Фёдор Крашенинников
Удивительной и любимой М.,
с благодарностью за всё.
1.
…Я шел с пляжа, весело насвистывая какую-то привязчивую курортную мелодию. Бывают, знаете ли, такие наполненные витальным оптимизмом песенки, которые напеваешь вопреки собственным музыкальным вкусам и здравому смыслу. Ничто не омрачало моего счастья – как я ни пытался потом вспомнить, никакого, даже самого легкого и невесомого предчувствия грядущих неприятностей в моем сознании тогда не возникло.
Я чувствовал себя победителем. Мужчина, вывезший женщину на берег теплого моря, всегда чувствует себя победителем. Особенно если эта женщина - чужая жена, цинично, тайно и беззаконно увезенная для совместного разврата.
Да, именно так все и обстояло. Уже четыре дня мы с Леной отдыхали в этом совершенно заурядном и потому вполне себе дурацком отеле в пригороде Анталии. Хотя, конечно, отдыхали – это не совсем то слово. Какое-то оно очень семейное и благочестивое: отдыхали. Отдыхают с детьми и женами, спокойно, размеренно, скучновато. Это был не наш случай. Мы проводили дни и ночи в праздности, пьянстве и буйном разврате – вот чем мы занимались.
Солнце, море, алкоголь и много секса, приправленного известной долей авантюризма, – такие у нас были цели и задачи на эту неделю. Авантюризм в данном случае был едва ли не главным блюдом в нашем меню. Нас буквально распирало от собственной хитроумности: ну кто может подумать там, за тысячи километров, что мы тут, да еще вдвоем! Короче говоря, Россия была где-то за морем, я был расслаблен и размышлял о том, что соитие с Леной сейчас было бы самой лучшей прелюдией к сытному и изобильному турецкому обеду.
- О! Привет! И ты здесь? – услышал я откуда-то справа, с солнечной стороны, прищурил глаза и, широко улыбаясь, обернулся.
Труднее всего было воздержаться от словесного выражения нахлынувших на меня эмоций. Бледный как глиста, у спуска в бассейн стоял Гриша Пенников.
Вот уж кого-кого, а этого типчика я бы хотел встретить менее всего – и вообще, и тем более здесь, да еще и в нынешней моей ситуации.
Если б заранее знать, чем обернется эта прогулка, я бы, может, потрудился водрузить на нос солнцезащитные очки, надвинуть панаму или вообще обойти корпус и залезть в номер через балкон. Но я был совершенно демаскирован – ни очков, ни панамы, только цветастые купальные шорты и горячие от солнца шлепанцы.
Гриша широко и с энтузиазмом улыбался мне, разведя в разные стороны длинные руки. Всем своим видом он пытался выразить радость от встречи с земляком в столь далеких и диких местах, но, так как драматических способностей ему явно не хватало, сыграна сцена была безобразно плохо, эдакий пердимонокль вышел, фальшивый и внутренне напряженный.
Сказать, что особыми друзьями мы не были, – значит не сказать ничего. Нет, врагами нас, конечно, тоже не назовешь - какие, в самом деле, могут быть враги в нашем гнилостном болотце. Более того, мы вообще до этого случая общались в режиме вынужденных рукопожатий на тусовках, но некое внутреннее противостояние, несомненно, было. Я просто не любил его, а он меня. Как-то так получалось, что во всех ситуациях мы оказывались по разные стороны баррикад. Кроме того, он был патентованным сплетником, и я точно знал, что Гриша нес полную ответственность за несколько крайне неприятных сплетен, и будь я более резким парнем, я бы, наверное, уже несколько раз должен был бы надавать ему по физиономии, но... Век толерантности во все внес поправку.
И вот он стоял передо мной, улыбаясь и неуверенно протягивая руку. Было очевидно, что Гриша каким-то образом оказался в одном отеле с нами, где он со своими сплетнями был уж точно никак не нужен, а значит, вся наша нехитрая конспирация в один миг оказалась под угрозой.
- Здрасьте, здрасьте, какими судьбами в наших палестинах? – я взял себя в руки и попытался придать лицу легкий налет радушия.
- Так вот, выдались свободные выходные и лишние деньги – и вот я здесь. Схватил горячую путевку и примчался к морю и солнцу! Всего на три дня, но все равно ведь хорошо, да? – Гриша явно обрадовался моему деланому радушию и с энтузиазмом ухватился за мою протянутую руку.
– В моей "четверке" не было мест, хотели меня отправить в какой-то барак, я устроил им скандал! И вот, теперь в "пятерке"! – поделился он своим нечаянным счастьем. – И дешево, и гламурно, а? Правда ведь? А ты уже загорел! А я и не успею… Да и ладно, просто приехал у моря полежать… Подышать, так сказать, свежим воздухом… В городе пыль такая, дождя неделю не было… А ты тут с кем? – выпалил он информацию о себе и без всяких предисловий перешел к допросу.
Настроение мое портилось стремительно. Вопросы посыпались один за другим, и нужно было срочно придумывать ответы. Надо ли вообще отвечать? Что ему можно сказать и чего не говорить вообще? Знает ли он версию, которую я оставил в городе? Знает ли он Ленку? Один он тут или они всей шайкой приехали, с этой несносной истеричкой Полиной и прыщавой мясистой Лерой? И какое все это имеет значение, если он уже застукал меня здесь? Короче говоря, мысли мои мчались в самые разные стороны, и все это – в считаные доли секунды.
…А ведь все было так мило и так просто! Всего-то я и хотел поехать к морю с девушкой. Больше ничего. Ничего плохого и аморального. Ничего сверхъестественного! Никому не стало плохо, никто не умер, не потерял состояния, не стал калекой. Во всяком случае, до появления на моем пути этого придурка все было в рамках обыденности – тихие дни на пляже, перемежавшиеся разнообразными соитиями в жаркий полдень и после долгих ужинов… В общем, все было отлично – и для меня, и для моей спутницы, и даже для ее мужа.
Да, положим, у девушки есть муж и ребенок. Ну и что? Что это меняет? Мы же не на их глазах проделывали все эти очаровательные фокусы? Нет. Все исключительно между нами, entre nous, vis-а-vis и tеte-а-tеte и как вам будет еще угодно! В конце концов, мы уже несколько месяцев трахаемся чаще, чем многие семейные пары, и никому это ничем не помешало, все были довольны – и я, и она, и ее муж, и даже моя полубывшая уже девушка! Можно было бы годами продолжать все это, а потом мирно и тихо расстаться, и никто бы даже не узнал, что два чужих человека, никак не связанных между собой социально, имели тесную и горячую сексуальную связь.
В конце концов, мы все просчитали, как нам казалось.
Я без долгих предисловий исчез из города на каких-то семь пустых летних дней, невнятно сообщив немногим знакомым, что срочно улетаю покупаться и пообщаться с некими нужными людьми, избравшими вдруг для отдыха банальную Турцию.
Да, мы поехали не на Лазурный Берег и не на Санторин. Нам нужна была безвизовая страна с постоянным воздушным сообщением. И отель у моря, так что Турция оказалась вне конкуренции. Не буду привирать, отельчик был так себе, видали и получше. Эти давно не видевшие ремонта корпуса, выстроенные по каким-то древним стандартам, с маленькими номерами и убогой старомодной мебелью, пропахшей пылью, c прокаленными на солнце дорожками, густо уставленными декоративными вазонами в псевдогреческом стиле. Эти нелепые колонны, натыканные слишком густо для небольшой отельной территории, – все раздражало бы меня в любой другой ситуации, но это место продолжало мне нравиться, как и вся идея с поездкой к морю с Леной.
Ленка тоже сделала все, чтобы уехавший на двухнедельные бизнес-курсы муж ничего не заподозрил, – ну съездила супруга к тетушке в соседнюю область, что тут такого? Ребенок наслаждается свежим воздухом и обществом бабушки и дедушки, и всем хорошо, мир и счастье. И вот тебе на – чертова случайность, которую уж никак нельзя было просчитать, ворвалась в нашу жизнь разрушающим вихрем. Кто, ну кто мог подумать, что именно в непопулярную запыленную "пятерку" в надоевшей всем до тошноты Анталии принесет судьба именно этого человека?
Возможные последствия его появления в несколько секунд стали мне ясны, и я увидел, как годами созидавшийся мир, где все было понятно, организованно и просто, рушился с невероятной скоростью…
- Да так, партнеры по бизнесу позвали с собой… Покупаться, перетереть кое-что… - глупо повторил я городскую версию, понимая впрочем, что здесь она кажется еще глупее, чем там.
"Сейчас он спросит, что за партнеры", - как-то отстраненно подумал я.
- А что за партнеры? У вас тут мужская компания? Я отличный собеседник, можно в преферанс поиграть! Возьмите меня с собой, я в дьюти-фри купил виски и коньяка! – протараторил Гриша и с возрастающим интересом принялся заглядывать мне в лицо, очевидно ища в моих гримасах ответы на свои вопросы.
"Где взять случайно выдуманных партнеров? И главное, как отвязаться от этого чудовища?" – подумал я уже даже без особых эмоций, мысленно дополняя скорбный список навалившихся проблем новыми пунктами. Ясным как день было то, что вычислить мой номер у вежливой русскоязычной девушки на стойке регистрации не составит этому проныре никакого труда. Надо было быстрее заканчивать разговор, чтобы не успеть наговорить ему экспромтом слишком много глупостей. К сожалению, все сказанное мною уже могло быть использовано против меня, а ведь прошло всего лишь несколько минут!
- Ладно, по ходу все решим, ага? Увидимся! А то мне тут срочно… эээ… надо… тут это, – торопливо проговорил я, машинально глянул на пустое запястье и попытался ретироваться.
- А ты в каком номере? В этом корпусе? А улетаешь когда? Я 29-го, утренним рейсом! – вместо чаемого расставания, Гриша сделал несколько шагов вслед за мной, явно желая продолжить разговор.
- Ага... Ну там… - я промямлил что-то нечленораздельное и наконец покинул поле битвы с чувством тотального поражения. – Давай позже увидимся, ага? А то это…
Гриша хотел что-то сказать, но потом улыбнулся и пошел в сторону пляжа, помахивая полотенцем.
…Оставшийся путь до нашего номера я проделал в глубокой задумчивости. Несколько минут разделили жизнь на две части – до и после. Как приговор врача. До - была беззаботность и масса удовольствий, а после – сплошные проблемы и неприятности. И еще неизвестно, как много будет этих самых проблем и насколько они будут неприятными в конечном итоге. И вообще, почему я оказался в этом дурацком отеле с чужой женой? Так ли все это важно для меня? Готов ли я потерять все, включая здоровье и жизнь, из-за этого глупейшего приключения? Ответов не было. Было оцепенение и какой-то детский лепет: так получилось. Жизнь так сложилась.
2.
Пройдя по коридору, я подошел к нашему номеру и постучал. "Открыто!" - отозвалась Ленка. Дверь и вправду была не заперта.
Ленка сидела на кровати в одних белых трусиках и сосредоточенно рассматривала свои маленькие ступни.
- Чего не закрываешься? – рассеянно спросил я, размышляя, как бы поосторожней выйти на трагическую новость.
- А что? – она игриво посмотрела на меня из-под выгоревшей челки, и я, наверное последний раз в своей жизни, увидел ее юной, безмятежной и расслабленной. Увидел ее аккуратную грудь, трогательный животик с какими-то подростковыми зачаточными складками, наглый пупок и эти бесконечные стройные ножки… В сочетании с загорелой кожей и скуластой мордочкой все это выглядело так очаровательно, что в другой ситуации я бы, наверное, кинулся к ней с самыми серьезными намерениями, но в тот момент я уже не способен был ни к эротическому созерцанию, ни к беззаботному сексу.
- Лена, мы, похоже, попали… - я машинально вытащил из упаковки сигару и принялся раскуривать ее. Сигара загорелась неудачно, с одного бока, но это уже было не важно.
Ленка терпеливо дождалась конца этой идиотской процедуры, внимательно глядя на меня.
- Это куда же мы попали, любовничек? – серьезно спросила она, поджимая коленки к груди.
Любовничком она называла меня не часто. Это было иронично-осуждающее обращение. Мне оно никогда не нравилось, и каждый раз, когда она меня так называла, я внутренне напрягался и начинал нервничать. Его появление в речи означало, что я что-то сделал не так или сболтнул что-то неуместное. В такие моменты мне казалось, что я больше ее не увижу и эта встреча - последняя. Но в этот раз я пропустил неприятное обращение мимо ушей.
- Сегодня, похоже, был новый завоз туристов… Ну и, короче говоря, там один парень… Он меня знает… - после этой фразы хорошо было бы с беззаботным выражением лица выпустить изо рта колечко дыма, но я смог выдохнуть лишь вонючее бесформенное облако, и едва ли мое лицо тогда было таким уж беззаботным.
- Он твой друг? – спросила Лена, хотя, судя по интонациям, она все поняла, и в эти секунды ее мозг уже выдавал всевозможные сценарии дальнейшего развития событий.
- Как бы не наоборот… Он сплетник и вообще порядочная мразь. Если он еще не строчит сообщения всем нашим общим знакомым – очень удивлюсь, – я, не скрываясь, занервничал.
- И что, прямо уж такой и сплетник? – уточнила она.
- Первостатейное трепло, – подтвердил я, разглядывая, как в солнечных лучах дым перемешивается с летающей по комнате пылью, и пытаясь хоть как-то успокоиться.
- Интересно, а меня он знает? – Лена села на край кровати и достала из пачки свою сигаретку.
- Едва ли, он же журналист говенный… Ты таких, к своему счастью, не знаешь! Редкостное дерьмо, редкостное… - от нервов, наверное, я чувствовал желание ругаться и рассказывать про господина Пенникова всевозможные истории, изобличающие его злокозненность.
- Как сказать… Земля маленькая, как выясняется… Что за журналист? Как зовут? – Лена стала удивительно серьезной. Такой я ее почти не знал. И я бы не сказал, что эта ее ипостась мне очень понравилась.
- Гриша Пенников. Пишет про все подряд. Основная специальность – политика. Хобби – провинциальный гламур, статейки во всякие "Стольники" и прочий глянец… Реклама, репортажи с презентаций. – Я выложил основные факты и решил немедленно выпить. Мне хотелось как-то встряхнуться, встать с места и что-то сделать. Я положил сигару на край стола, взял стаканы и открыл холодильник, где стояла початая бутылка виски.
- А в этом, как его, "Нашем клубе" он случайно не пишет? – задумчиво спросила Лена.
Я уже понял, к чему приведет этот разговор, и, наливая в стаканы виски, выдохнул:
- И туда пишет…
- Значит, говоришь, Гриша? Ну, тогда мы действительно попали, любовничек. Этот журнал… Они у Бори моего пробили какую-то рекламу, что ли, или интервью про его этот майонезный цех. Интервью брали у него в офисе, а я заехала как раз к нему… Ну и имела счастье быть представленной господину Григорию Пенникову. Интересно, у него хорошая память на лица?
- Подозреваю, что отличная. Вот мы и спалились, поздравляю, – я глупо улыбнулся и подал ей стакан.
- Спасибо, дорогой. - Она отпила из стакана, поставила его на тумбочку.
- А ведь Борька меня убьет… - Лена задумчиво смотрела в окно, подпирая тонкой рукой подбородок. Ее интонация была непередаваемо серьезной - очень женской, звеняще правдивой и потому достоверной. Когда так говорят – хочется сразу поверить в серьезность произносимых слов и весомость стоящих за ними вещей и поступков.
- И меня, подозреваю, тоже, – с совершенно неуместной бодростью поддакнул я и, обжигаясь, залил содержимое стакана себе в рот.
- Убить не убьет, а вот инвалидом сделает как пить дать… Это ты не сомневайся, любовничек. Без вариантов даже. – Она взяла стакан, немного отпила из него и как-то очень трогательно вздохнула.
Что происходило сейчас у нее в голове – я не знал, но догадаться мог. Очевидно, и ее мир, заботливо и кропотливо созидавшийся все последние годы, рассыпался в пыль. Что я вообще знал о ней?
Как-то во время расслабленного посткоитального общения я все-таки вышел на неуместную и опасную тему ее отношений с мужем. Я был готов в любой момент свернуть неудобный разговор, но она, рассеянно закурив, вдруг поддержала его, и я услышал исповедь женщины, живущей двойной жизнью. Не сказать, что это была первая подобная история в моей жизни, но жизнь каждого человека все равно уникальна и интересна, даже если, по большому счету, состоит из банальных ситуаций.
Ленкина жизнь была довольно обычна для девушек ее круга. Родители ее были тихие советские интеллигенты и ничего не смогли ей предложить в качестве приданого, кроме внешности и хороших манер.
Учась в университете, она подрабатывала в разных местах, не сильно напрягаясь, но имея широкие возможности для новых знакомств и приятного времяпрепровождения. Вроде была даже какой-то моделькой, потом сидела в секретариате крупной богатой фирмы – на самом деле она не сильно любила распространяться о своей трудовой биографии, да и меня не особо занимала эта сторона ее жизни.
Параллельно Лена имела некий круг друзей, любовников и друзей-любовников, которые помогали ей решать все неожиданные проблемы, какие только жизнь могла поставить перед юной девушкой. То есть всегда было с кем и за чей счет есть, пить, гулять, отдыхать и танцевать. Тем не менее она понимала, что рано или поздно балаган надо будет закрыть и стать заботливой женой одного, самого лучшего разумеется, мужчины. Естественно, верной и честной. Эти старые как мир представления о цели и смысле женского существования все время прочно сидели в ее голове и лишь ждали подходящего случая для воплощения.
Борис, ставший впоследствии ее мужем, не имел ничего общего с теми веселыми кругами, где Ленка вращалась. С будущим супругом она познакомилась буднично и неромантично, даже банально – он как-то подвез ее до университета и, стесняясь, попросил телефон. Умилившись телячьему восторгу в глазах неказистого пилота праворульной "тойоты", она изобразила душевные терзания, но потом телефон дала. Хоть и показался новый знакомец ей, как она сама выразилась, "лошком", но, быстро рассудив, что в хорошем хозяйстве все может сгодиться, Ленка решила придержать Бориса рядом с собой.
И они стали иногда встречаться. Эти приличные отношения разительно отличались от всего остального, что тогда творилось в Ленкиной жизни. Со временем выяснилось, между прочим, что не такой уж Боря и лох. Конечно, по сравнению с настоящими богачами был он нищим, но на фоне реальных, а не фантазийных Ленкиных кавалеров оказался вполне себе перспективным мужчинкой. Во-первых, он был взрослый, что сразу выводило его в лидеры гонки: двадцатилетней Ленке казалось, что тридцать – это уже солидный возраст. Во-вторых, он был не старый, что тоже приятно отличало его от некоторых других кавалеров, разменявших седьмой десяток. В-третьих, он занимался бизнесом (тогда ей даже казалось, что он занимается серьезным бизнесом).
В какой-то момент, вернувшись "из Турции, мы туда с Машкой ездили", Ленка впала в депрессию. На самом деле она ездила не в Турцию, а на Кипр, и не с виртуальной подругой, а с одним малоприятным типчиком. Со злосчастным кавалером они всю неделю безобразно ссорились и расстались раз и навсегда сразу по прилете. Вот в это самое время они с Борисом и начали спать вместе.