Глава 19
Утро.
До Джоанны доносился запах жареных бананов и дыма. И знакомый мускусный запах ее ребенка. Девочка упиралась ей в подбородок мягкой головкой и сосала принесенную Галиной желтую смесь.
Пол уехал несколько часов назад. Или с тех пор прошло уже несколько дней?
Джоанна старалась бодриться. Пыталась казаться сильной ради мужа – ему это очень требовалось. Но когда осталась одна, когда его не стало в комнате рядом, почувствовала, как уходит надежда. "Вот что такое полное одиночество", – подумала она.
Но с ней была Джоэль.
И значит, она была не совсем одинока.
Вскоре после отъезда Пола появилась Галина, и Джоанна вцепилась в девочку, как хваталась за бумажник, опасаясь грабителей на 83-й улице.
"Попробуйте отнимите!"
Но Галина не собиралась отнимать у нее Джоэль.
– Хотите покормить ее со мной? – спросила она.
– Да.
И они стали кормить вместе. Бок о бок, как молодые мамы и их няни-иностранки, которые каждое утро собирались на скамейках Центрального парка. Только не было рядом ни горок, ни качелей.
И конечно, было еще одно отличие. Эта няня похитила их.
Но Джоанна не стала об этом упоминать. Она хотела задержать мгновение. "Не буди лихо", – говаривала ей мать, когда Джоанна начинала на что-то жаловаться. Это значило – будь довольна тем, что имеешь. Почему? Чтобы не стало хуже.
"Если ты разрешишь мне держать ее на руках, кормить и быть с ней, я не стану вспоминать, что ты с нами сотворила".
Это определенно противоречило ее характеру. Джоанна привыкла открыто высказывать все, что было у нее на уме. Но теперь она не могла рисковать, боясь, что у нее во второй раз отнимут Джоэль.
Галина спросила, как спала девочка. И Джоанна ответила, что у Джоэль прекрасный сон. Няня показала, как правильно держать ребенка при срыгивании. Они разговаривали так, словно опять очутились в гостиничном номере в Боготе.
Джоанна кивала, отвечала и даже поддерживала беседу.
– Где вы родились, Галина? – спросила она, когда Джоэль наелась и ее вроде бы даже удалось укачать.
– Во Фронтино, – отозвалась няня, – в Антиокии. – И, поняв, что Джоанна не знает названий колумбийских провинций, добавила: – На севере. На фруктовой ферме. Очень давно.
Джоанна кивнула.
– И как там?
Галина пожала плечами.
– Мы были очень бедны. Кампесинос. В школу меня определили святые отцы.
При упоминании о религии Джоанна вспомнила черную сутану и белый воротник, который мелькал сквозь перегородку в исповедальне. Запах нафталиновых шариков, ладана и детской присыпки.
Она хотела, чтобы разговор продолжался. Джоэль спала, и Галина в любой момент могла встать и потребовать: "Ну, давай ее сюда". К тому же было, безусловно, приятно общаться хоть с каким-нибудь человеческим существом.
Существовала еще и другая причина: пока разговариваешь, можно не думать.
"Восемнадцать часов" – так было сказано Полу.
Галина протянула руку и нежно, но игриво погладила ершистые волосики Джоэль.
"Невозможно, чтобы вот такая Галина кому-то не понравилась", – подумала Джоанна. Должно быть, она не одна – их две. И вот этой любая мать доверила бы своего ребенка.
– А когда вы приехали в Боготу?
– Во время событий, – ответила няня. – Когда убили Гайтана.
Она объяснила, что происходило в Колумбии в сороковых годах. Хорхе Гайтан был человеком из народа. Не лилейно-белым, как остальные политики, а наполовину индейцем. Надежда таких кампесинос, как ее отец. А потом его застрелил ненормальный. Вся страна сошла с ума и погрузилась в пучину насилия, которое не прекращается до сих пор.
Джоанна слушала, кивала и задавала вопросы. Оказалось, что ей не просто хочется продлить разговор, но даже интересно, что говорит Галина. Может быть, таким образом удастся получить ключик.
"Вы ничего не понимаете, – заявила колумбийка Полу, когда он спросил, почему их украли. – Это не ваша страна".
И теперь Джоанна пыталась понять.
Она обратилась к голливудским аналогиям: получалось, что Колумбия – это нечто вроде "Вестсайдской истории", над которой Джоанна обливалась слезами, когда в одиннадцать лет смотрела по телевизору. "Ракеты" против "Акул", а между ними полицейский Крупке. Здесь происходило нечто похожее: правые противостояли левым, а в середине стояло правительство.
С той лишь разницей, что в финале не состоялось соединение наперекор смерти.
Оставалась одна только смерть.
Джоанна крепче прижала девочку к груди и вдруг вспомнив песенку Дамбо, стала тихо напевать:
– "Моя родная, моя малышка. Хорошо было слоненку – он мог взмахнуть ушами и улететь".
Если бы слоны умели летать…
Она попыталась представить Пола в самолете где-то над Атлантикой. Или он уже добрался до места? Сколько времени прошло с тех пор, как он уехал?
Джоанна повернулась к Галине, собираясь задать этот вопрос. Но та потупилась и смотрела на девочку, погруженная в мысли. Или в воспоминания?
– У меня была дочь, – проговорила колумбийка.
Джоанна чуть не спросила, как она выглядит, как ее зовут и где она теперь, но вовремя сообразила, что это было сказано в прошедшем времени.
– Что с ней случилось?
Галина встала и потянулась за Джоэль. Но, заметив, что Джоанна не хочет отдавать девочку, пообещала:
– Я ее еще принесу.
У Джоанны не оставалось выбора – она уступила свою дочь той самой женщине, которая ее украла.
* * *
Проснувшись на следующее утро, Джоанна прижала ухо к доскам, которыми было забито одно из окон. Она стремилась расширить свой мир хоть на фут, хоть на несколько дюймов.
Из-за окна послышался шум стройки – нестройный перестук молотков и ритмичные удары. Она представила копер для забивки свай и паровой экскаватор. Залаяли две собаки. Над головой пролетел самолет. Где-то играли в баскетбол.
Затем в комнате появилась Галина. Ребенка с ней не было.
Новости.
– Ваш муж, – начала она ровным, бесстрастным голосом, – не доставил кокаин.
Глава 20
Почти во всю треть левой стороны Ганет-стрит зияла черная, обугленная, все еще дымящаяся дыра.
Пол в конце концов сообразил, что это некогда и был дом 1346.
– Сгорел, – объяснил им местный житель в маленькой белой шапочке на темени.
– Когда? – спросил Пол.
– Вчера.
Пол ощутил в животе неприятное чувство – прямо противоположное тому, что ощущал раньше: вместо мучительной переполненности теперь появилась такая же мучительная пустота.
Словно черная дыра, которая всасывала в себя малейшие крупицы надежды.
– А люди, которые здесь жили? – спросил он. – Вы не знаете, куда они делись?
Человек пожал плечами.
Оказалось, что никто не знает, куда они подевались. Более того, никто не знал, кто они были такие.
– Цветные уроды, – проговорил белый, держащий банку с пивом, наполовину спрятанную в коричневый пакет.
– Иностранцы, – добавил едва говоривший по-английски мужчина, явно из Восточной Европы.
Эти иностранцы держались особняком. Жили здесь около полугода. Ни с кем особенно не общались. Их было двое или трое – одни говорили так, другие эдак. Все – мужчины.
– Никто не погиб во время пожара?
– Судя по всему, нет. Во всяком случае, пожарные не обнаружили никаких тел.
Таксист начинал проявлять нетерпение. Он заработал свой двойной тариф и теперь хотел вернуться назад.
– Пусть счетчик крутится, – сказал ему Пол.
– С вами все в порядке? – спросил водитель. Он видел в зеркальце заднего вида, что его пассажир выглядит не краше привидения.
Они тихонько проехали по Ганет-стрит и обнаружили закусочную. В глубине крохотного зальчика Пол разглядел телефонную будку. Свой сотовый, отправляясь в Колумбию, он не взял.
Ему дали номер. На всякий случай.
Сейчас он объяснит: "Я привез ваш наркотик, все тридцать шесть презервативов. Только не знаю, кому его отдать".
Пол попросил шофера подождать.
– Конечно. Только дайте мне деньги, которые вы мне должны.
Пол просунул сквозь перегородку сто шестьдесят пять долларов. Партизаны ФАРК отдали ему наличность и дорожные чеки почти в полной сохранности.
"Вы же не считаете нас бандитами?"
Ни в коем случае. Только похитителями и убийцами.
На пороге забегаловки Пол услышал звук, который ни с чем невозможно спутать, – скрип лысых покрышек. Резко обернулся и на месте, где только что стояло такси, увидел жидкий след сизого дыма.
Он воспользовался своей телефонной картой. После нескольких глухих щелчков соединения послышались гудки, но трубку никто не брал. Один, второй, третий, четвертый. Пол звонил минут пять. Ужасные минуты, каждая по эмоциональному напряжению тяжелее недели.
Он повесил трубку и попытался во второй раз.
Снова никакого ответа.
Пол совсем разнервничался.
Вернулся к тому месту, где когда-то стоял дом номер 1346, жадно вглядывался в лица прохожих, но те спешили пройти мимо.
Тогда он устроился перед сгоревшим домом, где в плотном и влажном воздухе все еще плавали тонкие, похожие на иголочки частицы сажи.
Его же должны ждать! Кто-нибудь вернется сюда за наркотиками.
Прошла, казалось, целая вечность. Люди спешили мимо – вправо и влево, перед глазами и за спиной. Но ни один не остановился, ни один не заговорил. Никто не спросил, что у него в пакете.
Наконец один все-таки нашелся.
Подросток, хотя и выглядел очень по-взрослому.
Когда он мелкими, шаркающими шажками перешел через улицу, его лицо показалось Полу знакомым – наверное, этот парень уже давно стоял на другой стороне.
– Эй? – окликнул он.
– Слушаю! – В душе Пола вспыхнул проблеск надежды.
– Шеф, я знаю, зачем ты здесь. – Парень был вроде бы нужной национальности: по крайней мере латиноамериканец.
– Неужели?
– Точно-точно, Холмс. – Парень посмотрел налево и направо и поманил Пола за собой. – Хочешь очиститься?
– Я увидел, что дом сгорел, и не знал, что делать, – прошептал Пол, следуя за ним на полшага позади. Провожатый свернул в боковой переулок, и они оказались среди ободранных домов, покрашенных во всевозможные невеселые оттенки коричневого цвета.
– Угу, – буркнул парень.
– Тогда я решил, что надо ждать, пока на меня не выйдут.
– Соображаешь, шеф.
В середине переулка парень юркнул в проход между домами. Они очутились на заднем дворе, вымощенном треснутым, забрызганным краской асфальтом. На них уставились два пустых, без навесов, окна.
– Ну, давай посмотрим, что у тебя в пакете, – потребовал парень.
Его все-таки нашли. Он все-таки справился.
Но после того, как Пол открыл пакет, потребовалось всего две секунды, чтобы понять, насколько ужасно он ошибся.
Об этом свидетельствовало выражение лица его провожатого. Парень заглянул в пакет и, судя по всему, испытал… разочарование.
– Это что за дерьмо? – спросил он.
– Это… – начал было объяснять Пол, но запнулся.
– Деньги, Холмс, – начал заводиться парень. – Ты загнал товар или как?
Или как… До Пола стало доходить, что на той же улице, где жили колумбийцы, ждавшие, когда поступит наркотик, могли жить другие люди – те, кто ждал, когда наркотик продадут. И он напоролся на одного из таких.
– Нет, – ответил он и начал закрывать на пакете молнию. Но не успел – парень схватил его за руку.
– Минуточку, Холмс.
Пол словно показал собаке кусок мяса. Парень больше не казался разочарованным – он сообразил, что углядел в пакете.
– Давай-ка не гони.
– Мне надо идти. Я принял тебя за другого.
– А я чем не подхожу?
– Послушай, это все не мое. – Пол потянул пакет на себя, но тот не поддавался. – Мне надо это кое-кому отдать.
– Вот, шеф, я и есть этот кое-кто.
– Послушай, все это принадлежит очень серьезным людям. Ты понял? Они будут очень недовольны, если не получат свое.
Но оказывается, на этой улице жили другие, не менее серьезные люди. У парня пропала прежняя повадка торговца. Глаза сделались каменно-холодными, он крепче ухватил пакет.
– Дай сюда!
– Нет, – Пол удивился самому себе. Прежний Пол, тот, что высчитывал проценты рисков, поступил бы именно так – отдал.
Но сегодняшний – нет.
Если он лишится пакета, все будет потеряно.
Парень полез за чем-то в карман, и Пол увидел, как тускло блеснул металл.
– Послушай, босс, лучше отдай добром. Иначе…
– Не могу, – ответил он.
– Не отдашь – заберу сам.
Пол не отпускал. Он едва успел заметить движение руки. В одно мгновение парень развернулся, ударил его в челюсть и тут же опустил кулак. Полу показалось, что ему в лицо влепили бейсбольным мячом: такое и вправду дважды случалось, когда он играл в малой лиге, и с тех пор у него осталась видимая на рентгене крохотная трещинка в кости возле глаза.
Самое удивительное, что он не упал. Дернулся, покачнулся, чуть не потерял равновесие. А потом совершил еще более поразительную вещь.
Ответил ударом.
Парень ослабил хватку – видимо, не так легко одной рукой кого-то лупить, а другой удерживать предмет. Пол выхватил пакет с наркотиками и выбросил руку в сторону его головы.
Есть!
Кулак достиг цели.
Парень шлепнулся на землю. И совсем неслабо. Достаточно здорово, чтобы садануться щекой об асфальт и недоверчиво даже с неприкрытым страхом, посмотреть на своего противника.
Пол выдержал этот взгляд.
Видимо, дело было в выражении его лица. Выражении, которое говорило: "Только сунься еще. Только попробуй!" А скорее всего причина была в медленно двигающейся полицейской патрульной машине, которая показалась между домами.
Но как бы там ни было, парень вскочил на ноги и бросился прочь.
Глава 21
Майлз ответил после третьего звонка:
– Слушаю.
– Это Майлз?
– Да.
– Говорит Пол. Пол Брейдбарт.
Он вернулся в закусочную. Пытался набрать номер в Колумбии. Шесть раз. Никто не ответил. И тогда ему пришел на память еще один абонент.
– Пол? – Было похоже, что адвокату потребовалась уйма времени, чтобы включить в голове компьютер и вспомнить, кто он такой. – Черт возьми, как поживаете? Возвратились вместе с… м-м… Джоанной?
Уж не пришлось ли ему залезть в настоящий компьютер, чтобы извлечь оттуда имя жены клиента? Пол решил, что так оно и было.
– Да. То есть нет. Вернулся я один.
– Вот как?
– У меня неприятности, Майлз.
– В чем проблема? Надеюсь, с ребенком все в порядке?
– Могу я подъехать повидаться с вами?
– Разумеется. Позвоните завтра в контору и назначьте время с…
– Мне необходимо переговорить с вами немедленно, – перебил его Пол.
– Немедленно? Я сейчас на пути домой.
– Это очень срочно.
– А нельзя подождать до обычного рабочего времени?
– Не могу.
– Что ж… о'кей, – согласился Майлз после секундного колебания. – Значит, дело настолько неотложное?
– Совершенно неотложное.
– Хорошо. Приезжайте ко мне домой. Есть под рукой чем записать?
– Я запомню.
Майлз назвал адрес. Улица находилась где-то в районе Бруклина.
* * *
Пол воспользовался местной таксомоторной службой, телефон которой нашел на доске объявлений в вонючем вестибюле закусочной.
"Лимузины Джерси Джоза".
Рекламу втиснули между "Психотерапевтическими услугами Стэнли Фрэнкса" и "Кузовными работами Уэнди Вуперса – обслуживание в мастерской и с выездом".
Сейчас Пол не отказался бы от помощи и того и другого.
Но лимузины были нужнее.
Хотя, как оказалось, у Джерси Джоза не было никаких лимузинов. Через десять минут после звонка к забегаловке подкатил лиственно-зеленый "сейбл" и два раза посигналил.
Неповоротливый, не в меру тучный шофер предложил Полу положить пакет в багажник, но он отказался и еще крепче вцепился в ручки.
В голове крутилась неотвязная мысль: сколько же времени осталось в его распоряжении? И будет ли ему предоставлена отсрочка или что-то в этом роде? Ариас позвонит в тот дом в Джерси-Сити, но ему никто не ответит, потому что не раздастся никаких сигналов, – ведь телефон сгорел. Может быть, тогда они поймут, что у них что-то не так. Примут это во внимание и повременят с приведением угрозы в исполнение.
Машина съезжала с пандуса Уильямсбургского моста, когда на глаза Полу попались очень странные люди. Во всяком случае, странно одетые. Стояло лето, но на мужчинах были огромные меховые шляпы и длинные черные сюртуки. А женщины вырядились еще нелепее.
До этого Пол не связывал адрес Майлза с Уильямсбургом – бастионом ортодоксального иудаизма. Но теперь понял, где оказался.
На каждом светофоре в окна такси заглядывали потные, бородатые лица.
Майлз жил в красивом доме из темно-коричневого кирпича, фасад которого был украшен горшками с красной геранью.
Пол расплатился с шофером, вытащил из машины пакет и, будто местный наркоторговец с товаром, поднялся по темно-коричневым ступеням и нажал на кнопку звонка.
Дверь открыла крепко сложенная, улыбающаяся женщина, которую можно было бы назвать симпатичной, если бы не пышный черный парик, который она нахлобучила на голову, словно шлем.
– Мистер Брейдбарт? – поинтересовалась женщина.
– Да.
Она представилась как миссис Гольдштейн и провела его в отделанный деревянными панелями кабинет.
– Подождите минутку. Присаживайтесь.
Пол выбрал кожаный стул напротив непомерно заваленного бумагами стола.
После ухода миссис Гольдштейн он задумался о ее парике.
Рак?
Неожиданно вспомнилась мать, старательно пристраивавшая себе на голову чужие волосы перед зеркалом на туалетном столике.
Пол обвел глазами ряды книжных полок, занимавших две стены. Переплеты соперничали за место с фотографиями. Большинство снимков изображали самого Майлза. Пожимающего руки, позировавшего с латиноамериканскими детьми. Попалась на глаза фотография Майлза с Марией Консуэло перед фасадом сиротского дома Святой Регины. Там и сям висели заключенные в рамки благодарности. "Человек года Латиноамериканской ассоциации родителей". Эта рамка располагалась прямо под дипломом о присвоении почетной степени юридического университета и отзывом из местной больницы.
Когда в кабинет вошел незнакомец и повернулся, чтобы закрыть за собой дверь, Пол чуть не спросил, когда придет изображенный на фотографиях адвокат.
Но им и оказался изображенный на фотографиях человек.
Только замаскированный.