Роун по-прежнему стоял неподвижно. Она перевернула нож в руке и замахнулась на него. Роун перехватил руку и вывернул ее за спину. Нож выпал. Эрика набросилась на Роуна, она царапалась, била его ногами и руками. Слезы катились по ее щекам. Роун изловчился, сгреб ее в охапку и бросил на кровать. Эрика пыталась сопротивляться, но Роун зажал ей ноги. Она тяжело дышала и продолжала плакать. Ее тело сотрясалось от рыданий и нервного смеха. Роун прижался своими губами к губам Эрики. Она резким движением отдернула голову, но он схватил ее за волосы так, что она не могла пошевелиться. Роун нежно поцеловал Эрику, отпустил ее и лег рядом. Она лежала не двигаясь, с плотно закрытыми глазами и сжатым ртом. Роун поцеловал ее опять.
- Больше никто не сделает тебе больно.
Она открыла глаза и пристально посмотрела на него. Роун улыбнулся.
- Никто, никто, никто, - прошептала она едва слышно. - Боже мой, никто, - Эрика притянула Роуна к себе…
Роун помнил, как дотянулся до пепельницы и погасил сигарету. Потом повернулся к спящей Эрике и потряс ее.
- Пора вставать, - сказал он, поднимаясь с постели.
- Нет, - сонно ответила Эрика, не открывая глаз. Она покачала головой. - Нет, еще нет.
- Десять минут второго, - сухо сказал Роун. - Скоро вернется с работы хозяйка квартиры.
Эрика протянула к нему руки, но Роун сделал вид, что не заметил. Она наблюдала, как он одевается, не глядя в ее сторону. Наконец, Эрика тоже встала и оделась.
- Мы увидимся еще? - спросила она Роуна уже в дверях.
- Как хочешь, - ответил Роун.
Эрика замялась, потом сказала:
- Знаешь, хочу. Но мы должны быть осторожны, - она посмотрела на своего Георгия.
- Муж?
- Да.
- Здесь он нас никогда не найдет, - спокойно ответил Роун.
- Если узнает, найдет где угодно.
- Не волнуйся. Он просто муж. Мужья неопасны, - засмеялся Роун.
- Пожалуйста, поверь мне. Мы должны быть очень осторожны, - Эрика взяла Роуна за руку.
- Значит будем. Не волнуйся по пустякам.
Эрика отвернулась, помолчала.
- Мой муж очень большой человек.
- Не он один.
- Георгий, - Эрика стояла к нему спиной, - он из разведки.
- Ну и что? Это не повод для беспокойства.
- Мой муж - полковник Коснов.
Роун отработанно равнодушно отвернулся, подошел к столу, взял сигареты.
- Ты не передумал? - Эрика волновалась.
- Нет.
- Когда?
- Когда захочешь.
- Завтра? Завтра в два?
- Завтра в два.
- Георгий, - обратилась к нему Эрика на второй день, - если я дам тебе много денег, ты перестанешь встречаться с другими женщинами?
- Я хорошо зарабатываю, - ответил Роун.
- Я могла бы давать тебе рублей семьдесят пять в неделю.
- Этого недостаточно.
- Георгий, я хочу говорить тебе только правду, - сказала Эрика на следующий день. - Пока что так и было. Обещай тоже говорить мне только правду.
- Обещаю, - ответил Роун.
Эрика и Роун встречались еще восемь дней подряд. Роун становился ей все нужнее, но она никогда не упоминала Полякова.
На девятый день, прильнув к Роуну, Эрика спросила:
- Ты не боишься моего мужа?
- Нет! - резко ответил Роун.
Эрика отодвинулась и прищурилась.
- А ты любишь меня?
- Да.
- Достаточно сильно, чтобы сделать что-то опасное. После чего мы будем всегда вместе?
- О чем ты?
- Георгий, увези меня из России, - неуверенно попросила Эрика. - Я знаю, это очень трудно и опасно, не отвечай сразу. Подумай. Если ты не захочешь, я пойму. Мы все равно будем встречаться.
Роун повернулся и зажег сигарету, он обдумывал слова Эрики, глубоко затягиваясь.
- Я увезу тебя, - наконец ответил он.
Эрика осыпала его поцелуями.
- Георгий, Георгий. Нам будет так хорошо вдвоем! - Она крепко обняла его.
- Когда ты хочешь уехать? - спросил он.
- Как можно скорее.
- Быстро не получится. И обойдется недешево. Твоего мужа боятся.
- Я скопила тысячу двести рублей.
- Этого не хватит.
- Он выдает мне сто рублей в неделю. Мне хватит пятнадцати. Значит еще восемьдесят пять в неделю.
- Все равно уйдет не меньше года, - задумчиво отозвался Роун. - Придется найти еще клиентов.
- Нет, только не это, - воскликнула Эрика. - Я хочу, чтобы ты был только со мной.
- Но деньги нужны не только, чтобы выбраться отсюда, на Западе тоже надо на что-то жить.
- Я знаю, где достать деньги там. Нам хватит до конца жизни.
- Все равно, уехать из России обойдется очень дорого.
- Я не хочу, чтобы ты спал с другими женщинами.
- Ладно, постараюсь что-нибудь придумать, - сказал Роун.
Би Эй лежала на крыше рядом с Ханисом и наблюдала, как Эрика вышла из дома и через проходной двор направилась к улице.
- Смотри, - толкнула Би Эй Ханиса.
Когда Эрика перешла улицу, за ней, будто случайно, увязался какой-то мужчина.
- Ты права, - сказал Ханис. - И сколько это продолжается?
- Последние два дня.
28
Человек в машине
Георгий встречался с Эрикой еще три дня подряд. Каждый раз она спрашивала, придумал ли он как заработать денег, чтобы уехать из России. Каждый раз Роун отвечал "нет". Наконец, Георгий твердо пообещал не спать ни с кем, кроме Эрики. Он сказал, что они не увидятся два дня, поскольку постарается раздобыть деньги. Когда они встретятся, у него обязательно будут хорошие новости.
- Как ты относишься к полковнику? - спросил Роун.
- До нашей встречи я его ненавидела, теперь он мне безразличен. Я уже могу жить с ним. Он меня любит, он приятен и иногда почти нравится мне.
- А Поляков? Ты говорила, что любила его?
- Да. Разве я говорила об этом? - растерялась Эрика.
- Ты простила полковника за то, что он сделал с Поляковым?
- Георгий, дорогой, когда живешь, как я, быстро учишься забывать. Иначе умрешь от боли. Полковник делал свое дело. Поляков знал об этом. Теперь и я знаю. Когда некуда приложить свою любовь, она превращается в ненависть, а если любишь опять, на ненависть сил уже не остается. То, что ненавидел, уже не имеет значения.
- Понятно, - разочарованно протянул Роун.
- А что? Это как-то связано со способом добыть деньги?
- Ничего не получится, раз ты так чувствуешь. Я найду еще женщин. У нас очень скоро будут деньги.
- Георгий, ты что задумал?
- Ты все равно этого не сделаешь.
- Чего не сделаю? Милый, как я могу помочь, если даже не знаю, чего ты хочешь?
- Вчера я разговаривал с одним человеком, он - друг Полякова, - Роун заметил, как Эрика сжалась. - Он согласен помочь нам с документами и даст денег.
- Если? - к Эрике вернулась жесткость, с которой Роун столкнулся в их первую встречу.
- Если мы передадим информацию.
- Какую информацию?
- Этот человек уверен, что Коснов собирает компромат на некоторых кремлевских чиновников. Так он мне сказал. Он хотел бы знать об этом подробнее.
Эрика закрыла глаза и покачала головой.
- Боже, только не это. Ну почему мы не можем встретиться где-то далеко-далеко, где ничего этого нет? Почему это со мной происходит, Георгий? - Эрика потянулась к нему. - Ты не знаешь этих людей. Ты не знаешь, что происходит. Я прошла через все это с Поляковым, потому что до него никого не любила. Я тогда была просто ребенком. Не знала разницы между настоящей любовью и благодарностью. Я предложила помочь ему в работе. Как я жалею об этом теперь. В этом мире не бывает победителей, я боюсь его. Верь мне, любимый, лучше держаться от всего этого подальше.
- Я просто предложил. Могли бы быстро заработать, - Роун улыбнулся. - Ладно, забудем. Если дела пойдут хорошо, через два месяца у нас будет все, что нужно.
Эрика вздрогнула и покачала головой.
- Пойдем, - мягко сказал Роун, - тебе пора домой. Мы увидимся завтра?
- Да, - автоматически ответила она, неподвижно смотря под ноги.
- Пойдем, Эрика, - повторил Роун.
- Георгий, если я сделаю это, тебе больше не придется встречаться с другими женщинами?
- Эрика, это слишком опасно, ты меня убедила. Я не хочу подвергать тебя риску.
- Ты не ответил на мой вопрос. Если я достану эту информацию, ты не будешь встречаться с другими женщинами?
- Конечно.
- Передай ему, он ее получит, - сказала она не поднимая глаз.
- Эрика, ты же боишься. Зачем так рисковать?
- Для начала, чтобы он поверил нам, передай ему, что Коснов действительно собирает такой материал. Делает он это в основном дома, чтобы его помощник Гродин ничего не знал. Гродин - зять Алексея Бресновича. Бреснович и еще многие высокопоставленные чиновники против расследования, поскольку боятся осложнений.
- Каких осложнений?
- У Полякова был контакт в Кремле.
- Ты знаешь кто?
Эрика заговорила медленно.
- Поляков однажды упоминал какого-то Бельмана. По-моему, он и есть тот, кого ищет Коснов.
- А ты знаешь, кто такой Бельман?
- Больше мы ему ничего не скажем, пока не получим часть денег, - Эрика встала и начала собираться. Она молчала и избегала смотреть на Роуна.
- Завтра? - спросил Роун, открывая дверь.
- Завтра, - выходя кивнула Эрика.
В десять утра на следующий день на квартире Поткина появился Фокусник с очередным сообщением. Роун наблюдал через щель, как он вошел, запер за собой дверь и подошел к шкафчику, где хранился пистолет. Код на этот день был тридцать плюс три. Фокусник вошел в комнату и посветил фонариком в лицо неподвижно сидящего Роуна, поставил стул у него за спиной, уселся и приставил пистолет к его виску. Он щелкнул пальцами пять раз, Роун - дважды. Фокусник добавил три щелчка, Роун ответил десятью. Фокусник щелкнул еще два раза, Роун - восемь. Фокусник вынул обойму и положил пистолет с фонариком к ногам Роуна, отодвинул стул и заговорил:
- Рудольф утверждает, что любит меня. Он хочет, чтобы я переехал к нему. Я убеждаю его, что не могу так сразу порвать с инструктором, но пообещал что-нибудь придумать. Рудольф говорит, что после Полякова никого не любил, я - первый. Он плакал, когда рассказывал обо всем этом. Скорее всего, Поляков плохо с ним обращался. У них была связь, а потом Поляков просто дразнил его, по любому поводу мог побить. Близки они бывали крайне редко. Рудольф уверен, что у Полякова был кто-то еще. Считает, что это Бреснович.
Когда Поляков и Рудольф познакомились, Рудольф работал в отделе восстановления и реставрации художественных ценностей и музеев, а заведовал там Бреснович. В обязанности Рудольфа входило следить за инвентаризацией шедевров, вывезенных из Германии, и обеспечивать им надежное хранение. Большинство этих произведений искусства нацисты похитили во Франции и Италии. Русские не собираются их возвращать. Сразу после войны было еще неизвестно, что куда попало, и Бреснович официально заявил, что несколько грузовиков с картинами предположительно были уничтожены во время налета на немецкий конвой. Пропали все полотна.
Потерь оказалось больше, чем предполагали русские. Многие шедевры исчезли из хранилищ. Бреснович якобы поймал преступника, выбил из него признание, что он выкрал картины из хранилища и продал какому-то итальянцу. Его быстро расстреляли. Никто кроме Бресновича не успел допросить его.
Рудольф, по меньшей мере дважды, встречал Бресновича и Полякова вместе. Один раз в ресторане и один раз на улице. Рудольф чуть рассудка не лишился из-за их связи. Он подумывал о встрече с обоими для выяснения отношений, надеялся отделаться от Бресновича, был готов на все, чтобы вернуть Полякова. Но так ничего и не сделал и ни с кем не говорил об этом. Это было в 1959 году, незадолго до исчезновения Полякова.
Рудольф не видел его года три, но забыть не мог. Восемь месяцев назад он проходил мимо небольшого ресторанчика, где они бывали с Поляковым. Поляков сидел один за дальним столиком. Рудольф подошел к нему. Поляков пришел в ярость.
"Убирайся отсюда, идиот, если хочешь остаться в живых!" - прошептал он Рудольфу. Рудольф вышел и спрятался на другой стороне улицы. Он решил проследить, что будет дальше. Какая-то машина медленно подъехала и остановилась на боковой улочке почти напротив него. Чуть позже Поляков вышел и направился к машине. Рудольф бросился бежать, но все же успел заглянуть в машину. Он не очень хорошо разглядел человека за рулем, описать его, во всяком случае не смог, но в одном уверен - это не Бреснович.
Еще через четыре месяца он получил записку от Полякова. Поляков просил его о встрече. При встрече Поляков был очень взволнован и чего-то боялся. Рудольф никогда его таким не видел. Поляков сообщил Рудольфу, что у него неприятности и спросил, нельзя ли будет пожить у Рудольфа, если дела пойдут совсем плохо. Рудольф поинтересовался, почему он не обращается к Бресновичу. Поляков ответил, что это невозможно. Рудольф не отставал, и Поляков признался, что у него действительно была связь с Бресновичем, но поклялся, что это уже в прошлом. Разрыв прошел весьма болезненно, и Поляков сказал, что боится Бресновича. Рудольф разрешил Полякову пожить у себя. Эта встреча была последней, больше Рудольф Полякова живым не видел.
О смерти Полякова он узнал, когда его пригласили в Третье управление. Его допрашивал Гродин. На квартире Рудольфа был обыск. Рудольф опасался, как бы не нашли несколько книг, которые он дал Полякову почитать. На всех было имя Рудольфа. Но Гродин не упоминал о книгах, он задавал обычные вопросы: когда, где и при каких обстоятельствах Рудольф познакомился с Поляковым, что ему известно о прошлой деятельности Полякова. Рудольф постарался сказать как можно меньше, Бресновича и эпизод с машиной он вообще не упоминал. Его отпустили, а неделю спустя снова вызвали на допрос. Он прошел, как предыдущий, и его отпустили. Больше его не тревожили.
Роун подал Фокуснику конверт с одним напечатанным на машинке вопросом. Фокусник поднял фонарик и посветил на страницу.
- Нет, я никогда не слышал о Бельмане, - ответил он Великому Немому, - но если услышу, сообщу.
Позднее Роун и Уорд обсудили сообщение Фокусника. История с Перечницей начинала проясняться.
- Вполне возможно, что именно Бреснович снабжал Полякова картинами, - заметил Уорд.
- Если Рудольф говорит правду, скорее всего - да, - ответил Роун.
- Возможно, что Бреснович и Бельман - одно лицо, - размышлял вслух Уорд. - Сокрытие западных художественных ценностей было полностью поручено Бресновичу. Он придумал, как заставить всех поверить, что картины были уничтожены, а сам тайно хранил их. Кто еще мог так беспрепятственно вывозить их из России?
- Никто, - согласился Роун, - но с какой целью он это делал? Из-за денег?
- Не знаю, но уверен, что именно он и есть главный вор. Поляков занялся перекупкой картин в Париже, чтобы прикрыть вывоз и продажу их из России. Ну а когда они зашли так далеко, до продажи информации остался один шаг.
- Но Поляков продавал свою информацию очень дорого. Интересно, Бреснович требовал свою долю? - спросил Роун.
Уорд забарабанил пальцами по столу.
- Давай посмотрим на это вот с какой стороны. Бресновичу захотелось новой должности в Кремле, ему необходимо было письмо с Запада, которое он мог показать своим приверженцам. Оба понимали, что получить такое письмо будет крайне трудно. Требовалось много времени и доверия. А чем лучше всего было завоевать это доверие, если не информацией, разумеется за деньги, информацией о государственных тайнах. У Полякова был большой опыт, он понимал, что заплатить за информацию для Запада - сущий пустяк. И чем больше Поляков просил, тем больше доверия было к информации. Нет, скорее всего Запад понимал, что продажа информации за деньги была просто началом, на самом деле от них требовалось письмо. И как только Запад поверит в достоверность информации, получить письмо будет очень просто.
- Но все же это не объясняет, почему Поляков и Бреснович продавали картины, - сказал Роун.
- Я не уверен, но может быть Поляков делал это, чтобы завоевать доверие Бресновича.
- А кто же был в машине у ресторана? - напомнил Роун. - Это был не Бреснович, но кто же? Не мог ли Бреснович послать кого-то вместо себя?
- Не думаю, - Уорд покачал головой. - Он общался с Поляковым всегда сам, не хотел никого посвящать в их отношения.
- Вот еще что, - заметил Роун, - ты думаешь, что Бреснович подсказал Коснову об агентах, направленных в Россию для встречи с ним? Если Бреснович и Бельман одно и тоже лицо, стал бы Бреснович рисковать, ведь Коснов мог заставить этих агентов заговорить?
- Нет, племянничек, конечно нет. Он скорее сам бы с ними расправился, но не отдал бы их полковнику.
- Не думаю, что в машине был сам Коснов, - размышлял Роун. - Его слишком хорошо знают.
- Согласен. У него в распоряжении пол-Москвы, и если помнишь, когда он и Поляков, наконец, встретились, они решились на это только в Париже.
- А ты не думаешь, что Коснов и Бреснович работают вместе, - спросил Роун.
- Интересная мысль.
- Это хорошо объясняет их так называемую вражду, внешний антагонизм - прекрасное прикрытие.
- Это верно, но все же не вижу, что могло бы их связывать. Знаешь, этот тип в машине все больше меня интересует.
- Известно, кто следил за Эрикой?
- Пока нет. Фокусник и Би Эй шли за ним до Университета, а там он от них оторвался. Знаешь, этот парень тоже мог бы кое-что прояснить.
Роун сидел у приемника. Незадолго до полуночи в косновской спальне раздались голоса.
- Я сегодня встретила Гродину на улице, - сказала Эрика. - Она едва поздоровалась со мной.
- Не обращай внимания, - отозвался Коснов.
- Не могу. Она не одна. Со мной никто не хочет разговаривать! Это из-за меня?
- Нет, голубушка, боюсь, из-за меня. Мое расследование всех пугает.
- Но почему Гродина холоднее всех? И ее муж тоже. Да и сам Бреснович. Они выделяются из всех. Бреснович считает, что ты уделяешь ему особое внимание?
Роун отметил небольшую заминку, потом Коснов заговорил.
- Когда-то мы с Бресновичем были друзьями, а потом стали врагами. С тех пор все переменилось. Мы взаимно вежливы, даже иногда помогаем друг другу, но уже не так, как раньше.
- А что случилось?
- Мне не хочется говорить об этом.
- Ты никогда не делился со мной тем, что тебя волнует. Какая же я тебе жена, если ты ничего мне не рассказываешь?
Коснов помолчал.
- Много лет назад мы с Бресновичем поссорились. Он хотел посадить на мое место западного агента.
- Западного агента?
- Да, Стердеванта. Бреснович предложил ему мое место.
- А как ты узнал об этом?