* * *
Говард несколько раз мигнул фарами перед порталом из массивного дуба, который открылся автоматически.
За опереточной сторожевой будкой песчаная дорожка, обсаженная каштанами, терялась в миниатюрном лесочке.
Их машина проехала мимо десятка бунгало, слабо освещенных изнутри. Более яркий свет тихонько мерцал на крыльце одиннадцатого бунгало; Говард поехал по дороге, ведущей к гаражу, двери которого открылись также автоматически.
Симона смотрела во все глаза, изображая растерявшуюся девчонку.
Они вышли из машины и прошли по мостику, который возвышался над крошечным прудиком, заросшим лилиями. Дверь бунгало открылась сама собой.
Войдя туда, Симона замерла, пораженная видом интерьера: окна просторной гостиной-спальни выходили в садик, окруженный высокими стенами, покрытыми плющом и цветами вьющихся растений. Климатизированный воздух, приглушенное освещение. Тихо льющаяся музыка, тропические растения и экзотические рыбки. Обстановка же, напротив, была скудной: низкий стол с индийскими скатертями с каждой стороны, которые покачивались, как плоты, над мягким ковром, лежавшим на полу. В центре же был шедевр вызывающей роскоши – овальная кровать "суперкоролевского размера", в три раза превосходившая по величине обычную.
– Это и называют изысканным борделем! – присвистнула Симона, взволнованная увиденным. – Я не знала, что Джой заправляет таким изысканным заведением!
– Изысканным? Он принимает у себя самых серьезных людей во Франции!
Как раз в это время мелодично зазвонил телефон.
Говард снял трубку.
– Алло! Привет, Джо... Да, снова в делах. Хорошо, я приду. Ты мне пришлешь метрдотеля?.. Ну, Джо!
Он повернулся к Симоне:
– Он подсказал нам мысль пойти поужинать в другом месте, в сельской таверне, недалеко отсюда. Он уверяет, что там кухня лучше.
– Жаль, это местечко начинало мне нравиться, – вздохнула она, поддразнивая его.
– Ты подождешь меня? Джо не слишком любит показываться перед женщинами.
– Почему?
Вот, наконец, вещь, которой она не знала!
– У него изуродовано лицо. Его танк взорвался возле Мюнхена. Он перенес, я уж не знаю, сколько операций, но ему кажется, что ни одна из них не закончилась успешно. И тогда он начинает по новой.
Официант тихо постучал в дверь, затем вошел в комнату мягкими шагами, неся бутылку шампанского. Он умело откупорил ее, наполнил два бокала и исчез, не глядя на них, с угодливой поспешностью.
– Какая скромность! Обслуживание производится призраками, – сказала Симона, забавляясь.
– Скромность здесь – это ложь. Здесь во всех спальнях полно микрофонов и миниатюрных кинокамер.
– Возможно, нас сейчас подслушивают, – прошептала Симона.
– В данный момент опасности нет, – улыбнулся Говард. – Устройство автоматическое и включается лишь тогда, когда задергивают шторы.
– Почему шторы?
– Весьма проницательно Джо считает, что до этого люди не скрывают ничего важного.
* * *
Джо поворачивался спиной или в профиль, избегая, насколько возможно, показывать лицо своим собеседникам. Огромный, массивный, но с быстрой походкой и плоским животом, он весьма заботился о том, что у него оставалось нетронутым: о своем теле. Однако его уклончивый взгляд был взглядом человека, напуганного собственным увечьем.
Его кабинет был обклеен фотографиями голых женщин, в позах скорее акробатических, чем скабрезных. С этой стороны, он, кажется, преодолел свои комплексы. Злые языки рассказывали, что для такого рода испытаний он надевал капюшон, как палач.
– Да, она приезжала сюда с Билли Боттомуортом, писателем.
– Я думал, что это известный гомосексуалист!
– О, он должно быть, бисексуал, – сказал Джо голосом глухим, как заткнутая труба. – Обычно он приводит своих сопляков, но он не пренебрег и этой девушкой. Хочешь, чтобы я напечатал для тебя фотографии?
– Нет, спасибо. Твои фотографии стоят очень дорого и в настоящее время я в них не нуждаюсь.
– Как хочешь, – рассмеялся Джо надтреснутым, почти неслышным голосом. – Во всяком случае, она ему очень нравилась. Он читал ей стихи и называл ее единственной женщиной своей жизни.
– И разумеется, он говорил правду, – иронично заметил Говард.
– Должно быть, это место ей понравилось, так как спустя некоторое время она вернулась с Кристианом де Льезаком, режиссером.
– Он тоже был увлечен ею?
– Я не знаю. Этот тип занимался не литературой, а немым кино. Только действие!
– Приходила ли она еще с кем-нибудь?
– Нет, это все.
– Ты знаешь Мэнни Шварца?
– Очень хорошо. Вообще-то я член его бейсбольной команды, но играю очень редко. Я все больше ленюсь ездить в Париж.
– Он сюда приезжал?
– Никогда. Он любит, когда приходят к нему домой, и это самые дорогие куколки, которых можно найти на рынке!
– Я слышал, что трое сразу.
Джо усмехнулся:
– Да, первую для своего слуги, вторую для своего повара и третью для своего шофера! Он же лишь смеется над ними. А поскольку платит он по-царски, все эти девицы предпочитают заниматься любовью с его слугами, а не с министрами. И все же – предлагать своим слугам лучших проституток Парижа, какое расточительство! Есть люди, которые в самом деле не знают, что делать со своим состоянием!
Джо открыл ящик своего стола и вынул большой конверт, который он протянул Говарду:
– Возьми. Поскольку ты находишь их очень дорогими, я тебе их дарю. Подарок в честь твоего возвращения.
Говард открыл конверт. В нем было четыре фотографии Дженни: две с Билли и две с Льезаком.
– Надеюсь, что ты оценишь...
В то время, как Джо разразился непристойным хохотом, Говард рассмотрел фотографии. Билли и Льезак действительно любили Дженни. Это было видно по выражению их лиц, по их обращению с ней. Дженни, закрыв глаза, нежно предавалась их объятиям. Она, казалось, скорее мечтала, чем занималась любовью.
– Ты любезен, спасибо, – сказал он Джо. Он охотно ударил бы его, чтобы он перестал смеяться. Дженни была из таких женщин, в которую, если бы он ее знал, он наверняка тоже влюбился бы.
Джо проводил его до двери, в качестве дополнения, дружески хлопая его по плечу.
– Скажи метрдотелю из "Цветущей вилки", что тебя прислал я.
– Он тебя знает?
– А как ты думал! Я – босс!
* * *
Симона и Говард поужинали на свежем воздухе, при свечах. В нескольких метрах от их столика начинался настоящий лес.
Джо сказал правду, ужин был роскошный. Шампанское, затем вино, а в качестве музыкального сопровождения – стрекотание сверчков. Симона погрузилась в томную эйфорию.
Попросив счет, Говард прошептал несколько слов на ухо официанту.
Когда они поднялись, чтобы уйти, к ним подбежал метрдотель. Однако вместо того, чтобы проводить их к выходу, он повел их на второй этаж. Симона ничего не сказала. Она бросила взволнованный взгляд на Говарда, затем опустила глаза.
Метрдотель ввел их в спальню, обшитую деревом, с массивной и приятной сельской мебелью. Когда он закрыл дверь, Говард схватил руку Симоны.
Она улыбнулась. Она знала, насколько мимолетно это счастье. И это была умная женщина, слишком умная, чтобы отказаться от него.
* * *
Симона захотела вернуться домой. Она десять лет жила одна и приобрела некоторые привычки.
– Странности старой девы, – извинилась она, подтрунивая над собой.
Она не могла спать в другом месте, кроме "своей" постели, окруженная, за отсутствием мужских рук, привычными предметами.
Говард, ворча, подчинился. Он уже погружался в сон, глубокий сон пресыщенных любовников. Наощупь он добрался до ванной.
Когда он вернулся, чтобы одеться, Симона была уже готова: она причесалась и подкрасилась. От недавней страсти не осталось и следа.
Они тихонько спустились по лестнице, чтобы не потревожить других постояльцев.
– Ах, как же я легкомысленна! – прошептала Симона, когда они очутились в холле. – Сегодня так тепло, что я забыла свой жакет. Готовь машину, я сейчас вернусь.
Она сняла туфли и поспешно стала подниматься по лестнице.
Говард вышел на улицу. Ночь действительно была теплой, и тяжелые облака собирались в небе, предвещая скорый ливень. Слабый свет освещал бывшую конюшню, переделанную в гараж; все остальное тонуло во тьме.
Внезапно фары машины, стоявшей у входа в таверну, зажглись, ослепив его ярким светом. Он услышал свистящий звук над головой и одновременно приглушенный звук выстрела. Говард упал на землю. Затем ползком преодолел расстояние, отделявшее его от своей машины.
Последовало еще два выстрела, таких же приглушенных, как и первый. Говард вытащил из чехла свою "беретту" и выждал несколько секунд, чтобы глаза привыкли к темноте. Пуля срезала траву в нескольких метрах от него.
Ему удалось разглядеть ноги одного из нападавших, сидевшего на корточках за машиной, большим "мерседесом" старой модели. Он прицелился. Его оружие было без глушителя и звук выстрела громко прозвучал в тишине. Человек упал, вскрикнув от ярости.
В окне их комнаты появилась Симона и стала звать на помощь. Фары "мерседеса" тут же потухли, дверцы захлопнулись. Говард пытался выстрелить в шину колеса, но он плохо видел в темноте и промахнулся. Машина дала задний ход, выехала на дорогу и быстро удалилась. Им удалось увезти раненого.
В нескольких комнатах зажегся свет, но никто не осмеливался подойти к окну. Симона бросилась на улицу и подбежала к Говарду. За ней показались ночной сторож и управляющий: растерянные, они едва осмелились подойти поближе.
Симона прижалась к нему, ощупывая его дрожащими руками:
– Ты не ранен?
– Нет, я в порядке, – успокоил ее Говард.
– Ты знаешь, кто это был?
– Не имею ни малейшего представления.
– Я вызову полицию? – спросил у него управляющий.
– Нет, не стоит труда. Я сам предупрежу их. Успокойтесь, вокруг этого дела не будет никакой газетной шумихи.
Удрученное лицо управляющего озарилось улыбкой облегчения. Недавняя перестрелка могла серьезно повредить репутации этого заведения.
Напуганная Симона еще прижималась к Говарду.
– Подожди меня, – вдруг решительно сказал он.
– Куда ты поедешь?
– Я хочу увидеть Джо. Он один знал, что я был здесь. Если я не вернусь через час, предупреди Патрона. Он скажет тебе, что делать дальше.
* * *
Ночной сторож сначала отказался будить Джо, но Говард таким убедительным жестом вытолкнул его из-за окошечка, что он быстро переменил свое решение.
Джо вышел в пижаме, с всклокоченными волосами, недовольно ворча:
– Неужели нельзя было подождать до утра?
– Только что трое парней пытались меня убить. Я подумал, что, возможно, ты был в курсе дела.
– Ты совсем свихнулся! – завопил пораженный Джо.
– Почему же ты так не хотел, чтобы я остался ужинать здесь?
– Просто из любезности я дал тебе лучший адрес!
– Да тебе наплевать на меня!
Схватив его за пижаму, Говард начал его трясти. Джо был более высокий и грузный, чем он, но ярость Говарда увеличила его силы.
– Ты все же каким-то образом замешан в том, что со мной произошло! И для тебя же лучше сказать мне об этом. Возможно, другие платят тебе больше, но тебе обойдется дешевле, если ты скажешь мне всю правду!
Дверь за ними открылась, и два огромных охранника бросились к Говарду, схватив его, как тюк соломы.
– Я не замешан в этой истории! – заревел Джо вне себя от ярости, надрывая свой хриплый голос. – Но я терпеть не могу, когда ко мне прибегают в три часа утра и начинают меня пугать. Плевать мне на твои угрозы! Завтра я позвоню твоему патрону, и предупреждаю, что если ты вернешься сюда что-то вынюхивать, твоя рожа будет еще лучше разукрашена, чем моя! Отведите его в машину, – приказал он своим великанам. – И убедитесь, что он быстро уматывает отсюда!
Оба мастодонта вытащили его на улицу. Говард не сделал ни малейшей попытки к сопротивлению.
Один из них открыл дверцу его машины, другой толкнул его на сиденье. Очень послушный, Говард стал усаживаться поудобнее, когда мерзавец поднял колено и сильно ударил его в пах.
– Это лишь образчик того, что тебя ждет, если тебя заметят в окрестностях, – шепнул он ему на ухо глухим голосом.
Говард не дал себе времени отдышаться. Он тут же включил газ, и проехал мимо стоявших неподвижно, как скалы, и наблюдавших за ним со сдерживаемой яростью охранников.
Говард хорошо знал свою колымагу. Он внезапно свернул направо, а затем дал задний ход. Когда он услышал металлический звук корпуса машины, на полном ходу ударившей по их телам, он поставил ногу на тормоза, переключился на первую скорость и поехал вперед, нажимая на акселератор.
В зеркальце машины было видно, как они корчились на земле, подобно сломанным марионеткам. Затем они поднялись и, прихрамывая, пробежали несколько метров вслед за машиной, махая кулаками и изрыгая ругательства. Он быстро потерял их из вида. Говард погнал машину с экстравагантной скоростью тридцать миль в час.
* * *
Говард отвез Симону домой и вернулся в отель. Он знал, что не сможет заснуть. Не раздеваясь, он растянулся на кровати, чтобы расслабиться и собраться с мыслями.
В семь часов утра, не желая оставаться в номере, он переоделся и вышел на улицу. Самые лучшие мысли приходили к нему во время ходьбы.
В девять часов он вошел в почтовое отделение и позвонил Дебуру, который не сообщил ему ничего нового. Не скрывая удовлетворения, Дебур сказал ему, что он уже в курсе связей Дженни с Льезаком и Билли.
– Во всяком случае, Боттомуорт был лишь платоническим влюбленным, – сказал он с уверенностью человека, посвященного в секреты богов.
Говард испытал слабое удовольствие, рассказав ему правду.
– У меня доказательства, что их отношения были совершенно иными, чем платонические.
Говард ничего не рассказал о своем инциденте прошлой ночью. Он сообщил ему, что собирается встретиться с одним из их лучших осведомителей в американской колонии, и они договорились вечером созвониться.