на дороге успело отступить в прошлое и вспоминалось только как тяжелый сон. Здесь, в светлой, уютной кухне с веселыми ситцевыми занавесками, ароматом корицы и еще каких-то специй, думать о переполняющем мир насилии не хотелось. Да и сам этот мир казался таким далеким…
Сара склонилась над подругой:
– Они знают, что случилось? Он что-нибудь сказал?
– Его только что прооперировали. – Кэти посмотрела на телефон. – Мне нужно позвонить в больницу…
– Не нужно. Ты уже сделала все, что только могла. – Сара положила руку ей на плечо. – Не забудь про чай, а то остынет.
Кэти убрала упавшую на глаза влажную прядку. Рука дрожала. В голову лезли беспокойные мысли. Пуля в плече? Откуда? Почему? И что это было? Стал ли Виктор случайной жертвой дорожного маньяка, пальнувшего из окна машины в абсолютно незнакомого человека? Или дело в другом? В газетах не раз писали о жестоких разборках на шоссе, когда точку в споре ставят, просто потянув за спусковой крючок.
А может быть, нападение было спланированным и убить хотели именно Виктора Холланда?
Снаружи что-то зашуршало и ударило в стену. Кэти вздрогнула и выпрямилась:
– Что это?
– Не пугайся, это не бука, – рассмеялась Сара и, подойдя к двери, протянула руку к засову.
– Подожди! – воскликнула, привставая, Кэти. – Не отпирай!
– Посмотри сама. – Сара отодвинула засов и распахнула дверь. Свет из кухни метнулся к навесу для автомобиля, под которым стояло несколько мусорных баков. Через подъездную дорожку, оставляя за собой след из пустых бумажных пакетов и оберток, метнулась и растворилась во мраке ночи какая-то тень. – Еноты. Приходится привязывать крышки, чтобы эти проказники не замусорили весь двор. – Из бака высунулась голова, два крошечных, мерцающих глаза злобно уставились на них. Сара хлопнула в ладоши. – А ну-ка убирайся! – Енот не испугался. – Тебе что, податься некуда? Дома нет? – Зверек спрыгнул наконец на землю и неторопливо затрусил к деревьям. – Смелеют год от году. Ничем их не проймешь, – вздохнула Сара и, закрыв дверь, подмигнула подруге. – Так что не волнуйся. Это тебе не город.
– Спасибо, что напомнила. – Кэти взяла кусочек бананового хлеба и пододвинула блюдечко со сладким маслом. – Знаешь, по-моему, провести Рождество здесь, с тобой, будет куда приятнее, чем со стариной Джеком.