Уикс был достаточно крепким парнем, чтобы ножом выковырять из плеча пулю Белла калибра.380: ему не хотелось, чтобы какой-нибудь пьяница-врач или повитуха выдали бы Томми Томпсону его убежище. Достаточно крепким, чтобы, желая предотвратить заражение, залить рану спиртом. Но он видел Белла в работе: Белл лучше его, ловчей, тяжелее, быстрее и лучше вооружен. Никакой пьяница с ним не справится.
Лучше натравить на Белла "внезапную смерть". В газете сообщалось, что куратор серпентария в зоопарке Бронкса доставит животное в ящике из толстого стекла.
"Змея не сможет выбраться оттуда", - пообещал куратор врачам Общества патологии, приглашая их взглянуть на животное.
Уикс решил, что ящик из толстого стекла, достаточно большой, чтобы вместить четырехфутовую змею, для него, с дыркой от пули в плече, слишком тяжел, не унести. А если он выронит ящик и стекло разобьется, только уноси ноги! Тогда рана в плече будет наименьшей из его проблем. Нужна помощь. Но парни, которым он мог бы доверять, оба мертвы: их застрелил шустрый детектив Ван Дорна.
Если он попробует уговорить кого-нибудь тащить ящик, Томми Томпсону сразу донесут, что Уикс вернулся в город. Все равно что связать себе руки и прыгнуть в реку. Избавить Томми от хлопот. Ведь не нужно много мозгов, чтобы сообразить, что этот тип, Глазник О'Ши, прикажет Томми убить того, кого видел детектив, когда этот человек убивал по приказу О'Ши. Уикс может клясться, пока не посинеет, что никогда не пикнет. О'Ши и Томми все равно убьют его. Просто ради безопасности.
Но по крайней мере Томми ответил, что одобряет убийство Исаака Белла. Конечно, он не предложил помочь. И без слов ясно было, что если у Томми и О'Ши будет возможность убить Уикса раньше, чем он прикончит Белла, они ждать не станут.
Уилкс ударил в девятку, Бридуэлл удвоил. Когда кончился девятый иннинг, у Нью-Йорка было еще две пробежки, а у Бруклина ни одной; Уикс бросился на станцию надземки на Пятой авеню с отчетливым планом, как перевезти змею в "Йельский клуб".
Нужен костюм "человека из колледжа", чемодан, оконное стекло, коридорный с тележкой и маршрут к щиту с пробками.
16
- Кто этот офицер? - спросил Белл у сыщика из службы личной безопасности, отвечавшего за охрану мастерской Фарли Кента на Бруклинской военной верфи.
- Не знаю, мистер Белл.
- Как он сюда попал?
- Сказал пароль.
Служба личной безопасности Ван Дорна снабдила всех работавших над Корпусом 44 паролем. Миновав охраняемые морскими пехотинцами ворота, посетитель все равно должен был доказать, что его ждет, к кому он, по его утверждениям, идет.
- Где мистер Кент?
- Они все в испытательной лаборатории, занимаются моделью мачты, - ответил сыщик, показывая на закрытую дверь, ведущую в лабораторию. - Что-то не так, мистер Белл?
- Три обстоятельства, - резко ответил Белл. - Фарли Кента здесь нет, значит, он не ждал этого офицера. С тех пор как я вошел, офицер изучает чертежи Кента. И, на случай если вы не заметили, он в мундире царского флота.
- Да эти синие мундиры все одинаковые, - ответил сыщик, напомнив Беллу, что мало кому из парней хватает ума и инициативы, чтобы стать настоящим детективом Ван Дорна. - К тому же он отдает им свернутые чертежи, как все прочие. Хотите, чтобы я его о чем-нибудь спросил, мистер Белл?
- Я сам это сделаю. А когда в следующий раз войдет кто-то неожиданный, считайте, что это неприятность, пока не убедитесь в противном.
Белл прошел по мастерской, уставленной чертежными столами, за которыми обычно работали строители, сейчас занятые испытанием мачты. Человек в мундире русского моряка был так поглощен изучением чертежей Кента, что выронил несколько свернутых, которые держал под мышкой, когда Белл обратился к нему:
- Доброе утро, сэр.
- Я не слышал, как вы подошли, - ответил офицер с сильным русским акцентом и наклонился, подбирая чертежи.
- Могу я узнать ваше имя?
- Меня зовут Владимир Иванович Юркевич, я мичман русского императорского флота его величества царя Николая. С кем имею честь…
- У вас назначена здесь встреча, мичман Юркевич?
Русский, который был так молод, что едва ли нуждался в бритье, наклонил голову.
- К сожалению, нет. Я надеюсь познакомиться с мистером Фарли Кентом.
- Мистер Кент вас знает?
- Еще нет, сэр.
- Как же вы сюда попали?
Юркевич обезоруживающе улыбнулся.
- Благодаря безупречному поведению, безупречному мундиру и четкому приветствию.
Исаак Белл не улыбнулся в ответ.
- Это могло помочь вам миновать морских пехотинцев у ворот. Но где вы взяли пароль, чтобы войти в мастерскую Кента?
- В питейном заведении за воротами я встретил морского офицера. Он сообщил мне пароль.
Белл подозвал сыщика из службы личной безопасности.
- До моего возвращения лейтенант Юркевич будет сидеть на стуле, не прикасаясь к чертежам. - Лейтенанту Юркевичу он сказал: - Этот человек способен свалить вас на пол. Делайте то, что он скажет.
Потом прошел по мастерской и открыл дверь испытательной лаборатории.
Десяток работников Кента окружили десятифутовую модель мачты дредноута. Молодые кораблестроители держали в руках ножницы для резки проволоки, микрометры, линейки, бумагу с записями и измерительные рулетки. Круглая модель, стоявшая на тележке, была изготовлена из проволоки, которая по спирали поднималась от основания к вершине в направлении против часовой стрелки; через равные промежутки она была закреплена горизонтальными кольцами. Она представляла в миниатюре изготовленную из легких труб стодвадцатифутовую мачту дредноута, точная во всех деталях, чтобы можно было измерять нагрузку на кольца, электрические провода и голосовую трубу, связывающие мачту и рубку управления огнем, и крошечные лестницы внутри конструкции.
Двое помощников Кента держали веревки, привязанные к противоположным краям основания. От стен к верхушке протянули измерительную ленту. Один из кораблестроителей, стоя на стремянке, внимательно наблюдал за лестницей. Фарли Кент сказал:
- Залп левым бортом. Огонь!
Тот, кто стоял слева от основания, дернул веревку, а тот, кто стоял на лестнице, измерил отклонение мачты.
- Шесть дюймов! - сказал он. Данные были записаны.
- В масштабе двадцать к одному это означает шесть футов, - сказал Кент. - Марсовым нужно крепко держаться, когда корабль стреляет из главного калибра. С другой стороны, мачта на треножнике будет весить сто тонн, а наша - меньше двадцати; это огромная экономия. Хорошо, теперь измерим, как она держится после нескольких попаданий.
Размахивая ножницами, он перерезал наобум два спиральных витка и одно горизонтальное кольцо.
- Готовы!
- Погодите!
Тот, что стоял на лестнице, спрыгнул и поставил в корзину на верху мачты куклу - краснощекого моряка в соломенной шляпе.
В испытательной лаборатории зазвучал смех; Кент смеялся громче всех.
- Залп правым бортом. Огонь!
Дернули за веревку, верхушка мачты резко наклонилась, и кукла вылетела.
Белл подхватил ее.
- Мистер Кент, могу я поговорить с вами минуту?
- В чем дело? - спросил Кент, перерезая еще одну вертикальную проволоку. Его помощники внимательно следили за поведением мачты.
- Возможно, мы поймали нашего первого шпиона, - тихо сказал Белл. - Нельзя ли пройти со мной?
Мичман Юркевич вскочил со стула, прежде чем ему помешал сыщик, и схватил Кента за руку.
- Для меня это знакомство честь, большая честь!
- Кто вы такой?
- Юркевич. Из Санкт-Петербурга.
- Штаб военно-морского флота?
- Конечно, сэр. Балтийская верфь.
Кент спросил:
- Правда ли, что Россия строит пять броненосцев, превосходящих размерами корабль его величества "Дредноут"?
Юркевич пожал плечами.
- Мы надеемся получить супердредноуты, но, возможно, Дума скажет нет. Слишком дорого.
- Что вы здесь делаете?
- Идея заключалась в том, чтобы встретиться с легендарным Фарли Кентом.
- Вы приехали издалека, чтобы увидеться со мной?
- Чтобы показать вам. Посмотрите. - Юркевич развернул свои чертежи на столе Кента. - Что скажете? Это усовершенствует форму корпуса?
Пока Фарли Кент изучал чертежи Юркевича, Белл отвел русского офицера в сторону и скал:
- Пожалуйста, опишите морского офицера, который сообщил вам пароль.
- Мужчина среднего роста в темном костюме. Примерно ваш ровесник - лет тридцати. Очень аккуратный, подтянутый. Усы толщиной в карандаш. Очень… как это сказать - точный.
- Темный костюм. Не мундир?
- В штатском.
- Как вы узнали, что он морской офицер?
- Он так сказал.
Строгое лицо Белла помрачнело. Он холодно спросил:
- Когда и где вы предполагаете снова с ним встретиться?
- Не понимаю.
- Вы наверняка пообещали ему рассказать обо всем, что здесь увидите.
- Нет. Я его не знаю. Как я его найду?
- Мичман Юркевич, я с трудом верю в ваш рассказ. И не думаю, что вашей карьере в царском флоте поможет, если я вышлю вас из Соединенных Штатов как шпиона?
- Шпион? - возмутился Юркевич. - Нет!
- Перестаньте водить меня за нос и расскажите, как получили пароль.
- Шпион? - повторил русский. - Я не шпион.
Прежде чем Белл сумел что-то сказать, заговорил Фарли Кент.
- Ему не нужно у нас шпионить.
- Что вы хотите сказать?
- Я хочу сказать, что это мы должны шпионить за ним.
- О чем вы говорите, мистер Кент?
- Усовершенствованный корпус корабля мичмана Юркевича гораздо лучше, чем выглядит. - Он начал показывать различные особенности прекрасно начерченного дредноута. - На первый взгляд он в средней части кажется неуклюжим, даже толстым, и необычно тонким на носу и на корме. Можно сказать, похож на корову. На самом деле это гениально. Это позволяет усилить защиту дредноута от торпед в районе машинного отделения и арсенала, усилить вооружение и увеличить запасы угля, хотя корабль развивает большую скорость.
Он пожал Юркевичу руку.
- Гениально, сэр. Я бы использовал это, но никогда не смогу получить одобрение ретроградов из Бюро строительства кораблей. Вы на двадцать лет опережаете наше время.
- Спасибо, сэр, спасибо. Слышать такое от Фарли Кента - большая честь.
- И скажу вам кое-что еще, - продолжал Кент, - хотя подозреваю, что вы и сами уже подумали об этом. Ваш корпус подойдет для великолепного пассажирского лайнера - североамериканской борзой, которая обгонит "Лузитанию" и "Мавританию".
- Когда-нибудь, - улыбнулся Юркевич. - Если не будет войны.
Кент пригласил Юркевича пообедать вместе со своим штатом, и они принялись обсуждать только что объявленное начало строительства лайнеров "Уайт стар лайн""Олимпик" и "Титаник".
- Восемьсот сорок футов! - восхищался Кент, на что русский ответил:
- Я думаю о тысяче футов.
Белл поверил, что русский кораблестроитель хотел только поговорить со знаменитым Фарли Кентом. Но не поверил, что так называемый офицер, который обратился к Юркевичу в баре на Сэнд-стрит, был моряком.
Почему он сообщил русскому пароль, не требуя отчета о чертежах Кента? Как догадался обратиться к русскому? Ответ вызывал ужас. Шпион - "саботажник умов", как называл его Фальконер, - знал, на кого нацелиться в гонке дредноутов.
- Иностранные шпионы - дело для нас новое, - сказал Джозеф Ван Дорн. Босс взволнованно пыхтел сигарой в главной гостиной "Рейлроуд-клаб" на двадцать втором этаже вокзала "Хадсон терминал", ожидая поезда до Вашингтона.
- Мы охотимся на убийц, - мрачно возразил Белл. - Каковы бы ни были их побуждения, они прежде всего преступники.
- Тем не менее мы принимаем решения в незнакомой нам области.
Белл сказал:
- Я попросил парней из аналитического отдела составить список иностранных дипломатов, военных атташе и газетных репортеров, которые могут быть двойными шпионами в пользу Англии, Германии, Франции, Италии, России, Японии и Китая.
- Морской министр прислал мне список иностранцев, которых флот подозревает в шпионаже.
- Я прибавлю его к своему, - сказал Белл. - Но я хотел бы, чтобы список просмотрели специалисты и избавили нас от охоты вслепую. У вас ведь есть старый приятель, который может нажать на кое-какие пружины в государственном департаменте?
- Мягко сказано. Каннингс - офицер, который по требованию государственного департамента отправляет морских пехотинцев для боевых операций на суше.
- Он наш человек - и тесно связан с нашими заморскими атташе. Как только он частым гребнем пройдется по нашему списку, я рекомендую следить за подозрительными персонажами в Вашингтоне и Нью-Йорке вблизи верфей и кораблестроительных заводов.
- Потребуется целая армия детективов, а они обходятся дорого, - заметил Ван Дорн.
У Белла был готов ответ.
- Расходы можно списать на укрепление нашей дружбы с Вашингтоном. Правительству должна понравиться возможность опираться на "Агентство Ван Дорна" как на национальную службу со множеством опытных полевых офицеров по всему материку.
Ван Дорн улыбнулся, от этой приятной мысли его рыжие усы встопорщились, как яркое пламя.
- Вдобавок, - нажимал Белл, - я рекомендую всем сотрудникам агентства во всех иммигрантских общинах: немецкой, ирландской, итальянской, китайской - в городах, где есть верфи, прислушиваться к разговорам о шпионаже, о том, что иностранные правительства платят за сведения или саботаж. Гонка дредноутов - дело всех стран.
Ван Дорн с усмешкой задумался над его словами.
- Возможно, нам противостоит не один шпион. Говорю вам: для нас это необычное дело.
- Если не мы, - ответил Белл, - то кто?
17
Дважды за день Ледяной Уикс применил свое умение жестоко избивать, не оставляя никаких следов на тех частях тела, что не прикрыты одеждой. Это мастерство он совершенствовал с молодости, заставляя раскошеливаться продавцов и выбивая долги для акул-ростовщиков. После докеров и возчиков справиться с тощим коридорным и испуганной маленькой прачкой было проще простого. День проходит, боль усиливается. А страх растет.
Джимми Кларк, коридорный из отеля "Камберленд", первую, казалось, бесконечную порцию побоев получил в переулке за аптекой, куда приходил обменять вчерашнюю выручку на вечерний кокаин. Уикс подчеркнул, что нынешние проблемы Джимми ничто в сравнении с тем, что с ним будет, если он не выполнит приказ в точности. Любая промашка сделает это избиение светлым воспоминанием.
Дженни Салливан, помощницу прачки в "Йельском клубе", он перехватил в переулке за полквартала от церкви Успения, куда она шла помолиться об избавлении от долга.
Уикс прекратил бить девушку, когда ее начало рвать от боли. Но ее роль в его плане была так велика, что Уикс пообещал ей, если она сделает, как ей приказано, полностью выплатить ее долг. И когда она, избитая, потащилась на службу, боль и страх смешивались у нее с надеждой. Ей нужно было только постоять у служебного входа клуба в поздний час, когда никого поблизости не будет, и украсть ключ от номера на третьем этаже.
18
Исаак Белл и Марион Морган встретились за обедом в "Ректоре". Дворец омаров славился своим зеркальным зелено-золотым интерьером, роскошными скатертями и салфетками и серебром, вращающейся дверью - первой в Нью-Йорке - и блестящими посетителями не меньше, чем самими омарами. Расположенный на Бродвее, ресторан всего в двух кварталах от конторы Белла в "Никербокере". Белл ждал у входа под гигантской статуей грифона, сверкающего электричеством, и встретил Марион поцелуем.
- Прости, я опоздала. Нужно было переодеться.
- Я тоже опоздал. Только что расстался с Ван Дорном.
- Мне придется соперничать с актрисами с Бродвея, которые здесь обедают.
- Увидев тебя, - заверил Белл, - они кинутся в свои гардеробные и будут ломать голову, что надеть.
Через вращающуюся дверь они прошли в ярко освещенный зал, где было около сотни столиков. Чарлз Ректор дал знак оркестру и торопливо пошел поздороваться с Марион. Музыканты заиграли "Сегодня вечером в старом городе будет жарко" - так называлась первая картина Марион о девушке-детективе, которая помешала злодею спалить город. При этих звуках все женщины задвигались, сверкая бриллиантами, все чрезвычайно дорого одетые мужчины оборачивались, чтобы увидеть Марион. Белл улыбнулся, услышав пробежавший по ресторану восторженный гомон.
- Мисс Морган, - воскликнул Ректор, беря ее руки в свои. - Когда вы в последний раз оказали Ректору честь, вы снимали новости. А теперь все говорят о ваших фильмах.
- Спасибо, мистер Ректор. Я считала, что музыку приберегают для красавиц-актрис.
- Красавицы-актрисы на Бродвее - по десять центов за дюжину. А красавица-режиссер - большая редкость, чем устрицы в августе.
- Это мистер Белл, мой жених.
Ресторатор пожал Беллу руку и радостно сказал:
- Поздравляю, сэр! Не могу представить себе на всем Большом Белом Пути более счастливого джентльмена. Хотите спокойный столик, мисс Морган, или такой, чтобы мир видел вашу красоту?
- Тихий, - решительно ответила Марион, и, когда они сели и заказали "Мумм", сказала Беллу:
- Надо же, он меня помнит.
- Может, читал вчерашнюю "Нью-Йорк таймс", - улыбнулся Белл. Она так радовалась приему, что раскраснелась.
- "Таймс"? О чем ты?
- В прошлое воскресенье газета послала на пасхальное шествие репортера отдела моды.
Он достал из бумажника вырезку и вслух прочел:
- Молодая женщина, прогулявшаяся после чая от Таймс-сквер до шествия на Пятой авеню, вызвала сенсацию. На ней было сиреневое атласное платье и черная шляпа с перьями такого размера, что мужчины вынуждены были отступать в сторону, чтобы дать ей пройти. Это ослепительное создание профланировало к отелю "Сент-Реджис" и удалилось на север в красном локомобиле.
Кстати о красном, у тебя уши горят.
- Какой ужас! Написано так, будто я шла по Пятой авеню в поисках внимания. Все женщины нарядились на Пасху. А я надела это платье только потому, что мадмуазель Дюваль и Кристина поспорили со мной на десять долларов, что мне не хватит решимости в этом выйти.
- Репортер ошиблась. Ты привлекала внимание. Если бы ты его искала, то не уехала бы в красном локомобиле, а дотемна прохаживалась бы взад и вперед по авеню.
Марион протянула руку через стол.
- А ты заметил статью на другой стороне?
Белл перевернул вырезку.
- Lachesis muta? О да. Необыкновенная змея. Источает смертоносный яд и свирепа, как судья, приговаривающий к повешению. Знаешь, отель "Камберленд" всего в десяти кварталах от Бродвея. Если хочешь увидеть змею, ручаюсь, я смогу туда пройти с хорошенькой девушкой под руку.
Марион содрогнулась.
Когда принесли шампанское, Белл поднял свой бокал.
- Боюсь, лучше мистера Ректора мне не сказать. Спасибо, что сделала меня самым счастливым джентльменом на всем Большом Белом Пути.
- Ох, Исаак, я ужасно рада тебя видеть.