* * *
Своим угреватым лицом Джуронг Сантори напоминал слегка заплесневелый рахат-лукум. Его голова беспрестанно поворачивалась, словно у тех игрушек на пружинках, которые иногда помещают за стеклом автомобиля. Большие маслянистые глаза смотрели на Малко с деланной заинтересованностью. Он как-то преувеличенно выражал свой восторг, свое улыбчивое радушие. Лысый, с выдубленным лицом и длинным крючковатым носом, он напоминал старую и опытную хищную птицу.
– Я сделаю все возможное, чтобы помочь вам, – говорил Джуронг, – но мне известно не очень-то много.
Он поднялся, подошел к двери, проверил, крепко ли она заперта, и закурил сигарету.
– Тан Убин приносил мне иногда экономическую информацию. Это был очень хороший журналист, но зачастую ему не удавалось публиковаться из-за цензуры. Тогда он пытался продать эти сведения.
– Так произошло и с Тонгом Лимом?
– Вот именно. Тан говорил мне, что располагает информацией, которая могла бы заинтересовать... ну, скажем, некоторых лиц. Если бы ему компенсировали ее стоимость... К сожалению, произошел этот несчастный случай. Впрочем, газеты о нем писали... Тан остановился по естественной нужде на краю болота и был схвачен крокодилом. Его тело нашли на другой день...
– Это ужасно, – согласился Малко. – Но кто-нибудь был в курсе его дел?
– Никто, – ответил Джуронг Сантори с грустной улыбкой.
– А его жена?
Индиец казался удивленным.
– Не думаю... Но я могу дать вам, если хотите, адрес. Если не застанете дома, то найдете ее на работе в торговом агентстве "Чайнез эмпориом". Это над рестораном "Пекин", на Орчард-роуд. Она меня знает. Сакра была потрясена смертью Тана...
Он взял черную тетрадь, раскрыл ее, написал что-то и протянул записку Малко. Казалось, он хочет только одного: чтобы посетитель поскорее ушел. Словно присутствие гостя внушало ему страх.
– А Лим? – спросил Малко.
Джуронг Сантори еще больше сник.
– Это один из самых богатых людей в Сингапуре. У него повсюду друзья.
– Кажется, он исчез?
Овальная голова закачалась сильнее, и мягкий голос прозвучал с оттенком возражения:
– Я не знаю, газеты об этом не сообщали... Нужно спросить в его офисе. Это недалеко, на Шентон-вэй. Но может быть, он в отъезде. У него повсюду много дел...
Было видно, что ему не хотелось вникать в дела таинственного и могущественного китайца. Малко встал. Больше ему не удастся ничего извлечь из разговора.
– Я полагаю, что вы сможете оказать мне более существенную помощь, – сказал он с ноткой угрозы в голосе.
Джуронг Сантори вдруг представил себя изгнанным из сингапурского рая со своими пятью детьми.
– Подождите, – сказал он, – Есть один человек, который смог бы, пожалуй, вам помочь. Это австралиец. Он немного, как бы это сказать, авантюрист... Зовут его Фил Скотт. У него широкие знакомства.
– Где его можно найти?
Индиец снова показался смущенным.
– Я знаю, что он сменил адрес, а нового у меня нет. Но он часто бывает по вечерам в баре отеля "Гудвуд". Там вы его легко найдете.
Они вышли из кабинета. В коридоре индиец, наклонившись к Малко, тихо сказал, словно почувствовав угрызения совести:
– Если вы увидитесь с мистером Скоттом, будьте осторожны. Я думаю, он бывает замешан в опасных делах.
– Спасибо, – сказал Малко.
Он пошел по слабо освещенному коридору, спрашивая себя, чего так боялся Джуронг Сантори. Пунктов, с которых можно было начать расследование, оказалось очень мало. Офис Тонга Лима. И вдова журналиста-шпиона. Смерть человека, интересовавшегося делами Тонга Лима, не могла остаться без внимания, даже если это был несчастный случай.
Глава 3
Три молодых китайца вышли из лифта вместе с Малко и удалились по коридору с серыми, ничем не окрашенными стенами. Все в этом здании на Хевлок-роуд было отмечено духом аскетизма. Высокая бетонная башня насчитывала, наверное, сотни две квартир. По этажам разносился запах китайского супа и канализации. Все вокруг было чистым, но без излишеств. Десятки подобных зданий высились по всему кварталу. В них переселяли жильцов из старых домов, разрушенных по приказу правительства. Ради экономии электроэнергии лифты останавливались только через четыре этажа. Малко спустился но лестнице со стенами из грубо отлитого бетона. Он вышел из лифта на шестнадцатом этаже, а вдова Тана Убина жила на тринадцатом.
Посещение офиса Тонга Лима не дало ничего, кроме чашки чая и множества вежливо-сочувственных улыбок. Господина Лима нет на месте, но он с удовольствием встретится с Малко, как только вернется. Все это ему выложила очаровательная секретарша-китаянка, взгляд которой ему ни разу не удалось перехватить.
...Двое молодых китайцев чуть не столкнулись с ним на лестнице, но прошли мимо даже не взглянув на него. Хотя дом был весь заселен, казалось, что он вымер.
На лестничной площадке тринадцатого этажа сидел на складном стульчике вооруженный биноклем китаец, рассматривающий здание напротив. Он тоже не оглянулся. Малко показалось странным его присутствие здесь.
Квартира номер восемнадцать находилась в конце коридора. Малко нажал кнопку звонка. По словам Джуронга Сантори, Сакра Убин говорила по-английски. В противном случае разговор будет краток, ибо Малко лишь едва владел малайским. В это время хозяйка квартиры должна была уже вернуться с работы.
Он был приятно поражен, когда дверь открыла молодая смуглая женщина. Сари, завязанное под самой грудью, облегало пышные формы. У нее были припухлые, почти фиолетовые губы, чуть вздернутый нос, продолговатые глаза с огромными чернильно-черными зрачками. Они остановились на Малко с беспокойным и отнюдь не дружелюбным любопытством.
– Кто вы? – спросила женщина по-английски.
– Друг Джуронга Сантори, – сказал Малко. – Вы Сакра Убин? Он дал мне ваш адрес.
– А, хорошо.
Вцепившись в дверь, она, видимо, не решалась его впустить. Внезапно позади Малко прошел китаец со складным стульчиком в руке и биноклем.
– Что он делает? – спросил Малко. – Подсчитывает птиц?
Легкая улыбка осветила лицо Сакры Убин.
– О, нет, он смотрит за жильцами! Ловит тех, кто выбрасывает бумагу из окна или готовит обед на лестничной площадке. Они еще не привыкли жить в таких домах. В китайском квартале все делали на улице. А здесь штрафуют на 500 долларов за клочок бумаги, выброшенный в окно. Это очень много!
Воистину, Ли Куан Ю пользовался эффективными методами, чтобы создать у людей новые привычки. Снова наступило молчание. Сакра Убин настороженно рассматривала Малко. Он адресовал ей одну из своих самых обворожительных улыбок.
– Могу я войти на несколько минут? Я журналист и хотел бы поговорить о вашем муже.
– О моем муже?
Она, казалось, еще больше встревожилась, но нехотя посторонилась и пропустила Малко.
– У меня мало времени, – сказала она. – Я должна сходить за продуктами.
Проходя мимо, он слегка коснулся ее мягкого бедра, и она сразу же отодвинулась, словно от огня. Ноги ее были босы. Небольшая квартира была скудно обставлена: коврики, китайский буфет и плетеная мебель. Малко сел на затрещавший под ним крошечный диванчик. Вдова появилась из кухни с неизбежной чашкой чая и села напротив, обхватив колени руками. Широкие круги под глазами подчеркивали черноту ее больших глаз. Малко заметил, что ее руки были не слишком ухожены. Она машинально подтянула свое сари еще выше и казалась олицетворением стыдливости.
– Что вы хотите узнать? – спросила она. – Извините, я только что вернулась домой.
Приход Малко, по всей видимости, интриговал ее и беспокоил. Тот выпил глоток чая, прежде чем перейти к делу.
– Я журналист и готовлю статью о господине Тонге Лиме. Я полагаю, ваш муж вел расследование относительно его деятельности, когда...
Сакра Убин вдруг напряглась и помрачнела. Она резко прервала его:
– Я не в курсе всех этих дел. Вам нужно обратиться к нему на работу.
– Я там был, – солгал Малко. – Они ничего не могли мне сказать. Я думал, что ваш муж говорил вам о том, чем он занимается.
Большие черные глаза словно окаменели.
– Он никогда не говорил мне о своей работе.
Было видно, что она лишь искала предлог, чтобы выставить его за дверь.
– Во всяком случае, я не понимаю, почему вы пришли теперь, – добавила она. – Мой муж умер несколько недель назад, и я не знаю этого Тонга Лима.
– Ваш муж его знал.
Она покачала головой.
– Не думаю. Но я не знаю.
Подтянув снова свое сари к горлу, она приняла чопорный вид, так не шедший к ее полному лицу. Из-под сари показались круглые матовые колени, которые она поспешила прикрыть. Словно Малко был окружен ореолом греха. Она быстро допила свою чашечку чая.
– Не понимаю, что вам нужно, – сказала она нервно. – Я хочу, чтобы меня оставили в покое. Я... Это было таким ужасным ударом.
Малко кивнул, соглашаясь.
– Я думаю. Но изучая обстоятельства гибели вашего мужа, я задался вопросом, не связана ли она с его расследованием...
Сакра Убин снова напряглась.
– Я не понимаю, что вы хотите сказать.
– Это лишь предположение, – признался Малко. – Не могли бы вы разъяснить некоторые обстоятельства, при которых произошел этот несчастный случай с вашим мужем?
Сакра Убин покачала головой.
– Я не знаю... Я не хочу говорить обо всем этом.
Она покусывала пухлую нижнюю губу, показывая ослепительно-белые зубы.
– С кем он должен был встретиться?
– Он мне не говорил. Он ничего не говорил и на работе.
– Как это произошло?
Она помолчала. Очевидно, ей трудно было овладеть собой.
– Его тело нашли утром, на другой день, в болоте возле поселка Пунгол... Его загрыз крокодил...
Она замолчала. Было трудно настаивать на продолжении. Малко видел, что она разговаривает с ним принужденно и нехотя. Ее рассказ в точности совпадал с тем, что сообщил Джуронг Сантори и что было написано в докладе ЦРУ. Он сделал еще одну попытку.
– В Сингапуре много крокодилов?
Она покачала головой.
– О, нет. Они встречаются очень редко. Я так думаю.
Ее голос дрогнул.
– Прошу вас, не заставляйте меня больше говорить обо всем этом.
Но Малко продолжал задавать вопросы.
– Что он делал в этом болоте? Это все-таки странно...
– Я не знаю, не знаю ничего, – почти выкрикнула Сакра. – Спросите в полиции.
Она разрыдалась, и Малко замолчал. Больше из нее ничего нельзя было вытянуть. Впрочем, Сакра уже поднялась, да так резко, что едва не распахнула свое сари.
– Уходите, – сказала она. – Уходите. Я не хочу говорить обо всем этом.
Она почти толкала его к двери, сдерживая всхлипывания, с глазами, полными слез. Дверь захлопнулась за ним, и он вновь оказался в коридоре с серыми бетонными стенами. Ему показалось, что горе Сакры Убин было не вполне искренним. Он спустился на один этаж и вошел в лифт. Оставалось предпринять еще одну попытку и потом довольствоваться ролью простого туриста. Отель "Гудвуд" был по дороге в "Шангри". Когда он вышел на улицу, запах гнили, поднимавшийся от речки Сингапур, ударил ему в нос. Вода была так грязна, что казалась твердой.
* * *
Видя, как Фил Скотт рассматривает себя в зеркале бара, Малко подумал, что тот, должно быть, представляет собой человека в высшей степени самовлюблённого. Австралиец сидел на табурете спиной к залу. Он поправил прядь своих очень светлых волос и снова склонился к стакану. Малко понаблюдал за ним. Когда-то он, наверное, был очень красив. Фигура у него еще оставалась атлетической, но кожа на лице слегка побурела. У него был правильный овал лица с резко очерченной челюстью. Красивый хищник. Рубашка из синего полотна облегала широкие плечи и узкую талию.
Малко подошел к нему. Бар был пуст. Здесь находились лишь несколько официантов-китайцев и австралиец...
– Фил Скотт?
Австралиец живо обернулся. Малко отметил выцветшие голубые глаза и небольшой шрам на кончике носа, как будто у него когда-то вырезали бородавку. Левое запястье охватывал медный браслет. Скотт выглядел нервным и настороженным... Полуобернувшись, он оглядел Малко.
– Да, это я.
У него был вид человека, готового в любой момент дать отпор. Дружески улыбаясь, Малко забрался на табурет рядом с ним. С такими людьми, как Фил Скотт, контакт бывает нелегким. По выражению его выцветших глаз Малко понял, что тот повинуется лишь своим инстинктам и держится всегда начеку...
– Я друг Джуронга Сантори, – сказал он.
Австралиец взглянул на него довольно холодно.
– Я никогда не видел вас здесь, – заметил он, – И я не очень хорошо знаю Джуронга Сантори.
Начало было малообещающим. Малко заставил себя улыбнуться.
– Я тоже не знаю его очень хорошо, – признался он. – Я видел его всего раз в жизни. Один из моих друзей в американском посольстве, Джон Кэнон, направил меня к нему.
Фил Скотт слегка расслабился, поглядывая сбоку на Малко. Тот косвенно намекнул на свою причастность к "Компании". А если Фил Скотт не знает о подлинных занятиях Кэнона, то это не имело значения. Но Малко тут же почувствовал, что попал в цель.
– А, Джон! Я давно его не видел. В Сайгоне мы сделали вместе несколько вылазок. Коньяк? Виски с содовой?
Бармен приблизился с бутылкой коньяка "Гастон де Лагранж". В этот момент подошел официант и что-то шепнул на ухо Филу Скотту. Тот поднялся и, извинившись, направился в глубину зала.
...Через полминуты в зеркале бара, как видение, возникло удивительное создание. Малко обернулся, чтобы увидеть ее во плоти. Это была высокая девушка с овальным, почти детским лицом, матовой кожей, большими карими глазами и коротко подстриженными волосами, уложенными в форме странной золотистой каски. Она остановилась, обвела бар глазами, словно ища кого-то. Юбка прикрывала стройные ноги. Желтый свитер облегал высокую грудь. Она была метиской и выглядела великолепно. Девушка робко подошла к бару. У нее была танцующая походка манекенщицы. Малко с восхищением наблюдал за нею. Ему редко доводилось видеть столь красивую женщину. Один из официантов что-то сказал ей. Она подошла своей танцующей походкой, поздоровалась с Малко и спросила по-английски мелодичным голосом:
– Фил не с вами?
– Он отошел поговорить по телефону, – ответил Малко.
Она грациозно взобралась на соседний табурет. Ему пришлось призвать на помощь все свое самообладание, чтобы отвести глаза от смело приоткрывшихся длинных бедер. Но она, казалось, не замечала производимого ею впечатления.
– Меня зовут Сани, – сказала она. – Я подруга Фила.
Малко не успел завязать разговор. В глубине зала появился австралиец с нахмуренным лбом. Увидев его, Сани соскользнула с табурета и подняла к нему расцветшее лицо с глазами, полными любви.
В ее взгляде и всем поведении была какая-то животная покорность. Австралиец словно не заметил ее. Он взобрался на свой табурет и проворчал:
– Ты рехнулась, так обрезав волосы. И что это за гадость ты налепила на голову?
– Это лак, – промолвила она униженно. – Я думала, тебе понравится.
– Какая ты все-таки идиотка, – проворчал Фил Скотт. Он отпил глоток своего коньяка с содовой, а она опустила глаза. Малко было неловко за него. Телефонный звонок, видимо, испортил его настроение. Австралиец повернулся к Малко.
– Сани работает инструктором по плаванию в отеле "Мандарин". Она зарабатывает бешеные деньги, делая вид, что обучает плавать субъектов, которые боятся воды, но не отказались бы от компресса из молодой кожи.
– О, Фил, пожалуйста...
Круглый подбородок Сани дрожал. Уязвленная, она готова была расплакаться. Австралиец зевнул, вдруг потеряв к ней всякий интерес.
– Я хочу есть, – сказал он.
Малко решил воспользоваться случаем. Хотя этот тип был ему в высшей степени антипатичен, он не хотел расставаться с ним. Присутствие соблазнительной Сани делало эту задачу не столь уж неприятной.
– Можно пригласить вас пообедать? – предложил он. – Если у вас нет никаких иных планов.
Фил Скотт не торопился с ответом. Сани искоса взглянула на своего хозяина. Тот колебался, пытаясь оценить Малко. Видимо, гость интриговал его. Наконец он сказал:
– Можно попробовать заглянуть в "Рэффлз". Если не будет дождя, там приятно посидеть. Кажется, у них новый шеф-повар.
Он подписал счет, слез с табурета и мимоходом погладил грудь Сани, словно взвешивая ее. Она не протестовала. Этот грубый жест, видимо, повысил его настроение. Он подмигнул Малко.
– Чертова девка. Видели бы вы ее нагишом. Хорошенькая картина. Она сделана не из желе.
Сани не могла не слышать сказанного. Но она даже не поморщилась. Поистине, у нее были странные отношения с Филом Скоттом – как у рабыни с хозяином. Они вышли на эспланаду перед "Гудвудом". Жара не спала. Напротив, на углу Орчард-роуд и Скотт-роуд, возвышался сорокаэтажный небоскреб. Но "Гудвуд" был построен на небольшом холме и доминировал над окружающими домами.
– Возьмем такси, – предложил Фил Скотт. – У "Рэффлз" невозможно припарковаться.
Малко оставил свой "датсун". Усатый индиец вызвал для них такси. Они сели сзади, усадив Сани посредине. Австралиец тотчас же положил свою широкую ладонь ей на бедро, задрав юбку.
Сани привстала.
– Фил!
Он нехотя отвел руку. Молодая женщина кусала губы. В ее карих глазах промелькнуло какое-то двусмысленное выражение: одновременно смущение и удовольствие. Малко чувствовал себя неловко и задавался вопросом, в чем причина такой покорности Сани. Он нагнулся над коленями девушки и спросил австралийца:
– Вы не знаете некоего Тонга Лима?
Ему показалось, что кровь отхлынула от лица девушки. Фил Скотт сдержанно улыбнулся и состроил гримасу.
– Я – нет. А Сани его знала. Не правда ли, Сани?
Она не ответила. Фил Скотт нагнулся к Малко.
– Лим лишил ее девственности четыре или пять лет назад, – цинично объяснил он.
Сани потупила глаза. Снова ее подбородок задрожал. Малко захотелось выскочить из такси. Он попытался прийти ей на помощь.
– Если то, что вы говорите, правда, – заметил он с холодной иронией, – то этот господин изнасиловал ее в колыбели.
Фил Скотт сухо рассмеялся.
– Нет, ей было тринадцать лет. Это подходящий возраст для тамилок. Позже они уже старые девы. Вы знаете, китаянки остаются девственницами до 28 лет. Это в среднем.
Сани оцепенела, устремив взгляд в пространство. Она старалась не расплакаться. Словно почувствовав, что зашел слишком далеко. Фил Скотт взял в руки ее лицо и поцеловал.
– Успокойся, ты славная девушка. Не плачь, это испортит твой макияж.
Такси свернуло за угол Брас Базах-роуд. От моря их отделял только широкий пустырь, где шла стройка. Ресторан "Рэффлз" находился там, где раньше был центр Сингапура: прямо на побережье.
Такси остановилось перед входом, и индиец в колониальной каске устремился навстречу, чтобы открыть дверцу.