* * *
Джо Позитано проснулся от резкого двойного стука в дверь его комнаты. Корсиканец инстинктивно схватился за свой "кольт-45", лежавший на столе рядом с ним, и резко встал.
И тут же вспомнив, где он находится, положил пистолет и крикнул хриплым надтреснутым голосом:
– Слышу, слышу...
У прислуги "Лан-Ксанга" не слишком легкая рука. Он раздвинул занавески. За окном едва виднелась лента Меконга, так как было еще темно. Привычным движением Джо проверил, здесь ли его чемоданчик, закрытый на замок. Если не принять предосторожностей, сто пятьдесят тысяч долларов мелкими купюрами могли моментально исчезнуть. Но Джо был серьезным и достаточно осторожным человеком. Одним из редких корсиканцев, которому китайцы из Сайгона полностью доверяли. Во Вьентьян он прибыл впервые, но зато часто ездил на Борнео или в Гонконг, сопровождая не очень надежных людей. Позитано прекрасно знал, что китайцы редко прощают измену, и хотел дожить до глубокой старости.
Он быстро оделся. Встреча ему была назначена в "Эр-Америке" в шесть часов тридцать минут. И это все, что он знал. А также имя пилота, который должен доставить его на место: Марк.
Имя было, разумеется, условным. Джо очень спешил вернуться в Сайгон. Вот уже восемь месяцев он жил с маленькой семнадцатилетней аннамкой, очень злой и чувственной, ветреной и совершенно невыносимой. Но как только он прикасался к ее атласной коже, то тут же забывал все се измены и проделки. Возвращаться он будет с пустыми руками. Спокойно. Товар отправят позднее обходными путями.
Он засунул свой кольт за пояс под рубашкой, надел белую куртку и шляпу с черным кантом, а затем тщательно закрыл двери своей комнаты. Коридоры были пусты, а он умирал с голоду. Ничего обнадеживающего не было и в холле. За стойкой дремал дежурный. Он даже не взглянул на проходившего мимо него корсиканца. Джо вышел на крыльцо и вдохнул теплый и влажный воздух. По-прежнему сыпал дождь, начавшийся еще с вечера. Этот собачий муссон!
Вдруг он заметил, что заказанного им накануне такси нет на месте. Держа чемоданчик в руке, Джо налетел на дежурного:
– А где же такси, свинячье рыло?
Тот поднял на него слипающиеся спросонья глаза.
– Какое там такси! Слишком рано.
И вновь погрузился в дремоту. Нащупав рукой пистолет. Джо приблизился к нему, готовый выбить ему мозги. Но тут же быстро опомнился: ведь это ничего не даст. Ему уже не раз советовали избавиться от старых колониальных привычек. Здесь это так же опасно, как и коньяк с содовой.
Главное было добраться до аэропорта. Помахивая чемоданчиком, он пешком направился на набережную Фангум вне себя от гнева. Надо быть идиотом, чтобы дать накануне таксисту пятьсот кипов. Парень, наверное, дрыхнет где-нибудь, накурившись опиума.
Не прошел Джо и ста метров, как сзади послышался шум мотора.
Он повернулся.
К нему быстро приближались две яркие фары. Он поднял руку. Машина притормозила. Это было старое, разболтанное такси, за рулем которого сидел лысый лаосец.
Позитано открыл дверь и, не спрашивая разрешения, уселся на потертое сиденье, поместив рядом с собой чемоданчик.
– В Ват-Тай, свинячье рыло, – сказал он с изысканной любезностью. – "Эр-Америка".
Не говоря ни слова, шофер тронул машину. Проехав мимо "Красного дельфина", он повернул направо и выехал на улицу Сайя Сеттатирах. Убаюканный покачиванием машины, Джо задремал. Было настоящим чудом, что в столь ранний час он поймал такси.
И вдруг на перекрестке Ситхан шофер свернул влево, на дорогу, ведущую к Меконгу. Очнувшись от дремоты, Позитано буквально подскочил на сиденье и разразился целым залпом ругательств по-вьетнамски.
– Черт тебя побери! Я же сказал тебе в Ват-Тай, свинячий сын!
Шоферу понадобилось не менее ста метров, чтобы затормозить и остановиться. Они находились на пустынной дороге, вдоль которой тянулась длинная стена пагоды. Шофер обернулся и виновато улыбнулся, но машина оставалась стоять.
В этот момент Джо почувствовал, что происходит что-то неладное. Недаром он провел в Азии более тридцати лет. Его рука, словно кобра, метнулась за пояс и вытащила кольт. Как раз в тот момент, когда шофер бросился на него через спинку сиденья. Не целясь, он спустил курок, и пуля калибра 11,43 вошла под правый глаз лаосца и вышла, размозжив ему голову. Удар пули отбросил шофера на руль.
В это время двери машины открылись, и несколько человек навалились на корсиканца. Тот выстрелил еще раз, услышал крик, ударом ноги избавился еще от одного противника и скатился в канаву. Но сразу же попал под мощный луч фонаря.
Ему удалось бы, возможно, убежать, но он вспомнил, что оставил в машине чемоданчик. Джо мог продать родную мать за билет на скачки, но кое в чем убеждения у него были твердые. С кольтом в руке он выскочил из канавы и кинулся к такси.
Перед ним тут же выросло несколько силуэтов. Он выстрелил еще дважды, пока добежал до машины и вытащил из нее чемоданчик. Один из нападавших бросился ему на спину, но тут же упал, подкошенный очередным выстрелом.
Чей-то голос выкрикнул по-лаосски:
– Брать живым!
Джо понял, что ему не уйти. А у него оставалось всего два патрона. Он сделал еще выстрел в нападающих, потом открыл рот и сунул туда ствол пистолета. Затем, не раздумывая, спустил курок.
* * *
Луч фонаря осветил то, что осталось от лица Джо Позитано. Месиво крови и костей, а на этом фоне пять чудом сохранившихся зубов. Генерал Хаммуан заметил с известной ноткой уважения в голосе:
– Это настоящий дикий зверь. Он убил четырех моих ребят.
Малко не мог оторвать глаз от трупа. Вся схватка длилась не более трех минут. Но из-за смерти корсиканца весь его план был поставлен на грань провала. Ведь он надеялся получить от Джо сведения о некоторых необходимых деталях встречи. Теперь же он знал только то, что рассказал ему шофер заказанного на утро такси. Позитано направлялся к аэропорту "Эр-Америка", чтобы лететь самолетом скорее всего к месту производства наркотиков. Но он не знал, был ли Позитано знаком с теми, с кем он собирался встретиться, и существовал ли пароль. Это были элементы, необходимые для успеха операции. К тому же Малко чувствовал себя виноватым: его идея стоила уже жизни четырем хорошим парням.
– Надо попытаться взять пилота, который его ждет, – сказал Хаммуан.
Малко взглянул на небо. Начинался рассвет.
– Нет. Это слишком рискованно. Я все же туда лечу.
– Это безумие! – воскликнул Хаммуан. – Вы, видимо, не знаете, на что идете!
– Будь что будет, но другого такого шанса у меня, вероятно, не появится. Может ли кто-нибудь из ваших людей вести такси?
Лаосец ответил без колебаний:
– Я поведу сам.
Малко чуть не подскочил.
– Вы! Но вас же сразу узнают!
– Да нет же! – сказал Хаммуан. – Для американцев все лаосцы на одно лицо. А я, по крайней мере, познакомлюсь с тем, кто вас ждет. И как знать, может быть, все будет к лучшему.
Как и все, кто участвовал в этой облаве, генерал был в штатском: рубашка, брюки и сандалеты. Он сел за руль такси, положив свой автомат "узи" на пол. Малко сел на заднее сиденье. Он принялся перекладывать, связка за связкой, все, что находилось в чемоданчике корсиканца, в свой более объемистый чемодан. И поверх всего он уложил суперплоский пистолет и пять обойм к нему. Хотя он прекрасно понимал, что там, куда он отправляется, это оружие было не более чем средством моральной поддержки.
Через пять минут они обогнули большую пагоду, расположенную около штаба лаосских ВВС. А за сто метров от нее находилась "Эр-Америка".
Глава 20
Такси остановилось между двумя зелеными зданиями, ощетинившимися множеством антенн. На их темном фоне светилось лишь одно окно. Сердце Малко екнуло. Похоже, его никто не ждал.
Он не мог, конечно, долго оставаться в такси. Внезапно генерал Хаммуан на мгновение нажал на клаксон, от звука которого Малко вздрогнул. Лаосец обернулся и сказал ему вполголоса с улыбкой:
– Когда тигр не идет к охотнику, надо его выманить. Не успел генерал закончить фразу, как ближайшая от освещенного окна дверь открылась, пропустив рыжего человека в летной форме. На поясе его висел кольт. Он оглядел такси, нахмурив брови, потом подошел к машине и открыл дверцу. Даже при свете уличного фонаря было видно, насколько он насторожен.
– Джо Позитано?
У него был протяжный южный акцент. Малко выдержал его взгляд.
– Да, это я.
Летчик с напряженным вниманием всмотрелся в него и бросил:
– Вы опоздали.
– Я сижу здесь уже довольно долго, – осторожно возразил Малко.
– Вам следовало войти. Встреча была назначена в доме.
В его голосе сквозило явное недоверие. Малко почувствовал, что надо переходить в наступление, чтобы избежать еще большего риска.
– Я решил приглядеться, чтобы не быть замеченным, – сказал он. – Ну что же, идем?
Американец несколько смягчился. Оставив дверцу такси открытой, он отступил на шаг.
– Хорошо. Садитесь в самолет. Первый "пилат" слева.
Малко вышел из такси, вынул из кармана купюру в тысячу кипов и протянул ее генералу Хаммуану.
Лаосец поблагодарил его и тут же отъехал. Последнее, что он увидел в зеркале заднего вида, была фигура Малко, резко выделявшаяся на рассветном небе. Никто бы не сказал, что на нем парик...
И генерал мысленно спросил себя, увидятся ли они когда-нибудь снова.
* * *
Легкий "пилат" летел вверх по Меконгу, почти касаясь поверхности воды. После вылета из Вьентьяна летчик ни разу не включил передатчик. Солнце било в стекло кабины, и чувствовалось, что снаружи жуткая жара. Иногда они срезали извилины реки, пролетая над джунглями до Пат Бенга. На реке почти не попадалось джонок. Эта зона строго контролировалась Патет-Лао. Время от времени летчик бросал настороженные взгляды на зеленую массу леса.
– Если я поднимусь чуть выше, мы рискуем попасть под огонь Патет-Лао, – объяснил он. – Время от времени они бьют по нашим самолетам. В ответ мы бросаем против них Т-28... И наступает их черед отведать нашего огня.
Малко попытался расслабиться. Он посмотрел на часы: половина девятого. У него почти не было времени для маневра. Рыжий пилот в очках с серебристыми стеклами спокойно вел машину. Малко вспомнил Лом-Савата. Если он обрел дар речи, Малко ждет смерть еще до посадки. Ведь у них наверняка есть связь с подпольной лабораторией.
– Долго нам еще лететь? – спросил Малко.
– Примерно час, – сказал летчик. – А дальше придется прокатиться по лесной дороге. Там недалеко, но ее состояние – хуже не бывает.
– А нет ли посадочной полосы поближе от места?
– Есть. Но мне не разрешено там садиться.
Малко так и хотелось задать ему еще кучу вопросов, но он прекрасно понимал, что это было бы опрометчиво. Действовал ли рыжий летчик по своему усмотрению или все, что он делал, предписывалось приказами "Конторы"?
Малко бросил взгляд на чемоданчик, поставленный сзади. Лишь бы никто не заставил его открыть.
Меконг под ними сузился и протекал теперь между высокими скалистыми обрывами. Легкий "пилат" казался игрушкой в потоках горячего ветра. Пилот принялся насвистывать, страшно фальшивя, мотив песенки "Верзила из Техаса". Он повернулся к Малко.
– Вы в первый раз в этой дыре?
– Да.
– Тут особо не разгуляешься. Сайгон мне нравится больше. Там попадаются шикарные аннамки...
Снова молчание. Под самолетом проплывал безнадежно монотонный пейзаж зеленых джунглей, прорезанных желтой лентой Меконга. Незаметно для себя, устав от нервного напряжения, Малко закрыл глаза.
Он проснулся от толчка локтем, которым наградил его рыжий летчик.
– Подлетаем.
Малко увидел несколько домов, протянувшихся между Меконгом и невысоким холмом, увенчанным большим каменным зданием. Это был Хуайсай.
"Пилат" вдруг резко потерял высоту, едва не задев вершину холма. Сразу за холмом показалась посадочная полоса. В самом начале ее виднелись обломки двух ДС-3, уже покрытые высокой травой. Вдохновляющая картина.
– Здесь полно обломков, – заметил рыжий, – и неудивительно. С такими мастерами, как лаосцы...
Колеса самолета мягко коснулись небольшой бетонной полосы. Весь аэровокзал Хуайсая помещался в небольшом деревянном здании, не имевшем даже телефона. Оно служило также контрольной вышкой. "Пилат" подрулил к зданию. Малко напряженно следил, не выйдет ли кто-нибудь их встречать. На поле стояло лишь два самолета: один ДС-3 с эмблемой "Эр-Лаос" и один старенький "Куртис Коммандо", принадлежащий "Эр-Америке".
Когда "пилат" остановился, два механика-лаосца поставили под его колеса стопорные колодки. Малко вышел из самолета раньше пилота, держа в руках свой атташе-кейс. Это было забытое Богом и людьми место в восьмистах километрах от Вьентьяна. Никто здесь не мог прийти ему на помощь.
– И как же мы отправимся дальше? – спросил он.
– Здесь есть джип, – ответил пилот.
Он скрылся на несколько минут в "контрольной вышке". Зной стоял еще более невыносимый, чем во Вьентьяне. В воздухе не чувствовалось ни малейшего дуновения.
В тени за одной из стен дома и в самом деле стоял джип. Пилот взял под сиденьем ключ и завел мотор. Малко уселся рядом с ним.
– Придется поплюхаться в грязи, – сообщил рыжий.
Через три минуты они уже въезжали на единственную улицу Хуайсая. Городок находился в трех километрах от аэродрома.
Неожиданно пилот остановился перед китайской бакалейной лавочкой самого жалкого вида. Он выскочил из машины и подмигнул Малко:
– У меня здесь маленькое дельце.
Малко последовал за ним в лавку, заинтересованный тем, что же можно купить в этом захолустье. К тому же он не мог сдержать волнение, ведь каждая потерянная минута грозила сорвать его план.
Он не поверил своим глазам, взглянув на полки бакалейной лавочки. Ящики с французскими винами громоздились здесь чуть ли не до потолка: "Шато Марго", "Помар", "Мутон-Лафит"... А рядом стоял "Моэт-и-Шандон" лучших лет выпуска. И даже "Дом Периньон".
На другой полке стояли духи. Здесь была представлена вся гамма духов Диора, причем по невероятно низким ценам. И это в поселке с тремя тысячами жителей, где вряд ли одна лаоска из ста знала, что такое духи...
В глубине виднелись сложенные штабелями блоки сигарет по доллару за блок.
Пилот буквально опустошал лавочку. В последнюю очередь он купил литровый флакон духов и с восхищением прокомментировал:
– Моя малышка обожает это! Но ей каждый раз приходится объяснять, что духи нельзя пить.
– Откуда все это берется? – спросил Малко.
– На таиландской стороне таможня закрывается в семь часов, – объяснил пилот. – А в Лаосе таможенник уходит в шесть часов. В Таиланд весь товар попадает транзитом без таможенных тарифов.
Он набил товарами огромную сумку, погрузил се в джип, и они тронулись дальше. Высоко в небе прошел самолет. Сразу же за последней хижиной поселка джип начало трясти и бросать, словно щепку.
Хуайсай исчез за поворотом Меконга. Их окружали безлюдные зеленые джунгли. Дорога вилась вдоль реки, превращаясь порой в траншею, прорытую в красноватой почве латеритов. Между ее стен оставалось иногда не более трех метров. Внезапно мотор джипа застучал, чихнул, вновь заработал, а затем замолк окончательно.
– Вот черт!
Летчик выскочил из машины и открыл капот. Малко показалось, что на него свалилась снежная лавина. Его план трещал по всем швам.
* * *
Пилот разогнулся, чертыхаясь, до самых глаз измазанный машинным маслом. В течение десяти минут он копался в моторе без всякого толку.
– Вот дерьмо, в бога душу! – воскликнул он. – Никак не пойму, что случилось с этим собачьим мотором!
Ничего не понимал в моторах и Малко. С отчаянием следил он, как бегут минуты. Если через пять минут они не тронутся, все пропало.
Он также склонился над пышущим жаром мотором. Но механика никогда не была его коньком, если не считать, конечно, женской механики. Внезапно послышался шум, который заставил их поднять головы: по дороге, громыхая, катил грузовик. Увидев застрявший джип, шофер остановился. Из кабины выбрался маленький лаосец, с грехом пополам говоривший по-английски. Он склонился над мотором, покопался в проводах, сменил предохранитель, нажал на что-то – и мотор заработал, как в свои лучшие времена.
Лаосец одарил путников лучезарной улыбкой и забрался в свой грузовик.
Может быть, в первый раз в жизни рыжий проявил известное уважение к желтой расе. Даже не умывшись, он сел за руль. Малко же весь кипел от нетерпения.
Они покатили дальше со скоростью, какую только позволяла развить вконец разбитая дорога. Прошло еще полчаса. Затем из зеленой стены джунглей показалось несколько азиатов в военной форме. Один из них встал посреди дороги с винтовкой М-16 в руке. Малко поморщился:
– Это еще что?
Пилота, казалось, ничуть не взволновало появление этой грозной фигуры.
– Свои ребята, – произнес он лаконично.
"Свои ребята" были одеты в странную форму зеленоватого цвета и мягкие армейские фуражки, но без красной звезды. Малко подумал, что это должны быть знаменитые "потерянные солдаты" Гоминьдана, которые вот уже двадцать пять лет бродят на границах Бирмы, Таиланда и Лаоса. Другими словами, остатки армии Чан Кайши, изгнанные коммунистами из Юньнани. Живут они за счет грабежей, а главным образом за счет торговли наркотиками.
Летчик достал из кармана своей куртки бумажку, покрытую иероглифами, и протянул ее человеку с автоматом. Автоматическое оружие было и у остальных солдат, увешанных к тому же бесчисленным количеством магазинов.
Старший группы прочитал бумагу, кивнул и ткнул пальцем в Малко.
– С ним все в порядке, – сказал пилот.
Удовлетворенные ответом китайцы отступили, и джип покатил дальше.
Теперь они двигались значительно медленнее. Время от времени Малко замечал через густую листву людей в военной форме. А в одном месте он увидел даже длинный ствол легкого пулемета. Дорога постепенно расширялась и вышла на большую поляну. Среди поредевших деревьев виднелось небольшое строение. Три-четыре других здания угадывались за высоким деревянным забором. Около полдюжины китайцев стояло у ворот рядом с тяжелым пулеметом.
В ста метрах от селения протекал Меконг. Как только мотор джипа замолк, Малко услышал характерный шум дизельной электростанции. Не совсем обычный для этих мест.
Это и была лаборатория по производству героина. От возбуждения у Малко гулко забилось сердце. Наконец он у цели. Но главная операция только начиналась.
С этого момента его жизнь подвергалась опасности каждую секунду.
Летчик указал ему на деревянный дом, расположенный немного в стороне.
– Вон там все и происходит.
Несколько лаосцев вышло из другого здания, неся в руках большие бутыли. Лаборатория работала с полной нагрузкой. Малко вздохнул. Настала его очередь действовать.
– Что-то у меня живот схватило, – сказал он. Рыжий летчик посмотрел на него, не совсем довольный.
– Есть тут один уголок. Идите вон за тот дом.