Куинси попытался наблюдать за действиями криминалистов через ветровое стекло, но дождь был слишком сильный. Все, что ему удалось увидеть, - это отдельные вспышки света в лесу, где бродили помощники шерифа. Четверо. Этим местным парням, если верить Кинкейду, не раз приходилось отыскивать заблудившихся охотников, и они делали все возможное, учитывая погодные условия. Когда рассветет, они, конечно, соберут добровольцев и проведут полномасштабную поисковую операцию. Установят командный пост, приведут собак, разобьют лес на квадраты.
Это в том случае, если Рэйни не найдут. Если четверо помощников шерифа, бродя вслепую в потемках, не обнаружат словно по волшебству иголку в стоге сена.
Рэйни исчезла. И ее пистолет тоже.
Нужно подумать. В этом его сила. Никто не знаком с больным человеческим сознанием лучше Пирса Куинси. Нет, у других, разумеется, имеются свои таланты - скажем, в области мистификаций. Он это не отрицает.
Куинси попытался выстроить разрозненные мысли в какое-то подобие порядка. Вспомнил различные случаи похищений, разнообразные схемы, которые использовали преступники, чтобы завлечь ничего не подозревающую женщину в смертельную ловушку. Мистер Банди симулировал увечье - он держал руку на перевязи и просил юных студенток колледжа помочь ему донести книги. Виргинский убийца выбирал себе жертву в баре и прокалывал ей покрышку гвоздем. Потом ему оставалось лишь ехать следом и ждать, когда спустится шина, чтобы в нужный момент предложить: "Эй, леди, помощь не требуется?"
Другие предпочитали нападать внезапно: подстеречь жертву в засаде, застигнуть ее врасплох. Методов и способов сколько угодно. Глубокая ночь, безлюдная дорога, ведущая через густой лес… Напасть на Рэйни не составило бы никакого труда…
Но она была вооружена. Рэйни была готова. Рэйни тоже видела эти фотографии.
Цепочка прервалась. Куинси попытался выстроить какую-то теорию, представить себе, что могло случиться здесь в третьем часу ночи, но мозг попросту отказывался повиноваться. Куинси забыл, каково это - быть следователем по особо опасным преступлениям. Он был слишком поглощен своим нынешним состоянием - состоянием ошеломленного, испуганного мужа.
Рэйни пропала. Вместе с пистолетом.
В этих двух предложениях таился страх. То, что Куинси не мог объяснить словами. То, с чем он боялся столкнуться.
Рэйни пропала. С пистолетом.
Куинси закрыл глаза и коснулся лбом руля. Ему бы очень хотелось (как хотелось уже много раз в жизни) не знать всех тех вещей, которые были ему слишком хорошо известны.
Четверг, три недели назад, 05.45
- Ты сегодня очень тихая.
Звук его голоса, кажется, испугал ее. Рэйни резко вскинула голову, заморгала, словно внезапно проснувшись. Потом до нее дошел смысл его слов, и она слабо улыбнулась.
- Разве я не всегда такая?
Он попытался улыбнуться, вошел в комнату, но по-прежнему не приближался. Ему бы ничего не стоило подойти и сесть рядом на кушетку. Поцеловать ее в щеку или просто заправить за ухо выбившуюся прядь каштановых волос. Ничего навязчивого. Может, занять свое любимое место в кресле у камина, открыть книгу и погрузиться в безмолвие.
Но не в этот раз.
- О чем задумалась? - В его голосе прозвучала легкая ирония.
- Так, о работе, - ответила она. Откинула волосы за плечи, выпрямилась. Октябрь в Орегоне, как правило, был теплым, солнечным. Однако на этот раз дожди шли не переставая, стояли бесконечные пасмурные дни и холод пробирал до костей. Рэйни уже вытащила зимние вещи. Она сидела в огромном, грубой вязки, свитере и в своих любимых потертых джинсах, которые обтягивали ее длинные сильные ноги. Свитер подчеркивал рыжие прядки в распущенных волосах.
Куинси подумал, что она выглядит роскошно.
- Мне нужно идти, - сказала Рэйни.
- Ты уходишь?
- Я встречаюсь с Дуги. По-моему, вчера вечером я тебе об этом говорила.
- Ты ведь только что виделась с Дуги.
- Да, во вторник, а сегодня четверг. Брось, Куинси, я ведь сразу тебе сказала, что это будет отнимать уйму времени.
- Рэйни… - Он не знал, как ей это сказать.
- Что? - Рэйни наконец подошла к нему - руки на бедрах, в голосе нетерпение. Он увидел, что она босиком и без педикюра. "Я конченый человек, - подумал Куинси. - Я обожаю даже ее пальцы".
- Думаю, тебе не стоит ехать.
Ее синие глаза расширились. Рэйни недоверчиво взглянула на него:
- Ты думаешь, мне не стоит ехать? Какого черта?! Только не говори, что ты ревнуешь к Дуги.
- На самом деле у меня к Дуги много претензий.
Она снова начала оправдываться. Куинси поднял руку:
- Впрочем, я знаю, что истинная проблема не в нем. - Он как будто подпалил бикфордов шнур.
Рэйни пошла прочь - порывисто, взволнованно. Нашла носки и сапоги под кушеткой, демонстративно села и начала обуваться.
- Оставь все как есть, - твердо сказала она.
- Не могу.
- Можешь. Это же так просто. Пойми раз и навсегда, что ты не в состоянии меня удержать.
- Я люблю тебя, Рэйни.
- Дьявол! Любить женщину - это значит принимать ее такой, какая она есть, Куинси. А ты никогда меня не принимал.
- Наверное, нам следует поговорить.
Рэйни уже натянула носки и принялась за ботинки. Она была в бешенстве - а может, просто тосковала. Куинси не знал точно, и отчасти проблема была в этом. Ее пальцы боролись со шнурками.
- Здесь не о чем говорить. Мы приехали туда, увидели то, что увидели, а теперь будем справляться с этим так, как и прежде. Всего лишь еще два убийства. Мы видали и похуже.
Рэйни никак не могла надеть обувь. Пальцы ее дрожали. Наконец она просто засунула левую ногу в ботинок, оставив шнурки висеть, и принялась точно так же заталкивать правую.
- Рэйни, пожалуйста, я ведь даже не пытаюсь притворяться, будто мне понятны твои чувства…
- Опять! Еще одна цитата из учебника психологии. Ты мой муж или мой психолог? Согласись, Куинси, ты не чувствуешь разницы.
- Я знаю, тебе нужно поговорить о том, что случилось.
- Нет, не нужно.
- Нужно, Рэйни.
- Прошу в последний раз, оставь все как есть.
Она пошла к двери мимо него, шнурки волочились по ковру. Куинси схватил ее за руку. На секунду ее глаза потемнели. Он понял, что его жена готова сопротивляться. Рэйни, загнанная в угол, могла только драться. Отчасти Куинси был рад тому, что ее щеки наконец окрасил румянец. Тем не менее он решил разыграть последнюю карту.
- Рэйни, я знаю, что ты раньше выпивала.
- Это неправда.
- Люк мне рассказал…
- Люк идиот.
Куинси молча смотрел на нее.
- Ладно, один раз я действительно выпила.
- Ты алкоголичка. Одного раза тебе недостаточно.
- Ну, прости меня за то, что ничто человеческое мне не чуждо. Я ошиблась - а потом исправилась. Честное слово, две кружки пива за пятнадцать лет - это не повод вызывать полицию.
- Куда ты поедешь, Рэйни?
- Повидаться с Дуги. Я тебе уже говорила.
- Я видел его сегодня. Ты ни о чем с ним не договаривалась.
- Он еще ребенок, он просто растерялся…
- И про вечер вторника он тоже услышал впервые?
Рэйни замерла. Она оказалась в ловушке. От выражения ее лица у Куинси защемило сердце.
- Рэйни, - прошептал он, - когда ты научилась так легко врать?
И тут наконец краска сбежала с ее щек. Она долго смотрела на него - так пристально, что он уже начал надеяться. А потом ее глаза приобрели тот холодный серый оттенок, который был ему так хорошо знаком. Губы решительно сжались.
- Ты не можешь меня удержать, Куинси, - тихо сказала Рэйни, потом оттолкнула его руку и направилась к двери.
Вторник, 05.01
Куинси сидел в своей машине и смотрел в темноту.
- Рэйни, - шептал он, - что ты наделала?
Глава 4
Специальный агент Кимберли Куинси любила бегать. В пять утра она выбралась из постели - многолетняя привычка вставать за секунду до звонка будильника. Без четверти шесть кросс был окончен. В шесть часов она вышла из душа, натянула узкие черные брюки и шелковый, кремового цвета, топик. Заглянула на кухню за тостом и кофе. Потом взяла куртку и вышла из дома.
В половине седьмого утра трасса только начинала заполняться. Машины хоть и медленно, но двигались. Кимберли использовала эти сорок пять минут, чтобы составить в уме список дел на день. Утром нужно закончить кое-какие исследования - а значит, придется заполнять бумаги для экспертов. Бюро предоставляло своим агентам самое совершенное огнестрельное оружие в мире, но если нужен доступ к компьютеру - оставалось надеяться лишь на Бога.
Разобравшись с документами, она начала сортировать коробки, откладывая то, что относилось к последнему делу. Несколько высококлассных подделок, которые обнаружились в Атланте. Кимберли пыталась установить связь между разрозненными картинами и проследить их путь из галерей через руки перекупщиков.
Как и всякий агент, у которого за плечами опыт в виде двух раскрытых серий убийств, Кимберли мечтала работать в опергруппе - а еще лучше в команде "Антитеррор" или в контрразведке. Но факт оставался фактом: она была женщиной, а основным полем действия для женщин-агентов являлись преступления коммерческого характера.
Но сегодня одна из опергрупп получила вызов, и Кимберли тоже попросили приехать. Лишние руки в таких делах никогда не помешают - и, как любил ей напоминать начальник отдела, для молодого специалиста это неплохая возможность. День будет немного интереснее обычного.
Спустя два года после прихода в ФБР Кимберли наконец освоилась в Атланте; город оказался современнее и красивее, чем она думала, и в то же время сохранял свой старомодный южный колорит. Теплый климат тоже пришелся кстати: Кимберли обожала проводить время на свежем воздухе - много ходила пешком, каталась на велосипеде, бегала, плавала. И безумно любила Мака.
Они были вместе уже два года. Кто бы мог подумать? Юная честолюбивая Кимберли - и слегка высокомерный, но такой обаятельный Мак. Это было мало похоже на традиционный роман. Невозможно было подсчитать, сколько вечеров они вынужденно провели врозь и сколько сорвалось совместных уик-эндов. То у него, то у нее постоянно звонил мобильный. Одного из них всегда куда-нибудь вызывали.
Но и это работало на них. Оба любили свое дело и ценили те краткие моменты, когда им удавалось побыть наедине. К слову сказать, в настоящее время они планировали провести выходные в Саванне. Зная, что любого из них могли в каждую секунду сорвать с места и "нагрузить". И потому Кимберли с тревогой думала, как у нее пройдет остаток недели.
Она вошла в кабинет, налила себе вторую чашку кофе и отправилась на свое место. Ей пришлось лавировать между грудами коробок, сваленных вокруг стола; потом она поудобнее устроилась в своем личном уголке, прихлебывая скверный кофе, и взяла в руки оружие, которое агенты ФБР используют чаще всего, - шариковую ручку.
Кимберли занималась бумажной работой до восьми - телефон молчал. Но, даже увидев на экране знакомый номер, она не встревожилась.
- Привет, папа.
Связь была плохая. Сначала она услышала громкое шипение, потом треск и, наконец, свое имя.
- Папа, я тебя не слышу.
- Рэйни… в два часа ночи… полиция…
- Папа?
- Кимберли?
- Перейди в другое место, связь прерывается.
Снова треск и шипение. А потом два щелчка. Отключился. Кимберли раздраженно посмотрела на телефон. Снова раздался звонок. Она немедленно ответила:
- Да, папа.
Тишина. Ни звука.
Не совсем так. Она слышала какой-то шум на заднем плане. Приглушенный, но ритмичный. Какой-то скрип, шуршание. Словно позвонивший ехал в машине.
- Папа? - повторила она, хмурясь.
Тяжелое дыхание. Какое-то бульканье. Стук.
Потом Кимберли опять услышала дыхание - близкое, учащенное. Почти… испуганное.
- Эй, - осторожно сказала она.
Снова помехи на линии. Кимберли напрягла слух, но не смогла разобрать ни звука. Наконец она догадалась проверить номер позвонившего. Это был не отец.
- Рэйни? - удивленно спросила она.
Ее вопрос, кажется, был услышан. Треск стих, наступила тишина, и снова раздалось тяжелое дыхание.
- Рэйни, говори громче, - сказала Кимберли. - Я тебя не слышу.
Треск, шипение, тишина.
- Рэйни? Рэйни? Ты меня слышишь?
Кимберли в отчаянии уставилась на телефон, но связь, судя по всему, не прерывалась. Опять начались помехи, затем послышался странный металлический звон: дон, дон, дон. Пауза. Дон, дон, дон. Пауза. Дон, дон, дон.
А потом звонивший отключился.
Кимберли раздраженно закрыла телефон. Он сразу же зазвонил снова. На этот раз - Куинси.
- Где ты? - спросила Кимберли. - Связь ужасная.
- На проселочной дороге, - отозвался отец. - Неподалеку от Бейкерсвилла.
- Что бы ни случилось, лучше начни с самого начала. Я не поняла ничего из того, что ты сказал, и Рэйни тоже было плохо слышно.
Наступило долгое молчание.
- Ты говорила с Рэйни? - Голос Куинси прозвучал очень странно.
- Только что она звонила со своего мобильника…
- С мобильника… - внезапно прервал Куинси. - Какого черта мы не додумались?!
Кимберли снова услышала шум: открылась, а потом хлопнула дверца машины, отец громко позвал какого-то сержанта Кинкейда.
- Папа, ты меня пугаешь.
- Она пропала.
- Кто пропал?
- Рэйни. - Куинси говорил быстро и отрывисто - очевидно, на ходу. - Нашли ее машину. В два часа ночи. Мотор работал, фары были включены. На пассажирском сиденье лежала сумочка. Пистолет исчез. И мобильник. Кимберли, повтори мне все, что она тебе сказала.
Наконец Кимберли поняла. Звуки езды, тяжелое дыхание, металлический стук.
- Она ничего не сказала, папа. Но она… сигнализировала. Мне кажется… мне кажется, Рэйни выстукивала "SOS".
Куинси ничего не сказал. Да и зачем? В наступившей тишине Кимберли легко могла представить, о чем он думает. Похороны сестры. Похороны матери. Он вспоминал всех, кого любил и кто покинул его так рано.
- Мы с Маком прилетим следующим рейсом, - твердо сказала она.
- Не нужно…
- Мы прилетим следующим рейсом.
Кимберли встала из-за стола и побежала в кабинет инспектора.
Глава 5
Вторник, 06.45
- Давайте еще раз - ваша дочь получила звонок с мобильника Лорейн?
- Да.
- Не от Рэйни. Просто с ее телефона.
- Она не слышала голос Рэйни, - повторил Куинси, - Кимберли слышала, что кто-то тяжело дышит. И подумала, что этот человек, по всей видимости, находится в движущейся машине. Потом она услышала четкий металлический стук в определенной последовательности - Кимберли полагает, что это была попытка подать сигнал "SOS".
Кинкейд вздохнул. Он стоял под навесом, скрывающим "тойоту". Последние двадцать минут сержант был занят тем, что фотографировал машину. Теперь он зарисовывал положение сиденья и зеркал и записывал показания приборов - количество миль на счетчике, уровень горючего в баке. Волосы у Кинкейда намокли, лицо блестело. Он выглядел именно так, как и должен выглядеть человек, которого посреди ночи вытащили из уютной постели и заставили торчать под дождем.
- Мистер Куинси…
- Моя дочь - агент ФБР. Последние два года она работала в Атланте. Сержант Кинкейд, вы не можете недооценивать чутье своего коллеги!
- Мистер Куинси, я бы не поверил даже чутью своего собственного начальства, если бы услышал от него подобную историю. Все, что вы знаете, - это то, что вашей дочери позвонили с конкретного телефона; но вы не предъявили мне никаких доказательств того, кто ей позвонил!
- Это телефон Рэйни!
- Это всего лишь телефон! Их теряют, забывают, дарят друзьям. Ради Бога, мой восьмимесячный сын однажды позвонил по мобильнику, нажав на кнопку быстрого доступа. Это нетрудно.
- Проверьте регистрационные данные, - упрямо сказал Куинси.
- Скорее всего я так и сделаю, поскольку это входит в мои обязанности. И на ее домашний телефон тоже посмотрю. А также выясню состояние ее кредитной карточки и попытаюсь детально восстановить, что именно Рэйни делала в последние двадцать четыре часа. Мне, знаете ли, уже доводилось сталкиваться с подобными вещами. - Кинкейд, видимо, понял, что его голос звучит чересчур резко. Он глубоко вдохнул и медленно выдохнул. - Мистер Куинси…
- Мне тоже доводилось, - отозвался тот.
- Да, я знаю, вы профи…
- Сержант Кинкейд, мою старшую дочь убил ненормальный. Он убил мою бывшую жену и собирался добраться до младшей дочери. Может быть, по-вашему, таких преступлений не бывает, но я думаю по-другому.
Кинкейд снова втянул в себя воздух. Куинси наверняка подумал, что он не желает ему верить. И его можно понять. Работа детектива по сути своей состоит из проверки предположений и возможностей. По статистике из двухсот тысяч человек, которые пропадают без вести каждый год, одиннадцать тысяч так и не находят и только три с половиной тысячи из этого числа считаются похищенными. Если бы Рэйни была ребенком или молоденькой девушкой, все было бы по-другому. Но она взрослая женщина и вдобавок сотрудник полиции.
Кинкейд отрабатывал две версии: во-первых, пропавшая хозяйка машины (возможно, под влиянием спиртного или наркотиков) забрела в лес и заблудилась; во-вторых, она (возможно, также под влиянием спиртного или наркотиков) забрела в лес и покончила с собой.
Конечно, он рассмотрит обе возможности. Но работа полицейского неизбежно начинается с теории. У Кинкейда была своя теория, у Куинси - своя.
- Ладно, - коротко сказал Кинкейд. - Давайте на минутку представим, что все было, как вы думаете. Вашу жену вытащили из машины - так, по-вашему?
- Я бы не исключал такую возможность.
- Но как? Если верить вам, она не расставалась с оружием. И вдобавок Рэйни умеет защищаться. Мне кажется, женщина вроде нее не сдалась бы без сопротивления. Посмотрите вокруг, мистер Куинси. Вы видите следы борьбы?!
- Во-первых, я не уверен, что у Рэйни был с собой пистолет. Обычно она держала его при себе, но нам придется тщательно обыскать дом, чтобы подтвердить это предположение. Во-вторых, мы не вправе отвергать тот факт, что она была нетрезвой - а это могло значительно снизить ее способность к самозащите. В-третьих, оглядитесь, сержант Кинкейд. Вокруг болото, о каких следах вы говорите?!
Кинкейд нахмурился, посмотрел по сторонам, потом испытующе взглянул на Куинси. По крайней мере сержант оценил шутку.
- Хорошо. Но кто мог это сделать? У кого были причины похищать Лорейн Коннер?
- Вы имеете в виду - у кого, кроме ее мужа? - сухо уточнил Куинси.
- В самую точку.
- Рэйни расследовала множество дел, сначала как помощник шерифа, затем в качестве частного детектива и, наконец, как мой партнер. А стало быть, она общалась с большим количеством людей в этих краях.
- Вы можете составить список имен?
- Постараюсь. Я свяжусь с Люком Хэйесом, бывшим шерифом Бейкерсвилла…
- Предшественником Аткинс? - Тон Кинкейда подразумевал следующий вопрос.