Анюта неожиданно встала со скамейки. Казалось, она приняла какое-то важное решение.
- Эдуард Петрович, откровенно говоря, мне это все не очень понятно. Я… я попросту боюсь. Вы знаете, я уж лучше к себе на работу ворочусь. Только бы меня не прогнали за прогулы.
Она смешалась, увидев, с какой иронией пристально посмотрел на нее Седой.
- Что вы так на меня смотрите? - запинаясь, спросила она. "Сейчас что-то произойдет, он уже на взводе…"
- Зачем вы лукавите, Анюта? - медленно произнес Седой.- Да, да, лукавите,- продолжил он, как бы отвечая на удивленный взгляд девушки.- Ни на какую работу вам не надо, а хозяйке вашей, в сущности, наплевать на вас. И не делайте обиженное лицо, я все знаю,- последние слова прозвучали необычно резко, но Седой намеренно не сглаживал тональность.
- Но… как? Как вы узнали про меня? - пробормотала девушка.
- Это проще, чем вы думаете,- продолжал наседать отставной офицер.- Я попросил товарища навестить вашу хозяйку и еще раз попросить, чтобы она не волновалась. Тут-то все и выяснилось. Так зачем вы меня обманывали?
"Не слишком ли я строг? Как бы истерикой не закончилось…" - подумал он, увидев повлажневшие глаза Анюты.
- А вы… вы не понимаете? Серьезному, представительному мужчине понравилась молодая девчонка… симпатичному, умному, при хорошей должности. А у ней за душой что? - произошло то, чего боялся Седой: глаза девушки были полны слез, она была на грани истерики.
- Одно платье на будни и праздники? Угол у дальней родственницы, а в кармане вошь на аркане,- всхлипнув, почти выкрикнула она. Седой крепко обнял Анюту.
- Зато у нее душа есть,- он провел рукой по ее волосам.- Я все прекрасно понимаю и ни в чем вас не осуждаю,- рука мягко легла на глаза и вытерла слезы.- Ну так как, махнем на пароходе в дальние страны, где живут обезьяны?
Громко всхлипнув, Анюта согласно кивнула.
Глава пятая
За окном пригородного поезда вдали возник легкий самолет. Он то летел параллельно поезду, то на какие-то секунды пропадал, и складывалось ощущение, что он играл с поездом в догонялки. Глебов, за несколько минут до появления самолета невидяще смотревший в рамку окна и думая о своем житье-бытье, теперь с интересом наблюдал за этим состязанием. Несколько лет назад, закончив школу, он, как и тысячи ему подобных молодых ребят и девушек, охваченных летной эйфорией, вздрагивал при первых тактах марша, начинавшегося с крылатых слов "Мы рождены, чтоб сказку сделать былью…". Вместе с Серегой Рублевым решили они двинуть в летчики. Но на пути Глебова оказался старый доктор-ушник, определивший у Михаила какие-то расстройства вестибулярного аппарата. Так что путь в авиацию, а заодно и в морфлот ему прикрыли, ну и Серега за компанию отказался от этой затеи. Правда, недавно опять предлагал записаться в аэроклуб "Метростроя", где у него был знакомый инструктор, но Михаил, загруженный поручениями парткома, отказался.
Самолет пропал так же внезапно, как и возник. Глебов пошарил взглядом по небу и, не найдя его, вздохнул: "Каждому свое… Не дано мне ни летать, ни плавать. Значит, надо тверже по земле ступать. Между прочим, в прямом смысле - поезд вон уже в Москву прибыл".
Пройдя от вокзала на тихую улочку, он огляделся и посмотрел на часы. Все идет по графику. Нет, по графику это на заводе, а у чекистов как? Наверное, по плану. Около него остановилась черная легковушка, кто-то изнутри открыл заднюю дверь, и мужской голос пригласил товарища Плахова сесть в машину.
Глебов ехал повидаться с родителями. Сегодня утром он позвонил по телефону и кто-то на том конце провода предложил ему сесть на пригородный поезд, доехать до Москвы и выйти в условленное место. Что он и сделал. Правда, до самой посадки в машину его наблюдали чекисты. Естественно, без его ведома. Надо было убедиться, что его не контролирует кто-нибудь по заказу немцев. Слава богу, чужого "хвоста" не было, и вот теперь он снова, как тогда в самом начале операции, ехал по Москве в машине с зашторенными окнами. Михаил прикрыл глаза, и сразу вспомнилось: "Вы учились в Кенигсбергском университете… Кто такой Львов вы не знаете… Вам следует выйти на связь и ждать… ждать…" Машина остановилась. Сопровождающий чекист тронул его за руку:
- Приехали, Олег Григорьевич. Значит, еще раз повторяю: ровно в пять машина будет вас ждать на этом самом месте. Прошу не опаздывать. Из квартиры никуда не выходить и никому не звонить. Товарищ Свиридов просил передать, что он очень на вас надеется.
- Я все понял,- кивнул головой Михаил.
- Тогда до встречи.
В прихожей мать сразу уткнулась ему в плечо и заплакала. Отец, как и подобает главе семейства, выждал паузу, потом легонько тронул ее за плечо:
- Ладно, мать, хватит сырость разводить. Видишь же, жив-здоров, держится молодцом.
Мария Власовна, всхлипнув последний раз, оторвалась от сына. Отец шагнул к Михаилу, крепко взял его руку в свою, и они обнялись… но только на несколько секунд, как и положено настоящим мужчинам. Оторвавшись от сына и еще раз восхищенно глянув на него, Николай Филимонович неожиданно засуетился, приглашая всех за стол и наливая рюмки.
После третьей родители подступили с расспросами.
- Слушай, Миша, а кто это звонил, предупреждал нас о твоем приезде? - вопросы матери часто ставили его в тупик. Чекисты просто предупредили, что проинформируют родителей о приезде, и все.
- А он что, не представился… ну, тот, кто звонил?
- Сказал, с работы твоей беспокоят.
- Не знаю, кто-то из отдела кадров, наверное,- на ходу придумал Михаил. Он уже начал сживаться с правилами игры, в которой участвовал, а в некоторых безобидных ситуациях необходимость импровизировать даже развлекала его.
- Миша, а чего Анюта к нам не заходит? - спросила мать. Он ожидал этого вопроса.
- Ее тоже в длительную командировку отправили,- ответил он абсолютно искренне.
- Вы, случаем, не вместе в этой командировке? - лукаво подмигнул отец.
- Нет, она в другое место выехала.
Мария Власовна всплеснула руками:
- Ой, сижу тут с вами, лясы точу, а про пирог-то и забыла,- она проворно выбежала из комнаты. Отец тоже встал, подошел к окну, глянул на улицу.
- Мишок, подойди-ка сюда,- поманил он сына. Тот шагнул к окну, но отец сделал останавливающий жест рукой и большим пальцем показал себе за спину. Михаил, состроив недоуменную гримасу, встал за спину Николая Филимоновича.
- Вон там, видишь, мужик стоит? - отец кивнул за окошко.
- Ну, вижу,- пробормотал окончательно сбитый с толку сын.
- Не тебя ждет?
"А ведь вполне может быть…"
- Так, мало ли мужиков на улице, я-то тут при чем? - Михаилу уже самому стало интересно.
- Не скажи… у меня на них с девятьсот пятого глаз наметанный. Как ты пожаловал, так он аккурат и объявился,- убежденно заявил Глебов-старший.
- Да ерунда все это, батя. Давай лучше еще по маленькой.
- Ну, по маленькой так по маленькой. Я только на минутку в одно место выскочу.
Отец ушел, а Михаил прошелся по комнате. Последний раз он был дома вечером того дня, когда Ольга передала ему документы и инструкции. После обеда к нему буквально ворвался встревоженный Климов и сказал немедленно спускаться в машину. По дороге завез его домой. Пока чекист ждал в машине, Михаил быстро собрал вещи, попрощался с родителями и отбыл в "длительную командировку". Следующие два дня он пробыл на какой-то незнакомой квартире, а на третий день он стал "товарищем Плаховым" и его привезли в тот самый городок, где он продолжил выполнять задание контрразведчиков.
Глебов вернулся на свое место, осмотрелся. "Странно,- сказал он сам себе.- Вроде все то же самое, но что-то неуловимо изменилось. Да нет,- возразил он себе,- в доме твоего детства и юности ничего не изменилось. Просто изменился ты, и смотришь на привычные тебе вещи другими, повзрослевшими глазами. Интересно, повзрослел, значит? - продолжил он полемику со своим alter ego, т.е. "другим я".- Значит, до двадцати пяти лет был ты, Михаил Николаевич, недорослем? Вот и Анюта тебя держала за…"
Вошедший отец помешал ему дать определение себе. Потирая руки, он разлил водочку, а тут и мать с пирогом подошла. Под пирог выпили за удачное завершение командировки Глебова-младшего.
- Миша, деньги-то хоть тебе хорошие платят? - для матери вопрос был не праздный. Завтра на коммунальной кухне ее обязательно спросят, и что Михаил сейчас делает, и сколько получает. А не спросят, так она сама заведет разговор на эту тему.
- Да те же самые, только еще командировочные,- Михаил опять сказал чистую правду. На заводе он числился в командировке в составе группы специалистов из профильного наркомата.
Когда мать пошла ставить чай, мужчины уже расставили шахматы.
- Слушай, Мишок,- заговорщицки прошептал отец, взявшись за коня.- А ты, случаем, не в Испанию собираешься?
Михаил даже охнул от такой пронырливости отца:
- Ну ты даешь! Еще раз объясняю: на секретном заводе монтируем линию, сроки очень жесткие, сам понимаешь. Вот и сидим безвылазно. Как закончим, так и вернусь.
- А я думал, в Испанию налаживаешься и с тобой подготовку проводят по военной части, да и язык ихний опять же,- в голосе Глебова-старшего младшему послышалось некоторое разочарование. "Ничего, батя, подожди, дай срок, узнаешь, в каких секретных делах сын отличится. Но пока рано, да и нельзя об этом говорить".
- Не выдумывай, батя.
- Да я так… опять же тревожно, чую я, нездорово у республиканцев дело идет,- печально заключил Николай Филимонович.
- С чего ты взял?
- Ну так я же газеты внимательно читаю…
"А вот это не надо… не хватало еще, чтобы он кому-нибудь об этом…"
- Ты вот что… ты про эти свои соображения не говори никому.
- Так я же только тебе,- жестом успокоил Михаила отец.
Игра у Михаила не заладилась. На вопрос вернувшейся с чайником матери, чья берет, сын обреченно махнул рукой:
- Совсем что-то я разучился играть, разделал меня папа, как бог черепаху. Все, сдаюсь,- он посмотрел на часы.- Да и пора мне.
- Что ж так быстро-то? - голос матери снова дрогнул.
- Вот управимся с делами, вернусь насовсем. А пока назад ехать надо, сейчас машина придет,- про машину он к месту вспомнил, у матери даже лицо просветлело.
- А ты что, начальник у них, что за тобой машина приходит? - немедленно уточнила Мария Власовна.
- Да какой я начальник. Просто я не один, нас целая группа, вот и собирают по всей Москве.
Стоя на пороге с сумкой, набитой домашней стряпней, Михаил поцеловал мать. Она перекрестила его, стараясь скрыть слезы. Еще раз поцеловав ее, он повернулся к отцу. Тот обнял сына и прошептал на ухо:
- Этот мужик-то все еще там…
Уже в машине Михаила внезапно охватило щемящее чувство жалости к родителям. И времени-то всего ничего прошло, а вот надо же… Выпорхнув волею судьбы из-под их крыла, он как-то сразу возмужал в собственных глазах. Они же ему показались милыми стариками… он впервые назвал их так про себя. Интересно, заметили ли они, как он переменился?
А мать с отцом тем временем стояли у окна. Отец проводил глазами того самого мужчину, на которого он показывал Михаилу,- тот срочно куда-то заторопился, едва сын вышел из дому.
- Вот и повзрослел наш мальчик,- сказал Николай Филимонович притихшей жене.- Видать, время пришло. Ну что ж, в добрый час…
- Дай бог, чтобы все обошлось,- прошептала Мария Власовна.
Глава шестая
Кто-то осторожно потрепал ее по плечу. Пытаясь вырваться из цепких объятий сна, Анюта не сразу открыла глаза, и тому, кто ее будил, пришлось еще раз прикоснуться к плечу девушки.
- Вставайте, молодая засоня, нас ждут великие дела,- услышала она чей-то шепот. С усилием открыв глаза, она увидела склонившегося над собой Седого. Голос его звучал ласково, но на лице было выражение настороженности. Анюта потянулась и тут же поежилась.
- Какой я сон видела,- протянула она, не обращая внимание на слова Седого.- Будто я зимой одна заблудилась в лесу и меня снегом заносить начало… совсем замерзать стала… И тут вы меня будите.
- Ну, если замерзали во сне - это к богатству,- криво улыбнулся Седой.
- А я читала в соннике, что к богатству надо увидеть…- тяжелая ладонь мужчины мягко закрыла ей рот.
- Все, отставить разговоры. Тихо одеваемся и уходим.
Только сейчас Анюта увидела, что он полностью одет, а чемодан, с которым они путешествовали, стоит у двери. Эдуард Петрович убрал руку, Анюта вздохнула полной грудью и встряхнула головой.
- Куда уходим? И почему сейчас? - ей показалось, что не прошло и часа, как она уснула.
- Навстречу новым приключениям, моя дорогая. К большим деньгам и красивой жизни. Ваш сон в руку. А почему сейчас, я вам потом объясню.
Заместитель народного комиссара внутренних дел немигающе смотрел из-под пенсне на Селиванова, только что закончившего свой доклад по делу "Шахматиста". Будучи профессионалом, он понимал, какие перспективы может открыть сложившаяся ситуация. Но сколько в этой игре подводных камней… Взять хотя бы тот факт, что операцию санкционировал бывший начальник отдела Николаев, обвиняемый сейчас в связях с иностранными разведками. Кто даст гарантию, что это не придумка немцев или японцев с целью выявить нашу агентуру и создать канал для дезинформации руководства госбезопасности? Этот Селиванов - человек новый, в контрразведывательных играх новичок, поэтому надо брать дело под личный контроль… но аккуратно. В случае чего отвечать, конечно, будет начальник отдела. Выдержав длительную паузу, замнаркома пошевелился:
- А как сейчас контролируется этот… маньчжурец?
- Мы подвели к нему нашего человека, связь с ним поддерживаем через местных товарищей. А они, в свою очередь, контролируют обоих.
- Если он под таким контролем, зачем же вы хотите его арестовать? - взгляд замнаркома из живого и заинтересованного вновь превратился во взгляд удава. Селиванов набрал в грудь побольше воздуха:
- Товарищ первый заместитель наркома, этот человек очень осторожен. Он ни перед чем не остановится. Любой наш неверный шаг - и у нас могут появиться новые жертвы. А если он еще и сбежит? Ну, я учитываю и политический момент. Товарищ Сталин требует от нас…
- Я знаю, что требует от нас товарищ Сталин,- кавказский акцент в речи замнаркома усилился.- Так вы говорите, майор Свиридов против ареста?
- Так точно, товарищ комиссар.
- Почему?
- Хочет продолжать игру дальше,- Селиванов смело посмотрел в глаза начальнику. "Вот так, аккуратно, главное - не пережать, а то подумают, что я против всех этих комбинаций. А я "за" …но в другой раз".
- Ишь ты, игрок… ну-ну…- замнаркома поднял трубку.- Майора Свиридова из контрразведки ко мне немедленно.
Положив трубку, он опять задумался, барабаня пальцами по столу. Селиванов похвалил себя за предусмотрительность. Направляясь на доклад, он велел Свиридову находиться в кабинете до его возвращения.
- А что за человека вы подвели к этому шпиону? - устало спросил замнаркома. Время-то перевалило за полночь…
- Молодую девушку, комсомолку.
- Комсомолку, говоришь? Красивая?
Этого вопроса Селиванов не ожидал и искренне смутился:
- Не знаю, не видел.
- Хм-м… а ей верить можно? - кажется, этот вопрос был самым распространенным в те годы в этих стенах… и не только в этих.
- Работает с нами на идейной основе,- медленно начал Селиванов.
Телефонный звонок спас его от дальнейших расспросов. Замнаркома, буркнув в трубку: "Пусть заходит", уставился на дверь. Вошедший Свиридов с порога отрапортовал:
- Товарищ первый заместитель наркома, майор Свиридов по вашему приказанию прибыл.
Снова тот же немигающий взгляд через пенсне. "Нет, Селиванов прав, надо с этим заканчивать, других дел невпроворот. Не хотелось бы поскользнуться на первых же шагах",
- Значит так, майор, слушайте приказ. Вашего подопечного, этого японо-германского шпиона, арестовать и доставить сюда.
- Но, товарищ первый замести…
- Вам что-то непонятно? - резко оборвал его замнаркома.
- Никак нет, все ясно,- осекшимся голосом произнес Федор Ильич.
- Вы свободны, майор,- равнодушно бросил хозяин кабинета.
Однако едва Свиридов взялся за ручку двери, как послышался оклик замнаркома:
- Подождите, майор.
Свиридов остановился и повернулся к замнаркома. Тот с каким-то любопытством смотрел на подчиненного:
- Слушайте, Свиридов, а почему вы не возражаете против этого решения? У вас ведь другое мнение?
- Я полагаю, у руководства есть какие-то более веские причины для принятия такого решения,- ровным голосом, сдерживая себя, произнес Федор Ильич. То ли накопившаяся усталость, то ли инстинкт самосохранения четко и внушительно подсказал ему: не дергайся.
В наступившей тишине замнаркома продолжал разглядывать Свиридова:
- Ладно, идите.
Дверь за Свиридовым захлопнулась. Замнаркома встал из-за стола, поднялся и Селиванов.
- А вы говорили, он игрок,- скептически произнес замнаркома.- Что-то непохоже… может, он в какую-то другую игру играет? - последний вопрос заставил Селиванова внутренне вздрогнуть.