- Для сержантов - мистер Риарден, - сказал я. - У вашего начальника манеры лучше, чем у вас. И я решительно возражаю против обыска, пока у вас нет ордера.
- О, он у нас есть, - спокойно возразил Бранскилл. - Начинайте, сержант. - Он вынул из кармана бумагу и передал ее мне.
- Надеюсь, это вас удовлетворит, мистер Риарден.
Я даже не потрудился взглянуть на бумажку, а просто бросил ее на тумбочку и стал смотреть, как умело действует Джервис. Он, естественно, ничего не нашел, - да и не мог найти. Вскоре он прекратил это занятие, посмотрел на Бранскилла и покачал головой.
Бранскилл повернулся ко мне.
- Я должен попросить вас пройти с нами в полицейский участок.
Я подчеркнуто долго молчал, потом сказал: - Что ж, давайте, попросите.
- А мы, оказывается, имеем дело с шутником, - сказал Джервис, глядя на меня с неприязнью.
- Если вы попросите, я не пойду, - сказал я. - Вам придется меня арестовать.
Бранскилл вздохнул.
- Очень хорошо, мистер Риарден. Я арестовываю вас по подозрению в соучастии в нападении на почтальона в здании на Лезер-лейн сегодня в девять тридцать утра. Это вас удовлетворяет?
- Ладно, для начала подойдет, - сказал я. - Пошли.
- Да, почти забыл, - сказал он. - Все, что вы говорите, будет зафиксировано и может быть использовано в качестве показаний.
- Знаю, - сказал я. - Слишком хорошо знаю.
- Не сомневаюсь, - сказал он нежно.
* * *
Я думал, что они отвезут меня в Скотленд-Ярд, но мы оказались в каком-то совсем маленьком полицейском участке, на незнакомой улице - я действительно не так хорошо знаю Лондон. Меня поместили в комнатушку, вся обстановка которой состояла из небольшого деревянного столика и двух стульев. Атмосфера была как во всех полицейских участках мира. Я сел на стул и стал курить одну сигарету за другой, а спиной к двери стоял полицейский без шлема, что придавало ему необычный вид, и наблюдал за мной.
Прошло часа полтора прежде, чем они решили, наконец, подступиться ко мне, и первым начал атаку крепкий парень Джервис. Он вошел в комнату, сделал жест полицейскому, и когда тот удалился, сел на стул и, опершись на столик, молча уставился на меня. Он сидел так довольно долго, а я не обращал на него никакого внимания и даже не смотрел в его сторону. Он не выдержал первым.
- Вы здесь бывали раньше, Риарден, не так ли?
- Никогда.
- Вы знаете, что я имею в виду. Вы уже сиживали за столом напротив полицейского много-много раз. Процедура вам хорошо известна, - вы ведь профессионал. С другими я бы крутил вокруг да около, прибегал бы к помощи психологии и тому подобное. С вами это ни к чему. Поэтому не будет ни такта, ни психологии. Я просто расколю вас, как орех, Риарден.
- Помните "Правила о судьях".
Он рассмеялся.
- Ну вот видите! Честный человек не знает "Правила о судьях" из "Закона Паркинсона". А вы знаете. Значит, что-то в вас не так, вы не прямой человек.
- Когда закончите свои оскорбления, тогда скажу я.
- Вы будете говорить, когда я вам позволю.
Я улыбнулся ему.
- Вы лучше проконсультируйтесь с Бранскиллом, сынок.
- Где брильянты?
- Какие брильянты?
- Этот почтальон в плохом состоянии. Вы ударили его слишком сильно, Риарден. Вполне возможно, что он откинет копыта. Подумайте, что тогда с вами будет.
Надо отдать ему должное, он очень старался, но лжец из него выходил плохой. Умирающий почтальон не мог бы выбить окно в офисе. Я продолжал смотреть Джервису прямо в глаза и ничего не говорил.
- Если брильянты не найдутся, вам придется туго, - продолжал Джервис. - А если они объявятся, судья, может будет настроен помягче.
- Какие брильянты? - опять спросил я.
Так продолжалось довольно долго, и он, наконец, утомился и ушел. Полицейский вернулся в комнату и встал на свое место у двери. Я обратился к нему:
- Ноги себе еще не намозолил от такой работы?
Он посмотрел на меня тупыми невыразительными глазами и не сказал ничего.
Вскоре появилось орудие более крупного калибра. Вошел Бранскилл с толстой папкой. Положив ее на стол, он сказал:
- Сожалею, что заставил вас ждать, мистер Риарден.
- Не уверен, - вздохнул я.
Он улыбнулся мне сочувственной улыбкой.
- У каждого своя работа. У одного хуже, у другого лучше. Так что не взыщите. - Он открыл папку. - Это ваше досье, мистер Риарден. У Интерпола накопилось порядочно информации о вашей деятельности.
- Меня судили только раз. Все остальное не имеет официальной силы, и вам это не удастся использовать. Мало ли что обо мне говорили! Это ни черта не доказывает! - Я ухмыльнулся и ткнул пальцем в папку. - То, что утверждает полиция, доказательством служить не может.
- Разумеется, - сказал Бранскилл. - Но все равно это интересно. - Он стал задумчиво перелистывать бумаги и вдруг неожиданно, не поднимая головы, спросил:
- Зачем вы должны были лететь в Швейцарию?
- Я - турист, - ответил я. - Никогда там не бывал.
- Вы в первый раз в Англии, не так ли?
- Вы же сами знаете. Послушайте, я хочу, чтобы сюда пригласили юриста.
Он посмотрел на меня.
- Вам нужен адвокат? Ваши предложения?
Я достал из бумажника клочок бумажки с телефонным номером, который мне дал Макинтош на этот случай.
- Позвоните по этому телефону.
Брови Бранскилла полезли на лоб.
- Я очень хорошо знаю этот номер, - сказал он. - Этот человек подходит для вашего дела. Для новичка, впервые оказавшегося в Англии, вы неплохо ориентируетесь в обстановке. - Он положил бумажку на стол. - Ладно, я сообщу ему, что вы здесь.
От постоянного курения у меня пересохло горло.
- Вот еще что. Неплохо бы сейчас выпить чаю.
- Боюсь, что чаем мы вас не обеспечим, - с сожалением сказал Бранскилл. - Как насчет воды?
- Хорошо.
Он подошел к двери, отдал распоряжение и вернулся назад.
- Вы, кажется, все думаете, что мы, полицейские, только и делаем, что пьем чай и содержим кафетерии для таких пташек, как вы. Это вы, наверное, телевизионных передач насмотрелись.
- Это ко мне не относится.
- В самом деле! - сказал Бранскилл. - Как любопытно. Теперь, что касается этих брильянтов. Я думаю, что…
- Каких брильянтов? - перебил я его.
Так оно и шло. Он тряс меня крепче, чем Джервис, так как был более опытен и искусен. Он не лгал, был последователен и настойчив, как надоедливая пчела. Принесли воду - графин и стакан. Я наполнил стакан и жадно выпил. Затем налил еще.
Бранскилл наблюла за мной.
- Может, хватит? - спросил он.
Я кивнул. Он аккуратно взял стакан двумя пальцами и вынес его из комнаты. Вернувшись, он с сожалением посмотрел на меня.
Я не думал, что вы так легко попадетесь. Вы должны знать, что мы не можем снять с вас отпечатки пальцев, пока не предъявлено формальное обвинение. Почему вы позволили это сделать?
- Я устал…
- Это плохо, - произнес он с сочувствием. - Ладно, вернемся к нашим брильянтам…
Через некоторое время в комнату вошел Джервис и кивком головы подозвал Бранскилла. Они стояли у двери и вполголоса о чем-то говорили. Потом Бранскилл повернулся ко мне и сказал:
- Послушайте, Риарден. Мы вас заарканили. У нас достаточно улик, чтобы засадить вас лет на десять. Но если вы поможете найти брильянты, это облегчит вашу участь.
- Какие брильянты? - в который раз спросил я усталым голосом.
Он сжал губы.
- Ладно. Пошли со мной.
Я двинулся из комнаты, как начинка в бутерброде, между ним и Джервисом. Они препроводили меня в большое помещение, где находилось около десятка человек, стоявших у стены. Джервис сказал:
- Нет нужды объяснять вам, в чем дело, Риарден. Но таков закон. Это - опознание. Три свидетеля должны вас увидеть. Становитесь в этот ряд, куда хотите, и можете поменять место в промежутке между свидетелями. Понятно?
Я кивнул и, подойдя к стене, стал третьим среди стоявших там людей. После некоторой паузы в комнату вошла маленькая пожилая женщина, вероятно, чья-то любимая мама. Она прошлась вдоль ряда, затем подошла и ткнула мне рукой в грудь.
- Вот этот.
Я ее видел впервые.
Она вышла. Я оставался на том же месте - менять его смысла не было. Я уже понял, что, как выразился Бранскилл, меня заарканили.
Следующий - молодой человек лет восемнадцати, - сразу же подошел ко мне и сказал:
- Это он. Он это сделал.
У третьего свидетеля тоже сомнений не было. Не успел он войти, как уже завопил:
- Вот, вот этот негодяй! Ну, приятель, надеюсь, ты здесь теперь по гроб жизни! - Уходя, он время от времени прикладывал руку к затылку. Это был почтальон - далеко не на волоске от смерти, как уверял Джервис.
Опознание закончилось. Меня отвели обратно. По дороге я сказал Джервису:
- Вы просто чудодей. Как это вам удалось так быстро вернуть к жизни почтальона?
Он остро взглянул на меня, и улыбка расплылась на его лице.
- А откуда вы знаете, что это почтальон?
Я пожал плечами. Моя песенка все равно была спета, как ни крути. Я спросил Бранскилла:
- Какой же подлец заложил меня?
Его лицо приняло невозмутимое выражение.
- Будем говорить так: - мы получили информацию, и все. Завтра вам предъявят обвинение, Риарден, и скоро вы окажетесь перед судом. О вашем адвокате я позабочусь.
- Благодарю, - сказал я. - Как его зовут?
- Господи, ну и хладнокровие у вас. Ваш адвокат - мистер Маскелл.
- Еще раз благодарю.
Бранскилл свистнул сержанта, который препроводил меня в камеру. Там мне дали еды, после чего я растянулся на койке и тут же заснул.
День был тяжелым.
Глава вторая
1
Маскелл оказался невысоким полным человеком с умными карими глазами и очень гордым и независимым видом. Его представили мне незадолго до предъявления обвинения, и он нисколько не смутился тем обстоятельством, что ему придется работать с уголовником. Юриспруденция вообще странная профессия, обыденная мораль с трудом уживается с ней. Респектабельный и популярный адвокат как тигр борется за своего клиента - убийцу и насильника, и будет принимать искренние поздравления, если того оправдают. А потом, вернувшись домой, сядет сочинять письмо в редакцию газеты "Таймс" о росте преступности. Шизофреническая профессия.
Позже, познакомившись с Маскеллом поближе, я сказал ему об этом. Он мягко возразил:
- Мистер Риарден, виновны вы или нет решат двенадцать присяжных. Для меня вы ни то, ни другое. Моя задача - вы явить факты и представить их как аргументы дела. И, заметьте, мне платят за это деньги.
Мы уже находились в суде, и он, сделав широкий жест рукой, сказал не без доли цинизма:
- Кто сказал, что преступность невыгодна? Наоборот, вот здесь находятся человек пятьдесят, непосредственно вовлеченных в это дело, - начиная от делопроизводителей и кончая судьей, и все они с его помощью кормятся. А такие, как я и Его светлость судья, - значительно лучше, чем другие. Так что мы процветаем за счет таких людей, как вы, мистер Риарден.
Но это было позже. А в первый раз, когда меня представили Маскеллу, он торопливо сказал:
- О деталях поговорим, когда станет ясно, о чем идет речь в целом.
В целом же, когда мне предъявили обвинение, речь шла о грабеже с применением насилия - нападении на Джона Эдварда Харте, служащего Главного почтового ведомства, и краже брильянтов, собственности компании "Льюис и ван Всльденкамп, Лимитед", на сумму 173000 фунтов стерлингов.
Услышав это, я чуть не рассмеялся. Добыча оказалась намного крупнее, чем ожидал Макинтош, - если, конечно, господа Льюис и ван Вельденкамп не пытались объегорить страховую компанию. Но я сохранил унылое выражение лица, и когда прочитали обвинение, спросил Маскелла:
- Ну, что теперь?
- Я увижусь с вами через час в полицейском суде. Чисто формальное дело. - Он потер подбородок. - Тут такая сумма замешана… Нашли они брильянты?
- Спросите у них. Я о брильянтах ничего не знаю.
- Вот как! Должен вам сказать, что если эти брильянты, скажем так, еще гуляют, то мне вряд ли удастся добиться, чтобы вас выпустили под залог. Но я попытаюсь.
Процедура в полицейском суде заняла всего минуты три. Она была бы еще короче, но Бранскилл сделал стойку и стал протестовать против залога.
- Брильянты еще не найдены, Ваша честь, и если арестованного выпустить под залог, их, смею вас уверить, никогда не найдут. К тому же учтите, что если бы мы не задержали его вчера, он сегодня утром был бы уже в Швейцарии.
- Вы полагаете, что он и сейчас может удрать? - спросил судья.
- Безусловно, - твердо сказал Бранскилл. - И есть еще одно обстоятельство. Арестованный обвиняется не только в грабеже, но и в насилии. Насилие фигурирует и в его полицейском досье. Я опасаюсь за свидетелей.
Тут он немного перестарался.
- Вы думаете, что он покинет страну и вместе с тем начнет мстить свидетелям? - спросил судья с вежливым недоумением. - Сомневаюсь, что это ему удастся. Однако, учитывая все обстоятельства и особенно то, что брильянты не найдены, я склонен согласиться с вами. В отпуске под залог отказано.
Бранскилл сел на стул, а Маскелл пожал плечами и положил какие-то бумага обратно в портфель. А я получил перспективу быть судимым в Главном уголовном суде. Значит, мне предстояло увидеть внутренность Олд-Бейли.
Прежде, чем меня увели, Маскелл сказал мне несколько слов.
- Теперь я попытаюсь выяснить, насколько обоснованны обвинения против вас. Я переговорю со следователями, а потом мы с вами вместе все обсудим. Если вы хотите о чем-то сказать мне заранее, говорите. Хотя завтра мы так или иначе увидимся.
Арестованный на предварительном следствии теоретически считается невиновным. Практически он, так сказать, нейтрален - ни виновен, ни невиновен. Пищу ему дают хорошую, кровать мягкая, в общем никаких ограничений. За исключением одного - он не может покидать тюрьму. Ну, все сразу иметь невозможно.
Маскелл пришел ко мне на следующий день. Мы расположились в одном из следственных кабинетов. Он задумчиво посмотрел на меня и сказал:
- Обвинение против вас весьма серьезно, мистер Риарден. Весьма. Если вам не удастся убедительно доказать, что преступление совершено не вами, боюсь, вас осудят.
Я собрался ему ответить, но он поднял руку.
- Об этом потом. Сначала вот, что. У вас есть деньги?
- Около ста пятидесяти фунтов. Я, правда, не заплатил по счету в отеле, не успел. Мне не хотелось бы жалоб из отеля, так что в моем распоряжении, скажем, фунтов сто.
Маскелл кивнул.
- Вы, наверное, знаете, что мне оплата этого дела гарантирована. Но защищать вас в суде должен защитник, а защитники, особенно такого ранга, который понадобится в вашем случае, стоят дорого. Сто фунтов - сумма явно для этого недостаточная.
Я пожал плечами.
- К сожалению, это все, чем я располагаю. - Это было не совсем так, но я прекрасно понимал, что никакой защитник не поможет мне в этом деле, так что не имело смысла бросать деньги на ветер.
- Понятно. Что ж, в таком случае вам назначат защитника в суде. Только уж не по вашему выбору. Впрочем, я постараюсь, используя свое влияние, нажать кое на какие пружины, и, может, вам достанется нужный человек. - Он взял папку и раскрыл ее. - А теперь расскажите мне подробно как провели то утро. - Он помолчал. - Мне, в частности, уже известно, что вы тогда не завтракали в отеле.
- Я плохо спал ночью, поэтому встал рано и вышел погулять.
Маскелл вздохнул.
- Куда же вы направились, мистер Риарден?
Я подумал.
- Я направился в Гайд-парк и дошел до Круглого пруда. Там расположен Кенсингтонский дворец, - интересное здание. К сожалению в тот ранний час он был еще закрыт.
- Я понимаю, что рано утром в Гайд-парке и в Кенсингтон-гарденс народу немного. И все же, говорили вы с кем-нибудь по дороге? Расспрашивали о чем-нибудь? О времени открытия дворца, например?
- Да нет, некого было расспрашивать.
- Хорошо. Что вы делали дальше?
- Я вернулся на угол Гайд-парка и затем пошел к Грин-парку. Затем по Бонд-стрит к Оксфорд-стрит; шел и глазел на витрины.
- Это в какое время было?
- Точно не знаю. Что-то девять пятнадцать, может быть. Я ведь просто так прогуливался. Посмотрел на Берлингтонскую аркаду, потом опять по Бонд-стрит. Смотрел на витрины, как я сказал. Замечательно. Ничего подобного в Южной Африке нет.
- И ни с кем не разговаривали?
- Если в я знал, что мне понадобится алиби, то, конечно, поговорил бы, - сокрушенно сказал я.
- Разумеется, - сказал Маскелл. - Итак, вы пришли на Оксфорд-стрит. Дальше что?
- Так. Я ведь не завтракал, так что нашел какую-то забегаловку, взял несколько бутербродов, пива. Поговорил с барменом, ирландцем. Он должен помнить меня.
- И когда это было?
- Наверное, после десяти. Заведение-то ведь уже открылось. Скажем, десять тридцать.
- Это алиби запоздало, - сказал Маскелл. - Оно не имеет значения. - Он взглянул на бумагу, вынутую им из папки. - Должен сказать вам, что версия полиции существенно отличается от вашей, и у них есть, чем подкрепить ее. - Он посмотрел мне прямо в глаза. - Нужно ли мне напоминать вам о нежелательности лжи в разговоре со мной, вашим адвокатом?
- Я не лгу, - возмутился я.
Он заговорил серьезным тоном:
- Мистер Риарден, позвольте мне сказать вам, что вы в чрезвычайно опасном положении. Я полагаю, что во время суда вы будете настаивать на своей невиновности, но улики против вас таковы, что вы проиграете дело. Общественное мнение весьма обеспокоено преступлениями с применением насилия, и это отразится на суровости приговора. - Он помолчал, собираясь с мыслями. - Как юрист, я сейчас не могу предсказать результат процесса, но хочу сказать вам следующее: если брильянты будут возвращены и вы признаете себя виновным, суд может проявить снисходительность и, по моему мнению, вам дадут не больше, чем пять лет, а, может быть, даже три. Вы сможете сократить этот срок примерным поведением и выйти на свободу всего через два года.
С другой стороны, если брильянты не будут возвращены, а вы не признаете себя виновным, судья использует закон на всю катушку, выражаясь разговорным языком. Он запрет вас в камере, а ключ забросит в море. Полагаю, что вы получите не меньше четырнадцати лет. Поверьте, у меня большой опыт в таких делах, и я не любитель трепать языком. - Он откашлялся. - Ну, что вы теперь скажете, мистер Риарден? Что будем делать?
- Единственные брильянты, которые я видел в то утро, лежали в витринах магазинов на Бонд-стрит, - сказал я отчетливо.
Он долго смотрел на меня, потом покачал головой.
- Очень хорошо, - сказал он тихо. Я займусь своими делами и вашими - но без особой надежды на успех. Предупреждаю вас, что в распоряжении полиции такие улики, что защите их будет очень трудно опровергнуть.
- Я не виновен, - упрямо повторил я.
Он ничего не сказал, собрал свои бумаги и вышел из комнаты, не оглядываясь.