Глава 25
Вернувшись через несколько дней в Тусон - по пути ч высадил обеих пассажирок и сделал по телефону предварительный рапорт, - я приехал в мотель, где меня ждала увесистая посылка. Я взял ее к себе в номер, раскрыл и обнаружил внутри длинный пластиковый чехол. В чехле лежало ружье, которое я сразу узнал - это было мощное, в полном смысле боевое оружие, а не то спортивное ружье, которое мы брали с собой в Мексику. К ружью была приложена записка:
"СПАСИБО ЗА УСЛУГУ. ПРЕЗИДЕНТ АВИЛА ОЦЕНИЛ ЭТО ПО ДОСТОИНСТВУ. ХИМИНЕС".
Прочитав странное послание, я нахмурился и пошел звонить в Вашингтон. С Маком меня соединили без задержки.
- Ты получил посылку, которую мы тебе переслали после досмотра? - спросил он.
- Да, сэр. Но я что-то пока ничего не могу понять.
- Ты давно не читал газет?
- Пару дней.
- На прошлой неделе президента Коста-Верде убил снайпер с очень большого расстояния. В настоящее время у них сформировано переходное правительство во главе с полковником Химинесом.
Я выглянул из будки на залитую солнцем улицу Тусона, и перед моим мысленным взором возникла уже виденная мною картинка: поляна в джунглях и крепкий невысокий офицер с сигарой в зубах. Он замечает:
- Если есть хорошее оружие, всегда можно найти человека, который умеет с ним обращаться".
- Я же говорил, сэр, что Эктор Химинес занятная личность.
- Кое-кто в Вашингтоне опечален этими событиями.
С Авилой были заключены некоторые негласные договоренности.
- Я им очень сочувствую, - сказал я. - Эти крошечные латиноамериканские страны поступают очень нехорошо, без спросу реформируя свои правительства и создавая массу хлопот для соседей. Воображают себя, наверное, независимыми государствами.
- У нас также озабочены судьбой одного крупного экземпляра военной техники. Есть мнение, что раз оно было расположено слишком близко к нашей границе, его следовало сохранить для изучения. Другими словами, они полагают, что не стоило так поспешно уничтожать эту штуку.
Я глубоко вздохнул.
- Так точно, сэр. Поспешно.
- Хочу тебе сказать, Эрик, что в Вашингтоне, как обычно, высоко оценили нашу операцию.
- Да, сэр. - Мои губы почему-то расползлись в усмешке. - Наверное, он произнес эти слова каким-то забавным тоном. - Ясно, сэр. Как обычно.
Потом наступили суматошные дни приведения всех дел в порядок, подготовки официального отчета и тому подобное. Однажды вечером, вернувшись в мотель, я обнаружил у себя в номере Кэтрин Смит. Я видел ее впервые с тех пор, как мы расстались после пересечения границы, но я о ней много думал в эти дни и, создавая свой полный отчет, навел о ней кое-какие справки.
Я сразу понял, зачем она пришла. Свою верхнюю одежду она аккуратно сложила на стуле в углу и теперь была одета в точности так же, как тогда, когда я ее впервые увидел - в пикантном черном пеньюаре, в шлепанцах на каблучках и прочих предметах женского нижнего белья, предназначенного для мужского глаза. На комоде стояли два запотевших бокала. В ведерке со льдом торчали две очень интересные бутылки.
Все было настолько очевидно, что я даже растрогался, если вы понимаете, что я имею в виду: мне ясно давали понять, что нам надо завершить одно мероприятие, прерванное шприцем Макса.
- Я не спрашиваю, как вы проникли в номер. Она улыбалась. Тут я вспомнил, что как-то мне ее лицо без косметики показалось простоватым, но сегодня оно не было простоватым. Улыбающаяся, она вдруг стала почти красивой, причем это была интригующая, нетипичная красота.
- Надеюсь, вы не против бургундского игристого? - спросила она. - А то шампанское немного надоело. Как поживает маленькая девушка с нежным сердцем? Вы, конечно, понимаете, отчего она так и не призналась вам в своей слабости. Она боялась, что вы станете ее презирать. Боюсь, она действительно вас любила, мистер Эванс.
- А почему это вас так волнует?
- Потому что вы прогнали ее. Заставили вернуться к жизни, более подходящей для маленькой девочки с нежным сердцем.
- Ну, ей ведь и в самом деле такая работа не по плечу, - сказал я довольно-таки раздраженно. - Я просто успел ее вовремя остановить, пока она не навлекла белу на себя и других людей.
- И вы больше с ней не увидитесь, не так ли? Ибо в глубине души вы уверены, что, какие бы оправдания вы для нее ни придумывали, женщина не может любить мужчину, если она не способна ради него убить. И что та любовь, которая ведома нам, простым смертным, это вовсе не любовь даже, а, мистер Эванс? И все же вам грустно и одиноко - и это хорошо. Тем самым вы оцените меня по достоинству. А теперь откупорьте бутылку вина...
Утром она еще спала, когда я вошел в номер с кофе. Спала или только притворялась спящей. С ней никогда нельзя было быть ни в чем уверенным. Во всяком случае, она позволила мне рассмотреть себя внимательно. Она лежала, раскинувшись на большой измятой постели, обнаженная - на ней были лишь черные чулки, съехавшие до колена. В них она выглядела точно девушка на порнографической фотографии.
Я с грохотом закрыл дверь - она шевельнулась, сладко потянулась и, открыв глаза, уставилась на меня.
- Кофе подан, мэм! - усмехаясь, объявил я. - Будь я проклят, если ты не самая обольстительная женщина, с которой мне когда-либо приходилось провести ночь.
Она рассмеялась.
- Я старалась. И я рада, что мои труды не пропали даром - судя по твоей реакции.
Она села, обнаружила непорядок с чулками и, натянув их на ногу, стала рассматривать. Мы провели очень бурную ночь, и нейлон, мягко говоря, был не в лучшем состоянии. Она поморщилась, быстро сняла остатки чулок и, скомкав их, запустила в мусорную корзинку. Потом подняла с пола пеньюар, с сомнением расправила его, нашла неповрежденным и царственным жестом бросила мне, чтобы я его ей подал, точно это соболья пелерина, а сама она в бриллиантах и вечернем платье, а не абсолютно нагая.
Я поставил поднос с кофе и повиновался. Завязав крошечный бантик на шее, она вздернула лицо в ожидании поцелуя. И эту услугу я ей оказал.
- Чертов меч! - прошептала она, чуть задыхаясь.
- Что-что?
- Причина моего появления у тебя. Одна из причин. А ты ведь ломал над этим голову, а?
- Ну, этот вопрос как-то пришел мне на ум.
- Мужчина с ружьем или пистолетом - это ерунда! Подумаешь, схватка - механизм против механизма. Бах-бах-бах! Но мужчина с мечом... Это было прекрасно - тот поединок. Ты знаешь, пока я за вами наблюдала, я позабыла все, о чем ты меня просил. Клинки сверкают. Двое мужчин. Точные движения. Все это напоминало ритуал или танец смерти. А потом твой выпад - точно молния. Ты мог бы перешагнуть через его труп и овладеть мною прямо там, на камнях, на глазах у тех оборванцев.
- Жизнь - это цепь упущенных возможностей, Валя, - сказал я спокойно.
Она вздрогнула и пристально посмотрела на меня.
- Пей кофе, - продолжал я. - Твой авиабилет лежит на комоде.
Она облизала губы.
- Как ты меня назвал?
- У нас в архиве есть один список. Мы называем его приоритетным. В нем фигурировал человек по имени Мартелл, например, но он погиб в горах Нью-Мексико, и мы его вычеркнули. В нем фигурируют еще несколько человек, но с ними еще не разобрались, поэтому их имена засекречены. Есть в нем и женщины. В том числе и одна таинственная дама по имени Вадя. Чрезвычайно опасная особа. Имеющиеся в нашем распоряжении ее приметы довольно-таки разноречивы. Кто-то описывает ее чарующе очаровательной или, напротив, самой заурядной. Иногда она блондинка, иногда брюнетка. Даже цвет ее глаз меняется. Это очень легко сделать с помощью контактных линз. Чаще всего у нее голубые глаза. Я, знаешь ли, читал несколько очень романтичных описаний глаз Вади. В ее досье имеются также и отпечатки пальцев.
Она снова облизала губы, не сводя с меня глаз.
- Ясно...
- Отпечатки пальцев на рукоятке твоего пистолетика были смазаны, но мы сняли отличные "пальчики" с обоймы. Тебя вовсе и не интересовал фон Закс - ни живой, ни мертвый, а, Вадя? Это был очередной твой трюк, чтобы навести меня на ложный след. Тебя интересовала только ракета, так? Ты убила бородача-техника, ты запустила ее, а потом уничтожила в полете. И подорвала тягач. Отменная работа!
Она потянулась было к стаканчику с кофе, взглянула на него и, помедлив, перевела взгляд на меня. Она пожала плечами, словно говоря, что, если я, разоблачив ее, хочу подсыпать ей в кофе яду, пусть так оно и будет. Она выпила кофе и кивнула.
- Это верно... Мы не могли допустить, чтобы "Рудовик" попал в руки к безответственному фашисту, и вы, конечно же, не хотели отдавать ее вам. Ее необходимо было уничтожить. - Она бросила на меня какой-то загнанный взгляд. - Ты что-то сказал про авиабилет...
- Да, на Мехико. У тебя есть минут сорок пять, чтобы одеться и доехать до аэропорта. Я тебя отвезу.
- Ты меня разочаровываешь, дорогой, - сказала она, шумно вздохнув. - Ты опять становишься сентиментальным. Тебе следует убить меня.
- Сам знаю. И возможно, потом я буду сожалеть, что не сделал этого, но за последние дни и так было достаточно убийств. Мне разрешили поступать по собственному усмотрению.
- У нас тоже есть секретные списки, - сказала она. - В нескольких из них фигурирует один человек. Высокий мужчина, ответственный за смерть Мартелла. И за смерть Каселиуса. И за смерть Тины. Как и многих других. Теперь вот еще и за смерть Макса. Против твоего имени стоит множество черных крестов, Эрик - Мэттью Хелм!
Я усмехнулся.
- Ты же пришла сюда не только из чувства восхищения, а?
- Нет. Доложив о проделанной работе, я получила новые инструкции.
- Ах, ну конечно. Я, между прочим, не был уверен, что проснусь сегодня утром. Пожалуй, и тебя поразила та же болезнь, которая называется сентиментальностью.
Но ее вируса вполне хватило, чтобы не испортить приятную встречу со старым товарищем по оружию. И я, признаюсь, сделал ставку именно на это.
Она задержала на мне взгляд, но я не смог догадаться, что таилось в нем. Потом она рассмеялась и стала одеваться. В аэропорту я проводил ее до выхода на летное поле. Вложил ей в руку небольшую походную сумку, с которой она пришла ко мне в номер.
- До свиданья, Эрик, - сказала она. - Надеюсь, мы никогда больше не увидимся. По крайней мере... мне хотелось бы надеяться.
Я смотрел ей вслед. Она шла по полю к самолету, и я не мог понять, что сам думаю по этому поводу.