Ну, так с чего ж начинать, Каротин? Вопрос вопросов... Он и только он все время мучает тебя. Конечно, кое-какие идеи припасены. Но пусть первыми выскажутся твои парни. Интересно, что придет им на ум...
Я рассказал ребятам о докторе Отто Грюне, о его странных путешествиях, о Нижнелиманском судостроительном заводе, о фирме "Фаст унд Бриллиант", об интересе немецкой разведки к Нижнелиманску еще во время империалистической войны. Словом, восстановил весь ход своих рассуждений и подвел к главному - к выводу.
Ребята молчали. Кирилл старательно гасил папироску в пустой банке из-под бычков в томате. Славин, не меняя своей патрицианской позы, глубоко засунул руки в карманы штанов.
- Вот это задачка, - вздохнул Ростовцев. - Откуда к ней подступиться?..
- У меня вопрос, Алексей Алексеич. - Славин принял вертикальное положение и вытащил руки из карманов.
- Давай.
- Вы говорите, нижнелиманские чекисты не установили, с кем встречался здесь Грюн. Так?
- Я сказал иначе: установили, что Грюн ни с кем не встречался.
- Какая разница? Что в лоб, что по лбу.
- Ты что, всерьез считаешь, он и вправду мог ни с кем не встретиться?
- А почему же? Если предположить, что Грюн приехал сюда не для разведки...
- Да я не о том.
- Не понимаю.
Что это с ним сегодня? Или притворяется?
- Слушай-ка, Славин. Ты хорошо помнишь, как провел последний выходной?
Славин удивился.
- Это вы к чему?
- Ты не спрашивай, а отвечай.
- Конечно, помню. Это же был культдень.
- Правильно. У тебя, правда, он прошел с некоторыми дополнениями.
Славин лукаво улыбнулся.
- Откуда вы знаете?
- По долгу службы. Ты же мой подчиненный. Но не отвлекайся. Представь себе, что в тот день ты наблюдал за неким Леонидом Славиным. Представил?
- Допустим.
- Сосредоточься и доложи: с кем Славин имел встречи?
Славин недоумевающе поднял левую бровь и быстро заговорил:
- В восемь тридцать на трамвайной остановке двенадцатой марки возле вокзала Славин встретился с очень хорошенькой девушкой, которую, как установлено, зовут Валя. Они втиснулись в подошедший вагон и поехали в Аркадию, где присоедились к загоравшему коллективу сотрудников управления ГПУ. В шестнадцать ноль ноль они вернулись в город, и Славин проводил Валю до подъезда дома номер три по Соборной площади, где, как выяснилось, указанная Валя прописана. В девятнадцать ноль ноль наблюдаемый у подъезда Оперного театра встретился с другой девушкой, тоже очень красивой, которую, как установлено, называл Люсей. В театре они просмотрели оперу Россини "Севильский цирюльник"...
- Прослушали, - поправил Кирилл.
- Правильно, прослушали эту оперу, каковая, судя по выражению лиц наблюдаемого и Люси, им понравилась. Славин расстался с Люсей возле подъезда дома номер двадцать два по Пушкинской улице, где указанная Люся проживает.
- Все?
- Все.
- Никаких иных встреч у Славина не было?
- Факт.
- Именно так, по-видимому, рассуждали и нижнелиманские товарищи. Ответь на несколько вопросов: выходя из дому утром, ты не видел дворника?
- Почему ж, видел.
- Небось, еще с ним поздоровался. Дальше. Если мне память не изменяет, ты приехал со свежей газетой. Кажется, с "Комсомолкой".
- Факт.
- Ты купил ее в киоске?
- Нет, я подписчик. По дороге мне ее почтальонша отдала.
- Значит, ты виделся еще и с почтальоншей. Дальше. В трамвае ты взял билеты у кондуктора, ты...
- Стоп. - Славин зло почесал затылок. - Я все понял. Кроме того, я виделся еще с кассиром пляжа, с мороженщиком, с официантом кафе, с капельдинером в театре, с буфетчицей в фойе, с цветочницей на Дерибасовской.
- Не считая прохожих, соседей по театру, папы и мамы.
- Точно. Я о них не подумал. Потому что это... ну, как бы сказать поточнее... само собой разумеющиеся, что ли, встречи. Обыденные. - Он подбирал слова. - Непреднамеренные...
- Вот-вот. Доктор Грюн вступил здесь в контакт с несколькими десятками людей. И среди десятков был один - тот самый. Единственный. Но его не разглядели. Потому что встреча, как и все остальные, выглядела непреднамеренной. Значит, не шла в счет. Житейский стереотип представлений - вот что губит нашего брата. - Я встал с табурета, подошел к раскрытому окну, присел на подоконник. - Вернемся к теме. Кирилл точно определил проблему: как подступиться. - Я направлял разговор в твердое русло: - Думайте. Предлагайте.
И они думают.
Я знаю, что от Кирилла нельзя ждать мгновенных озарений. Но на сей раз и Славин не спешит высказаться. Я не тороплю ребят. Я терпеливо жду. Пусть "вживутся" в задачу.
И все-таки первым подает голос Кирилл. В глазках его под тяжелыми веками появился блеск.
- Разрешите мне, Алексей Алексеич? - Он кладет свои крупные кисти на стол. - Я понимаю так: нам сейчас надо найти, кто тут может спеться со шпионами. Ихнюю по-тен-ци-альную базу. Правильно?
Я киваю.
- Вы говорили про немецкие колонии - про Найдорф и другие. Куда переводы из Германии приходят... Давайте пощупаем всех, кто получил деньги. Если с толком тряханем, наверняка что-нибудь вытряхнем.
- Кого ты предлагаешь щупать и трясти? - переспросил Славин с грозным спокойствием и снова сел на кровати по-человечески.
- Я ж говорю: немцев-колонистов.
- Значит, их можно трясти всех - правых и виноватых? Потому что они немцы? Интересная мысль. А практически как ты себе это представляешь? Вызывать адресатов "Фаста унд Бриллианта" в порядке живой очереди? Или, может, всех сразу, оптом, а? Представляю, какой подъем начнется в немецких селах! Верно, Алексей Алексеич? Запросто благодарность схватишь.
- Я не ради благодарности... - повысил было голос Кирилл.
- Еще бы! Благодарность-то от фон Боле.
- Почему от фон Боле, Славин?
- Так наверняка же "Фаст унд Бриллиант" - подставное лицо. А за спиной отдел немцев за границей национал-социалистской партии.
- Откуда тебе это известно?
Славин хмыкнул.
- Интуиция.
"Ай да парень!" - подумал я, а вслух сказал:
- Славин прав. Одна из целей денежных переводов - поссорить советских немцев с Советской властью. Твой план этому бы помог.
- Поссориться с Советской властью может только враг. - Кирилл не хотел сдаваться. - А зато результат!
- Именно?
- Выудим, кого надо.
- Как бы не так! - снова сказал Славин. - Фашисты, по-твоему, идиоты. Посылают деньги своим агентам. Пальцем указывают: господа чекисты, вот наши люди, хватайте их.
- Не обижайся, Кирилл, но цели мы так не достигнем. Это во-первых. А вот нежелательный эффект получим. Это во-вторых. В-третьих, настоящие немецкие агенты замрут.
Славин резюмирует:
- Три довода против. За - ни одного. Общий счет - три - ноль...
- ...В нашу общую пользу, - заканчиваю я и многозначительно смотрю на Славина. Его всегда надо слегка осаживать. - Славин, очередь за тобой. Критиковать ты мастер. Теперь выкладывай свои конструктивные идеи.
- У меня такая идея. Грюн тут с кем-то встречался. С кем - неизвестно. Надо заманить сюда Грюна снова. И уж смотреть за ним как следует. Успех гарантирован.
Феерия!.. И, конечно, "успех гарантирован"...
- Как же ты предлагаешь "заманить"?
- Детали я еще не обдумал.
- Ну, вот видишь...
- А у вас, Алексей Алексеич, свой план есть?
Я с интересом оглядел этого нахального мальчишку.
- Увы, увы. Вся надежда на твой интеллект. Хочу поэксплуатировать его. В порядке злоупотребления служебным положением.
Ага, все-таки краснеешь.
- Извините, Алексей Алексеич.
- Бог извинит, - говорю я. - Ваши предложения, хлопцы, крайности. А нам придется начать с золотой середины. Скромно. Тихо. Без эффектов. Без гарантий. Надо собрать все, что разыщем о работе немецкой разведки в Нижнелиманске во время войны и после нее. Значит, архивы. Материалы городского отдела. В архивисты придется переквалифицироваться тебе, Кирилл. На время, понятно. И нечего хмуриться. Максимум дотошности. Не гнушаться любой крохой. А начинай не с войны. Копни глубже. С начала века. Теперь ты, Славин.
На физиономии Славина неуверенно играет его повседневная ироническая ухмылочка. Но теперь она - совершенно ясно - прикрывает нетерпеливое ожидание.
- Твоя задача знакомиться с городом, с людьми, прежде всего со старожилами. Расспрашивай их обо всем понемногу. В частности, о военных временах. О местных немцах. Ты должен дать нам общую картину. Ты, ну скажем, историк. Собираешь материал для книги о Нижнелиманске. Ясно?
- Ясно, - без особого воодушевления отвечал Славин.
- Ну-с... остается судостроительный завод. Именно он должен привлечь сюда немецкую разведку. Это звено я беру на себя. Может, ухватясь за него, вытянем цепочку.
- Самое интересное, - позавидовал Славин.
- Разве ж начальство себя обидит?
Что там говорить, мои помощники не пылали восторгом. Понятно. Один готовился к лихим налетам, ночным схваткам, перестрелкам, а придется возиться с пыльными бумагами. Другой предвкушал тонкие головоломные комбинации, а тут изволь собирать нижнелиманские байки. Для этого незачем было уезжать из Одессы - там байки почище!
- Славин, ты, кажется, недоволен? Будешь работать на обаянии. Увидишь, тебя станут носить на руках.
- Факт, - уныло согласился Славин. - Только я-то хотел ходить собственными ногами.
- Успеешь еще и ногами. Кирилл, - приподымаю его подбородок, - выше голову! Ну, друзья, начали, благословясь!
Почерк по характеру
Сдав ключи дежурной по этажу, мы стали спускаться по лестнице. Облысевшая ковровая дорожка, прижатая к ступенькам медными прутьями, чопорно глушила шаги. Дежурная, седая дама с неистребимо аристократическими буклями, пронесенными сквозь все бури эпохи, проводила нас любопытным, совсем не аристократическим взглядом. Ох, уж это любопытство гостиничного персонала!
Итак, нам предстояло установить контакт с горотделом ГПУ. Мы отправились туда пешком.
Славин и Ростовцев с любопытством посматривали на витрины, на прохожих, на старые каштаны вдоль тротуаров, на киоски с пивом и квасом, на свежепокрашенные трамвайные вагончики, с лихим трезвоном катящие по узкоколейному полотну дороги.
- Ну, как город, ребята? Нравится?
- Да я еще как-то не раскусил, - серьезно отвечает Кирилл. - Надо приглядеться.
Понятно. Кирилл - парень основательный и с бухты-барахты впечатлений себе не составляет. Ему надо приглядеться.
- Ничего городок, - снисходительно говорит Славин. - Провинция, конечно. - Его лукавая одесская физиономия с коротким носом и пажескими загнутыми ресницами выражает добродушную иронию. - Но девочки попадаются ничего.
- Опять девочки, Славин?
Он смеется.
- Я ж с эстетической точки зрения, Алексей Алексеич.
- Ах, с эстетической! Между прочим, "морали нет, есть только красота" - это не твой афоризм?
- Это Борис Савинков сказал, - простодушно улыбается Кирилл.
- Смотри-ка! - удивляется Славин. - Эрудит.
- Один - эстет, другой - эрудит, - посмеиваюсь я, а сам и вправду удивляюсь Кириллу: когда он успевает столько читать! Глотает книги, наверстывает - золотой парень...
Вот какие они ребята, Славин с Кириллом, пошучивают, посмеиваются, балагурят, вроде бы все им трын-трава, но я-то знаю, что все их мысли - о предстоящем деле, и каждый по-своему собирает сейчас все силы ума и духа для того трудного и необычного, чем нам придется здесь заниматься. А шуточки и смешки - своего рода прикрытие: не положено показывать, что ты озабочен.
А город - что ж, это для них еще один город на чекистском пути, какие были и каких еще будет много...
* * *
...Нужный нам двухэтажный особняк по Садовой, 40, уютно притулился в обрамлении разросшихся старых каштанов.
Мы поднялись на второй этаж, и секретарь тотчас провел нас к начальнику горотдела. Начальник был подтянутым и даже щеголеватым человеком примерно моих лет. Мы в своих штатских одеждах рядом с ним много теряли. Габардиновая гимнастерка сидела на начальнике так, словно именно в ней он появился на свет божий. Новехонький ремень ловко охватывал его кавказскую талию. Крохотный пистолет в замшевой кобуре выглядел модной безделушкой. Аккуратные усики очень шли к его смуглому тонкому лицу.
Захарян уже был извещен о нашем приезде и встретил нас вежливо, почтительно, но без особого энтузиазма. Что ж, люди всегда люди, кому приятно, что важное и интересное дело поручают не тебе, а присылают опергруппу из областного центра...
Я вкратце объяснил нашу задачу. Начальник горотдела ГПУ выслушал с бесстрастным вниманием, молча. Я закончил. В распахнутое за спиной Захаряна окно было видно, как двое военных, в бриджах, без гимнастерок и в тапочках на босу ногу, тренировались на спортивных снарядах. Один упорно повторял неполучавшийся соскок с брусьев, а другой блистательно крутил на турнике "солнце".
Пауза становилась неловкой. И тут Славин, сидевший против меня в таком же мягком кожаном кресле, вдруг наклонился, подобрал с пола какой-то бумажный клочок, внимательно рассмотрел его и снова бросил.
- Я думал, может, нужная, - объяснил он.
Захарян рассмеялся. Очень просто и дружески, блестя из-под усиков замечательными зубами, которых наверняка не видел еще ни один дантист. Сразу стало хорошо и спокойно.
- Какой внимательный у тебя сотрудник, товарищ Каротин, - проговорил начальник горотдела, вытягивая из бриджей тонкий белоснежный платок. - Бумажку в моем кабинете подобрал. Думал, может, нужная. Может, Захарян секретный документ потерял. - Он коснулся платком лба и снова засмеялся.
Контакт был установлен.
А дальше разговор был коротким и ясным. Я попросил предоставить товарищу Ростовцеву все нужные нам архивные фонды, а товарища Славина проинформировать о наиболее интересных старожилах Нижнелиманске.
Расчеты изобретателя Кованова
Оставив ребят на попечение Захаряна, я вышел на улицу, сел в трамвай и через весь город поехал на судостроительный завод. В проходной, похожей на все заводские проходные, пожилой вахтер долго читал, шевеля губами, пропуск, сверял его с моим паспортом, а фотографию в паспорте - со мной в натуре и, словно нехотя вернув документы, сказал наконец:
- Можете.
Спросив дорогу, я зашагал по заводской территории. Откуда-то доносились тяжкие механические вздохи, лязг, свистки, но все покрывала напряженная дробь пневматических молотков.
У железнодорожного пути мне пришлось задержаться. Маневровая "кукушка" тихонько тащила несколько платформ. На каждой покоилось что-то длинное, заботливо укутанное со всех сторон брезентом. На задней площадке хвостовой платформы стоял красноармеец с винтовкой. Вот они, готовые подлодки-малютки... Отправляются в дальний путь, к берегам Великого, или Тихого, океана. Страна создает там сильный военный флот, и становым его хребтом должны стать эти маленькие, верткие и грозные подлодки. Я никогда не видел их в море. Может, и не увижу. И почти наверняка не повоюю в их тесном нутре. Мой бой с фашизмом - здесь. Он уже идет. Он идет неслышно, бесшумно, в этом зеленом южном городе корабельщиков.
Секретная часть занимала две комнаты на втором этаже корпуса, в конце коридора. Начальником секретной части была старая партийка Ксения Васильевна Воробьева - коротко остриженная, добродушного вида, с близорукими навыкате глазами. Ее кабинет удивил меня трогательной смесью домашнего уюта и казенного стандарта. На скучном канцелярском столе - хрупкая вазочка зеленоватого хрусталя с цветами, кружевная занавеска - в забранном железными прутьями окне, на стене возле сейфа - портрет композитора Скрябина.
Я предъявил удостоверение. Взгляд Воробьевой поверх серповидных стекол пенсне сделался пристально-серьезен, и все ее добродушие ушло словно куда-то вглубь.
- Что за аларм случился?
- Почему же вы думаете, что аларм?
- Думаю, что вы не зря к нам пожаловали, товарищ.
Она выслушала меня внешне спокойно.
- Давайте проанализируем, где на заводе может оказаться "течь", - закончил я.
До вечера мы с Воробьевой исследовали режим работы с секретными материалами на судозаводе. От звена к звену.
В цехах, где изготовляли детали подлодок, все было в порядке. К секретным материалам имел касательство весьма ограниченный круг людей. Следуя по пути, которым двигались чертежи, только в обратном направлении, мы взялись за конструкторское бюро. КБ - святая святых завода. Ведь люди, которые стояли здесь за кульманами, вооруженные остро отточенными карандашами, циркулями, линейками, видели новое морское оружие раньше всех - задолго до того, как, скользнув со стапеля, лодки замирали на воде лимана. Естественно, что именно в КБ сосредоточивались самые важные, самые строгие тайны производства - новые принципы, небывалые решения, счастливые находки. Ведь таких лодок, какие делал завод, не знал ни один флот мира.
Что еще? А еще плановый отдел. Разведчикам важно, не только что производит Нижнелиманский судостроительный завод, но и сколько. Это элементарно. Значит, и плановый отдел интересен для разведки.
Обследовав все эти "точки приложения сил", я убедился, что порядок, установленный специальными инструкциями, соблюдается на заводе точно и что "щелей", различимых невооруженным глазом, в системе охраны государственной тайны нет.
Значит, надо смотреть глазом "вооруженным". Присмотреться к людям. Взвесив все, я все-таки решил начать с конструкторского бюро. Уж если шпионы полезли на верфи, то прежде всего они должны нацелиться на КБ.
- Мне хотелось бы самому взглянуть, как у вас поставлена выдача и прием чертежей.
- Вы правы, товарищ. - Она посмотрела на часики. - Тогда пойдем сейчас же. Рабочий день идет к концу.
Мы вышли из кабинета.
- У меня толковые комсомолки работают, - сказала Ксения Васильевна, запирая дверь. - Особенно Майя Савченко. Она сейчас дежурит. Недавно я перевела ее к себе из чертежниц.
Сделав десяток шагов по коридору, мы вошли в дверь рядом с прорезанным в стене оконцем.
В комнате, против двери, всю стену занимали высокие шкафы с чертежами и другой технической документацией.
За столом возле окошечка сидела очень миловидная девушка, тоненькая, с покатыми плечиками, чистенькая, темные волосы пострижены почти, как у мальчишки.
- Вот, Майя, - сказала Ксения Васильевна, - товарищ интересуется, как организовано у нас дело. Как ты выдаешь и принимаешь документы.
Майя порозовела и чуть улыбнулась.
- Пожалуйста. Но только уже поздно, Ксения Васильевна. - И вдруг пожаловалась: - Опять то же самое! Все сдали, а он все сидит. И вечно так!
- Ты про Кованова?
- А про кого же еще?
- Кто это? - спросил я.
- Есть у нас один товарищ. Изобретатель.
- Какой он изобретатель! Эгоист. Сидит там, выдумывает, считает, а другие его ждут. И не вспомнит.
- Когда человек творит, он обо всем забывает, - назидательно вставил я. - А может, он что-нибудь крупное изобретает! И вы ему вроде бы помогаете.
- Да ну! - Майя пренебрежительно махнула рукой. - Скажете тоже. Он уж сколько лет изобретает, какую уймищу собственных денег во всякие опыты вбил - и все без пользы.