* * *
- Абсолютно ясно, что дело идет о преступной небрежности врача.
Адвокат Дэвид Рэнсом закрыл папку, на которой стояло имя Эллен О'Брайен. И поднял глаза на своих клиентов. Если бы ему пришлось описать одним словом Патрика и Мэри О'Брайен, он выбрал бы слово "серый". Патрик был в унылом твидовом пиджаке, давно потерявшем форму, а Мэри в платье с черно-белым рисунком, выцветшем со временем и слившемся в серое однообразие.
У Патрика дернулась голова.
- Она была нашим единственным ребенком, мистер Рэнсом. Всегда была такой хорошей, никогда не жаловалась. Даже младенцем просто лежала в своей кроватке и улыбалась. Как маленький ангел. - Лицо его сморщилось.
- Мистер О'Брайен, - мягко произнес Дэвид, - я понимаю, что вряд ли это вас может утешить, но обещаю - я сделаю все, что в моих силах.
Патрик покачал головой:
- Дело не в деньгах. Конечно, я не могу работать, моя спина, знаете ли… Но у нее была небольшая страховка и…
- Сколько?
- Пятьдесят тысяч, - ответила Мэри, - она всегда думала о нас. - Ее резкий профиль четко вырисовывался в ярком дневном свете. В противоположность мужу она уже выплакала свои слезы. Сидела очень прямо, и Дэвид знал, что она сейчас чувствует. Боль. Гнев. Именно гнев, он стоял в ее холодных стальных глазах.
Патрик всхлипнул.
Дэвид достал из ящика стола салфетки и положил перед клиентом.
- Может быть, поговорим в другой раз, когда вы будете готовы…
Мэри подняла подбородок.
- Мы готовы, мистер Рэнсом. Спрашивайте.
Дэвид взглянул на Патрика, который слабо кивнул.
- Я боюсь, что вам покажутся сейчас жестокими мои вопросы, и поэтому заранее прошу извинения.
- Продолжайте. - Это опять Мэри.
- Мне нужна информация, прежде чем я смогу подсчитать ущерб. Например, сколько зарабатывала бы ваша дочь, останься она в живых. Она была медсестрой?
- В родильном отделении.
- Знаете ее зарплату?
- Я должна просмотреть ее ведомости.
- Как насчет других иждивенцев? Они были?
- Нет.
- Она не была замужем?
Мэри вздохнула.
- Она была идеальной дочерью. Красивая, Умная. Но что касается мужчин в ее жизни… Ей с ними не везло, она совершала ошибки.
Дэвид нахмурился:
- Какие ошибки?
Мэри пожала плечами:
- О, как бывает в наши дни. Когда женщина достигает определенного возраста, она рада вниманию любого мужчины, даже недостойного ее. - Она опустила глаза и замолчала.
Дэвид почувствовал, что они ступили на скользкую почву. В конце концов, его не интересовала сейчас личная жизнь Эллен. Это не имело отношения к делу.
- Давайте взглянем на историю болезни. - Он открыл медицинскую карту. - Ей было сорок один, она сохранила отличное здоровье. У нее были когда-нибудь проблемы с сердцем?
- Никогда.
- Не жаловалась иногда на боль в груди, одышку?
- Элли плавала на длинные дистанции, мистер Рэнсом. Она могла плыть много часов и не уставала. Я никогда не поверю в эту историю с сердечным приступом.
- Но ЭКГ ставит точный диагноз. Если бы мы получили разрешение на вскрытие, мы могли бы подтвердить или опровергнуть его. Но кажется, уже слишком поздно.
Мэри взглянула на мужа:
- Это все Патрик. Он просто не мог даже представить…
- Разве они недостаточно ее резали? - Он снова всхлипнул.
Наступило долгое молчание. Потом Мэри тихо сказала:
- Мы развеем ее останки над морем. Она так любила море. С самых малых лет…
Прощание было печальным. Несколько слов соболезнования, рукопожатия, и О'Брайены покинули офис. Но в дверях Мэри остановилась.
- Я хочу, чтобы вы знали - дело не в деньгах. Мне не нужно ни цента. Но они разрушили нашу жизнь, и Бог не забудет этого. Я хочу, чтобы они получили свое.
- Я позабочусь об этом, - пообещал ей Дэвид.
После их ухода он подошел к окну. Сделал вдох и медленный выдох, чтобы успокоиться. Но тяжесть осталась лежать на сердце, он не мог забыть их печаль и гнев.
Шесть дней назад доктор сделал роковую ошибку. И теперь Эллен О'Брайен больше нет.
Она была всего на три года старше меня.
Он сел за стол и открыл папку с делом Эллен. Пробежав вновь глазами медицинский отчет, вернулся к биографии двух врачей.
Доктор Гай Сантини имел впечатляющий послужной список. Сорок восемь лет. Хирург, выпускник Гарварда, он был на пике карьеры. Список публикаций занимал пять страниц. Большинство научных трудов посвящены болезням печени. Один раз привлекался к суду, но дело выиграл. Но не Сантини был его основной целью. Его цель - анестезиолог.
Доктор Кэтрин Чесни, ее карьера тоже производила впечатление. Бакалавр университета в Беркли, доктор медицины, работала анестезиологом в бригаде реанимации при университете в Сан-Франциско. Всего тридцать лет, но уже внушительный список научных работ. Она поступила в клинику примерно год назад. Фотографии в досье не было, но Дэвид сразу представил стереотип женщины-анестезиолога - старомодная прическа, бесформенная фигура и лошадиное лицо, но при этом высокоинтеллектуальное.
Дэвид откинулся на спинку кресла и нахмурился. Безупречное досье никак не вязалось с некомпетентностью врача. Как она могла допустить столь банальную ошибку?
Он закрыл папку. Какими бы ни были ее оправдания, Кэтрин Чесни приговорила пациентку к смерти под ножом хирурга. И теперь должна ответить за свое преступление.
И он постарается, чтобы возмездие ее настигло.
Джордж Беттенкурт презирал докторов. Это персональное мнение главного администратора делало его работу в клинике затруднительной, потому что приходилось работать постоянно в тесном контакте с персоналом. У него был диплом магистра экономики и магистра медицинского менеджмента. За десять лет работы в клинике он достиг небывалых вершин, чего не могла сделать старая администрация, он превратил клинику из сонного царства в весьма прибыльный бизнес. Но наградой от этих глупых маленьких божков в белых халатах была лишь критика в его адрес. Они отворачивали носы от самой идеи, что их святая работа по спасению людей может быть продиктована его бизнес-планами. Но голая правда была в том, что спасение жизни было таким же бизнесом, как продажа линолеума. Беттенкурт знал это. Доктора - нет. Эти идиоты вызывали у него головную боль.
И вот сейчас эти двое, сидевшие напротив, породили такую мигрень, какой он не испытывал долгие годы.
Доктор Кларенс Эвери, седовласый шеф анестезиологов, не был проблемой. Этот старый дурак стеснялся собственной тени, так был застенчив; не мог вообще никому возразить. С того дня, как тяжело заболела его жена, Эвери ходил как лунатик. Да, его нетрудно уговорить, тем более что репутация клиники висела на волоске.
Нет, его беспокоил другой собеседник, и это была женщина. Она была новенькой в штате клиники, и он не слишком хорошо ее знал. Но как только она появилась в кабинете, сразу почувствовал, что его ждут неприятности. У нее был прямой взгляд и подбородок борца за справедливость. Впрочем, она была довольно привлекательной, хотя непокорные пряди каштановых волос не поддавались расческе и она давно не держала в руке тюбик с губной помадой. Взгляда пронзительных зеленых глаз было достаточно, чтобы мужчина обернулся ей вслед, глаза заставляли забыть о недостатках. Да, она была весьма недурна.
Жаль, что она все испортила. Оставалось надеяться, что она не сделает положение еще хуже своим непредсказуемым поведением.
Кейт моргнула, когда Беттенкурт бросил перед ней на стол какой-то лист бумаги.
- Сегодня в наш юридический отдел пришло письмо, доктор Чесни. Не по почте, его принес посыльный. Вам надо ознакомиться с ним.
Она бросила взгляд на заголовок, и у нее все сжалось внутри от плохого предчувствия. "Охара и Рэнсом, судебные адвокаты".
- Лучшая контора в городе, - объяснил Беттенкурт и, увидев ошеломленное выражение ее лица, добавил нетерпеливо: - Вас и нашу клинику привлекают к суду, доктор Чесни. За преступную халатность. Дэвид Рэнсом ведет дело.
У нее пересохло в горле. Она медленно подняла на Беттенкурта взгляд.
- Но я не понимаю…
- Умерший во время операции пациент.
- Но я объяснила, как все случилось. - Она повернулась к Эвери. - Помните, на прошлой неделе я вам сказала…
- Кларенс обсудил это со мной, - оборвал ее Беттенкурт, - и сейчас не время спорить.
- Но какой выход?
- Нам грозит иск в миллион долларов. Мы, как ваше руководство, несем за вас ответственность. Но не только деньги имеют значение. Наша репутация - вот главное.
Кейт поняла, что последует за таким зловещим заявлением. И сразу потеряла дар речи. Сидела, стиснув на коленях руки, и ждала, когда он нанесет удар.
- Тяжба плохо отразится на всей клинике, но еще хуже, если дело перейдет в суд, тогда последует большая огласка. Люди, пациенты прочитают и отшатнутся от нас. Впрочем, я вижу, что до сих пор ваша работа была вполне приемлемой.
Кейт вздернула подбородок.
- Приемлемой? - повторила она и взглянула на своего начальника. Эвери прекрасно знал, что до сих пор ее репутация была безупречна.
Он заерзал на стуле, его блеклые голубые глаза избегали ее взгляда.
- Ну, вообще-то, - промямлил он, - до сих пор работа доктора Чесни была более чем приемлемой…
Господи, старик, да заступись же за меня!
- На нее никогда не поступало жалоб, - закончил фразу Эвери.
- Тем не менее, - продолжал Беттенкурт, - вы нас поставили в весьма трудное положение. И поэтому мы решили, что будет лучше, если ваше имя больше не будет связано с нашей клиникой.
Наступила долгая тишина, слышалось лишь нервное покашливание доктора Эвери.
- Мы просим вас подать заявление, - уточнил Беттенкурт.
Вот оно. Удар нанесен. Как будто гигантская волна накрыла ее и оставила беспомощной и дрожащей на песке. Она спокойно спросила:
- А если я откажусь подавать заявление об уходе?
- Поверьте, доктор, ваш уход будет лучше для вашей биографии, чем…
- Увольнение.
Он наклонил голову.
- Мы поняли друг друга.
- Нет. - Кейт гордо выпрямилась. Холодная самоуверенность Беттенкурта не нравилась ей и раньше, а сейчас она его окончательно невзлюбила. - Вы меня не поняли.
- Но вы же умная женщина. Вы сами знаете, что мы не можем допустить вас теперь в операционную.
- Но это неправильно… - вдруг запротестовал Эвери.
- Простите? - Беттенкурт нахмурился и грозно взглянул на старика.
- Вы не можете просто ее выгнать. Она дипломированный врач, и существуют всякие комитеты, которые разбирают врачебные ошибки.
- Я хорошо знаком со всеми процедурами, Кларенс! Просто надеялся, что доктор Чесни трезво оценит ситуацию и поступит благоразумно. - Он снова взглянул на нее. - Так будет лучше для вас. Мы не станем портить ваш послужной список. Просто в досье появится уведомление, что вы ушли по собственному желанию. Я отпечатаю необходимый документ, он будет готов через час. Все, что надо от вас… - И осекся, увидев выражение ее глаз.
Кейт редко сердилась. И как правило, умела держать себя в руках. Но сейчас она сама испугалась охватившего ее бешенства.
- Поберегите вашу бумагу, мистер Беттенкурт, - с убийственным спокойствием произнесла она.
- Что ж, если таково ваше решение… - Беттенкурт посмотрел на Эвери, - когда у нас следующее заседание врачебной комиссии?
- Э-э-э, в следующий вторник, но…
- Внесите в повестку дня дело О'Брайен. Мы дадим возможность доктору Чесни объяснить свое поведение на комиссии. - Он повернулся к Кейт. - Вас будут судить коллеги, и это я нахожу справедливым. А вы?
Она проглотила свои возражения. Если сейчас она позволит себе высказать все, что думает о докторе Беттенкурте, ей больше никогда не работать в этой клинике. Или где-то еще. Он прилепит ей ярлык возмутителя спокойствия. Что внесет ее в черный список навсегда.
Они расстались вежливо. Для женщины, чью карьеру только что разорвали на куски, она сумела выдержать все представление достойно до самого конца. Обменялась рукопожатием с Беттенкуртом и, пока шла к двери, старалась держаться прямо, так же прошла по длинному коридору, но в лифте как будто что-то оборвалось. И когда двери вновь открылись, ее всю трясло. Ничего не видя вокруг, она пробежала через холл, и только сейчас ее пронзило осознание всего, что только что произошло.
Меня осудят. Меньше года работы здесь, и меня будут судить.
Ей всегда казалось, что суды и катастрофы где-то далеко и ее не коснутся. Никогда не могла представить, что ее станут судить за некомпетентность.
Ей стало дурно, и она прислонилась к стенке телефонной будки. Взгляд упал на свисавший с полки на цепочке телефонный справочник.
Если бы они знали факты… Если бы я смогла им все объяснить…
Всего несколько секунд понадобилось, чтобы найти нужный номер. "Охара и Рэнсом. Адвокатская контора". Офис был расположен недалеко, на Бишоп-стрит. Она вырвала страницу и, вдруг почувствовав отчаянную надежду, поспешила к выходу.
Глава 2
- Мистер Рэнсом занят.
У секретаря в приемной, строгой седой дамы со стальным взглядом, было лицо, будто сошедшее с обложки журнала "Американская готика". Скрестив руки на груди, всем своим видом она давала понять, что пресечет любую попытку проникнуть в офис шефа.
- Но я должна его увидеть! - настаивала Кейт. - Это касается дела…
- Разумеется, - сухо прервала ее дама.
- Я только хочу ему объяснить…
- У него совещание.
Терпение Кейт готово было лопнуть. Она склонилась над секретарским столом и с вежливой яростью произнесла:
- Совещания не продолжаются вечно.
Секретарь улыбнулась:
- Это совещание именно такое.
Кейт ответно улыбнулась:
- Я подожду.
- Доктор, вы тратите свое время! Мистер Рэнсом никогда не встречается с обвиняемыми. Если возникнет нужда вас выпроводить, то я ни секунды… - В это время зазвонил телефон, и, схватив трубку, она отрывисто произнесла: - Слушаю. Контора "Охара и Рэнсом"! О, мистер Матесон, - она демонстративно повернулась к Кейт спиной, - да, эти документы у меня…
Кейт оглядела приемную. Заметила кожаный диван, картину известного художника на стене и изысканную икебану. Все хорошего вкуса и, безусловно, дорого стоило. Контора процветала. На поте и крови докторов, подумала она с отвращением.
Внезапно послышались громкие голоса, и она увидела, как в коридор из конференц-зала вывалилась небольшая компания молодых людей обоего пола. Который из них Рэнсом? Она всматривалась в лица, но ни один по возрасту не подходил для старшего партнера известной фирмы. Она обернулась - секретарь все еще сидела к ней спиной. Теперь или никогда.
Доля секунды понадобилась для принятия решения. Кейт проскользнула в зал и замерла у входа, ослепленная ярким солнечным светом. От дверей тянулся длинный стол для заседаний, обрамленный с обеих сторон рядами стульев. Вливавшийся через окна поток солнечного света падал сзади на человека, сидевшего во главе стола напротив двери. Солнце золотило его светлые волосы. Не обращая внимания на Кейт, он внимательно просматривал лежавшие перед ним бумаги. В тишине был слышен лишь шелест переворачиваемых страниц.
Она проглотила комок в горле и выпрямилась.
- Мистер Рэнсом?
Рэнсом поднял голову, без выражения глядя на нее.
- Да. Вы кто?
- Я…
- Простите, мистер Рэнсом! - раздался позади возмущенный голос секретаря. Взяв Кейт за руку, она пробормотала: - Я же сказала вам, что он занят. Пройдите со мной…
- Я только хотела с ним поговорить!
- Вызвать охрану или вы самостоятельно покинете помещение?
Кейт выдернула руку.
- Попробуйте.
- Не заставляйте меня прибегать к силе…
- Какого черта здесь происходит? - Громкий голос эхом прокатился в пустом зале, и обе замолчали. Кейт почувствовала на себе внимательный взгляд.
- Кто вы такая?
- Кейт… - Она сбавила тон и старалась говорить спокойно. - Доктор Кейт Чесни.
Последовала пауза.
- Так. - Он снова склонился над бумагами. - Выведите ее отсюда, миссис Пирс.
- Я просто хотела сообщить вам некоторые факты! - настаивала Кейт, но секретарь уже тащила ее к двери, вцепившись хваткой бульдога. - Значит, вы не хотите знать правды? Вам так удобнее, это ваш метод? - Он не отвечал, игнорируя ее. - Вам наплевать на правду, так? Вы не хотите слышать, что на самом деле случилось с Эллен О'Брайен!
Он поднял голову, пронзительный взгляд задержался на ее лице.
- Подождите, миссис Пирс. Я передумал. Пусть доктор Чесни останется.
Миссис Пирс была поражена.
- Но… Она может быть опасна!
Он снова перевел взгляд на разгоряченное лицо возмутительницы спокойствия.
- Думаю, что справлюсь. Вы можете идти, миссис Пирс.
Пробормотав что-то неодобрительное, миссис Пирс ушла. Дверь за ней закрылась, и сразу стало очень тихо.
- Ну, доктор Чесни, - заговорил он, - теперь, когда вы совершили маленькое чудо, проникнув ко мне против воли миссис Пирс, вы так и будете стоять в дверях? - Он указал на стул возле себя. - Сядьте. Не станете же кричать мне через весь зал.
Его холодная ирония не позволила расслабиться, наоборот, обстановка становилась все более напряженной. Под его пронзительным взглядом она с трудом преодолела несколько шагов. Он оказался моложе, чем она ожидала: несмотря на известность, ему не было и сорока. Респектабельный костюм и галстук были безупречны, но сильный загар и выцветшие на солнце светлые пряди смягчали строгость облика. Повзрослевший серфер. Наверное, с детства занимался серфингом, на эту мысль наводили широкие плечи и длинные конечности. Нос с горбинкой и угловатые черты не позволили бы назвать его красавцем. Она сразу отметила глаза - они были холодного голубого цвета, цепкие, ничего не упускающие, видевшие насквозь. Теперь эти глаза разглядывали ее так внимательно и досконально, что ей захотелось прикрыть руками грудь.
- Я пришла, чтобы сообщить вам некоторые факты, мистер Рэнсом.
- Как вы их видите?
- Как они есть на самом деле.
- Не трудитесь. - Он достал из портфеля папку с делом Эллен О'Брайен и выложил ее на стол. - Все факты здесь. Все, что мне надо.
Все, чтобы тебя повесить, хотел он сказать.
- Нет, не все.
- И вы собираетесь снабдить меня недостающими деталями? - Он улыбнулся, и она сразу безошибочно разглядела угрозу в этой улыбке. У него были идеальные острые белые зубы, и у нее мгновенно появилось чувство, что она видит челюсти акулы, готовые сомкнуться.
- Я собираюсь поделиться с вами правдой.
- О, естественно. - Он отодвинулся вместе со стулом от стола, вид у него стал скучающий. - Скажите, ваш адвокат знает, что вы здесь?
- При чем здесь мой адвокат? Я не говорила ни с каким адвокатом…
- Тогда вам лучше ему позвонить, и немедленно. Скоро он вам очень понадобится.
- Но это просто огромное недоразумение, мистер Рэнсом. Если вы меня выслушаете, я убеждена…
- Подождите. - Он вытащил из портфеля диктофон.
- Что вы собираетесь делать?
Он нажал на кнопку записи.
- Начинайте вашу историю. Я весь внимание.