- Вот что, Павел, - после длительного молчания решительно произнес он. - Завтра отправляюсь в Комитет и попрошу, чтобы меня принял полковник. Я должен еще раз поговорить с Людой…
Но полковник Решетов смог принять Белгородова только на третий день. Он ободрил Василия Захаровича:
- Дочь ваша ведет себя хорошо, следствие идет нормально. Пока вам не следует видеться. Постарайтесь скорее окрепнуть. Кстати, товарищ Белгородов, я хотел вас видеть вот по какому поводу. Нам уже дважды звонили из вашего треста. Там обеспокоены вашим долгим отсутствием. Очевидно, вы им очень нужны. Я бы советовал вам съездить домой. Наведете порядок на работе, отвлечетесь от всего. А потом, месяца через два, берите отпуск и приезжайте к нам. Я вам даю хороший совет.
Стараясь угадать, что кроется за этими словами, Белгородов ответил:
- Спасибо, товарищ полковник. Я подумаю над вашими словами. До свиданья.
- Желаю вам всего хорошего, - попрощался Решетов.
Через семь дней Белгородов самолетом улетел домой.
ГЛАВА XII
Здоровье Матвеева крепло с каждым днем. Он уже самостоятельно совершал прогулки по двору и даже выходил за калитку. Но Вера Андреевна и Ольга замечали, что он быстро уставал и с тревогой наблюдали за ним. Но еще больше утомляли Матвеева посещения друзей и сослуживцев.
Секретарь парткома Крылов часто по телефону советовался с ним, а то и приходил домой.
Матвеев вникал во все вопросы, ставил перед подчиненными ряд задач. Особенно он оживлялся, когда приходил Степанковский. Конструкторское бюро разрабатывало сейчас новую модель самолета с атомным двигателем.
Опираясь на опыт строительства первой машины, Степанковский с группой констрикторов успешно работал над более усовершенствованным самолетом, который открывал перед авиацией широчайшие возможности.
Правительство уделяло этому конструкторскому бюро большое внимание. Естественно, что Матвеев не мог оставаться в стороне от дел бюро и требовал от Степанковского чуть ли не ежедневной информации. Валентин Александрович, понимая, как занимают Матвеева дела бюро, постоянно держал его в курсе всех событий, подробно информировал.
После разоблачения Лидии Крылов в очень сдержанной, корректной форме высказал Степанковскому свою точку зрения на его поведение. Беседа эта оставила глубокий след в душе Валентина Александровича. Сознание своей вины мешало ему относиться к Крылову с прежней простотой и свободой. Поэтому Степанковский старался все вопросы решать с Матвеевым.
Вот и сейчас, едва кончился рабочий день, Валентин Александрович уже с увлечением рассказывал Матвееву об Олеге Кораллове.
Из-за полученной травмы Олегу пришлось временно прервать занятия в институте. Когда он поправился, уже наступили каникулы. Олег попросился в конструкторское бюро к Степанковскому.
- Понимаешь, Владимир, это же клад, а не голова. Так быстро и просто разработать противоатомную защиту экипажа самолета мог только несомненный талант, - говорил Степанковский. - Вот тебе и легкомысленный Олег. А ведь он еще не совсем поправился после болезни. Движения шейных позвонков ограничены. Не прошли головные боли. Ах, если бы любвеобильные папа и мама не баловали его, а уделяли бы серьезное внимание воспитанию сына…
- Не будем укорять их за прошлые ошибки. Мы тоже делали их, - мягко прервал его Матвеев.
Степанковский подавленно молчал.
- Ты прав, конечно, - грустно произнес он немного погодя, - Мой грех особенно велик. Я не уверен, имею ли право на твою дружбу после всего…
- Ну, это ты, Валентин, уже зря. Никто из нас не сомневается, что ты собственной жизни не пожалел бы, чтобы отвести грозившее несчастье. Случившееся - скорее твоя беда, чем вина. Ведь ты искренне любил. Ну, впредь будешь осмотрительнее…
- О, - воскликнул Степанковский, - это для меня урок на всю жизнь! У меня ни на минуту не выходят из головы слова Крылова. Вы увидите, я заглажу свою вину, я построю такой самолет, что они там, за океаном, задохнутся от злости.
Наступила пауза. Друзья задумались.
- Я счастлив, - нарушил молчание Матвеев, - что Майя выжила. Мы тут хоть вместе все. А у нее, бедняжки, никого из родных. К сожалению, с душевной раной ей, видимо, справиться труднее…
Валентин Александрович мучительно покраснел при этих словах.
- До чего несовершенна человеческая натура, - с усилием вымолвил он. - Сколько счастья принесла бы любовь такой девушки, как Майя. А вот поди ж ты, душа потянулась к жестокому бесчеловечному чудовищу… - Лицо Степанковского исказила гримаса боли. - Ну, пусть я поделом наказан. А за что должна страдать эта кроткая, нежная девочка…
Дверь распахнулась, и на пороге появилась Ольга.
- Володя, ну что же это? Опять? Немедленно, слышишь, немедленно в постель. А вас, - обратилась она к Степанковскому, - сколько надо просить не мучать его делами? - притворно сердито выговаривала Ольга. - Дайте человеку выздороветь, тогда и загружайте работой.
И она принялась энергично взбивать подушки.
- Мы не о работе, Олюша, - мягко возразил Матвеев. - Мы с Валентином о Майе говорили…
- Поздно спохватились, - озорно глядя на Степанковского, сказала она. - Да, дружок, опоздали вы. Ее любит такой сказочный принц… В плечах - косая сажень, глаза - небо голубое, к тому же храбр, как лев.
- Оля, перестань балагурить, смутился Матвеев.
- Нисколько я не балагурю, - присев на кровать мужа, продолжала Ольга. - Это правда. Да Валентин скоро и сам узнает. Так ему и надо, недогадливому.
Степанковский не ответил на шутку, вдруг схватил Шляпу и, не прощаясь, вышел.
- Эх, Оля, ну зачем ты так? - укоризненно сказал Матвеев.
Ольга посерьезнела, опустила глаза и, обняв мужа, спрятала лицо у него на груди.
* * *
В кабинете было душно. Под потолком сизыми прядями плавал табачный дым. Владимир Петрович поднялся и распахнул окно. Но от этого в кабинете не стало свежее - на дворе было пасмурно, безветренно.
Совещание затянулось дольше, чем предполагав Матвеев. До болезни после таких совещаний он свобод, но мог работать еще сутки. Теперь же его охватила неимоверная усталость. Владимир Петрович жадно вдыхал воздух, потирая виски. Казалось, этому первому после его выздоровления совещанию не будет конца.
Кроме Матвеева, здесь были Валентин Александрович Степанковский и старший плановик завода Алексей Иванович Нюхов, временно замещающий заведующего плановым отделом. На диване сидел парторг завода Крылов. Он изредка останавливал взгляд на Нюхове, отчего тот беспокойно ерзал на стуле.
- Позвольте, Алексей Иванович, - негромко заговорил Крылов, - вы должны были предусмотреть все: и экспериментальные работы, и испытания нового сплава, и возможность новых затрат. Вы обязаны были проверить смету до того, как направить на утверждение в Москву.
- Да, да, вы правы, - умеряя свой бас, оправдывался Нюхов, - я не проверил как следует смету Это мол вина…
- Вот что, - прервал Нюхова Матвеев. - Сейчас об этом говорить - только время попусту терять. Нужно искать выход из создавшегося положения. Завтра в четыре часа доложите о принятых мерах. Кстати, проверьте смету объекта № 29/91. Там вырисовывается довольно крупная экономия. Уточните суммы, свяжитесь с Москвой и добейтесь разрешения использовать сэкономленные средства для окончания работ группы Степанковского.
- Хорошо, Владимир Петрович, - кивнул лысой головой Нюхов. - Я могу идти?
- Да.
- Всего хорошего.
Нюхов собрал папки и вышел.
ГЛАВА XIII
Большая комната планового отдела казалась тесной. Непомерно много места занимал громоздкий стол Нюхова. Грузный, высокий, чуть сутуловатый, с большой лысой головой, крупным мясистым носом и усами ежиком, Нюхов любил все массивное, прочное. Чернильный прибор, кресло, пресс-папье, толстенный "Справочник планирования" - все говорило о широком размахе старшего плановика.
Нюхова на заводе не любили и слегка побаивались. Никто не мог пожаловаться на то, что он кого-нибудь обидел. И все же каждый, кто обращался к старшему плановику, испытывал к нему какую-то безотчетною неприязнь.
Когда грузная фигура Нюхова показалась в дверях, все притихли. Он не проронил ни слова, сел за свой стел, машинально смахнув невидимые пылинки. Затем достал из сейфа смету и долго изучал ее. Также молча Нюхов поднялся, запер сейф и вышел.
Вот уже два месяца тревожные думы не оставляли Алексея Ивановича. Его единственная дочь Наташа влюбилась в молодого техника Анатолия Зыбина. Недавно она со слезами призналась матери, что беременна, а Анатолий избегает ее. Время шло, и не сегодня - завтра положение дочери станет ясным каждому. Жена наказала Нюхову уговорить Анатолия замять скандал женитьбой. И вот сегодня он решил поговорить с Анатолием.
Несмотря на грозный вид и хриплый бас, Алексей Иванович был человеком безвольным, слабохарактерным; его безволие и привело к тому, что он женился па Клавдии Игнатьевне, нелюбимой, жадной и скупой женщине. Используя бесхарактерность Нюхова, жена уговорила его не эвакуироваться. Так Нюхов остался на временно оккупированной гитлеровцами территории.
Ожидая у проходной будки Анатолия, Нюхов вдруг почувствовал капли влаги на лице: он так задумался что не заметил, когда начался дождь. Приходилось отложить разговор до более удобного случая. Алексей Иванович поспешил домой. Но дождь вдруг хлынул как из ведра. Нюхов уже стал искать взглядом крытый подъезд, когда рядом с ним затормозила машина. Шофер услужливо распахнул заднюю дверцу.
Выяснять, кто это так вовремя выручил его, было некогда. Нюхов с размаху плюхнулся на сиденье.
Машина свернула влево и понеслась по асфальтированной улице. Нюхов положил руку на плечо водителя.
- Вы знаете, куда везти?
Шофер молча продолжал гнать машину.
- Послушайте, товарищ, - слегка раздраженно проговорил Нюхов, - вы знаете, куда везти?
- Улица Котовского, дом № 76, - не оборачиваясь, ответил шофер.
- Верно, - несколько успокоился Нюхов.
Машина вдруг свернула вправо. Это дорога вела к шоссе на Приморск.
- Куда вы меня везете? - вновь забеспокоился Нюхов. Шофер молчал. Низко надвинутая на лоб кепка и понятый воротник плаща скрывали его лицо.
Потоки воды бежали по смотровому и боковым стеклам. Дождь барабанил по крыше. Улица была сплошь залита водой.
Нюхову стало жутко.
- Если вы не остановите машину, я выпрыгну! - крикнул он и схватил шофера за плечи.
- Сидите спокойно, - сказал шофер, - ничего с вами не случится, Алексей Иванович. Немного покатан вас, потолкуем кое о чем…,
- Кто… кто вы такой? - холодея от страха и заикаясь, спросил Нюхов. - Я не знаю вас…
- Это не имеет значения. Достаточно того, что знаю вас.
Нюхов рванул рушу дверцы, но тут же замер.
- Генрих Кригер, - раздельно произнес водитель, - передает вам привет. Он гораздо лучшего мнения о вас, чем вы того заслуживаете… Надо полагать, в те годы вы были благоразумнее и не пытались выскакивать из машины на полном ходу. Ну, вот мы и приехали. - Шофер остановил машину. - Вам, конечно, будет интересно узнать, как поживает ваш старый друг, - в голосе слышалась нескрываемая насмешка. - Да, кстати, он вам прислал памятный подарок. - Водитель через плечо протянул фотоснимок. При неярком свете вспыхнувшей лампочки Алексей Иванович расширенными от ужаса глазами уставился на фотографию. Его грузное тело беспомощно осело. Нижняя челюсть отвисла…
* * *
…Небывало сильные морозы сковали землю. Снег выпадал так часто и обильно, что сгоняемые для очистки города жители выбивались из сил. Алексею Ивановичу казалось, что ему приходится тяжелее всех. Каждое утро он под дулом автомата поднимался, шел на работу и чувствовал, что завтра уже не сможет подняться. Но наступало очередное завтра - и неизменный автомат заставлял одолевать смертельную усталость и браться за лопату. А снег валил и валил…
В один из таких дней появился Кригер. Бесцеремонно обошел дом и велел отвести себе лучшие комнаты.
Семья Нюхова перебралась в маленькую полутемную пристройку. Каким-то образом Кригеру стало известно, что Нюхов хорошо знает автодело и даже имел права шофера второго класса. Тотчас же во дворе появилась легковая автомашина. Для ее ремонта Кригер освободил Нюхова от расчистки снега.
Нюхов быстро и хорошо отремонтировал машину. Запчасти и нужные инструменты ему доставил Кригер. После этого в просторный двор дома Нюхова пригнали военнопленных. В несколько дней они выстроили каменный гараж.
С этого времени Нюхов постоянно был занят ремонтом машин, доставляемых Кригером. Кригер перепродавал отремонтированные автомобили и крупно наживался на этом.
Однажды группа партизан совершила налет на город. Были убиты на своих квартирах начальник гестапо и начальник лагеря военнопленных. Весь город взбудоражился: первая весточка от своих. Люди ходили с посветлевшими лицами, тайком поздравляли друг друга.
Кригер не появлялся на квартире несколько ночей подряд. Все немецкие чины спали в помещении гестапо, боясь мести партизан.
Алексей Иванович, как обычно, работал в гараже, когда его неожиданно вызвали в гестапо. Дрожа всем телом от страха, теряясь в догадках., подходил Нюхов к выкрашенному в серый цвет зданию, где раньше помещалась средняя школа. Заплетающимся языком спросил он, как пройти к Кригеру. Часовой проводил его в кабинет, где за большим столом сидел Кригер и двое других гестаповцев. На подоконнике примостился военный с фотоаппаратом в руках. Чуть дальше в почтительной позе застыл какой-то мужчина в штатском. У стола стоял босой окровавленный человек в изорванной одежде, со связанными за спиной руками.
При виде этой сцены Нюхов в страхе попятился назад.
- Стоять! Ни с места! Узнаете этого партизана? - крикнул Кригер, указывая пальцем на допрашиваемого.
На Нюхова взглянул человек со спутавшимися волосами, весь в синяках. Алексей Иванович видел его в первый раз.
- Я… я не знаю его. - запинаясь проговорил он.
- Что? - завопил Кригер. - Отпираться?! Вы сами указывали на этого большевика…
- Этого человека? - Нюхов протянул руку в сторону пленного. - Впервые вижу…
В эту же минуту сверкнула яркая вспышка света и раздался щелчок.
Немцы сразу загалдели по-своему, вытолкнули пленного и все вышли из комнаты.
- Подойдите поближе, - с улыбкой пригласил Кригер точно в столбняке застывшего Нюхова. - Неужели вы никогда в жизни не фотографировались, что та, перепугались? А может быть, вам жаль этого партизана?
- Да… нет… - забормотал Нюхов.
- Да перестаньте трястись и слушайте внимательно. Сегодня в гараж доставят легковую автомашину. К утру она должна быть на ходу, даже если для этого вам придется проработать всю ночь, Учтите, машина принадлежит генералу и должна быть в безупречном порядке. Да смотрите, аккуратно. Генерал не терпит грязи. Ну, вот и все… Жене передайте, что я разрешил покормить вас из моих запасов, чтобы вы могли работать. Идите!
Как пьяный шел домой Нюхов. Он чувствовал: произошло нечто ужасное, хотя не понимал, что именно. Машина к утру была починена.
Страшная и непонятная сцена в гестапо вскоре получила разгадку. Помогая прибирать комнаты Кригера, Алексей Иванович увидел на столе газету, издававшуюся в Берлине. На первой странице был помещен снимок допроса, на котором Нюхов пальцем указывал на связанного партизана. У Алексея Ивановича похолодело в груди от недоброго предчувствия. Он оглянулся, не видит ли его кто, и сунул газету в карман. Предчувствие не обмануло. Адъютант Кригера перевел ему подпись под снимком. Вот что гласила она: "Алексей Иванович Нюхов - сторонник нового порядка. Он, как и другие сознательные граждане, сам приводит в гестапо партизан и коммунистов, которых ненавидит".
Алексей Иванович слег. Три недели метался в сильном жару… Как только ему становилось немного легче, он вытаскивал спрятанную под тюфяком газету, сердце его обмирало от страха. Что будет, когда снимок увидят горожане? Кто поверит в невиновность Нюхова?
После выздоровления он выходил на улицу с опасением, что каждый знакомый отвернется от него. Но ничего такого он не заметил. Тогда Нюхов отважился спросить в киоске эту газету. Продавец с удивлением посмотрел на него и ответил, что ее получают непосредственно из Берлина только немецкие чины.
Нюхов немного успокоился. Когда освободили город, он с облегчением убедился, что никто не знает о злополучном снимке. Алексей Иванович начал работать, и жизнь потекла нормально.
И вот теперь, когда минуло столько лет, и прошлое, казалось, полностью забыто, появился этот шофер с фотографией.
- Вы, понятно, догадываетесь, что не ради привета я прибыл сюда… - Жесткий смысл этих слов вернул Нюхова к действительности. - Приступим же к делу… От вас требуется пустяковая услуга, - продолжал сидевший за рулем человек. - Но с самого начала твердо запомните: или мы сейчас договоримся полюбовно, или… Не шарахайтесь, я руки пачкать о вас не собираюсь. Вами займутся советские органы. Уж об этом я позабочусь. А Кригер…
Трясущимися руками Алексей Иванович достал платок и вытер градом катившийся пот.
- Что вам от меня нужно? - спросил Нюхов и не узнал свой, ставший каким-то чужим, голос.
- Всего только автомашина. В машинах вы толк знаете, Кригер очень ценил это… Вы купите машину… для себя.
- Я?.. Но откуда?..
- Слушайте внимательно и вам все станет ясно… Машина, в которой вы находитесь, продается. Завтра, в девятнадцать часов, пойдете по адресу: Казанский переулок, дом девять. Спросите Никудышина. Для виду пару дней поторгуетесь, затем покупайте. Гараж, насколько мне известно, у вас сохранился. Освободите его от хлама. Вторую пару ключей от ворот и гаража передадите человеку, который явится к вам завтра с деньгами. Он косит и слегка хромает. Машиной можете пользоваться сколько угодно, но только до одиннадцати часов ночи. Остальное время она должна быть на месте, всегда в полной исправности и заправлена. Если в одно прекрасное утро вдруг не обнаружите ее в гараже - не удивляйтесь. Жене скажете, что купили машину вдвоем с товарищем: он дал деньги, а вы отремонтировали.
Завтра после работы отправляйтесь в городской парк. Войдете с центральною входа и сядете на первую скамейку справа. К вам подсядет описанный мной человек. Уходя, он "забудет" на скамейке папку для бумаг. В папке - деньги. На второй день после "покупки" машины оставьте ключи от "Победы" и гаража в том же месте, только уйдете первым вы.
- Как мне сообщить вам… об этой покупке? - сдавленным голосом спросил Нюхов.
- Пусть это вас не тревожит. Да, через некоторое время машина нам не понадобится и останется вам в полную собственность. Кроме того, получите денежное вознаграждение…
- Не нужны мне деньги! Обещайте, что… что больше ничего от меня не потребуете…
- Прикажете отвезти вас домой? - не отвечая, с усмешкой осведомился "шофер".