* * *
Олег метался по замку, который казался вымершим. Еще утром здесь было полно людей - охранников, поваров, слуг, лакеев, официантов. Теперь все словно вымерло. Смирнов ничего не понимал и упорно искал человека, который сказал бы ему, где прячется Робсон.
Олег вернул своему трико серый цвет, поскольку он был основным в замке. Но вокруг не было ни души.
Наконец Олегу повезло: навстречу шла высокая, довольно худая женщина. Олицетворение деловитости и неприступности. Олег ожидал встретить здесь каких угодно женщин - порочных наложниц доминиканца, развязных официанток, при случае не брезгующих залезть в постель к Робсону или его заместителям. Наконец, легендарную красавицу-мулатку Лукрецию, про которую сообщалось в секретных сводках Локкарта. Но женщина, шедшая ему навстречу, казалась нереальной в этом мире - мире мафии, больших денег, насилия и животных инстинктов.
Однако Олег все же остановился и спросил у нее: "Где я могу найти Робсона?" Незнакомка ответила:
- Двенадцатый этаж. Восточная башня. Дверь с медной табличкой "Босс".
И строгой походкой деловой женщины - никакого покачивания бедрами, никаких легкомысленных взглядов - незнакомка направилась к лифтам.
Туда же пошел и Олег. Он поднялся на двенадцатый этаж, Лукреция спустилась на первый.
И только перед дверью кабинета Робсона Олег вдруг остановился и задумался. Незнакомка видела, что он одет в трико защитного цвета, что к его поясу пристегнута граната, а на бедре явно угадывался пистолет. И тем не менее она охотно объяснила ему как найти Робсона.
Но долго размышлять об этом не было времени. Он подошел к двери и толкнул ее. Смирнов ожидал, что дверь, как и в случае с Ли, окажется запертой, но она неожиданно подалась - и он очутился в логове доминиканца.
Робсон пристально смотрел на Олега.
- Меня зовут Олег Смирнов. Я работаю на ЦРУ США, - поспешил внести определенность в их отношения Олег.
- Пришел арестовывать меня? - хрипло рассмеялся Робсон.
- Это вы придумали и осуществили операцию по захвату израильских ядерных боеголовок и их доставке в Гренландию с целью ядерного шантажа?
Робсон промолчал. Он подошел к окну и вцепился пальцами в край портьеры. Как могущественен он был еще вчера! И как жалка его участь сегодня.
Впрочем, винить он мог только себя. Передоверил многие дела компьютеру, слишком откровенничал с Лукрецией, перестал встречаться с рядовыми боевиками и общался в основном с верхушкой - управляющими, командирами. Лукреция сумела переманить их на свою сторону, его глаза и уши словно заволокло пеленой. Теперь она сбежала, оставив его один на один со своими грехами. Даже если американцы простят ему ядерный шантаж, то израильтяне отомстят за похищение своих боеголовок. Не простят и раскрытого секрета: ведь они до сих пор отрицают наличие у них ядерных бомб.
Робсон отошел от окна и улыбнулся Олегу:
- Да, это я придумал операцию. Я один!
Неожиданно он повернулся и подскочил к окну. Олег спохватился слишком поздно.
Бросившись вслед за Робсоном, он успел коснуться пальцами подошв его ботинок, но ухватиться за ноги доминиканца не сумел. Остановить падение Робсона было уже невозможно.
* * *
Доехав до конца полуострова Рокавей, желтый "шевроле" притормозил и свернул с асфальтового полотна неширокой дороги на усыпанный галькой и песком пляж.
В сотне метров высился конус маяка. Над его куполом с криками проносились чайки. Они спорили из-за добычи, пытались выхватить выдернутых из воды маленьких рыбешек друг у друга.
Лукреция обошла машину и открыла багажник. Скинув юбку, в одних чулках и трусах влезла в резиновый костюм для подводного плавания. Засунула сумочку в водонепроницаемый резиновый мешок, пристегнула его к поясу. Надела маску, портативный акваланг, проверила подачу воздуха. Натянула широкие ласты и, неловко ступая по гальке, зашлепала к воде.
Берег в этом месте был довольно крутой, и несколько секунд спустя Лукреция скрылась из виду.
* * *
Без пяти минут двенадцать минный тральщик "ЮСС‑2031", на который в конце концов было решено погрузить золото, остановился между Статуей Свободы и Говернорс-Айлендом. С тральщика бросили два якоря, и он неподвижно встал в середине течения Гудзона.
Береговые и воздушные наблюдатели, снайперы, ракетчики, разведчики замерли в ожидании. Кульминация приближалась.
На командном пункте атмосфера была столь напряженной, что, казалось, попади в его воздух искра - и все бы взорвалось к черту.
Президент то сидел, то вскакивал и начинал метаться из угла в угол. Скаукрофт курил одну сигарету за другой. Военные и люди из ЦРУ нервничали.
США (Нью-Йорк)
В двенадцать часов дня в хозяйственный двор ООН въехал трейлер. Он привез продукты в столовую для чиновников-иностранцев и обслуживающего персонала ООН из числа американских граждан. Водитель подогнал машину к дверям грузового лифта и ушел, чтобы отдать документы и накладные помощнику управляющего столовой.
В двенадцать часов три минуты на командном пункте возникла суматоха. Передавая из рук в руки плоский черный предмет, его положили перед президентом, Скаукрофтом и генералом Гэлвином.
- Сэр! - обратился к президенту дежурный офицер командного пункта. - Это радиопередатчик, с помощью которого похитители боеголовок намереваются связаться с вами. Мы тщательно проверили его. В нем нет взрывного устройства, бактерий или баллончиков с отравляющим газом.
- Кто передал радиопередатчик? - вскричал Скаукрофт.
- Мы получили его по почте, - ответил офицер.
В двенадцать часов пятнадцать минут Лукреция, не успев даже стянуть с лица белокожую маску, поднесла к губам микрофон.
Президент и другие услышали:
- Ваши условия выполнены! Одиннадцать боеголовок находятся в трейлере в хозяйственном дворе здания ООН в Манхеттене. Сбрасывайте золото в воду! - голос Лукреции звучал отрывисто и зло. Казалось, что говорит не женщина, а мужчина. - Но если хоть один ваш корабль стронется с места, когда мы заберем выкуп и будем уплывать из Нью-Йорка, боеголовки взорвутся! Система подрыва сработает и в том случае, если вы расстреляете нашу подводную лодку ракетами. Нам нужно три часа спокойствия после того, как мы заберем выкуп. Вы согласны?
Президент облизнул пересохшие губы. Покосился на Скаукрофта. Перевел взгляд на Гэлвина.
Скаукрофт поднес к губам радиопередатчик и сказал:
- Забирайте золото. А мы подумаем над вашими условиями.
* * *
- Подводная лодка подошла под минный тральщик с выкупом, - доложил президенту и окружающим его людям дежурный.
- Значит, никакой возможности обезвредить боеголовки нет? - президент с тоской посмотрел на Скаукрофта.
- Взрыватели снабжены такими хитроумными электронными устройствами, что разрушить их или разгадать секрет управления нет никакой надежды, - покачал головой директор ЦРУ. Он только что прослушал доклад технических экспертов, осматривавших боеголовки, и старался выбрать из лавины подробностей, которыми они засыпали его, самое существенное. - А любая попытка разрушить сами взрыватели лазером, целенаправленным электромагнитным лучом или тепловым излучением неизбежно вызовет все тот же подрыв боеголовок. Будем ли мы разбирать взрыватели руками, пытаться уничтожить их кислотой - они все равно взорвут ядерные заряды.
- Так что же, нет никакой надежды? - стукнул по столу президент. Но удар получился слабый и жалкий.
- Мы зависим от милости террористов, - стиснул зубы Скаукрофт. - Они могут взорвать боеголовки в любой момент, когда захотят. Смилостивятся - пошлют радиосигнал, который блокирует работу взрывателя. Тогда мы сможем передать боеголовки израильтянам.
- А террористы сказали, что блокируют взрыватели только в том случае, если мы на три часа оставим их подводную лодку с золотом в покое, - напомнил генерал Гэлвин.
Президент протянул руку, и Гэлвин вложил в нее фляжку с коньяком.
- Мы уже везем боеголовки в аэропорт Кеннеди, откуда они будут переброшены самолетом в Неваду. Но прежде чем удастся опустить их в глубокую шахту в Неваде, как раз пройдет три часа. Террористы, как видно, все предварительно рассчитали.
Президент задумался. Конечно, решение предстояло принимать ему. Колоссальная ответственность тяжелым грузом легла на плечи Джона Пенна.
- Если мы выполним требования террористов и дадим им свободно уплыть из Нью-Йорка, наши космические спутники смогут проследить за движением лодки? - воскликнул он.
- К сожалению, это невозможно, - вздохнул генерал Гэлвин. - Конструкция их лодки слишком совершенна. Достаточно сказать, что ее с боеголовками на борту смогли беспрепятственно провести от Хайфы до Нью-Йорка, и она месяц спокойно стояла на траверсе мыса Рокавей. И это - несмотря на то, что все подступы к Нью-Йорку находятся под постоянным наблюдением…
- Словом, если мы позволим террористам уйти с золотом, то денежки наши и наших партнеров пропали, - подытожил Скаукрофт.
- Здоровье и безопасность людей дороже всего, - промолвил после тяжких раздумий президент. - Я согласен с требованиями террористов. Дайте им свободный проход!
Израиль (Тель-Авив)
После конференции в Нассау Ицхак Рабин нанес визит в Канаду, благо она была недалеко. Он встречался с премьер-министром страны Брайаном Лакостом, представителями деловых кругов. Заходил в синагоги, общался с канадскими членами Всемирной организации сионистов. И каждый день звонил в Иерусалим или Тель-Авив своему помощнику Янову, справлялся о настроениях членов кабинета. "Все нормально", - отвечал Янов. Ответ никогда не менялся…
Прибыв в Израиль, Ицхак Рабин первым делом захотел отдохнуть. Длительный перелет через несколько часовых поясов порядком измотал его. Прямо из аэропорта он уехал на государственную виллу вблизи Акки.
Рабин приехал туда рано утром в субботу. Обычай запрещал делать что-либо в этот день, даже разводить огонь и готовить пищу. Поэтому израильского премьера ждал "чолент" - набор пищи, уложенный в корзинку перед заходом солнца в пятницу и поставленный в холодильник.
Рабин с аппетитом съел пирог с рыбой, крылышко гуся, "икру сельди" - вошедшую в употребление первоначально среди румынских евреев.
Все это Рабин запивал легким вином "Кремизан".
После завтрака премьер в сопровождении двух охранников пошел на пляж. Несмотря на то, что весь участок побережья перед государственной виллой тщательно охранялся специальными подразделениями израильских "коммандос", нельзя было забывать о возможности неожиданной вылазки мусульманских террористов. Бывшего председателя Разведывательного комитета и генерала Пинхуса Эбуха едва не утащил под воду дельфин, который оказался переодетым в дельфинью шкуру боевиком "ФАТХ"…
* * *
В воскресенье на виллу неожиданно позвонили из канцелярии премьер-министра и сообщили, что весь кабинет собрался в Иерусалиме и ждет его.
- В чем дело? - резко бросил Рабин. Ему не хотелось так неожиданно прерывать отдых. Он только вошел во вкус неспешного курортного режима - легкий завтрак, пляж, сон и чтение после обеда, просмотр одного-двух видеофильмов вечером.
- "Аль-Джихад" передала ультиматум израильскому правительству, - вздохнул чиновник.
Рабин положил трубку, посидел в задумчивости и позвонил Соломону Гуриону.
- Что ты знаешь об ультиматуме "Аль-Джихада"? - с ходу выпалил он.
- О каком ультиматуме? - Соломон был страшно удивлен. - Я слыхом не слыхивал ни о каком ультиматуме…
- Так. Понятно, - мрачно проговорил Рабин и бросил трубку. Он встал, заложил руки за спину и прошелся взад-вперед по просторной комнате. Брови израильского премьера хмурились, на щеках играли желваки.
Резко остановившись около телефона, он позвонил в канцелярию:
- Откуда у кабинета информация об ультиматуме "Аль-Джихада"?
- От Шимона Переца.
- Но он-то здесь причем?!
- Ультиматум был передан ему. Господин Гурион также вызван на заседание кабинета. Если вы не сможете приехать, господин Рабин, - голос чиновника сделался подозрительно сух и официален, - заседание придется проводить без вас.
Ицхак брезгливо бросил трубку, словно она была вымазана грязью, и сжал голову руками. Несомненно, ультиматум "Аль-Джихада" - если он действительно существовал! - был лишь предлогом. В его отсутствие Шимон Перец как всегда интриговал и сейчас готов дать бой на заседании кабинета.
- Ну, ничего! - сжал кулаки премьер. - Посмотрим, кто кого. Как бы эта вылазка Переца не стала его последним выступлением в качестве члена кабинета…
* * *
Войдя в зал заседаний, Рабин по привычке властно приветствовал его членов.
Однако в ответ не раздалось дружного и чуть подобострастного приветствия. Голоса членов кабинета звучали приглушенно, в них не чувствовалось энтузиазма. Еще Рабина неприятно поразило то, что трое министров, прежде чем ответить ему, посмотрели на Переца. Так, словно они просили разрешения у лидера "Гистадрута"…
Рабин уселся на свое председательское место, деловито бросил: "Начнем!" и раскрыл блокнот. На каждом листке было отпечатано: "Ицхак Рабин. Премьер-министр Государства Израиль".
- Подождем председателя Разведывательного комитета, - сказал Перец.
Услышав это, остальные словно окаменели. Рабин передернул плечами. Что позволяет себе этот Перец? Кто здесь премьер-министр в конце концов? Кто определяет повестку дня и порядок ведения заседаний кабинета?!
- Так что за ультиматум прислала "Аль-Джихад"? - громко спросил Рабин.
- Подождем председателя Разведывательного комитета, - односложно повторил Перец.
Рабин был готов взорваться от ярости, накричать на Переца, но в эту секунду дверь отворилась, и в зал вошел Соломон Гурион. Всегда жизнерадостный и краснощекий, он выглядел сейчас необычно бледно и потерянно.
Как только Гурион поравнялся с длинным столом, за которым восседали члены израильского руководства, Перец вскочил со своего места так, как будто его подбросило пружиной.
- Вы пришли сюда, чтобы выслушать не ультиматум "Аль-Джихада" Израилю, а ультиматум кабинету Ицхака Рабина! -звонко выкрикнул Перец.
Рабин молчал. Слова ответа застыли у него в горле.
- Дела в государстве идут все хуже. - Перец не давал даже слова сказать премьеру. - Экономика крайне неэффективна, жизнь дорожает, арабы наглеют, наши вооруженные силы и разведка мало на что пригодны…
Перец обвел взглядом членов кабинета. Некоторые согласно кивали.
- Одним словом, - продолжал Перец, - члены правительства решили освободить вас от должности премьер-министра.
- И… кого же вы рекомендовали на этот пост? - В голосе Рабина сквозил неприкрытый сарказм. Но лидер "Гистадрута" ничуть не смутился:
- Меня! До новых выборов, которые решено провести через… год. Пересядьте на место рядового министра, Рабин!
Ицхак Рабин словно лунатик обошел вокруг стола и сел на место Шимона Переца. Шимон с удовольствием поерзал на председательском кресле и сказал:
- Нам надо решить еще один кадровый вопрос! Соломона Гуриона, как не оправдавшего наших надежд, предлагается освободить от обязанностей председателя Разведывательного комитета. На смену ему, - он сделал вид, будто копается в бумагах, - мы предлагаем бывшего помощника бывшего премьера Моисея Янова.
Как и следовало ожидать, за Янова проголосовали единогласно. Особенно рьяно тянул руку лидер партии горных крестьян Галилеи "Шолом" Хаим Гангнус. Он думал, что при новом председателе правительство будет с ним больше считаться. Хаим Гангнус верил, что теперь-то он добьется включения в каждое правительственное постановление положений, которые вытекали из предвыборной программы партии "Шолом".
Ицхак Рабин… тоже проголосовал за Моисея Янова. "Если он был моими "глазами и ушами", пока меня не было в стране, и так ловко обманул меня, значит, он хороший разведчик", - с осадком горечи в душе подумал бывший премьер.
Глава VIII. Люди кровожадны
Швейцария (Понтрезина)
Спасаясь от полуденного зноя, Олег и Марта вошли под прохладную сень реформистской церкви Святой Марии. Церковь была невелика - нужды Понтрезины и не требовали большей, но фрески XIII века, украшавшие арку хоров, поражали своей выразительностью и были исполнены в так называемом "суровом" романском стиле безвестными мастерами. На фресках были изображены Благовещение, Мадонна, Мария Магдалина.
- Смотри, как похожа на Марию Магдалину та женщина, что перед алтарем! - прошептала Марта.
Там стояла грациозная мулатка с волосами цвета спелой пшеницы. Высокая грудь, способная свести с ума любого мужчину, бесподобная талия, лебединая шея. Женщина кончила молиться и повернулась к ним лицом. И тут Олег испытал знакомое ощущение - его дернуло током. Это бывало всегда, когда он узнавал людей, с которыми встречался при необычных обстоятельствах.
Помимо своей воли, Смирнов стал пристально вглядываться в физиономию мулатки. Скользнул взглядом по ее ногам. Похоже, что это была та самая женщина, которую он видел в замке Робсона. Только тогда ее лицо было намного бледнее.
"Да это же Лукреция, любовница Робсона, - внезапно осенило Олега. - Конечно, сейчас у нее наверняка паспорт совсем на другое имя, своим новым знакомым она рассказывает вымышленную биографию, но это - Лукреция!"
Взгляды Олега и мулатки скрестились. Смирнову показалось, что она тоже узнала его.
Он схватил Марту и потащил ее вон из церкви. Та ничего не поняла, но покорно последовала за Смирновым.
Выскочив на площадь перед церковью, Олег увидел уютный ресторанчик и завел туда Марту. Усадил за стол, бросил:
- Закажи себе пива или лимонада. Я вернусь через пятнадцать минут.
- Куда ты идешь?
- В полицию, - тихо ответил Смирнов. Хлопнула дверь.
Швейцария (кантон Граубюнден)
Лукреция выскочила из церкви Святой Марии через две минуты после того, как ее поспешно покинули Олег с Мартой. Обежав церковь, она села в красную "феррари" и погнала обратно к вилле.
- Идиотка! - воскликнула мулатка и ударила руками по рулевому колесу. Больше она не произнесла ни слова.
В сумочке у нее лежали билеты на самолет Цюрих - Буэнос-Айрес. До отлета оставалось два часа. Но "феррари" летела по автобану так быстро, что у Лукреции мелькнула соблазнительная мысль остановиться в маленьком городке с милым названием Понтрезина и помолиться перед тем, как улететь в южное полушарие. Выросшая в Доминиканской Республике, Лукреция была, как и большинство женщин этой страны, суеверна. Годы, проведенные в Соединенных Штатах, не смогли поколебать ее веры.
А теперь приходилось мчаться обратно на ненавистную виллу, с которой, как думала Лукреция, сегодня утром она распрощалась навсегда, и думать, как спастись от Олега Смирнова.