В первых числах ноября прошла куча длинных телеграмм в адрес посла Номура. В них на все лады подчеркивалось исключительно важное значение переговоров по поводу вновь сформулированных японских предложений: 1) японские войска остаются в Китае и Индокитае на тот или иной срок, потом уйдут; 2) Америка должна уговорить Чунцин заключить мир с Японией.
Телеграмма из Токио от 4 ноября кончалась такими словами:
…Исход переговоров окажет исключительно серьезное влияние на судьбу империи. Мы связываем судьбу империи с этими переговорами.
Принимая от Уайта переведенные телеграммы, Донахью произнес с улыбкой:
- Надеюсь, на этот раз не будешь спорить? Видишь, как они хотят добиться соглашения с нами. По поручению президента адмирал Пратт вчера неофициально беседовал с Номура и вынюхал кое-что относительно настроений в Токио.
- Но они выставляют явно неприемлемые предложения, - сказал Уайт.
- У тебя светлая голова, но ты никак не хочешь понять. Джапы ведь хотят поторговаться, и это вполне понятно. Не могут же они сразу отказаться от всего, что получили в Китае. Все пойдет насмарку. Столько жертв, и все впустую. И потом, речь идет о престиже военных.
- Вот поэтому-то Япония и не может пойти на уступки. Ей остается одно: броситься на нас.
Донахью вложил телеграммы в папку.
- Трезвый расчет диктует им другое. Что для них выгоднее: барахтаться без конца в Китае без всяких надежд на победу или пойти на уступки в Китае и отыграться за счет России? Японские дивизии сейчас могут без труда пройти в глубь Сибири. Москва накануне падения. Россия уже фактически в состоянии агонии.
Уайт покачал головой.
- Японские генералы осмотрительнее тебя. Они знают, что японские войска могут завязнуть в России, как немецкие. Получится второй Китай, только еще более сложный. Японские военные считают: для того чтобы заставить Чунцин капитулировать, надо разгромить Америку.
К Донахью подошел Пейдж.
- Вы ко мне? - спросил Донахью.
- Нет, я могу позже… - смущенно пробормотал Пейдж и, сняв очки, стал протирать их.
- Мы уже кончили разговор. - Донахью похлопал Уайта по плечу. - Насчет нападения Японии на нас могу сказать вот что. В случае возникновения войны между нами операции будут происходить в Индокитае, на Филиппинах и в южных морях. Но самыми удобными месяцами для операций на Юге являются октябрь и ноябрь. В декабре в Формозском проливе, на Филиппинах и в Малайе уже начинают дуть муссоны. Они делают почти невозможным проведение больших операций. Короче говоря, мы умело затянули переговоры и заставили японцев пропустить время для нападения. Если дотянем до конца ноября, то окончательно обезопасим себя. Получится совсем великолепно.
Пейдж замахал руками в знак несогласия. Уайт сказал:
- Нападать на русских им тоже нельзя. В Сибири уже морозы.
- Квантунская армия предназначена специально для зимних операций, - авторитетным тоном заявил Донахью. - Она укомплектована уроженцами Хоккайдо и северных префектур Хонсю, а они не боятся холодов, так же как канадцы. Я только что прочитал копию донесения нашего военного атташе в Токио о маневрах в Ниигата: там уже стоят холода, а пехотинцы на протяжении всех маневров щеголяли в одних кителях, словом, подготовились для Сибири. - Он повернулся к Пейджу: - У вас что, дорогой профессор?
- Я хотел только сказать… - Пейдж откашлялся, - у нас много работы и нас мало сейчас, и без Шривера… совсем тяжело стало.
- Речь идет о том, что без Шривера мы погибаем, - пояснил Уайт. - Гейши нет, а молодые офицеры, которых нам дали, это фактически стажеры. Мы были у жены Шривера. Ее брат был студентом, учился в Англии, поехал добровольцем в Испанию и убит. Что касается Коминтерна, то это плод зловещей фантазии молодчиков Гувера.
Донахью выпрямился и, подняв голову, сказал:
- Справедливость для меня важнее всего. Ваши обращения ко мне совершенно излишни.
- Ты должен…
Донахью сердито перебил Уайта:
- Прошу меня не учить. Я уже ознакомился с досье, присланным из Эф-Би-Ай, и нахожу, что все так называемое дело Шривера высосано из грязного пальца. Шривера надо вернуть в благородную касту "магов". Дорогие мальчики, не волнуйтесь. Я дойду до Нокса, а если понадобится - до секретаря президента, но добьюсь восстановления справедливости. Буду драться до победного конца!
Уайт с восхищением посмотрел на Донахью.
- Лишний раз убеждаюсь в том, что мой друг благородный и честный человек. Хотя, к сожалению, в вопросах политики…
Пейдж дернул его за рукав.
- С ума сошел! Все испортишь. Идем.
22 ноября
Они ехали по берегу у подножия Дайамонд-Хэда мимо опрокинутых вверх дном рыбачьих лодок и бамбуковых шестов.
- Где-то вот здесь, - сказал Кита, вглядываясь в темноту.
Проехали мимо полуобгорелого бунгало, окруженного каменной оградой. За песчаным холмом с тремя высокими кактусами, похожими на людей с раскинутыми руками, Нисана остановил машину.
- Этот холм называют Голгофой.
Из сарайчика позади пальм вышел человек в плаще и замахал рукой, как будто писал что-то в воздухе. Кита вышел из машины и направился за ним к моторной лодке.
- Садитесь сюда, - Баллигант показал на сиденье у руля и бросил огрызок сигары в воду.
Кита сел сзади, и лодка с тихим рокотом отчалила от берега.
- Я боялся, что опоздаю, - просипел Баллигант. - На меня взвалили это дело с убийством японца.
Кита кивнул. В газетах были опубликованы все подробности. На пляж, перед отелем "Моана", выбросило волнами труп японца Сугимото, служащего ломбарда на Бесел-стрит. У него были перебиты шейные позвонки и вывернуты руки, пулевых и колотых ран не оказалось.
- Имеются подозрения, - сказал, зевая, Баллигант, - что с ним расправились воры, они сбывали ему краденое. В прошлом году к нам поступил донос одной женщины, она видела у Сугимото часы, украденные у ее подруги.
- Как здоровье вашей младшей дочери? - осведомился Кита. - Кажется, вывихнула ногу? Это очень мучительно.
- Сделали просвечивание, ничего страшного. Полежит недельку, и все. В следующий раз будет осторожнее играть в баскетбол. - Баллигант протяжно зевнул. - Спать хочется, вторую ночь без сна…
- Может быть, вашей дочке нужны какие-нибудь дорогие лекарства? Я срочно выпишу откуда угодно. Не стесняйтесь, пожалуйста.
- Шиверс думает… - Баллигант покачнулся и повернул рулевое колесо - лодка дернулась в сторону, - фу черт, прямо засыпаю… У нас думают, что убитый был связан с контрабандистами.
- Держите меня в курсе этого дела. И все, что вам известно, сообщайте сразу в один прием, а не по частям. Вы режете информацию на ломтики, как яблочный пирог, и приносите по кусочку. Паршивая привычка.
Баллигант обернулся.
- Так ведь не все выясняется сразу. Я не нарочно.
- А как там с японцами на коралловых рифах?
- Ничего интересного. - Баллигант вытащил сигару и зажигалку, похожую на револьвер, закурил.
- Потуши сейчас же! - крикнул Кита. - Сигнал подаешь, сволочь? - Он вытащил револьвер и приставил его к спине Баллиганта. Тот швырнул сигару за борт. Кита ткнул американца револьвером в спину, между лопатками. Баллигант уронил зажигалку в воду и пробормотал:
- Это не сигнал. Просто закурил, простите.
Кита отвел револьвер.
- Как с японцами, собирающими кораллы?
Баллигант бойко заговорил:
- Получено указание из Сан-Франциско попытаться завербовать кого-нибудь из рыбаков и выяснить, кто из них моряки-резервисты.
- Кого наметил Шиверс?
- Он приказал мне подумать и представить план. Я наметил Иосинака и Исимару.
- Исимару не надо. Лучше возьмите этого… как его? - Кита почесал висок рукояткой револьвера. - С татуировкой.
- Так это и есть Исимару. У него изображение тигра на спине, а ниже пупа - два дракона. Тот самый, который проиграл свое судно в карты и хотел убить банкомета.
- Исимару пока не трогайте, я сперва поговорю с ним. А как с корейцем, о котором вы говорили? Владелец аптеки, кажется.
- Очень любопытный субъект. Выяснилась масса интересных вещей. В январе этого года он получил письмо из России, с Сахалина. Сейчас проверяем местные связи Ан Гван Су. У него большая клиентура среди местных корейцев и китайцев - он покупает у матросов торговых судов женьшень, панты и прочие медикаменты, в том числе и наркотики.
- Среди этих матросов могут быть связные.
- Вполне вероятно. Но выследить их очень трудно.
- А кто из японцев поддерживает с ним связь?
- В загородный домик в Куурау к нему несколько раз приходила одна японка, сейчас устанавливаем ее личность. Возможно, что это просто интимная связь, а может быть, она приходит за бельем. По некоторым данным, она уходила от него рано утром с большими узлами.
- Может быть и то и другое, - сказал Кита.
- Затем зафиксировано: его аптеку посещает одна молодая японка, студентка местного университета.
- Как ее зовут?
- Фамилия - Хаями, имя - Марико.
- Красивая?
Баллигант сплюнул в воду.
- Очень хорошенькая. Но вряд ли она любовница аптекаря. Заходит за лекарственными травами для своей бабушки-кореянки. Некоторые данные о ней заслуживают внимания. Ее дядя был известным адвокатом в Японии, выступал на процессах левых. Недавно, после того как побывал в жандармерии, умер. Ему отбили легкие. Наверное, был связан с японскими и корейскими красными. Вот почему связь этой студентки с Ан Гван Су весьма подозрительна. Можно полагать, что кореец связан с советской разведкой и проводит работу по ее заданиям. В Вашингтоне очень заинтересовались этим делом. Гувер приказал не спускать глаз с корейца.
- Следите за ним и за студенткой и предварительно докладывайте мне. Никаких мер без моей санкции не принимайте.
- Но если прикажут в срочном порядке?..
Кита стукнул рукояткой револьвера о борт лодки:
- Сперва мне. Понятно?
- Понятно, - тихо сказал Баллигант.
- Прежде всего вы работаете у меня и только потом у Шиверса. Это надо помнить всегда. - Кита посмотрел на ручные часы со светящимся циферблатом. - Поворачивайте к берегу, к тому месту, где бассейн для ватерполо.
Лодка мягко врезалась в песок. Кита спрятал револьвер в задний карман брюк, надел перчатки, вынул из пиджака белый пакет, осторожно извлек из него лакированный портсигар и передал Баллиганту:
- Вытаскивайте из портсигара деньги. Здесь двести. И отдельно на подарок дочке - пятьдесят.
Баллигант поклонился, вынул деньги и вернул портсигар Кита. Тот вложил портсигар в пакет и засунул в карман.
- Надо будет у нас тоже ввести это… - Баллигант усмехнулся. - На портсигаре остаются отпечатки пальцев вместо расписки. И можно проставить потом любую сумму.
- Любую? - Кита вытащил пакет из кармана и развернул его. На портсигаре было написано красной тушью: "250 долларов". - Сумма проставлена.
- Я не вас имел в виду, простите. - Баллигант приложил обе руки к груди. - Я просто так… в шутку. Не сердитесь.
- Не надо так шутить. - Кита тяжело дышал. - Если бы мы не были связаны работой, я прикончил бы вас как собаку за оскорбление. Я никогда не стану пачкаться, наживаться на таком дерьме, как вы… В следующую среду утром вам позвонят, будут говорить по коду "Февраль". - Сделав паузу, он смягчил голос: - Берегите себя, желаю скорейшего выздоровления вашей дочке. Я пришлю ей часики, а вы скажете, что выиграли пари.
- Мне хотелось бы выиграть еще зажигалку… - протянул с жалобной интонацией Баллигант. - Пришлось выбросить в воду, а я так привык к ней.
- Я подарю вам другую. Только не в виде револьвера. Эта действовала мне на нервы.
Кита кивнул головой и быстро пошел в сторону двухэтажного дома за трибунами бассейна. Обойдя ограду, он вынул из кармана пальто электрический фонарик и направил свет на землю. За деревьями вспыхнул свет фар, бесшумно подкатила машина. За рулем был Абэ.
- Домой, - скомандовал Кита и сел рядом с шофером.
- Идэ приказал мне прибыть к нему в четыре утра, - доложил Абэ. - Наверное, поедет в поселок около аэродрома Белоуз.
- Уже завел там агентов? А как у него дела в городе?
- Я возил его два раза на Ривер-стрит, затем к аэродрому Хикэм. А на прошлой неделе он ездил в Канеохэ, там у него тоже есть кто-то.
- Значит, в первую очередь расставляет людей около аэродромов. Готовится к наземным мероприятиям.
- А Сугимото должен был действовать около аэродрома Эва.
- Какой Сугимото?
Абэ сделал удивленное лицо.
- Не читали? Его нашли мертвым.
- Этот Сугимото? Значит, он был связан с Идэ?
- Да. На прошлой неделе Идэ сказал мне, что Сугимото не надежен, и предупредил через меня хозяина китайского ресторана напротив таможни. Затем он приказал мне заехать за Сугимото и привезти его ночью к воротам парка Капиолани. И больше я его не видел.
- Шанхайские приемы. Не может отвыкнуть. А с Хаями Марико встречается?
- Он уже был у нее дома, познакомился с мамашей. Я возил какие-то книги, которые Идэ достал для нее. А самой Марико он поднес целый мешок японских целебных растений. Она, кажется, хочет писать научный труд о старинной восточной медицине. Наверно, ее тоже прикончит.
- А может быть, и нет. Обо мне спрашивает?
- О вас нет, а о Моримуре несколько раз спрашивал.
- Смотри ничего не говори. Ни слова о том, что видишься со мной. И насчет моих дел с Баллигантом. Если проболтаешься… выдам со всеми потрохами Баллиганту. Я ему сообщу, почему умер тот полицейский, и представлю доказательства.
Абэ замотал головой.
- Ничего не скажу.
Он вдруг круто затормозил. Кита чуть не ударился лицом о ветровое стекло. Машина уперлась в кусты папоротника.
- Болван!
Кита ударил Абэ кулаком по голове, Абэ поклонился:
- Простите. Не хотел давить кошку… она черная.
- Ну и что?
- Черные кошки после смерти мстят. Это точно.
Они поехали дальше.
- В тот раз, когда везли того китайца, помните? - продолжал Абэ. - Мы раздавили черную кошку, и через два дня китаец утонул. Кошка отомстила.
Кита погладил нос и усмехнулся.
- Чуть не расплющил. - Немного погодя он спросил: - А сейчас раздавил?
- Нет, выскочила из-под колес. Еще бы секунда, и…
- Насчет сегодняшней поездки Идэ сообщи мне завтра. Достал билет на воскресный бейсбольный матч?
- Не успел.
- Хочешь пойти?
- Конечно.
- Я дам тебе свой билет.
Абэ поклонился, приложив лоб к рулевому колесу. Кита приказал остановить машину недалеко от памятника королю Камехамеха и пошел пешком в генконсульство.
28 ноября
Письмо Марико встревожило Уайта. Она сообщила, что Акино встретил ее на улице и сказал, что тот женьшень, который она недавно дала одной знакомой японке, оказался ядовитым - японка умерла по возвращении на родину. Если японская полиция известит об этом американскую, могут возникнуть большие неприятности. Марико купила женьшень в аптеке корейца, но к ответственности могут привлечь не только аптекаря, но и ее. Акино прозрачно намекнул, что это дело он может уладить. Зато она, в свою очередь, должна помочь ему, когда это понадобится. Поведение Акино кажется ей странным.
Марико просила дать совет. Уайт показал письмо Донахью. Тот заявил:
- Явный шантаж, готовит вербовку. Твоя красотка в опасности. Если только не врет.
- Что же ей посоветовать? Только не шути, дело серьезное.
Подумав немного, Донахью ответил:
- Я хорошо знаю начальника морской контрразведки в Пёрл-Харборе капитана второго ранга Уолша. Могу радиотелефонировать ему, чтобы он попросил Эф-Би-Ай взять этого японца под наблюдение.
- Но тогда и за ней начнут следить. Нельзя ли сделать так, чтобы она осталась в стороне?
- Я попрошу Уолша действовать самым деликатным образом. Так, чтобы твоя косоглазенькая наяда ничего не заметила. - Донахью пристально посмотрел на Уайта. - А ты не думаешь, что это начало комбинации против тебя?
- Против меня?
- Может быть, она хочет втянуть тебя в эту историю?
- Какая чепуха! Я за нее ручаюсь.
- Никогда нельзя ручаться за женщин, а тем более за азиаток. Я боюсь, что она японская Мата Хари.
Уайт рассердился.
- Я жалею, что показал тебе письмо. Обратился к тебе как к другу, а ты…
- Ну ладно, не кипятись. - Донахью погладил, Уайта по спине. - Будем считать, что она чиста, как белая лилия, и не имеет пока отношения к японской разведке. Я сейчас позвоню Уолшу и попрошу взять ее под защиту. Как ее зовут? Я плохо запоминаю их дурацкие имена.
- Хаями Марико.
Донахью пошевелил губами и кивнул головой.
- Постараюсь запомнить.
Вечером того же дня через Т-бюро прошла телеграмма из Токио, адресованная генеральному консулу в Гонконге.
№ 111
Ввиду крайнего обострения японо-американских отношений просим присылать без определенной периодичности донесения о военных кораблях, стоящих на рейде Пёрл-Харбора, но не реже двух раз в неделю. Как вы уже, наверное, поняли, необходимо обращать особое внимание на сохранение секретности нашей переписки.
Телеграмму перевел Пейдж. Проверив ее и поставив в углу свои инициалы, Уайт сказал Пейджу:
- Донахью нет, его куда-то вызвали вместе с Макколла. Иди с этой "магией" прямо к Уилкинсону. Пусть включит ее в экстренную сводку.
Пейдж сел за свой стол и стал перекладывать словари и справочники. Потом снял очки и смущенно буркнул:
- Иди сам, Ник. Не люблю ходить к нашему боссу. Чувствую себя кроликом перед гремучей змеей.
Уайт укоризненно покачал головой.
- Мне рассказывали, как ты провел одно дело в Кантоне под видом контрабандиста. Японцы тогда могли преспокойно пристрелить тебя, но ты не струсил. А тут боишься?
Пейдж молча пожал плечами. В это время явился Гейша. Он принес самую свежую "магию" из дешифровального сектора. Макколла приказал перевести ее вне очереди.
- А почему Макколла считает, что она такая экстренная? - сердито спросил Пейдж. - Он же не знает японский.
- Я перевел ему несколько последних слов, - признался Гейша. - В конце сказано: "сверхэкстренное извещение".
- Наверное, опять напутал, - процедил сквозь зубы Пейдж.
Гейша провел пальцем по животу сперва горизонтально, потом по вертикали.
- Клянусь самурайской честью: не напутал.