- В той машине сидела какая-то богатая пара, оба погибли. А в газетах писали, что у них осталась дочь. "Бедная маленькая богатая девочка", вот как ее называли. И "сиротка Энни". Да, да, точно помню. Ну и все такое. Настоящая сенсация. Помню, мать однажды сказала, что желтая пресса эксплуатирует чужое горе. Они напечатали в газете фотографии родителей и самой Анны, грустной-грустной, делать им нечего, блин. Может, это она и есть, Тим?
- Может быть, - отвечаю я. - Не исключено.
- Господи, бедная девочка. Каково ей было терпеть.
- Тогда понятно, почему она так изменилась, - говорит Блейк.
- О да. - Джо втыкает вилку в кусок рыбы. - Блин, ну и положение. Сначала погибли родители, потом парень… Тут и впрямь решишь, что жизнь тебя обделила.
- Да, - говорю я. - Анне очень нелегко.
Наутро я нахожу Анну на кухне. Она сидит за столом, перед ней стоит кружка с кофе. Лицо у девушки усталое, бледное, печальное. Анна поднимает голову, когда я вхожу. Такое ощущение, что она меня ждала.
- Прости за вчерашнее, - поспешно говорит она.
Я включаю кофеварку.
- Не нужно извиняться.
- Нет, нужно. Я вела себя как идиотка. - Она прижимает руку ко лбу. - Наверное, слишком много выпила.
Я молча наливаю себе кофе и сажусь напротив.
- Во-первых, ты не вела себя как идиотка. Не вижу ничего запредельного в том, что тебе грустно. А во-вторых, - я перевожу дух и улыбаюсь, - если угодно, вини спиртное, но лично мне кажется, что дело в чем-то другом. У тебя проблемы.
- Проблемы, - устало повторяет она. - Это мягко сказано.
- Да, - подтверждаю я. - Я понимаю.
Не хочу настаивать и задавать слишком много личных вопросов. Анна нервничает, она на грани слез. Одно неверное движение - и, боюсь, она убежит. Я почти уверен, что девушка грустит из-за Бенджамена, но после странной вчерашней вспышки Маркуса расспрашивать не рискую. Тема слишком скользкая. Гораздо безопасней сейчас спросить Анну о смерти родителей.
- Можно один вопрос? - говорю я, внимательно наблюдая за ней. - Что случилось с твоими родителями? То есть я знаю, что они погибли в аварии. Но что конкретно произошло?
Несколько секунд она смотрит в стол, и я уже думаю, что разговора не получится, но Анна вдруг поднимает голову и отвечает, не сводя с меня взгляда:
- Они попали в аварию. Прицеп потерял управление, скатился с горки и задавил их.
Значит, Джо была права про "сиротку Энни". Но я об этом умалчиваю.
- Соболезную. Ты, наверное, по ним скучаешь.
Анна отвечает не сразу - наверное, потому что слишком расстроена. Наконец она вздыхает.
- Я скучаю по папе. Каждый день его вспоминаю.
Я молчу.
- Ты не удивлен? - спрашивает Анна.
- Да нет. Пожалуй, нет. Наверное, твоя мать была не идеальна.
- Скорее я была не идеальной дочерью.
- По-моему, в первую очередь родители должны следить за атмосферой в семье, - твердо говорю я. - Им необязательно быть идеальными, но пускай хоть не портят то, что есть.
- Да, возможно, - отвечает Анна и смотрит через мое плечо в сад. - Незадолго до смерти мамы мы поссорились. Целую неделю почти не разговаривали. Я наговорила ей ужасных вещей. Назвала стервой. А потом она погибла.
- Ох. Но ты…
Она продолжает, как будто не слыша:
- Незадолго до аварии я пожелала, чтобы мама куда-нибудь делась. Я долго-долго об этом думала. Мечтала. Хотела, чтобы она ушла из моей жизни. И вот она ушла. Навсегда… - девушка смаргивает и опускает глаза. - Как говорится, будьте осторожны в своих желаниях.
- Да, но ведь не факт, что желание обязательно сбудется. В смысле, ты не виновата…
Наверное, лучше бы закончить разговор, остановиться, пока слово за мной, но я, запинаясь, продолжаю:
- Люди не умирают только потому, что кто-то пожелал им исчезнуть. Так не бывает. Не вини себя. Не может быть…
- Послушай, - перебивает Анна. Она смотрит прямо в глаза, говорит твердо, и я удивляюсь внезапной вспышке гнева. - Ты очень хороший человек, поэтому не хочу показаться грубой, но я должна кое-что сказать. Ты всего лишь мой сосед, с которым я живу в одном доме. Не думай, что сумеешь мне помочь. Исключено.
Она ставит чашку на стол и отодвигает стул. Прежде чем я успеваю сказать хоть слово, Анна встает и выходит.
13
Она уходит, оставив Тима сидеть за столом, и бежит наверх, на чердак. С Тимом слишком легко общаться. Что-то такое есть в его лице, в светло-карих глазах, в детской россыпи веснушек на носу, в застенчивой улыбке, с которой он задает вопросы. Не верится, что человек с таким лицом способен причинить зло или слишком строго судить. Огромный соблазн - выболтать ему в душераздирающих подробностях все беды, которые с ней случились. Пусть исследует и изучит темные места, куда она не смеет ступить сама.
14
Вечером я прихожу с работы позже обычного. В доме темно. Уже за полночь. Хотя физически я совершенно вымотался, зато после очередного шумного вечера в ресторане настроение прекрасное. Мне нужны пара бутылок пива, час на кушетке, что-нибудь бездумное по телевизору - а поскольку Анна скорее всего уже спит, у меня есть прекрасная возможность в кои-то веки получить гостиную в собственное распоряжение. Я открываю пиво, которое принес из ресторана, растягиваюсь на кушетке и лениво щелкаю с канала на канал.
Должно быть, я заснул, потому что вдруг вздрагиваю и просыпаюсь от громкого назойливого стука.
Как только я сажусь, шум прекращается. Сбитый с толку, я гадаю, вправду ли что-то слышал или же в мои сны ворвался резкий звук с экрана. Я выключаю телевизор и смотрю на часы.
Почти три.
Стук повторяется. Громкий и настойчивый. Барабанят в дверь.
Блин.
Я встаю под аккомпанемент непрерывного оглушительного стука. Меня охватывает ледяной ужас. Я сглатываю и кричу:
- Сейчас, сейчас. Подождите минутку!
Стараюсь говорить так, как будто мне ничуть не страшно, хотя сердце отбивает бешеный ритм, а кровь отлила от лица.
Я обвожу глазами комнату в поисках какого-нибудь оружия и нахожу большую керамическую подпорку для книг. Она достаточно тяжела, чтобы при необходимости причинить некоторый ущерб здоровью.
- Кто там? - спрашиваю я, подойдя к двери. - Чего надо?
Нет ответа. Кто-то стучит еще трижды, так сильно, что под моими ногами дрожит пол.
Я крепче сжимаю в кулаке подпорку и отпираю дверь.
На крыльце никого.
Я щелкаю выключателем, но фонарь не зажигается.
- Эй! - кричу я. - Кто здесь? Какого черта вам надо?
Не ожидаю ответа - и не получаю его. Я оставляю подпорку и выхожу на крыльцо, всматриваясь в темноту - вдруг в саду кто-то прячется - но снаружи слишком темно. Высокие старые деревья отбрасывают непроницаемую тень, которая кажется непроглядно-черной. От уличных фонарей мало проку.
Скорее всего балуются какие-нибудь нетрезвые сопляки. Ищут неприятностей и разыгрывают дурацкие шуточки. Мы с приятелями в юности тоже думали, что это прикольно.
Я снова всматриваюсь в кусты, но напрасно, я ничего не вижу. Нужен мощный фонарь, чтобы разглядеть что-нибудь на расстоянии нескольких метров. В любом случае, я не сомневаюсь, что шутник давно удрал.
- Если еще раз это сделаете, я позвоню в полицию! - кричу я в пустоту, чувствуя себя полным идиотом, и поворачиваюсь, чтобы вернуться в дом.
Входная дверь начинает закрываться.
- Стой! - Я бросаюсь вперед, вытянув руки, но опаздываю, и дверь захлопывается прямо у меня перед носом. Я поворачиваю ручку, налегаю плечом и убеждаюсь, что замок защелкнулся.
- Твою мать… - я роюсь в карманах в тщетной надежде, что оставил ключ в брюках. Ничего не нахожу, зато замечаю, как трясутся руки. Я делаю глубокий вдох и приказываю себе успокоиться. Дверь захлопнулась сама. Дурацкая оплошка. Ничего страшного.
Я обхожу дом сбоку, на ходу проверяя окна. В темноте ни черта не видно, я спотыкаюсь и вполголоса ругаюсь. Просто не верится, блин. Надо же - оказаться на улице в три часа ночи. Я горько смеюсь над собственной глупостью. Я так устал, что впору свернуться на траве и заснуть, и я всерьез обдумываю этот вариант, возможно, единственный. Наконец добираюсь до черного хода и вижу на кухне свет. Стеклянная дверь открыта, и во внутренний дворик льется свет.
- Эй? - я захожу на кухню и оглядываюсь. Там никого нет.
Я запираю дверь и с силой наваливаюсь на нее, чтобы убедиться, что она надежно закрыта.
Может быть, Анна сама оставила дверь открытой, прежде чем уйти спать? Вряд ли. И я уверен, что свет раньше не горел. Когда я вернулся из ресторана, в доме было совсем темно.
Кто-то сюда забрался?
Я вижу в оконном стекле отражение чьего-то лица, быстро разворачиваюсь, и с моих губ срывается испуганный возглас.
Никого и ничего.
Я облегченно смеюсь - это было мое собственное отражение. Воображение у меня изрядно разыгралось. Я до смерти устал, вот и пугаюсь невесть чего. Какие-то хулиганы постучали в дверь и убежали. Я чуть не остался ночевать на улице. Анна забыла запереть заднюю дверь. Ничего зловещего или странного. Просто нужно как следует выспаться.
Я выключаю на кухне свет и выхожу в коридор.
Парадная дверь стоит нараспашку.
15
Я знаю, что заснуть мне сегодня не светит. Вновь включаю на кухне свет, варю крепкий кофе и пытаюсь успокоиться, представляя, что уже утро.
Прихватив кофе, я одну за другой осматриваю комнаты внизу. Окликаю неизвестно кого, заглядываю за диваны и занавески. Процесс довольно глупый и бессмысленный: сомневаюсь, что в доме кто-то есть. Если и был, то сбежал. Но ложиться неохота, и нужно куда-то девать бурлящий в крови адреналин.
Я поднимаюсь наверх, в спальню. Все в ней так, как я оставил, уходя на работу. Я осматриваю другие комнаты, лазаю под кровати и в шкафы. Добравшись до комнаты по соседству со спальней Анны, я слышу через дверь негромкий, но непрерывный звук, похожий на скулеж. У меня волосы становятся дыбом.
Я открываю дверь.
Анна сидит в углу, скорчившись, подтянув колени к груди и уткнувшись в них лицом. Она стонет и плачет, бормочет что-то невнятное, качается туда-сюда.
- Анна?
Я вхожу тихонько, чтобы не напугать девушку, сажусь рядом и кладу руку на колено.
- Послушай…
Она перестает плакать и на мгновение затихает, но тут же начинает опять. Рыдает и качается.
Я спрашиваю уже громче:
- Анна, ты в порядке?
Она молчит и продолжает раскачиваться. Я медлю, не зная, что делать, потом соображаю, что нужно уложить ее в постель. В комнате холодно, а на Анне лишь тонкая пижама.
- Извини, конечно, - говорю я, подхватывая девушку под руки, - но я сейчас отведу тебя в твою спальню. Ты, наверное, просто…
Я замолкаю, потому что не знаю, что сказать. У нее нервный срыв? Ей приснился кошмар? Или это она бегала вокруг дома и стучалась, а затем захлопнула дверь перед моим носом?
Я с удивительной легкостью поднимаю Анну. Она легкая как перышко и не сопротивляется. Встав, она поднимает голову и смотрит на меня, моргая, с покорностью на лице.
- Ты его слышал? - спрашивает она.
- Кого?
- Бенджамена.
Анна явно еще не проснулась - хоть она и стоит на ногах, но продолжает видеть кошмар. Я качаю головой и, поддерживая девушку за талию, вывожу ее из комнаты. В спальне вздыхает, забирается в постель и натягивает одеяло, потом поворачивается на бок и закрывает глаза.
- Вот и хорошо, - говорю я, сомневаясь, что Анна сознает мое присутствие, что она в полном сознании. - Все в порядке. Все хорошо.
Я выключаю свет и уже собираюсь закрыть дверь, когда вдруг в темноте тихо и печально звучит голос Анны:
- Бенджамен был здесь. Он плакал, я слышала. Я нужна ему. Я так обрадовалась. Я думала, он вернулся, чтобы дать мне второй шанс.
16
Анны до самого вечера не видно, хотя я и держу ухо востро. В середине дня я слышу шаги и бегу наверх, но успеваю лишь заметить, как она ныряет на чердак и плотно прикрывает дверь. Собравшись на работу, я решаю, что нужно найти девушку и убедиться, что все в порядке. А заодно выяснить, что случилось ночью.
Дверь спальни открыта, комната пуста. Я стучу в дверь чердака и слышу над головой шаги. Она спускается по лестнице и выглядывает. Глаза у Анны покраснели, лицо бледное. Она ужасно выглядит. А еще, кажется, откровенно злится.
- Извини, если помешал. Мне пора на работу, - говорю я с улыбкой. - Ты в порядке?
- В полном, - кратко отвечает она, как будто обиженная моим вопросом. Если Анна и сохранила какие-то воспоминания о минувшей ночи, то молчит о них.
- Ну ладно, - говорю я. - Э… насчет того, что было ночью… я…
- Я занята, - перебивает она. - Ты что-то хотел?
Лицо у девушки такое враждебное, что заговорить о случившемся просто невозможно.
- Нет, - отвечаю я, тоже начиная злиться. - Я просто подумал, не надо ли чего-нибудь купить в магазине. Холодильник почти пуст. Я…
- Нет, - перебивает она. - Спасибо. Ничего не нужно.
Анна отступает, словно ждет не дождется моего ухода.
- О'кей, - говорю я. - Раз все нормально, я пошел.
Она кивает и закрывает дверь, не говоря больше ни слова.
17
Прошла неделя после ссоры с матерью, когда Фиона позвонила и пригласила Анну на ленч.
Маркус приготовил пасту и салат, а потом они пошли в ближайший кинотеатр на дневной сеанс.
- Как поживает мама? - спросила Фиона. - Никаких больше скандалов?
- Да нет, - сказала Анна. - Никаких. Но она со мной почти не разговаривает.
Всю неделю Фрэнсис ходила с трогательно жалобным выражением лица и говорила скорбным тихим голоском.
- Ты в порядке? - Фиона взяла девушку под руку и притянула ближе.
- Да. Но поскорей бы мама перестала ломать комедию. - Анна засмеялась. - Иногда я фантазирую, что она уехала куда-нибудь и оставила нас с папой одних. Без нее нам бы жилось намного лучше.
Фиона нахмурилась.
- Я говорю ужасные вещи, да? - Анна стиснула руку подруги и взглянула на Маркуса, который упорно смотрел в землю. - Наверное, ты думаешь, что я неблагодарная эгоистка.
- Вовсе нет, - ответила Фиона. - Бывают ужасные родители. Я тебя прекрасно понимаю.
После кино Фиона отвезла ее домой. По пути они обсудили фильм, героев, сюжет, понравившиеся эпизоды. Фиона высадила девушку возле дома и пообещала позвонить через пару дней. Анна стояла на обочине и наблюдала, как машина уменьшается вдали.
Той же ночью она проснулась от тихого стука в дверь спальни.
- Анна! Анна!
В изножье кровати стояла соседка Пэт.
Анна сбросила одеяло и быстро встала.
- Что вы здесь делаете? - Она обхватила себя руками и внезапно ощутила ужас. - Что случилось?
У Пэт был ужасный вид. Под глазами красные круги, как будто она плакала.
- Пойдем вниз, дорогая, - попросила она, взяв Анну за руку. - Я должна кое-что тебе сказать…
- Что?!
- Случилась авария…
Спустившись, Анна обнаружила, что в доме необычайно людно. Повсюду горел свет, внизу ждали два полисмена и неподвижно стояла какая-то женщина в форме. Пэт поспешно провела Анну на кухню и усадила на стул. Девушка удивилась, когда взглянула на часы и обнаружила, что было лишь начало первого.
- Что они тут делают? - спросила она. - Где папа? Где мама?
Дальнейшее слилось в сознании Анны. Незнакомая женщина подошла, присела рядом с ней на корточки, положила руки на колени и сказала, что ее родители вечером попали в аварию. Мать погибла на месте, отец в критическом состоянии в больнице. Кома. Сначала Анна пыталась спорить, твердила, что этого не может быть, произошла какая-то ошибка. Но женщина и Пэт были терпеливы. Они убеждали Анну, пока она не поверила.
В день похорон матери она громко рыдала, потрясенная глубиной собственного горя и тоски.
- Прости, прости, прости… - мысленно повторяла она, когда над гробом смыкались занавески.
Отец прожил еще три недели. Каждый день, с утра до вечера, Анна сидела рядом с ним в больнице и молилась, чтобы он очнулся. Ожил. Не бросал ее одну.
- Ты не можешь меня оставить, - говорила она, прижимаясь к еще теплой груди. - Не смей. Я тебе не позволю. Не позволю.
Когда он умер, Анна вернулась в большой пустой дом. Прошла прямо в спальню, взяла глиняный цветок, подаренный отцом, свернулась клубочком на постели, крепко прижимая к груди статуэтку, и зарыдала.
18
Когда я просыпаюсь на следующий день, льет дождь, небо серое и затянуто облаками. На улице скорее всего тепло, сыро и липко, но в доме прохладно. Я надеваю футболку, джинсы и толстые носки, чтобы ноги не мерзли, и спускаюсь.
Мне открывается зрелище, от которого сердце замирает.
На кухне хаос. Шкафы и ящики открыты, на полу валяется битая посуда - осколки разлетелись по углам. Кастрюли, сковородки и крышки усеивают пол; судя по царапинам на стенах, предметы швыряли об них что есть сил. Дверца холодильника открыта, емкости с едой, видимо, также бросали об стены и об пол - повсюду отвратительные пятна и опасные осколки стекла.
Кто-то устроил разгром намеренно. Этот человек был в диком бешенстве.
Я пробегаю по остальным комнатам первого этажа, ища признаков взлома, но все нетронуто, вещи на местах, двери надежно заперты. Я мчусь наверх и громко стучу к Анне.
- Анна, Анна, ты там?
- Тим?
Я открываю дверь. Она садится и отводит волосы с лица. Вид у нее недовольный.
- Что случилось?
- Кухня… - говорю я. Это слово, хоть и против моей воли, звучит резко, с упреком.
- В чем дело?
- Иди и посмотри.
Анна идет следом за мной. Увидев беспорядок, она шарахается и захлопывает рот ладонью.
- О Господи.
- Что такое?
Она смотрит на меня, потом на грязь и осколки, качает головой и начинает плакать.
- Не знаю. Понятия не имею…
Я ей почти верю. Анна как будто искренне удивлена и напугана, и нетрудно представить, что кто-то вломился в дом и разгромил кухню. Маньяк с топором или просто обдолбанный псих. Но нет никаких признаков насильственного вторжения - ни разбитых окон, ни вскрытых дверей.
- Я не виновата, - настойчиво говорит Анна.
- Тогда кто же? - тихо спрашиваю я и отворачиваюсь, чтобы она не заметила в моих глазах сомнение.