Замечание было встречено взрывом хохота. Высокое звонкое ржание Кэна и зычный утробный гогот Четвуда перекрыли смех остальных. Я оглянулся. Подразделение гурьбой шло за нами, и я заметил, что Кэн и Четвуд шагают по бокам от Худа. Он что-то говорил, они внимали. Я не уловил ни слова, но на миг глаза мои встретились с глазами Худа, и я понял, что если вдруг грузовики каким-то чудом окажутся вполне безобидными, мне несдобровать.
Когда мы подходили к гудроновой кромке летного поля, я невольно ускорил шаг. Мы с Лэнгдоном шли молча. Мне было здорово не по себе, почти страшно. Ночные события больше походили на сон, и теперь, когда я убедил Лэнгдона начать действовать, в душу мне закралось противное ощущение возможной ошибки. Запас веры в себя, похоже, иссяк, едва я добился от Лэнгдона толку. Он тоже волновался. Если я неправ, он выставит себя дураком перед собственным подразделением и будет вынужден отвечать на неприятные вопросы утром, когда мне предъявят обвинение.
Мы миновали первый капонир к северу от нашей позиции и прошли половину пути до второго, когда нас нагнал Худ.
- Ну, и где же эти твои грузовики? - спросил он.
Вопрос был вполне уместный, но в том, как капрал Худ задал его, чувствовалось чуть ли не ликование. В этот миг я был готов возненавидеть весь род людской. Я смутно различал деревья и кусты на северном краю аэродрома. Асфальтированная дорога, похожая в лунном свете на белую ленту, сворачивала влево по периметру летного поля. Нигде не было видно грузовиков, ни малейшего их следа. Я почувствовал, как у меня резко засосало под ложечкой. Гравийный карьер возле фермы Коулд-Харбор показался мне чем-то далеким и призрачным. Меня охватил страх.
- За следующим капониром срежем угол, - сказал я. - Наверное, они растянулись вдоль склона, чтобы покрыть дымом как можно больший участок.
Худ хмыкнул. Он и не скрывал своего недоверия. Я чувствовал, что Лэнгдон волнуется, и ему явно не по себе.
Мы сошли с асфальта на сухую жесткую траву, миновали кучу мешков с песком, окружавших некогда боевую позицию, где стоял "льюис". Местами в траве зияли проплешины голой ссохшейся земли, но когда мы добрались до склона и прошли мимо огромного вала капонира, поросль посвежела, стала гуще. Спотыкаясь о твердые, как кирпичи, комки глины, мы гуськом зашагали между двумя воронками от бомб, оставшимися нам на память после налета в пятницу.
Наконец мы увидели проволоку посреди холма, похожую на черную змею в траве. Вдоль изгороди шли два человека, неся какой-то тяжелый цилиндр. Они были одеты в мундиры ВВС. Я тронул Лэнгдона за рукав. Чувство ликования переполнило меня. Облегчение было столь велико, что я едва мог говорить.
- Похоже, несут дымовые, - сказал я.
Мы остановились и несколько секунд наблюдали за двумя тащившими груз парнями. Подразделение столпилось позади нас, разговоры прекратились: ребята почувствовали, что что-то происходит.
- Ну что ж, - сказал Лэнгдон, - Хэнсон, оставь винтовку и пошли со мной. Остальным залечь в траве - и ни звука!
Мы с Лэнгдоном двинулись вперед вдвоем, не делая попыток спрятаться. По склону шли наискосок, и с каждым шагом глазам открывался все более широкий отрезок изгороди. Показались еще два солдата в мундирах ВВС, тоже с цилиндром. Наконец мы заметили и сам грузовик - он стоял возле проволоки, накренившись набок. Четыре человека вытаскивали из кузова баллоны, один из часовых аэродромной охраны наблюдал за ними, опираясь на винтовку.
- Хорошо, - произнес Лэнгдон. - Пока что выходит, что ты прав.
Мы развернулись и пошли назад.
- Что значит "пока что"? - спросил я.
- Я должен убедиться, что они заняты тем, чем не должны заниматься.
- Но теперь-то ты мне веришь?
- Верю, но ведь ты мог просто ошибиться. Надеюсь, что нет. Ради твоего же блага. А там - бог знает. Вполне возможно, что эти парни действительно из ВВС и раскладывают баллоны по чьему-то приказу. Ты меня понимаешь?
- И что же ты собираешься предпринять?
- Попробую взять их на пушку и заставить выдать себя.
Мы присоединились к остальным нашим.
- Пошли на дорогу, скорее! - велел Лэнгдон. - Пригнуться и не шуметь.
Я подхватил винтовку и двинулся следом за ним. Как только проволоку не стало видно, Лэнгдон перешел на трусцу. Обогнув капонир, мы добрались до асфальта и на дороге прибавили ходу. Ярдов через триста Лэнгдон остановился и сказал, когда подразделение подтянулось к нам:
- Прямо против нас на склоне холма стоит грузовик ВВС. Это и есть наша цель. Растянитесь цепью, промежуток около двадцати футов. Потом двинемся вперед. Как только увидите грузовик, ложитесь и ползите дальше по возможности незаметно. Конечная задача - расположиться полумесяцем вокруг грузовика; стало быть, фланги должны сближаться. Занять позицию не далее чем в двустах ярдах от машины. На это вам дается пять минут с момента нашего ухода. Дальше я отправлюсь один. Огонь открывать либо по команде, либо в том случае, если они начнут стрелять. Получив приказ или, увидев, что в меня стреляют, захватите грузовик как можно скорее, тут я на вас надеюсь. Таким образом, станет ясно, что машины прибыли для поддержки вторжения на аэродром и, следовательно, у нас очень мало времени. Все понятно?
Никто не произнес ни слова.
- Тогда порядок. Растянуться в цепь по обе стороны от меня. Бегом!
Едва подразделение рассыпалось вдоль обочины дороги, Лэнгдон взмахнул рукой и двинулся вперед. Мы шли маленькой группой - Худ, Лэнгдон и я. Мики был ярдах в двадцати слева, а Хэлсон, бросивший велосипед на обочине, - справа. Внушительного впечатления наша цепь не производила: с каждого фланга от нас шло всего по четыре человека, но строй был более или менее ровный. Мы напоминали довольно сносный пехотный взвод, наступающий развернутым боевым порядком.
Скоро мы вышли на кромку холма, спустились ярдов на тридцать вниз и увидели грузовик. Лэнгдон рассчитал правильно: мы оказались точно над машиной. Пригнувшись, мы пошли дальше еще осторожнее. Луна висела достаточно низко, и тень окутывала ближний к кромке более крутой участок склона, скрывая весь наш отряд. Я огляделся по сторонам. С трудом верилось, что мы здесь не одни.
Склон становился все более пологим, тень кончилась. Мы остановились, когда от грузовика нас отделяло не более сотни ярдов. Я тронул Лэнгдона за руку и указал вдоль проволоки на север. Склон там становился шире, и на выступе возле изгороди стоял еще один грузовик. Солдаты в мундирах ВВС разносили баллоны.
Лэнгдон взглянул на часы.
- Пять минут прошло, - сказал он. - Пойду посмотрю, что у них на уме.
- Это самоубийство, - предупредил я. - Если ты заставишь их выдать себя, тебя прикончат без зазрения совести. Дело для них очень важное.
- По крайней мере, умру не просто так, - произнес он с мальчишеским смешком, в котором чуткое ухо уловило фальшивые надтреснутые нотки.
- Разреши мне, - попросил я. - Это ведь мой спектакль.
- Нет, здесь мой выход, - ответил Лэнгдон. - Ты и без того много сделал.
Своим спокойным тоном он ясно дал мне понять, что спор окончен. В конце концов, командиром подразделения был он.
- Ну что ж, только не заслоняй собой того, кто вступит с тобой в разговор. Я буду держать его на мушке. В школе я здорово стрелял.
- Спасибо. - Лэнгдон поднялся на ноги и зашагал вниз по склону. Очертания его стройной фигуры в косых лунных лучах неожиданно приобрели резкость. На востоке, над головой сержанта, небо медленно бледнело.
Лэнгдон подошел к грузовику, и из кузова тут же выпрыгнул человек в мундире ВВС. Лэнгдон чуть отодвинулся в сторону, чтобы не заслонять его собой, а я быстро вскинул винтовку и прижал ее к плечу. Особой нужды в этом, впрочем, не было, поскольку летчик оказался без оружия. Никаких признаков враждебности я не заметил.
Худ, видимо, почувствовал мое настроение.
- Смотри, чтобы эта штука не пальнула, - вдруг сказал он. - За убийство придется отвечать, даже если ты в военной форме.
Я не ответил. Мне было не по себе.
Часовой двинулся дальше, Лэнгдон остался один. Из-за заднего борта грузовика за ним следили двое солдат Я пожалел, что не захватил с собой бинокль. Лэнгдон кивнул в нашу сторону, и сержант ВВС посмотрел вверх, на склон.
Вдруг обстановка враз переменилась. Сержант выхватил из кармана пистолетик, я видел, как тот блеснул в лунном свете. Сержант взмахом руки велел Лэнгдону подойти к кузову грузовика. Мой указательный палец невольно надавил на спусковой крючок, выбирая лифт курка. Лэнгдон не спеша двинулся к машине. Державший его под прицелом сержант резко повернулся, но остался на месте. Мушка совместилась с прорезью прицела, и я спустил курок. Отдача винтовки воскресила приятные воспоминания о стрельбах в Бизли. Я не осознал, что убиваю человека, он был для меня всего лишь мишенью. От удара пули сержанта толкнуло вперед, он споткнулся и как бы нехотя осел на землю. Не отнимая винтовки от плеча, я заученным движением передернул затвор.
Лэнгдон на мгновение замер, глядя на падающее тело. Это было похоже на стоп-кадр в кино. Двое в кузове, словно зачарованные, смотрели на своего главаря. Их на мгновение парализовало. Остановились и те четверо, что таскали баллоны.
Затем все они разом ожили, будто марионетки. Лэнгдон кинулся к склону, солдаты у проволоки побросали свои баллоны и бегом устремились к грузовику. Двое у заднего борта исчезли в глубине кузова и мгновение спустя появились снова с винтовками в руках. Из-за машины показались еще два человека, у них тоже были винтовки.
Лэнгдон достиг самого крутого участка склона. Он бежал со всех ног, выделывая зигзаги. Я выстрелил в тех, что сидели за задним бортом. Передергивая затвор, я услышал, как совсем рядом, слева, щелкнула винтовка Худа. Я выстрелил снова. Теперь уже вся наша короткая цепь вела нестройный огонь. Один из сидевших в грузовике перевалился через борт и упал на землю, второй исчез в глубине кузова. Я перенес огонь на тех четверых, которые крались вдоль изгороди. Они перебегали рассеянными группами и, хотя вокруг них взметались земляные фонтанчики, добрались до грузовика в целости.
- Они засели за колесами, - сказал Худ.
В темноте за грузовиком засверкали язычки пламени. Я слышал шлепки - это пули впивались в траву у ног Лэнгдона. Целясь по вспышкам, я вел безостановочную пальбу, остальные наши тоже стреляли. Не знаю, попали мы в кого-нибудь или нет, но наш огонь, похоже, не давал им прицелиться: Лэнгдон добрался до тени и, тяжко отдуваясь, прыгнул сверху к нам. Я прекратил пальбу: у меня осталось всего шесть патронов.
- Что дальше? - спросил я.
- Надо послать вестового, - задыхаясь, ответил Лэнгдон. - Хэлсон!
- Я здесь, сержант, - донеслось справа.
- Садись на велосипед, езжай на позицию и позвони в штаб. Доложишь о случившемся. Нам нужно подкрепление, чтобы вывести из строя грузовики. Пусть объявят воздушную тревогу, укомплектуют все расчеты и приготовятся к вторжению на аэродром в ближайшие полчаса. Все ясно?
- Ясно! - Размытый силуэт Хэлсона замаячил над травой. Он бросился бежать вверх по склону.
- А что если прихватить броневик возле штаба базы? - предложил Худ. - Как раз то, что нужно.
- Верно. Хэлсон! - крикнул Лэнгдон вдогонку. - Когда все сделаешь, отправляйся в штаб базы и найди парней из экипажа броневика. Приведешь его сюда.
- Есть! - Хэлсон исчез, растворившись в тени на холме.
- Они вытаскивают "брен", - сказал Худ, и его винтовка грохнула.
Сидевший в кузове снова показался над задним бортом. Я вскинул винтовку, выстрелил и с удовлетворением увидел, как ноги агента подломились. Раненный, он продолжал подавать вниз оружие - сперва два пулемета, потом - четыре коробки с патронами. Я опять пальнул в тех, что стояли на земле, вдоль холма вновь затрещали выстрелы, но агентам удалось затащить пулеметы в укрытие за грузовиком.
- Прекратите огонь! - крикнул Лэнгдон. Ничего другого и не оставалось - патроны у всех кончались, надо было оставить запас до прихода подкрепления.
Лэнгдон стиснул мое плечо.
- Охрана бежит. Вон там, вдоль проволоки, видишь?
Вдоль изгороди мчались двое солдат с примкнутыми штыками, остальные охранники развернутым строем спускались с холма.
Мне вдруг стало даже жаль этих бедолаг за грузовиком. Они делали свое дело в меру своего разумения, точно так же как мы делали наше. И у них не было ни малейшей надежды, разве что назначенная для высадки минута уже совсем близка. Небо заметно светлело. Я взглянул на часы. Было двадцать минут пятого. Я заволновался. Оставалось еще три грузовика, а мы пока не сделали по сути ничего, чтобы обезвредить их. Да и экипаж грузовика еще мог внести свою лепту в дымовую завесу, открыв те, которые оставались в кузове.
- Надо что-то делать с остальными грузовиками, - сказал я Лэнгдону.
- Да, но что? Кроме броневика их ничем не возьмешь.
- Когда еще он придет…
- А что еще можно сделать, черт возьми? Придется ждать.
Светлеющая ночь вновь утихла, но это было затишье перед бурей. Сколько же оно продлится? Моему мысленному взору предстали "юнкерсы-52", вырывающиеся из дымного облака, изрыгающие орды в серых полевых мундирах. Ведь "юнкерсы" могли приземляться по два б минуту. Надо было что-то делать.
Тишину разорвало противное стрекотание "брена"
Стреляли не в нас, а в цепь наступавших по склону охранников.
И тут меня осенило.
- Выход есть! - воскликнул я, обращаясь к Лэнгдону. - "Бофорс"! С пятой позиции простреливается весь склон. По крайней мере, пушку можно поставить так, чтобы уничтожить один из грузовиков.
- Ты прав, - сказал Лэнгдон. - Худ, прими командование. Мы с Хэнсоном пошли на пятую позицию.
- Погодите! - воскликнул Худ, и мы застыли, не успев распрямиться. - Господи Иисусе! Ему уж не добраться…
От волнения голос Худа звучал тоном выше обычного.
По склону неслась маленькая фигурка. Мне казалось, что она вот-вот согнется в три погибели и кувырком покатится вниз. Это был Мики. Закинув винтовку с примкнутым штыком за спину, он бежал по склону, будто сумасшедший.
- И что только пришло в голову этому дурню? - пробормотал я.
"Брен" трещал без умолку, но огонь по-прежнему был направлен на охранников. Похоже, Мики они заметили слишком поздно, потому что прекратили пальбу и переставили пулемет дулом в его сторону только тогда, когда он уже добрался до крутого участка склона и очутился в каких-нибудь тридцати ярдах от грузовика. Резко остановившись, Мики взмахнул правой рукой и на мгновение замер в позе метателя копья. Потом рука его устремилась вперед, и какой-то крошечный предмет медленной дугой полетел по воздуху. В тот же миг вновь залаял "брен", Мики вздрогнул и зашатался. Я не смог уследить за брошенной им ручной гранатой Милса, но, похоже, Мики прицелился на совесть: не успел он упасть под градом пуль, впивавшихся в дерн вокруг него, как под грузовиком сверкнула вспышка и раздался грохот взрыва, не столько громкий, сколько резкий. Машина слегка качнулась, в воздух взлетело несколько деревяшек.
После взрыва настала полная тишина, затем над кузовом грузовика медленно и зловеще поднялись клубы дыма. Сперва я подумал, что загорелась машина, но тут дым повалил огромным облаком, плотным и черным, как из печной трубы. Я понял, что взрывом разбило дымовые баллоны.
Мики опять вскочил и судорожными рывками побежал к грузовику. Он достиг машины в тот миг, когда из-за нее, пошатываясь, вышел один из пулеметчиков. Мики уже успел снять со спины винтовку. Парень попытался нырнуть обратно в грузовик, но Мики налетел на него, не дав даже повернуться. Я видел, как сверкнула в лунном свете сталь, и диверсант упал. Мощный выпад Мики пригвоздил его к земле. В последний раз я видел Мики, когда тот рывком вытаскивал штык из тела бедняги - потом грузовик окутали клубы дыма. Он стлался по земле подобно бесформенному плотному одеялу, с каждой секундой становившемуся все толще и толще. Грузовик исчез из виду в мгновение ока. Легким бризом дым потянуло вверх по склону, в нашу сторону.
- Пошли, - сказал Лэнгдон. - Надо добраться до "бофорса".
Мы вскарабкались по склону и направились на север по кромке холма. На бегу я спросил Лэнгдона, что заставило сержанта вытащить пистолет.
- Он сказал, что выполняет распоряжение Уинтона, - ответил Лэнгдон. - Хотели-де попробовать, годится ли дым для защиты аэродрома при массированном налете. Я попросил показать приказ, а когда он заявил, что команда была устная, велел грузить баллоны обратно в машину и возвращаться в штаб базы за письменным разрешением. Малость поспорили, ну, я и намекнул, что подозреваю неладное. Тут он себя и выдал.
Нам уже была видна пятая позиция; тонкое дуло "бофорса" торчало над бруствером из мешков с песком, внутри окопа двигались фигуры в касках, другие номера расчета в полном обмундировании стояли у своего барака. Окоп находился на самой кромке холма, почти прямо под ним стоял один из грузовиков, а еще один виднелся возле проволоки ярдах в семистах дальше к северу.
Когда мы добежали до окопа, командир расчета сидел "на телефоне".
- Сержант Гест… - Попытка Лэнгдона прервать разговор была пресечена взмахом руки, означавшим "молчи!". Лэнгдон подошел к сержанту и похлопал его по плечу. Тот раздраженно обернулся.
- Тихо, - прошипел он, - важные сведения. На рассвете ожидается вторжение.
- Знаю, знаю… Это один из моих парней звонит в штаб. Положи трубку и послушай, что я скажу.
Гест передал трубку своему капралу.
- Что значит "один из твоих парней"? Что происходит? Тут стреляли…
- Это мы, - перебил Лэнгдон и в нескольких словах обрисовал положение. Объяснив, зачем мы пришли, он предложил обстрелять из "бофорса" грузовики.
- Без разрешения командующего не могу, - ответил Гест. - Откуда мне знать, может, это на самом деле машины ВВС?
- Вот что, ты пока вели своим снять несколько мешков с песком, чтобы можно было прицелиться в грузовики, а мы тем временем все обсудим, - предложил Лэнгдон.
Пока разбирали бруствер, мы с горем пополам убедили сержанта в необходимости открыть огонь по грузовику, после чего он с огромной неохотой дал команду зарядить и навести пушку на стоявшую внизу машину. Все это ему нисколько не нравилось, и, должен признаться, я не мог осуждать его за это. О происходящем сержант знал только с наших слов. Думаю, он бы так ничего и не предпринял, если бы не видел своими глазами плотное дымное покрывало, наползавшее с юга из-за кромки холма и окутывавшее летное поле.
- Эх, - проговорил он наконец, - была не была… Наводчики, по местам! Заряжай. Цель - грузовик ВВС. Вертикаль - ноль, горизонталь - ноль!
- Есть, есть! - откликнулись оба наводчика.
- Режим автоматический. Одна очередь. Огонь!