Переступив порог, Квин оказался в круглой комнате. Только два объекта вырисовывались на ее изогнутых стенах: дверца, через которую от только что вошел, и еще одна, слева от него. Должно быть, это была та самая, которую он видел снаружи.
По дороге к ней он споткнулся обо что-то. Направил туда луч фонаря, чтобы узнать, что попалось ему под ноги. Это оказалась бетонная окантовка квадратного отверстия в полу. Внутри находилась лестница, уходящая вниз, в темноту.
Подвал. Сфера была сконструирована прямо над входом в подвал.
Эта дверь, пожалуй, была лучшим выходом из положения. В подвале наверняка есть выход наружу. Если же выйти через пьедестал, то окажешься в главном помещении. Но там его могли поджидать.
Квин начал спускаться по ступенькам, когда услышал наверху уже знакомый ему звук шагов. Кто-то вновь поднимался вверх по металлической лестнице. Очевидно, те двое остались неудовлетворенными своим первым посещением.
Квин почти кубарем скатился с лестницы. И уткнулся в запертую металлическую дверь.
Он достал из рюкзака набор отмычек. Отыскал нужную и быстро справился с замком. Те двое, судя по звукам, уже направлялись к двери, ведущей в круглую комнату.
Квин на всякий случай выключил фонарик - мало ли что ожидало его за дверью. А свет в руках делал его хорошей мишенью для недругов. Лишь после этого он надавил на дверь и проскользнул в нее.
Для начала он замер на месте, прислушиваясь. Убедившись, что вокруг никого нет, закрыл дверь на замок. Спрятал отмычки в рюкзак и вновь включил фонарь.
Помещение, в котором он оказался, было довольно большим и тянулось на половину длины главного цеха - от середины здания до переднего фасада. Вдоль дальней стены выстроились в ряд несколько металлических шкафов. Посреди комнаты стояли четыре белых пластиковых стола, довольно прочных на вид. Под каждым из них виднелось большое мусорное ведро, тоже из пластика. Где-то рядом что-то гудело, но гораздо тише и ниже по тону, чем насос наверху.
Квина так и подмывало проверить, что находится в ведрах и шкафах. Возможно, эти сведения окажутся очень ценными. Но он поборол в себе этот порыв. Сейчас для него гораздо важнее было выжить и выбраться из западни.
Он продолжил осмотр помещения и поначалу не обнаружил никакого выхода. Потом натолкнулся на дверь. Она была покрашена в такой же бежевый цвет, как стены и потолок, и сливалась с ними. Квин без труда откинул щеколду и открыл дверь.
И очутился в другой темной комнате, в которой было холодней, чем в первой. Закрыл за собой дверь и огляделся. В дальнем углу виднелся пятачок едва различимого света.
Квин улыбнулся. Это было окно.
Двигаясь к нему, он водил фонариком по сторонам. Комната была уставлена длинными рабочими столами. Справа от него располагалась большая холодильная установка - источник еще одного гудения. Квин замедлил шаг и оглядел ее.
Она была весьма современной конструкции. Ей было бы впору находиться в подвале какого-нибудь мясного магазина, а не среди заброшенного заводского оборудования.
Квин знал, что надо поскорее выбираться из здания, но не мог не заглянуть в холодильник. В этот миг жажда исследования поборола в нем инстинкт самосохранения.
Он взялся за ручку и потянул ее на себя. Безуспешно. Потом обнаружил задвижку. Едва он ее сместил, как дверца легко отворилась.
Морозный воздух ударил ему в лицо. В камере было не просто холодно, но чертовски холодно. Зверски холодно.
Квин провел лучом фонарика по камере. Она оказалась размером восемь на пять футов. На стенках располагались стеллажи для хранения запасов - по четыре широких металлических полки. Все они были пусты.
Он как раз закрывал дверцу, когда в дальнем конце подвала раздался какой-то шум. Квин бросил взгляд на дверь, ведущую в соседнее помещение. У него было такое ощущение, что она сейчас распахнется и из нее выскочит толпа вооруженных людей. Однако ничего не происходило.
Он закрыл дверцу морозильника и вернул задвижку на место, дабы не вызвать подозрений. Оттуда, где он стоял, ему было видно окно. Оно располагалось высоко наверху, сразу над уровнем земли.
Свобода ночи манила его. Он повернулся и бросил взгляд на дверь, которая отделяла его от людей, находящихся в другой комнате. Он не мог не воспользоваться шансом.
"Будь все проклято", - подумал он.
Терпение его было на исходе.
Квин взобрался на холодильную установку и вжался в стену. В правой руке он держал "ЗИГ-зауэр", которым снабдила его Орландо и к которому он прикрепил глушитель. Меньше всего на свете ему хотелось пускать оружие в ход. Но если его обнаружат, так просто он им не дастся.
Спустя полминуты дверь распахнулась и в комнату ворвались несколько человек. Лучи фонарей стали рыскать по стенам, сканируя каждый дюйм. За исключением того места, где прятался Квин.
По его подсчетам, пришедших было четверо. Вскоре шаги стихли.
- Видишь? - Квин узнал голос Матца. - Говорил я тебе. Его тут нет.
- Тогда где же он? - спросил второй.
Этот голос Квин уже слышал по радиопередатчику - Матц называл его обладателя Первым. Теперь, когда тот явился собственной персоной, его голос показался Квину очень знакомым.
- Может, охранники задержали его наверху? - предположил Матц. - Расправились с ним так, что никто не заметил?
- Полагаешь, это возможно? - спросил Первый.
- Не знаю. Боюсь, здесь его нет. Дверь была закрыта на замок. Если он еще не успел смыться, то должен находиться где-то наверху. Ты оказался прав - этот парень и вправду не промах.
- Я просил профессионалов, а Дюк прислал мне кретинов.
Квин в очередной раз стиснул зубы: опять Дюк.
- А это еще что такое? - спросил Первый. - Холодильник?
- Да.
Шаги приблизились к камере и стихли возле нее.
- Здесь вместо замка щеколда. Она закрыта. Будь он внутри, то не смог бы ее задвинуть на место.
- Ладно, пошли, - наконец произнес Первый.
Квин прислушался к удаляющимся шагам. Дверь за мужчинами закрылась, но он не позволил себе даже шевельнуться. Что-то было не так.
Спустя несколько минут он вновь услышал шаги. Дверь отворилась, и тот, который выжидающе притаился в комнате, наконец ее покинул.
Квин продолжал лежать неподвижно еще некоторое время. Голова у него разрывалась на части.
Из ума не шел тот тип, что удалился из комнаты последним. Его голос звучал в радиопередатчике. Матц называл его Первым. Это был тот самый человек, от которого Квина предостерегал Пайпер.
Тот, которого в последний раз Квин видел в Торонто.
Борко.
Глава 21
Было около часу ночи, когда Квину наконец удалось выбраться на улицу. Борко выставил у здания охрану, людей Дюка. Но, как справедливо заметил сам серб, те и впрямь оказались полными кретинами, и Квину удалось прошмыгнуть мимо них без особого труда.
На станции "Ратхаус Нойкёльн" Квин сел на последний поезд, идущий в северном направлении. В вагоне почти никого не было. В голове у него царила полная неразбериха. Он должен был явиться на место встречи, предварительно им назначенное на случай экстренной необходимости. Однако сосредоточиться на этой цели он никак не мог: уж слишком выбили его из колеи последние события.
Кажется, он недооценил Борко, и эта оплошность едва не стоила ему жизни. Он потерял бдительность, поверив в то, что держит ситуацию под контролем. А между тем сам едва не угодил в ловушку. Серб чуть было его не обставил, и преимущество по-прежнему оставалось на его стороне, несмотря на то, что Квину все-таки удалось унести ноги.
Борко был далеко не глуп. Даже если он успел схватить Орландо и Нейта, убивать их не будут: они могут ему пригодиться в качестве заложников на случай, если у него появятся проблемы с Квином.
Квин вышел на Бисмарк-штрассе. Взял такси и попросил довезти его до Курфюрстендамм. Сев на заднее сиденье, он достал из рюкзака маленький листок фиолетовой бумаги. Это была одна из двенадцати имеющихся у него клейких полосок. У Орландо и Нейта имелись такие же наборы бумажек соответственно серого и черного цветов. Темными они были выбраны не случайно. Обыкновенно такие оттенки не привлекают чужого внимания и остаются никем не замеченными.
Квин попросил таксиста высадить его в двух кварталах от развалин церкви памяти кайзера Вильгельма. В дневное время это было самое посещаемое туристами место, одно из немногих зданий, разрушенных при бомбежке в годы Второй мировой войны, но сохранившихся до наших дней. Оно служило памятником того, что случилось, и того, что не должно случаться больше никогда. Несмотря на то, что Квин подошел к мемориалу в столь поздний час, он оказался там далеко не в одиночестве.
С юго-востока к развалинам храма примыкал торговый комплекс. Квин остановился возле ступенек, ведущих на нижний уровень, и, убедившись, что за ним нет слежки, стал спускаться по лестнице к входным дверям.
Невероятно, но, казалось, с каждым его шагом воздух становился все холоднее и холоднее. Даже в Колорадо не было такой промозглости. Здешняя погода более всего напоминала канадские зимние ночи в том приграничном городке, где прошло его детство.
Миновав половину лестницы, Квин приклеил фиолетовую бумажку к перилам, расположенным справа от ступенек. В глубине души он надеялся на том же месте найти подобные весточки от Орландо или Нейта. Но, увы, он оказался первым. Отогнав мысль о том, что́ это могло значить, Квин решил поутру нанести сюда повторный визит. Наверняка к тому времени кто-нибудь из его команды успеет дать о себе знать.
Теперь ему нужно было найти место для ночлега. О том, чтобы вернуться в "Доринт" или "Времена года", не могло быть и речи. От того и другого отеля лучше всего было держаться подальше.
Поэтому у него оставался только один выход.
Он не спеша поднялся по лестнице и поймал такси.
- "Пилзнер", пожалуйста, - по-немецки произнес Квин, устроившись в баре пивной "Золотой круг".
Бармен был тощим коротышкой с пышными усами и трехдневной щетиной. Он налил из крана кружку пива и принес Квину.
- Zwei euro.
Квин собрался было расплатиться, но его остановил женский голос:
- Nein, Мах.
Бармен бросил взгляд через плечо на особу, которая вышла из двери за его спиной.
- За счет заведения, идет? - продолжала она на немецком.
Пожав плечами, Макс удалился и принялся заниматься другим клиентом.
Брюнетка с фигурой, подобной песочным часам, выглядевшая значительно моложе своих лет, прошествовала через помещение и остановилась возле Квина. Похлопала по плечу его соседа и жестом попросила пересесть. Тот поначалу хотел воспротивиться, но, когда разглядел ее внимательней, взял свою кружку с пивом и, не проронив ни слова, покорно удалился к столику, стоящему в дальнем углу.
Тем временем дама устроилась на его месте и сказала:
- Макс, как всегда.
Бармен кивнул.
- Привет, Джонатан, - обратилась она к Квину.
- Как поживаешь, Софи?
- Ты сидел на этом самом месте, когда мы виделись с тобой в последний раз, - произнесла она. - Ничего не изменилось. Имею постоянных клиентов. Они оплачивают мои счета.
Макс принес Софи бокал коктейля "Розовая белка". Она поблагодарила кивком, и бармен удалился. Пригубив коктейль, она поставила бокал и спросила:
- Опять дела?
- Прости, не понял?
- Опять дела? Из-за них ты опять здесь?
- В Берлине?
- В моем баре.
- Да.
- Что ж, хорошо. Если бы ты сказал, что явился сюда повидать меня, я послала бы тебя к чертям собачьим. - Она говорила спокойным, слегка насмешливым тоном.
Губы Квина чуть тронула улыбка.
- Когда это было? Год или два назад? - осведомилась она.
- Что-то вроде этого.
- Что тебя сюда привело?
Квин, не сводя с нее взгляда, сделал очередной глоток пива и ответил:
- Мне нужно где-то переночевать.
- Сегодня? - уточнила она.
- Да. Сегодня, - подтвердил он и, помолчав, добавил: - А возможно, и завтра тоже.
- И что, по-твоему, подумает об этом мой муж?
- Ты же не замужем.
- К сожалению, не замужем.
- "К сожалению" - было бы наоборот.
Казалось, она хотела сказать что-то еще, но просто рассмеялась:
- Знаешь, а ты все такая же задница.
- Да, - ответил Квин. - Ты хорошо меня знаешь.
Только к трем ночи Софи с Максом удалось выдворить из бара последнего посетителя и приступить к уборке помещения. Чтобы им не мешать, Квин взял свою кружку и перебрался в дальний угол. Когда они закончили, Макс поехал домой, а Софи повела Квина наверх. Ее двухкомнатная квартира располагалась над баром. Попасть туда можно было двумя путями: первый - через отдельный вход прямо с улицы, второй - по лестнице, которая находилась рядом с кладовой в дальнем конце бара.
Поднявшись, Софи выудила из кармана брюк ключи. Открыла дверь, и они вошли. Едва дверь закрылась за Квином, как рука хозяйки дома скользнула по его предплечью, а их губы неожиданно слились в поцелуе.
В первый миг ему хотелось от нее отстраниться. Такой поворот событий вовсе не входил в его планы.
Кроме того, отношения, которые у них были два года назад и которые продолжались всего несколько месяцев, были не более чем очередной неудачной попыткой связи с женщиной. Он пришел к ней только потому, что ему больше не к кому было идти.
Но вместо того чтобы ее оттолкнуть, он ощутил, что его губы становятся все податливей, все нежней. Прежде чем он что-либо успел сообразить, его руки очутились у нее на спине. Крепко прижав ее к себе, он неожиданно для себя начал ее ласкать, попутно расстегивая пуговицы блузки. Жажда ее тела - нет, просто жажда соприкосновения - внезапно овладела им, поглотив его и лишив всяческого контроля.
Спустив вниз верхнюю часть ее облачения, он стал торить дорожку поцелуями к ее левой груди. Соски, маленькие и твердые, насколько он помнил, были ее самым чувствительным местом. Скользя вокруг них языком, но не касаясь их, он изводил ее. Тем временем ее руки принялись сдирать с него одежду.
Вскоре та лежала горкой у их ног. Квин потянул Софи к дивану, где продолжил изучать ее тело дюйм за дюймом. Его рот, его язык обратились в инструменты исследований, лобзаний и ласки. Запах ее тела, смесь пота, пива и лавандовых духов пробудили в его памяти воспоминания о прошлом.
- Сейчас, - шепнула она ему прямо в ухо, - давай же, трахай меня.
Во второй раз они слились в более медленном танце плоти, уже переместившись в спальню. Спустя некоторое время Софи встала, чтобы принести стакан воды. Когда она вернулась в комнату, на лице ее играла улыбка.
- А ты зря времени не терял, - произнесла она. - Практиковался.
- Изредка, - ответил он, надеясь, что не слишком ее этим расстроит.
- Возьми - Она протянула ему стакан воды. - И успокойся.
- То есть?
- У тебя такой вид, будто ты боишься, что женщина, с которой ты только что переспал, признается тебе в любви. - Она фыркнула. - Не волнуйся. Этого не произойдет. Все будет как прежде, ладно? Останемся просто друзьями, которые какое-то время не виделись.
- Значит, таким образом ты приветствуешь всех своих старых друзей?
- Если останешься на ночь и завтра, тебе придется повторить еще раз. Считай, что это плата за ночлег.
Он слегка улыбнулся, но ничего не сказал. Отпил немного воды и отдал ей стакан. Допив то, что осталось, она поставила стакан на прикроватный столик. Потом забралась обратно в постель, и Квин накрыл ее и себя одеялом.
- Рада вновь тебя видеть, - сказала она.
- Я тоже.
Для него это была не то чтобы ложь, но и не то чтобы правда.
Она повернулась на бок, уютно прильнув спиной к его груди. Он обхватил ее сверху рукой, поместив ладонь ей на живот. Помнится, в таком положении она любила засыпать. В доказательство тому она через несколько минут погрузилась в мирный сон. К сожалению, Квину не удалось последовать ее примеру.
Наконец он задремал, но полностью забыться не мог. Перед внутренним взором плыли образы Орландо и Нейта. Мертвые. Умирающие. Подвергаемые пыткам. А он все время стоял с ними рядом и не в силах был ничем помочь.
Глава 22
Квин проснулся через четыре часа. Уже наступило утро, и вся комната была залита светом слабого зимнего солнца. Рядом с ним в том же положении на боку мерно посапывала Софи. Если она не изменила своим прежним привычкам, то ее сон ничто не сможет потревожить еще несколько часов.
Он отыскал свою одежду на полу гостиной - там, где скинул ее ночью. Оделся и окинул взглядом комнату. За время его двухлетнего отсутствия в ней мало что изменилось. Картины, трещины на стенах, слишком пышное кресло - казалось, все осталось таким же, как в ту ночь, когда Софи впервые привела его сюда.
Он познакомился с ней в перерыве между операциями. Его короткие каникулы, как он поначалу их называл, превратились в двухмесячный роман. Даже тогда он не знал, почему у нее остался. Софи пришлась ему по душе, ему нравилось находиться в ее обществе. Но ничего более он к ней не испытывал. Единственная причина, по которой он с ней сошелся, объяснялась его долгим одиночеством. Не слишком основательный повод для начала такого рода взаимоотношений, но для Квина он уже давно стал обыкновением.
Впервые он встретил ее в субботний день возле антикварного рынка рядом со станцией "Тиргартен" городской железной дороги. Она пришла туда с друзьями, а Квин один. Он шел за ними по пятам, пока Софи не остановилась у прилавка со старыми книгами.
У них завязался непринужденный разговор. Он прибег к своей излюбленной легенде и представился банковским консультантом, прибывшим в Берлин, чтобы помочь провести сделку одному из своих иностранных клиентов. Она не стала копать глубже. Как правило, люди почти всегда верили ему на слово. Банковское дело принадлежит к тому роду профессий, всякие россказни о которых всегда принимаются на веру теми, кто не вовлечен в данную сферу деятельности. Но даже натолкнись он на профессионала в этой области, ему хватило бы осведомленности, чтобы не ударить лицом в грязь и поддержать разговор.
В течение первой недели он покинул свой отель и поселился в квартире Софи. Они часами занимались любовью. А когда их страсть истощалась, Софи вела его через кухню на площадку, расположенную на крыше и обустроенную ею под внутренний дворик. Посреди площадки стоял деревянный стол, такие же стулья и несколько керамических горшков с кустами помидоров. "Моя ферма" - так она называла этот уголок своих апартаментов. Они сидели там, потягивая из бокалов вино или пиво, глядя на звезды и болтая о всякой всячине.
Шло время, и правило Дьюри о вреде романтической привязанности давало все больше о себе знать. И в одно прекрасное утро, пока Софи спала, Квин ушел, оставив на столе записку с единственным словом: "Прощай".