Добравшись до Бродвея, я позвонил Чарли Корбинету и рассказал ему о Лили. Пока не закончится вся эта селачинская история, его ведомство не заинтересовано в огласке. Но позже мне придется дать объяснения. Когда будет установлено время смерти Лили, мое алиби будет вне подозрений, но пока я не хотел бы вмешиваться в расследование ее убийства. Чарли пообещал сделать все, что сможет, но предупредил, что не стоит надеяться на чудо.
Время летело стремительно, и я старался угнаться за ним. Вернувшись в отель, я принял душ, переоделся и попросил портье положить в сейф любые пакеты, какие поступят на мое имя, а сам отправился в "Стейси".
* * *
Двое улыбчивых и шустрых молодых людей с вашингтонской выучкой уже поджидали меня в холле. Узнав во мне старого знакомого, они были несколько удивлены, не понимая, каким образом я связан с королевской четой.
Но приказ есть приказ, а поскольку я личный гость их величеств, они без промедления препроводили меня в апартаменты Вей Локки. В лифте они хранили молчание, а я подмигнул им, еще более их озадачив. У двери один из моих провожатых позвонил и сообщил открывшей дверь горничной:
- Мистер Мэнн с визитом к мисс Локке.
По тому, как горничная быстро окинула меня взглядом, я понял, что отель - не основное место ее работы. Здесь кадры подбирала полиция.
- Мадам ждет его, - сказала она, а потом, обращаясь уже ко мне, добавила: - Пожалуйста, проходите.
Сделав ручкой моим провожатым, я отдал шляпу горничной, которая небрежно бросила ее на стол в прихожей и прошла впереди меня в комнаты.
Организаторы визита проявили редкостную щедрость, окружив Тейша эль-Абина и его свиту поистине королевской роскошью. В гостиной был устроен бар, куда горничная и проводила меня.
- Угощайтесь, - сказала она тоном, который не позволила бы себе ни одна служанка.
Не успел я наполнить бокал, как из другого конца комнаты раздался ровный голос:
- Можете налить и мне, Тайгер. Чего-нибудь освежающего.
В двери стояла улыбающаяся Вей Локка в очаровательном воздушном пеньюаре. Да, мысленно съехидничал я, сразу видно, что она не выступала на Бродвее, иначе научилась бы быстро переодеваться и не появилась бы передо мной в подобном виде. Жестом руки отпуская горничную, она небрежно сказала:
- Можешь идти.
- Но, мадам...
Вей Локка взглянула сквозь нее и жестким тоном, предназначенным для непонятливых слуг, повторила:
- Я сказала, можешь идти.
- Иди, иди, - сказал я, провожая ее до двери, а когда она, переступая через порог, злобно взглянула на меня, добавил: - Передай привет лейтенанту, - и запер за ней дверь.
Налив себе и Вей, я стоял, помешивая лед в бокале, когда услышал голос Вей:
- Принесите сюда, пожалуйста.
Она стояла перед высоким, до пола, зеркалом, вертясь перед ним, подобно ребенку, когда поблизости нет взрослых. Белизна пеньюара еще больше оттеняла матовое сияние ее кожи и блеск черных волос, рассыпавшихся по плечам. Свет бра по обе стороны зеркала у нее за спиной высвечивал ее силуэт сквозь прозрачную ткань пеньюара, так что она вся предстала моему взору, как манящее видение в искусно продуманной позе. Чтобы положить конец ее явной провокации, я вручил ей бокал, поднял свой и сказал:
- Мило.
Приподняв брови, она воскликнула с шутливым возмущением:
- И это все?
- Тайгеры не отличаются болтливостью.
- А, так вы все-таки знаете эту легенду о тиграх.
Я отхлебнул из бокала, оставив ее вопрос без ответа. Приблизившись ко мне, она спросила с улыбкой:
- Что же они делают в таких случаях?
На такой вызов нельзя было не ответить. Я усмехнулся поверх бокала, и не успела она глазом моргнуть, как я рванул ее воздушное одеяние, и оно с легким вздохом упало к ее ногам.
Вей Локка была одной из тех женщин, которым не подходит слово "голая". Она была "обнаженная", ню, прекрасная, соблазнительная ню, с высокой гордой грудью, упругим сводом живота и зовущей, почти эротической волнообразной линией бедер. Агатовый блеск волос подчеркивал смуглую шелковистость кожи.
В центре живота, в углублении пупка, как зловещий глаз, гипнотическим блеском сверкал кроваво-красный рубин, суля страсть и наслаждение.
- Вы сказали, что я тоже из породы тигров. Я - кошка.
Не отводя от нее глаз, я ответил:
- У кошачьих самки не отдаются. Берет самец. Когда захочет.
С дерзкой усмешкой Вей потянулась, словно стараясь дотронуться до потолка, и сказала:
- Вы действительно Тайгер.
На этом игра закончилась, и я направился к бару.
Все представление было продумано заранее. Я допивал второй бокал, когда возвратилась Вей в облегающем платье из зеленой переливающейся ткани, с накидкой из белой норки, небрежно переброшенной через руку. Единственным украшением был небольшой бриллиантовый кулон, отбрасывавший цветные блики на ее шею. Зачесанные на одну сторону волнистые волосы спадали на плечо.
Я подал ей бокал и, тронув пальцем бриллиант, задумчиво сказал:
- А рубин больше впечатляет. Как он там держится?
- Может, узнаете со временем.
- Вы обручены, Вей. Людей убивали и за меньшие провинности.
Она согласно кивнула.
- Возможно, но существуют народы, которым, в отличие от вашего, присуща определенная широта взглядов и иное отношение к таким вещам.
- И ваш - один из них?
- Да, один из них.
- Но Тейш эль-Абин, возможно, считает иначе.
Ее глаза на мгновение расширились, и я успел увидеть в них огненную страсть, воспоминание и раздумье.
- Боюсь, что нет. У Тейша есть свои... странности. - Вей отпила из бокала и поставила его на стойку. - Можете спросить его сами, если хотите. Через несколько минут мы увидимся с ним.
- Я думал...
- По его просьбе. Он хочет встретиться с вами. Они ждут нас в его апартаментах.
- Кто "они"?
- Представители вашего правительства.
Я поставил свой бокал рядом с ее бокалом.
- Это должно быть весьма интересно. Пойдем.
Взяв меня под руку, Вей протянула другую руку. Я подставил ладонь, и она опустила в нее ключ.
- На будущее, - сказала она.
Полицейский в форме был выставлен у лифта и еще двое - перед входом в апартаменты. Один из них - в штатском - распахнул перед нами дверь, а его скромно державшийся рядом напарник, явно присланный из Вашингтона, прикрыл нас сзади, пока мы входили в номер. Он узнал меня и дал это понять кивком. Вей же вела себя так, словно это были гостиничные служащие, единственное назначение которых - угождать высоким гостям.
Видимо, это были особые апартаменты, предназначенные для президентов и королей. Здесь царила атмосфера еще большей роскоши, чем у Вей Локки. И было торжественно-тихо, как на похоронах. Среди примерно двадцати персон в темно-синих и черных костюмах то и дело мелькали белые куртки официантов, впервые чувствовавших себя не в своей тарелке, потому что под плотно облегающими куртками невозможно было пристроить пушки.
В углу, за столом, в удобном мягком кресле уютно устроился Тейш эль-Абин, с длиннющим мундштуком в зубах, но без сигареты. Рядом увлеченно беседовали Хаскелл из Государственного департамента и Сарим Шей.
Остановив официанта, я взял с подноса бокал, а Вей, приветливо улыбаясь, направилась к Тейшу. Тот по-отечески кивнул ей. Вей нежно поцеловала его, сказав что-то, что вызвало у Сарима Шея снисходительный смех. Затем она за руку поздоровалась с гостями.
Тейш что-то произнес, а Вей Локка, обернувшись, указала на меня. Старик посмотрел в мою сторону, приветственно помахал рукой и подозвал меня, щелкнув пальцами.
Царившей здесь до моего появления торжественной тишины как не бывало. Неторопливой беседе словно придали второе дыхание. Все присутствующие вдруг оживились и заговорили разом. И хотя все продолжали сидеть, как сидели, и никто не повернул головы в нашу сторону, внимание всех было приковано к нам. Глаза Хаскелла пылали гневом, и рукопожатие было небрежным. Дело в том, что когда-то давно я перебежал ему дорогу и он до сих пор мне этого не простил.
- Мистер Мэнн, я хотел бы поговорить с вами. Наедине, конечно. - Тейш повел глазами, и этого было достаточно. Вей Локка и Сарим Шей отошли в сторону, а Хаскелл, извинившись, сказал, что, пожалуй, пойдет что-нибудь выпьет.
Возможно, старик меня прощупывал. Не знаю, да и знать не хочу. Я в своей стране, а здесь я сам себе король, и он для меня не более чем заурядный турист. Он глубоко ошибается, если думает, что я собираюсь лизать ему пятки. Пусть так и знает.
- Как делишки, приятель? - приветствовал я его.
- Простите... - удивленно вымолвил Тейш.
- Американская идиома. Означает: "Как поживаете?"
С минуту он размышлял над идиомой, потом сказал:
- Очень выразительно. Не совсем... понятно, но выразительно.
- Ох уж эти янки! За ними нужен глаз да глаз.
- Я интересовался вашими делами, мистер Мэнн.
- Вот как?
- У вас значительная доля в корпорации "Ам-Пет".
- Это лишь часть моего бизнеса.
- Не начать ли нам сотрудничать? "Ам-Пет" провела разведку запасов нефти в моей стране. Весьма ценный вклад в нашу экономику.
Я решил брать быка за рога.
- Тогда вы знаете, что без нас вы не сможете начать добычу. Только мы разработали необходимую в данном случае технологию.
- Знаю. Но меня интересует не это.
Подозвав официанта, он взял с подноса стакан имбирного пива и молчал, пока тот не отошел.
- Загадка - это вы.
- Но вы же наводили справки о моих делах.
- Я говорю о вашей личности. Например, ваше... поведение на приеме.
- Был рад оказать услугу, Тейш.
- Радоваться, пожалуй, надо мне. Я сужу о людях... как это сказать по-вашему?
- По первому впечатлению.
- Ах да, именно. Вы знаете, какие отношения существуют между нашими странами?
Мне хотелось ответить, что его страна по сравнению с моей не более чем куча верблюжьего навоза, но ради безопасности Тедди и чтобы не спутать карты политикам, я предоставил Тейшу пребывать в приятном заблуждении. Я лишь утвердительно кивнул и отпил из бокала.
Тейш широко улыбнулся.
- Возможно, вам будет интересно узнать, что ваше правительство и я... мы достигли взаимопонимания. Осталось договориться о некоторой компенсации, но я предпочитаю, чтобы этим проектом занялись Соединенные Штаты. Вы довольны?
- Весьма приятная новость, - вежливо ответил я.
- Прекрасно, мистер Мэнн. - Тейш усмехнулся, полагая, что я клюнул на его наживку. - Далее, я оговорил что сделкой должна заняться "Ам-Пет".
- Это не прибавит вам друзей, - заметил я.
- Мистер Мэнн, я, как и вы, приехал сюда не за друзьями. Я думаю, у вас достаточно... скажем, врагов?.. Даже в этой комнате есть недовольные моим решением. Однако они не смеют возражать. У меня есть пожелание, чтобы вы, пока мы будем завершать переговоры, сопровождали мою невесту в прогулке по городу и позаботились, чтобы она не скучала.
Я поставил пустой бокал на поднос и жестом отослал другого официанта, спешившего ко мне с очередной порцией спиртного. Подождал, как это делал обычно Тейш, пока он отойдет на почтительное расстояние, и только тогда сказал:
- А почему вы не хотите, чтобы этим занялся ваш советник? Он говорит на вашем языке.
Тейш протестующе поднял руку и отрицательно покачал головой.
- Он нужен мне для переговоров. Сарим - моя правая рука. Без него я пропаду, мистер Мэнн. Он знает западные обычаи и характер людей вне нашей маленькой страны. Я безгранично доверяю ему, и мне не на кого положиться, кроме него.
С противоположной стороны зала за нами с крайним любопытством наблюдала Вей Локка. Я встал и глянул вниз на утонувшего в глубоком кресле старика.
- Она не будет скучать, Тейш.
Наклонившись вперед, он облокотился на стол, пронизывая меня своими острыми, блестящими глазами.
- Постарайтесь. Она моя невеста, я хочу доставить ей удовольствие. Я - вождь своего народа, и нам с ней нужны сыновья. Такие сыновья, чтобы могли быть достойными королями моей маленькой, но значительной страны. Никто не посмеет сомневаться или осуждать мой выбор невесты. Но мой народ осудит меня, если у меня не будет сыновей, чтобы возглавить страну. Я достаточно ясно выражаюсь, мистер Мэнн?
Впервые я осознал, что и король Селачина нуждается в сострадании. Я понял его желания, увидел его слабости, ощутил смесь комического и трагического в королевской жизни, будь то большая или маленькая страна.
- Куда яснее, - ответил я.
И все же я не переставал чувствовать себя племенным жеребцом.
Глава 7
Когда мы уселись в такси, Вей Локка повернулась ко мне с лучезарной улыбкой. Отбросив в сторону свою лежавшую между нами сумочку, она придвинулась ко мне вплотную и, протянув руку, переплела свои пальцы с моими, нежно склонив голову мне на плечо. Постепенно она приняла полулежащую позу, вытянув ноги к дверце. При этом подол ее зеленого платья оказался задранным выше бедер.
- Тебе не кажется, Тайгер, что у нас странные обычаи?
- Я и не такое встречал.
- Приведи пример, - подхватила Вей. - Расскажи, где, когда.
- И как?
- Естественно, - с готовностью согласилась она.
Я сжал ее руку с такой силой, что она поморщилась от боли, и ухмыльнулся, почувствовав, как напряглось ее тело, но она не отняла руки и не изменила позы.
- На земле все одинаково, детка. Чего бы тебе ни захотелось, не надо гоняться за этим по белу свету, все можно найти в Нью-Йорке. Он - альфа и омега, начало и конец всего - отвратительного и прекрасного, похотливого и девственно-чистого. Достаточно взглянуть повнимательнее, и увидишь и жизнь, и смерть, и секс во всем его разнообразии. Увидишь то, что хочешь видеть, и найдешь то, что ищешь. Что желаешь увидеть ты?
- Тигра.
- Тигры не гуляют по лужайкам, и их нельзя погладить, как домашних кошек. Они бродят в джунглях и живы до тех пор, пока способны перехитрить охотников. Это ночные хищники с предельно обостренным чутьем, которое помогает им уцелеть. Можешь поискать и тигра, только берегись, чтобы он первый не обнаружил тебя, тогда конец.
- А если тигр встречает тигрицу, которая его ищет...
- Останови на следующем углу.
- Ты мне не ответил, - сказала Вей.
- Может отгрызть ей голову. А может утащить в свое логово и сжевать заживо.
- Возьми меня в свое логово, Тайгер, - попросила Вей.
- Замолкни, - приказал я, искоса глянув в ее огромные черные глаза. Она засмеялась и показала мне язык.
В небольшом ресторанчике, куда мы зашли, было шумно и тесно от туристов, побывавших на Всемирной ярмарке и обвешанных пакетами. Вей Локке здесь не понравилось, и мы перепробовали много других мест. Побывали в бистро, где цена была выше качества, в дешевой столовке, где от бродяг, как от мух, не было отбоя, в подозрительных притончиках от нижнего Бродвея до пятидесятых улиц. Но вся эта нью-йоркская экзотика не вызывала у Вей интереса.
Мы успели до закрытия в "Голубую ленту" на Сорок четвертой улице - любимое место истинных гурманов. Сам Оги приготовил для Вей изысканное блюдо немецкого происхождения, а мне кролика по-уэльски с пылу с жару. Покончив с едой, Вей откинулась на спинку стула и произнесла:
- Вот чего я хотела.
С довольной улыбкой Оги поднес Вей зажигалку, когда она вынула сигарету. Он - забавный парень с удивительно развитой интуицией. Он не спрашивал, кто она и откуда, и никто ничего ему о ней не рассказывал, но он знал о ней даже то, в чем я не хотел себе признаться.
- Может, леди хочет увидеть... кусочек своей родины? - спросил он все с той же улыбкой.
- Оги, вы очень проницательны. Что вы предлагаете? - произнесла Вей.
И тут он все взвалил на меня. Пожав плечами, Оги кивнул в мою сторону:
- Спросите Тайгера. Он знает, куда вам пойти.
Вей вопросительно смотрела на меня, слегка прикусив нижнюю губку, потом гордо вскинула голову:
- Помните, вам было предложено развлекать меня.
Оги умел вовремя смыться. Пожелав нам доброй ночи, он исчез из виду.
- Тогда скажи, что ты хочешь увидеть?
Вей затянулась сигаретой, потом выпустила тонкую струйку дыма сквозь сложенные бантиком губы.
- Разве я должна тебе говорить? - спросила она.
- Нет. - Я подал ей норковую накидку, и мы вышли на улицу.
Остановив такси на углу Бродвея, я велел водителю отвезти нас в "Турецкие сады".
Водитель ухмыльнулся и, влившись в поток машин, поехал по Таймс-сквер, потом по Девятой авеню вдоль вереницы административных зданий с темными окнами и дальше, пока мы не оказались в том уголке города, о существовании которого знали лишь немногие, посвященные в его тайну. Здесь надо было ехать с выключенными фарами.
Заведение занимало второй этаж старого здания, куда вела винтовая лестница со стертыми скрипучими ступеньками. Поднявшись до середины лестницы, мы услышали перелив колокольчиков и ритмичную дробь барабанов, проникавших сквозь тонкие стены. И инструменты и музыка были чужды Нью-Йорку. Их словно занесло сюда с улиц Стамбула, а предприимчивый иммигрант пустил их в дело, не сомневаясь в неизменности вкусов своих соотечественников.
Дежуривший у двери служитель встретил нас поклоном, произнес краткое приветствие на своем языке и проводил к столику. Я почувствовал, как Вей охватило возбуждение. Она покачивала плечами, бедрами, головой в такт музыке, пока мы не сели. Ее лицо выражало крайнее оживление.
Несмотря на красоту Вей, никто не взглянул на нас, когда мы вошли. Все глаза были прикованы к извивавшейся на сцене танцовщице, которая держала в высоко поднятой руке последний предмет своего одеяния, словно торжествуя победу. Плотно сбитое тело этой высокой девушки блестело от пота, и тем заметнее было, как в такт с ускоряющейся музыкой дрожит каждый ее мускул. Колокольчики на пальцах рук и ног подчеркивали каждое ее движение своим невероятно быстрым ритмом.
Постепенно нарастающий темп музыки создавал лихорадочное напряжение, завершившись кульминационной частью, когда танцовщица изогнулась дугой, почти касаясь головой пола, и застыла, "танцуя" только одним животом, завораживая зрителей его волнообразным движением.
Публика очнулась не сразу, потом раздался гул одобрения и аплодисменты. Не успели они смолкнуть, как из-за одного из столиков встала женщина и вышла на сцену.
Танец не был профессиональным, но вполне соответствовал общей атмосфере, захватившей ее и заставившей выплеснуть свои чувства под звук барабанов. Она импровизировала и танцевала с той естественностью, которая дается только тем, кто чувствует душу музыки.
Дважды обойдя в танце небольшую сцену, женщина томным движением закинула руки за спину, одну за другой расстегнула пуговицы платья и выскользнула из него, словно освобождаясь от оков. При каждой новой вариации зрители за столиками одобрительно кивали, а когда она расстегнула и бросила на пол бюстгальтер, раздался вопль восхищенных голосов.