- Вопросов о чем? - спросила она сонливо. Ее глаза медленно, как будто под влиянием своей собственной тяжести, скосились в мою сторону.
- О вашем муже.
- Вы знакомы с Гектором? Впрочем, конечно, вы же морской офицер, верно? Он на флоте.
Эрик поднялся и стоял теперь возле нее. Она повернулась на крутящемся табурете, чтобы взглянуть на него, продолжая подпирать рукой одну щеку, и, задев локтем, опрокинула свой стакан.
- О черт, - выругалась она без особого чувства. - Налейте по новой, Боб.
- Не хватит ли вам уже, Бесси?
- Вы всегда говорите это. Разве мне когда-нибудь бывает достаточно? Налейте мне еще стаканчик, Боб.
Тот пожал плечами и налил ей новый стакан. Миссис Лэнд заплатила ему, вынув деньги из черной кожаной сумочки.
Мэри, внимательно наблюдавшая за всем происходящим, не прозевала и сумочки.
- Это очень хорошая кожа, - шепнула она мне. - Вещи на ней тоже дорогие. Почему она так ведет себя?
- Все можно объяснить пьянством, - заметил я. - Но и само пьянство нуждается в объяснении.
- Всему есть свои причины, включая и пьянство, полагаю.
- Она не очень пьяна.
- Не обманывайте себя, - произнесла Мэри довольно громко, так что бармен навострил уши. - Я знаю женщин. И знаю, как женщины напиваются. Она настолько пьяна, что вы ничего толкового от нее не добьетесь. Мы вполне можем ехать домой.
- Молодая леди права, - доверительно наклонился ко мне бармен. - Бесси приходит сюда каждый вечер и сидит до закрытия бара в полночь. Она может выпить очень много, если это не полынная водка. А с полынной водки ее клонит ко сну, видите?
Миссис Лэнд дышала медленно и глубоко, как пациент под наркозом. Ее движения были замедленные и неуверенные. Глаза затуманились.
- Значит, Гектор сбежал со службы, да? - спросила она. Ее смешок был недолгим и перешел в тяжелый вздох. - Он часто говорил, что это сделает, когда придет время. С тех самых пор, как присоединился к организации "Черный Израиль".
Высокий мужчина в желто-коричневых шляпе и пальто, который сидел по другую сторону от нее, произнес, почти не пошевелив тонкими побагровевшими губами:
- Вы болтаете много чепухи, Бесси. Гектору это не понравится, так ведь?
Она выпрямилась, и последние следы веселья слетели с ее лица. Пианист начал мелодию "Чемоданные блюзы", и, к удивлению, она начала напевать в такт музыке пропитым контральто. Мелодия еще не закончилась, а на ее глазах появились слезы и начали скатываться по щекам. Она уронила голову на руки и зарыдала. Стакан скатился со стойки и разбился.
Эрик сказал, обращаясь к ее спине:
- Я зайду к вам завтра.
- Не думаете ли вы, что здесь ей не место? - сказал я бармену. - Если надо, мы можем проводить ее домой.
- Она будет в порядке, если не приставать к ней с разговорами, - отозвался тот довольно холодно. - А если попытаетесь увести ее отсюда до полуночи, то она станет драться, как дикая кошка.
- Завтра ты не поедешь на встречу с ней, - заявила Хелен Эрику. - Побудешь дома хоть один день своего отпуска. И ради Бога, давай выберемся отсюда назад к цивилизации, - закончила она нетерпеливо.
Цивилизация заключалась в том, что в другом месте мы заплатили в три раза дороже за ту же самую выпивку и слушали ту же самую музыку в худшем исполнении. После того как я пообещал вместо Эрика сходить и повидаться с миссис Лэнд на следующий день, Хелен снова развеселилась, а Мэри осталась унылой. Мы находились в прокуренном подвальном помещении, набитом до отказа, потому что это было самое популярное в городе заведение. Мэри оно не приглянулось. После пары бокалов она попросила, чтобы я отвез ее домой.
- Извините меня, Сэм, - сказала она в такси, положив голову мне на плечо. - У меня опять разыгралась мигрень, и тут я ничего не могу поделать, кроме как лечь в постель. Доктор сказал, что я никогда не избавлюсь от этого, если не научусь смотреть правде в лицо, даже если она неприятная.
- Я виноват больше. Нам бы не следовало возить вас в Пэрэдайс-Вэлли. Эта поездка оказалась довольно-таки удручающей, правда?
- На следующую ночь мы выкрасим этот город в красный цвет и повеселимся, хорошо?
- Завтра?
- С удовольствием, - ответила она усталым голосом.
Мы расстались в фойе гостиницы, лифт увез ее вверх. Я чувствовал себя подавленно отчасти потому, что вечер уже прошел, но главным образом из-за того, что по моей вине испортилось настроение Мэри. Я зашел в ближайший бар и за полчаса до закрытия пропустил три двойных порции виски. Потом отправился домой и завалился спать.
Мой квартиросъемщик Джо Скотт обычно засиживался до двух или трех часов ночи, а потом спал до полудня. Когда я приходил домой, его еще не было дома, а когда я вставал, он еще спал. И в этот раз я решил его не будить, хотя хотел кое о чем спросить. Может быть, выспавшись за ночь, Бесси Лэнд сама захочет и будет в состоянии рассказать мне о том, что такое "Черный Израиль".
Бесси Лэнд, может быть, и захотела бы это сделать, но не смогла.
Я доехал на такси до Честнат-стрит и вышел на углу неподалеку от "Парижского бара и гриля". Неоновая вывеска не горела, а выпавший за ночь снег покрыл улицы белой пеленой, придав им мирный и пустынный вид. На тротуарах снег притоптали, рано вставшие люди оставили свои следы, торопясь на работу, но шел уже десятый час, и на улице никого не было.
Я поднял воротник пальто, чтобы укрыться от резких порывов ветра, которые кружили снег между зданиями, и пошел пешком к дому номер 214 на Честнат. Внутри здания раздавались звуки утренней жизни: плакали и смеялись младенцы, играли дети, доносились голоса споривших и сплетничавших женщин. Но коридор был пуст и холоден. Все двери в квартиры были закрыты, чтобы не выпускать из них тепло. Третья дверь налево была закрыта, как и все прочие. Я постучал и подождал. Я бы мог прождать целую вечность, если бы не повернул круглый набалдашник дверной ручки и не вошел внутрь.
Бесси Лэнд неподвижно лежала на кровати, уставившись в потолок. Одна рука свисала с кровати так, что доставала до пола. Возле руки собралась лужица, крови. Беленький щенок-дворняжка съежился и лизал окровавленную руку.
Когда я подошел поближе, собачка спряталась под кровать. Я увидел, что горло Бесси Лэнд глубоко перерезано - на черной блестящей шее зияла рваная овальная рана. Кухонный нож с волнообразным лезвием валялся на стеганом одеяле рядом с ее головой. Она была в пальто, но это не помешало ей закоченеть.
Глава 5
Через три минуты после того как я позвонил по телефону-автомату, обнаруженному мною в коридоре здания, издалека послышалось завывание полицейской машины. Еще через полминуты она, как волк, завывала уже на улице возле дома. Наконец сирена смолкла.
Лейтенант полиции в синей форме и мужчина в штатском вошли в прихожую и деловито направились ко мне.
- Моя фамилия Касеттари, - сказал лейтенант. - Вы ничего не трогали, как я вас просил?
- Ничего. То есть я прикоснулся к ее лицу, чтобы узнать, холодное ли оно. Она заледенело.
Мужчина в штатском, средних лет, с седыми волосами и холодными резкими чертами лица, осмотрел тело, не меняя его положения.
- Вы сказали, что она холодная, - произнес он. - Быстро замороженная черномазая девка.
- Когда она умерла, доктор? - спросил Касеттари. У него было мясистое лицо средиземноморца. Толстая потухшая сигара, торчавшая в правой стороне его рта, создавала впечатление постоянной презрительной усмешки. На вещи он показывал не пальцем, а сигарой. Пальцы были заняты тем, что упирались в бока.
- Восемь-девять часов назад. Я отвечу точнее, когда выпотрошу ее желудок, если там что-нибудь осталось после неимоверного количества спиртного, которое она потребляла. Но обратите внимание на посмертное посинение.
Я посмотрел на нее еще раз. Свисавшая с кровати рука налилась застоявшейся кровью.
- Возможно ли, что это самоубийство? - спросил Касеттари.
- Посмотрим, что покажут отпечатки пальцев. Куда провалился Рэнди?
- Скоро подъедет. Ему надо было собрать свой чемоданчик. Через минуту или две доктор добавил:
- Да, она это сделала сама. Есть отметка нерешительности. - Он показал пальцем на перерезанное горло. Я увидел неглубокий надрез параллельный глубокой ране. - Отметок нерешительности не бывает, когда черномазый самец режет свою шлюху.
Я заметил:
- Здесь нечто более серьезное, чем вспышка злобы черномазого самца, зарезавшего свою шлюху. - И кратко объяснил им, почему так думаю.
- Он начитался журнала "Тень", - сказал Касеттари.
- А также Дика Трэси, - добавил доктор.
- Эту женщину убили, - заявил я.
- Он утверждает, что эту женщину убили, - передразнил доктор. - Если ее и убили, то определять это будем мы.
- Я бы не вмешивался в ваши дела, если бы вы проявили хоть какие-то признаки знания дела.
- Вам надо взглянуть еще на несколько трупов, - отпарировал доктор. - Нельзя делать поспешных выводов при виде первого мертвеца. Интересно, куда же запропастился Рэнди.
- Если вы не примете мои слова всерьез, то я найду кого-нибудь другого, кто ко мне прислушается.
- Он пытается оказать на нас давление, - сказал Касеттари.
- Послушайте наконец, - заявил доктор. - Этих черномазых давят каждый день. Эта женщина покончила с собой. Признак нерешительности говорит о самоубийстве, понятно? Вы же не специалист в этом деле.
Я бросил ему:
- Может быть, и вы не первоклассный специалист.
- Убирайтесь отсюда к чертовой матери, - выпалил Касеттари. - Вы слишком разболтались. Подождите минутку, назовите свой адрес и номер телефона. Полагаю, вам придется рассказать свою историю на дознании.
Я назвал нужные данные и вышел из комнаты.
После этого мне пришлось собирать информацию из газет и от Джо Скотта. Его бульварная газетенка намеревалась вовсю расписать эту историю. (На следующий день я узнал, как они подали ее: жена военного моряка кончает с собой из-за того, что ее бросил муж.) Он сказал мне, что на кухонном ноже, которым перерезано горло Бесси, обнаружили только ее собственные отпечатки пальцев и отпечатки пальцев мисс Кейт Морган. Кейт Морган указала, и это вполне естественно, что ее отпечатки оказались на ноже, поскольку она им пользовалась, когда резала хлеб. Она была потрясена и переживает по поводу смерти соседки по квартире, к тому же у нее надежное алиби. Задолго до полуночи, когда Бесси покинула "Парижский бар и гриль", мисс Кейт Морган позвонили по телефону, и она тут же уехала на всю ночь к некоему джентльмену, проживающему в гостинице. Когда же вернулась домой, то в квартире уже находилась полиция.
Джо заинтересовался тем, что Бесси Лэнд сказала о "Черном Израиле", но он знал о нем не больше, чем я.
За обедом он сохранял задумчивость, поглаживая свой длинный острый нос.
- Попытайтесь поговорить с Вэнлессом, - наконец предложил он. - Похоже, это еще одно негритянское общество, а он знает о них все.
- Симеон Вэнлесс? Социолог?
- Да. Он написал довольно толковую книгу о происхождении расовых беспорядков. Книга вышла во время твоего отсутствия.
- Возможна. Впрочем, я знаю Вэнлесса в лицо. Он все еще живет в Энн-Арбор?
- Насколько я знаю, да.
Вэнлесс все еще жил там. Два часа спустя я нашел его в небольшом кабинете в Анджелл-Холл - главном здании Мичиганского университета. Он сидел в одиночестве, заваленный бумагами, которые штабелями лежали на столе, на стульях, на полу и на полках, установленных вдоль стен. Когда я постучал в полуоткрытую дверь, он встретил меня улыбкой, как будто радуясь, что ему представился повод дать отдых глазам.
- Чем могу быть вам полезен, сэр?
- Моя фамилия Дрейк. - Мы поздоровались за руку, и по его приглашению я сел. - Не буду рассказывать вам всю историю, но, может быть, вы сумеете дать мне какую-нибудь информацию.
- Это - единственное, чем я богат. Информацию о чем?
- Насколько я знаю, вам многое известно о негритянском населении Детройта.
- Я изучаю его много лет. Великий народ. Может быть, вы видели мою книгу о волнениях?
- Нет. Там, где я был, не видел. Мы там радуемся, когда получаем сокращенное издание еженедельного журнала новостей.
- Я это так, к слову. Странно, согласитесь, если автор не упомянет свою книгу.
- Мне сказали, что вы многое знаете о негритянских организациях. Приходилось ли слышать о "Черном Израиле"?
- Да. А почему вы спрашиваете? Думаю, я кое-что слышал, пожалуй, всего лишь упоминание об этой организации. Но не смог пока, если можно так выразиться, докопаться до сути.
- Это нечто вроде "Черной руки", да?
- О Господи праведный, совсем нет. Во всяком случае, я так думаю. Это расистская организация, которая выступает за большее равенство, за большие права для негров и тому подобное. Таких организаций много.
- Поэтому, вы полагаете, нет ничего уголовного или зловещего в "Черном Израиле"? Ничего такого, что связано с убийством?
- Скажу откровенно, мистер Дрейк, что мои исследования главным образом относятся к организациям, которые могли быть связаны с расовыми беспорядками в Детройте. Насколько я знаю, в то время не отмечалась активность "Черного Израиля". Когда я изучил обстановку, то установил, что аналогичные расистские общества были мало связаны или не имели никакого отношения к подстрекательствам к беспорядкам. Эти бесчинства порождались разными факторами. Экономической конкуренцией. Тем, что развитие негров вступало в конфликт с реакционными привычками белых южан, которые переселились в Детройт. Поведением, которое намеренно поощрялось и раздувалось демагогическими и, в некоторых случаях, враждебными элементами.
У меня не было времени выслушивать его лекцию, поэтому я сказал:
- Очень вам признателен. Разрешите от вас позвонить?
- Пожалуйста. Сожалею, что не смог ответить на ваш конкретный вопрос. "Черный Израиль" весьма загадочная организация: она никогда не попадает в поле зрения, хотя может оказаться и довольно важной. Я бы посоветовал вам порасспросить какого-нибудь интеллигентного негра. Они знают, что происходит между их людьми.
- Спасибо. Попытаюсь так и сделать.
Я подошел к телефонному аппарату и набрал номер Эрика. Когда он поднял трубку, я сказал:
- Говорит Сэм. Я в Энн-Арбор и сейчас же еду к тебе.
- А где ты в данный момент?
- В Анджелл-Холл.
- Я собираюсь в город. Почему бы нам не встретиться в "Давенпорте"?
- Скажем, через полчаса, - согласился я и повесил трубку.
"Давенпорт" - это старое питейное заведение и ресторан рядом с Мэйн-стрит. Я зашел туда, заказал себе булочку с ломтиком ветчины и бутылку пива, чтобы не скучать, дожидаясь Эрика. Когда он подъехал, я заказал то же самое для него и еще бутылку пива для себя. Тут я заметил, что у него свежая детройтская газета в руках, а лицо то бледнеет, то краснеет.
- Объясни ради Христа, почему ты не рассказал мне об этом по телефону? - спросил он, садясь на стул.
- Рядом со мной находился доктор Вэнлесс. Я подумал, что, может быть, ты не хочешь обнаруживать свой интерес к этому делу.
- Да, понятно. Что все это значит, черт возьми? Во что же все-таки мы впутались?
- Об этом я и хотел поговорить с тобой. Полиция опять квалифицирует смерть этой женщины как самоубийство. Таким образом, мы имеем два самоубийства за две недели - одно в Оаху, другое в Детройте. Может быть, просто совпадение, что оба раза трупы обнаружил я, и такое совпадение Неоправданно убедило меня в том, что существует связь между двумя смертями. Но вот тебе крест, я уверен в этом и не думаю, что это были самоубийства.
- Не знаю, как тебе удастся увязать оба случая и создать из них одно дело. Ты ведь даже никого не подозреваешь.
- Гектор Лэнд вполне мог убить Сью. Сколько прошло дней, как он покинул корабль?
- Дай припомнить. Три. Сегодня будет четыре.
- Сейчас он может находиться в Детройте. Есть и другой момент. Бесси Лэнд упомянула о том, что ее муж присоединился к организации "Черный Израиль", и сказала также, что он удрал с военно-морского флота.
- Помню, - отозвался Эрик. - А что такое "Черный Израиль"?
- Пока не знаю. Но я буду не я, если не разузнаю. Мужчина, который сидел в баре рядом с ней, практически пригрозил, что муж заставит ее заткнуться. А сегодня утром она уже была мертва. Может, "Черный Израиль" - это что-нибудь наподобие мафии, а Гектор Лэнд - один из ее головорезов.
- Но это может быть и безобидная организация типа баптистской. Кажется, ты из ничего раздуваешь большое дело.
- Два убийства, с моей точки зрения, что-то да значат. Признаюсь, что Вэнлесс считает "Черный Израиль" безобидной организацией. Но есть еще одно обстоятельство, о котором я не прекращаю думать и которое связано с этим делом...
- Что там еще? - устало спросил Эрик. Он заказал еще две бутылки пива.
- Помнишь ли ты разговор, который у нас состоялся за ужином, перед тем как была убита Сью?
- Ты имеешь в виду то, как вражеские агенты могут передавать информацию с острова Оаху?
- Да, и как Джин Хэлфорд проговорился: действительно имела место утечка информации. Думаю, смерть Сью может быть связана с этим фактом.
- Не понимаю как.
- Она работала на радиовещательной станции. У нее был доступ к средствам связи...
- Какая несусветная чушь! - взорвался Эрик.
- Ты не дал мне закончить. Ее я не обвиняю. К ней мог обратиться вражеский шпион с предложением, которое она отвергла, и ее убили, чтобы все осталось в тайне. Я не могу объяснить, что произошло. Единственное, в чем уверен, - эти смерти нуждаются в расследовании. Ты согласен со мной?
- Нет, - ответил Эрик с каменным лицом. - У меня есть определенные обязанности по отношению к своей жене...
- Понимаю. И уже два дня прошли. Ладно, я один сделаю все, что смогу.
Я оставил Эрика сидящим с наполовину выпитой бутылкой пива и сел на поезд в Детройт. На станции взял такси и поехал в негритянскую часть города, а потом по унылым улицам трущоб, в каждом втором доме которых на окнах был значок сексуального обслуживания, дошел до "Парижского бара и гриля". На низком небе, нависшем над обледенелыми крышами жилищ, как сажа сгущались сумерки.
Кабинки заведения оказались пустыми, но у стойки бара находилось несколько человек; обслуживал тот же бармен в том же серовато-белом фартуке. Я прошел к бару и заказал выпивку. Бармен внимательно посмотрел на меня, но ничего не сказал. Я дал ему доллар за порцию виски в сорок центов и сказал, чтобы он оставил себе сдачу. Потом произнес:
- Ужасно, что случилось вчера ночью с миссис Лэнд.
- Да. - Его темное круглое лицо сохраняло угрюмость.
- Как она выглядела, когда ушла отсюда? Были ли у нее признаки депрессии?
- Она чувствовала себя мерзко. Была мертвецки пьяной.
- С ней кто-нибудь был?