* * *
Малко за рулем "тойоты" поднимался по авенида Максимо Гомес к северу, проезжая по все более нищим кварталам. Он уже отъехал от берега моря почти на восемь километров, а город все тянулся. Виллы сменились складами и гаражами и, наконец, деревянными лачугами. Сидевший рядом с ним Милтон осматривал темные фасады домов. Никаких следов дансинга-борделя "Эрминиа".
Еще два километра в темноте, и они подъехали к большому металлическому мосту через реку Исабела. Они выехали из Санто-Доминго.
Они развернулись и снова поехали вдоль трущоб. Внезапно Малко заметил с левой стороны на примыкающей улице неоновые огни. Он повернул и наконец обнаружил вывеску "Эрминиа".
Один из борделей, принадлежащий полковнику Рикардо Гомесу.
Едва они вылезли из "тойоты", как к ним подошел какой-то мужчина, предлагая очень молоденьких девочек за весьма умеренную цену. Один взгляд Милтона обратил его в бегство.
Музыка обрушилась на них от самого порога. Это была мелодия меренги, звучавшая из глубины помещения. Большой многоцветный шар вращался над площадкой с деревянным полом, по обеим сторонам которой располагались темные кабины. Кругом были девицы. Человек двенадцать танцевали поодиночке, делая вид, что им очень весело; другие, тесно прижавшись к своим клиентам, терлись об них, стараясь возбудить и увлечь в соседние кабины... Как только Малко и Милтон Брабек устроились за одним из столиков, на них набросилась целая свора девиц, требуя рома и пива. Крупная, очень темная метиска с божественным задом уселась к Милтону на колени, а другой удалось добраться до его мужских достоинств.
Малко предотвратил драму, успокоив Милтона взглядом. Одна из девиц прижалась к Малко, и он спросил у нее:
- Где Кукарача?
Она глупо засмеялась и не ответила... Он задал тот же вопрос другой девице, указавшей ему на помещение в глубине дансинга.
- Por aqui!
Он пошел посмотреть. Помещение отличалось от первого только наличием кондиционера. Какая-то фигуристая девица с очень смуглой кожей, с декольте до пупа и губами, накрашенными фосфоресцирующей помадой, кружилась волчком. Другие ждали в темноте кабин. Увидев Малко, одна очень молоденькая, не колеблясь, задрала свое "мини", демонстрируя густую черную растительность на лобке.
Малко обратился к бармену. Кукарачи не было. Он вернулся к своему столику. Одной из девиц удалось вытащить Милтона на площадку. Вцепившись в него, она извивалась, как безумная. Американец бросил отчаянный взгляд на Малко и вернулся к столу с видом потерпевшего кораблекрушение...
- Это невозможно, - вздохнул он, - прямо какие-то мартышки!
Малко вынул банкноту в сто песо и сунул ее за вырез платья повиснувшей на нем девицы.
- Найди мне Кукарачу.
Она удалилась и через несколько мгновений вновь появилась в сопровождении некоего подобия светского танцора с плечами грузчика и масляной улыбкой.
- Господа, - бросил он, - я счастлив видеть вас в "Эрминиа". Чем могу быть полезен? Как видите, у нас самые красивые девочки в городе...
- Я бы хотел повидать Кукарачу, - сказал Малко.
Тот изобразил удивление.
- Женщины, которую вы так называете, сегодня вечером здесь нет...
- Где она?
Доминиканец нахмурился.
- Не знаю, сеньор. Но я могу вам помочь. Вы выбрали девочку?
- Да, - ответил Малко.
Тот тут же просиял.
- Muy bien! У вас хороший вкус. Это вон та?
- Нет, - сказал Малко, - это молодая американка по имени Карин.
Хозяин притона отвел глаза и сказал уже менее уверенно:
- Карин? Сеньор, я никого не знаю здесь с таким именем, у нас нет иностранок, только доминиканки и гаитянки. Все здоровы...
Внезапно Милтон взорвался. Выпрямившись, как черт из табакерки, он схватил хозяина притона за горло и принялся колотить его головой о соседнюю колонну. Учитывая его внушительный вид, никто и не подумал вмешиваться.
- Ты нам скажешь, где Карин, дерьмо!
Малко оторвал Милтона от его добычи.
Хозяин притона, отдышавшись, воспользовался этим, чтобы сбежать.
- Я наведу справки, сеньор!
Держась за горло, он удалился, расталкивая смолкнувших от удивления девиц, замерших на площадке.
Ожидание было недолгим. Через две минуты из бара появились четверо мужчин. Высокие, широкоплечие, с низкими лбами и злыми глазами. Один из них держал бейсбольную биту, другой - битую бутылку. Они двигались вдоль площадки, отрезая путь к выходу.
Милтон Брабек вскочил с радостным ржанием:
- Наконец-то завяжется диалог!
Он подождал, пока четверо мужчин не оказались в нескольких метрах. Они даже не заметили, как он выхватил из-за спины спрятанный под курткой "микро-узи".
Треск автоматной очереди едва перекрыл звуки меренги, большой светящийся шар разбился, и его осколки осыпали танцевавших под ним девушек. Они разбежались с криками ужаса. Милтон уже перезарядил свой "узи". Расставив ноги, он навел оружие на четырех головорезов и сделал им знак приблизиться.
- Нам нужны сведения, - крикнул он по-английски. - У вас есть тридцать секунд, чтобы их сообщить. Ты, толстяк! Где Кукарача?
Тот, к кому он обратился, молчал, стоя с открытым ртом. Милтон Брабек слегка опустил дуло "узи", раздался треск рвущегося шелка, и иол у ног толстяка, казалось, разлетелся в пыль. Дуло снова поднялось, целясь в живот...
- Я считаю, - крикнул телохранитель. - Пять, четыре...
Четверо мужчин быстро посовещались между собой, и один из них приблизился, крича, чтобы перекрыть грохот музыки.
- Господа, Кукарача должна быть в "Пти Шато", на одиннадцатом километре автострады.
Американец опустил оружие. Одним прыжком он бросился на своего осведомителя.
- Поедешь с нами! И, если нас там ждут, ты войдешь первым!..
Никто не помешал их отъезду.
Глава 13
Карин Норвуд почувствовала, как чьи-то руки завладели ее лодыжками и запястьями, лишив ее возможности двигаться.
Лежа ничком на пуфе, она больше не осмеливалась кричать. Уже более часа шестеро мужчин, по очереди, потребляли ее во все места, заливая своей спермой. Бутылка рома ходила по кругу, и в промежутке между двумя совокуплениями они с непристойными шутками сравнивали свои мужские достоинства. Хосефа переходила от одного к другому, как жонглер тарелками, мастурбируя одного, потом другого, позволяя себя лапать, но никогда не заходя слишком далеко. Ей доставляло садистское удовольствие возбуждать их, чтобы потом они с большим рвением трахали пленницу...
В маленькой комнате стоял тяжелый дух табака, греха и спиртного.
В углу Хусто, один из двух колумбийцев, с налитыми кровью глазами, медленно поглаживал свой узловатый член.
Дверь открылась, и вошла Кукарача, сияя профессиональной улыбкой.
- Хорошо развлекаетесь, господа?
- Como no! - воскликнул полковник Мануэль.
- Не покалечьте, ее, - порекомендовала блондинка. - Полковник очень дорожит ею.
- Мы всю ее затрахаем, - крикнул колумбиец. - Видела бы ты эту задницу...
Она снова закрыла дверь. С двенадцатью сотнями долларов за вечер американка могла принести ей немалый доход, прежде чем ее отправят в провинцию. А еще через некоторое время ее передадут в гаитянский бордель, специализирующийся на совокуплении женщины с ослом. Туристы платят за это очень дорого, но женщины долго не выдерживают.
Колумбиец приблизился к Карин, наклонился и своими руками лесоруба развел полушария ее ягодиц. Американка взвыла. Жестокий удар заставил ее закричать. Хосефа скользнула к ней и сказала на ухо:
- Если ты будешь ломаться, будешь бита, Кукарача очень строга...
Она подошла к колумбийцу, который, стоя на коленях на пуфе, раскачивал свой огромный член перед задом Карин под возбужденный смех остальных пяти участников. Он наклонился, и его орган коснулся отверстия, сжавшегося от страха. Карин отбивалась, и он соскользнул. Тотчас же подбежала Хосефа, взяла обеими руками его член и направила его в отверстие, в которое он собирался проникнуть.
- Arriba, hombre! - сказала она своим тонким голоском.
Колумбиец сейчас же навалился всем своим весом, но цели так и не достиг. Обезумевшая Карин, конвульсивно дергаясь всем телом, истерически молила о пощаде. Руки, пригвоздившие ее к пуфу, не отпускали ее.
Внезапно она издала нечеловеческий крик. Огромный член силой проник в нее. Под крики "ура" своих мучителей она потеряла сознание. Очнулась она с сильно бьющимся сердцем и с ощущением того, что ее разорвали надвое. Колумбиец вогнал в нее свой член до упора и грубо мял ее напряженные ягодицы. Он дышал, как морж, и постепенно начал совершать движения взад-вперед, замедляемые узостью прохода. Пятеро мужчин, зачарованные, следили за появлениями его пениса, ритмично выскальзывающего из выпуклого зада.
- Сто-о-оп! - завопила Карин.
Хусто, охваченный сексуальным неистовством, поймал ее за бедра и начал бешено трахать ее, мощным движением притягивая каждый раз ее ягодицы к своему волосатому животу. Карин Норвуд почувствовала, как насиловавший ее член внезапно раздулся и подпрыгнул в ней как живое существо. Хусто с кабаньим хрюканьем, в последнем порыве проник глубже, чем ему удавалось до сих пор. Никогда прежде он не испытывал такого наслаждения.
Изменившимся от удовольствия голосом он бросил: "Que bonita!", прежде чем, задыхаясь, рухнуть на кровать.
Уже полковник Мануэль бросился на его место, одним движением вонзившись в измученный зад, под похотливым взглядом Хосефы, которая всегда недолюбливала этих американок.
* * *
Индианка в плотно облегающем белом и блестящем трико, с голой грудью танцевала на эстраде перед сотней закусывающих и пьющих людей.
Ей еще не исполнилось шестнадцати, она была необыкновенно грациозна, с миндалевидными глазами, и стоила сто песо. Мужчина в первом ряду щелкнул пальцами. К нему сейчас же подошел официант, и мужчина шепнул ему что-то на ухо. Девушка, танцуя, переместилась ближе к клиенту, вихляя бедрами, крутя тазом, изображая неистовый половой акт. Мужчина кивнул головой: сделка состоялась. Он поднялся и направился к выходу, где нужно было заплатить налог - двадцать песо, чтобы увезти девушку.
- Где Кукарача? - прошептал Малко на ухо вышибале из "Эрминиа", привезенному в качестве заложника.
Спрятавшись в тени, возле туалетов, они с Милтоном наблюдали за сценой. Там начала стриптиз другая девушка. Головорез, ощущавший упирающееся в его спину дуло "узи", проглотил слюну. Их никто не заметил. "Пти Шато", расположенный на берегу моря, с этим подобием представления был гораздо более элегантным заведением, чем "Эрминиа"... Однако девицы были один и те же, и оба заведения принадлежали полковнику Гомесу.
- Я ее не вижу, - сказал вышибала.
- Пойди узнай, - приказал Милтон Брабек.
Вышибала скользнул в полумрак. Через несколько мгновений он возвратился.
- Ее здесь нет, сеньор.
- Где она?
- Не знаю.
Не говоря ни слова. Милтон Брабек потащил его к автостоянке. Схватив за волосы, он с силой ударил его головой о капот машины. Раз, другой, третий. Вышибала начал выплевывать зубы. Он пробормотал:
- Сеньор, возможно, она в мотеле "Эспаньола", немного дальше.
- Едем туда, - сказал Малко. - И вы едете с нами.
Они снова поехали по пустынной автостраде, с одной стороны которой тянулось море, а с другой - пустыри. Проехав еще километр, они увидели огни мотеля "Эспаньола", похожего на все другие мотели. Малко припарковал машину на автостоянке. "Тойота" еще не успела остановиться, как вышибала выскочил из нее, бросился на землю и покатился по дороге.
- Оставь его, - сказал Малко Милтону. - Это значит, что он сказал правду.
Милтон Брабек проверил свой "Магнум-44, Орел Пустыни", взял три обоймы к "узи" и направился к дверям.
Швейцар в форме с галунами преградил обоим мужчинам путь.
- Господа?
- Мы желаем девочек, - сказал Малко.
Тот сложился вдвое в поклоне, угодливо улыбаясь.
- Como no, senores!
Он впустил их в маленькую, обитую сиреневым бархатом гостиную, пропахшую дешевыми духами. Из глубины доносились неясные звуки музыки. Неожиданно дверь отворилась, и вошла высокая светловолосая женщина с суровым лицом и дежурной улыбкой.
- Господа! Желаете приятно провести время?
- Да, - сказал Малко. - Нам сказали, что полковник получил нечто очень интересное, даже исключительное.
Кукарача расплылась в улыбке и начала:
- Si, si, pero...
Она внезапно остановилась, встревоженная опасным блеском в золотистых глазах Малко.
- У нас есть очень молоденькая гаитянка, - продолжала она. - Она здорова. У нее великолепная грудь. Но ведь вас двое.
- Говорят, у вас есть иностранка, - сказала Малко, - это очень возбуждает.
Лицо блондинки замкнулось.
- Нет, сеньор, здесь нет иностранки.
Она отступила и нажала на кнопку, спрятанную под драпировкой. Через несколько секунд в дверь ворвались двое усатых мужчин в рубашках, оба с пистолетами за поясом.
- Господа, - бросила Кукарача, - я думаю, что вам здесь делать нечего.
Оба головореза со свирепым видом поглаживали рукоятки своих пистолетов. Милтон Брабек с невинным видом скользнул рукой но своей спине.
Через четыре секунды они уже таращились на "узи", и обстановка существенно изменилась.
- Чего вы хотите? - прошипела Кукарача. - Денег? Учтите, полковник вам этого не спустит.
- Я хочу женщину, которую зовут Карин Норвуд, - сказал Малко. - И мне известно, что она здесь.
Один из двух усачей сделал едва уловимое движение, и Милтон произнес "пситт". Тот тут же остановился. Малко вежливо попросил:
- Не соблаговолите ли вы бросить ваше оружие на пол?
Они подчинились. Оба пистолета упали с глухим шумом. Глаза Кукарачи метали молнии.
- Полковник должен приехать пропустить стаканчик со своими друзьями, - сказала она, - он прикажет убить вас...
- Мы осмотрим заведение, - заявил Малко. - С вашей помощью.
Блондинка не сдвинулась с места.
В это же мгновение приглушенный крик, идущий из глубины мотеля, разорвал тишину. Женский крик. Милтон Брабек навел оружие на блондинку.
Малко почувствовал, что развязка приближается. Указательный палец Милтона Брабека опасно сжался на спусковом крючке "узи".
- Вам лучше подчиниться, - посоветовал он.
Кукарача была на волоске от вечности. Она перевела взгляд с обезоруженных усачей на дуло "узи", рот ее исказила гримаса гнева, и она внезапно вышла из комнаты; Малко и Милтон последовали за ней.
* * *
Карин Норвуд вытянулась на нравом боку, уткнувшись лицом в постель. Металлический браслет вокруг ее лодыжки, соединенный с кожаным ремнем, удерживал ее левую ногу в приподнятом положении, подобно стрелке компаса.
Колумбиец Хусто вытянулся рядом с ней, глубоко погрузив в нее свой мощный член, вцепившись руками ей в грудь. Полковник Мануэль устроился с другой стороны, ухватил ее за бедра и одним движением силой овладел ею сзади. Оба мужчины поочередно начали трудиться над ней, обмениваясь грязными шутками.
Кровать скрипела и трещала от усилий двух мужчин.
Хосефа, стоя рядом, суетилась возле четырех других, опьяневших от рома и стыда, готовившихся к своей очереди.
Неожиданно с легким поскрипыванием открылось окошечко. Голову повернула только Хосефа. Вместо светлых волос Кукарачи она заметила серые холодные глаза, от которых веяло смертью. Она тихонько вскрикнула и машинально сжала пенис, который держала. Его владелец, взбешенный, влепил ей пощечину, по, подняв глаза к окошечку, он почувствовал, как его эрекция улетучивается. Из окошечка высовывался черный ствол автомата, напоминающий глаз смертельного врага.