Миллер потер руки:
- Отлично!
- Может, пошлем пока твоего шофера в город за набором контактных линз? - предложил Шторн, кивнув в сторону Гарсиа, который подошел к бассейну, разглядывая плавающие листья. - А я потом подберу нужные…
- У Гарсиа другие задачи, - сказал Четопиндо.
- Значит, за линзами мой помощник съездит… Ладно, пойду готовиться, - озабоченно произнес Шторн. - В двенадцать часов жду вас в операционной, - кивнул он Миллеру.
Миллер переспросил:
- Дня?
Шторн улыбнулся:
- Ночи! В такую жару не то что оперировать - даже дышать трудно.
- Я хотел бы пока выкупаться в бассейне, - сказал Миллер.
- У нас есть дела, - ответил генерал. - Выкупаетесь попозже, вечерком. В жару купаться вредно.
Гарсиа между тем успел раздеться и прыгнуть в бассейн. Он прыгал, хлопал руками по воде, вздымая тучи брызг, затем надолго нырнул.
- Молодость, - вздохнул Четопиндо, бросив отеческий взгляд на своего шофера.
Когда Гарсиа вынырнул, Четопиндо, Миллера и Шторна уже не было: они вошли в дом, спасаясь от палящей жары, обычной для оливийской осени.
x x x
Гарсиа плавал от борта к борту, чувствуя, как медленно отступает усталость после напряженной дороги. От одуряющих сигар Четопиндо он все еще ощущал легкое головокружение. "Когда-нибудь от этих проклятых сигар, которые курит шеф, я наеду на столб или свалю машину в кювет", - подумал Гарсиа.
Он был очень расстроен. Дело даже не в том, что Четопиндо изменил свое решение сразу вернуться в порт и Роситу он сегодня вечером не увидит. В конце концов, такое случалось не впервой: Гарсиа по службе приходилось отлучаться из дому и на неделю, и на две, а одна его внезапная поездка с шефом длилась ни много ни мало - целых два с половиной месяца. Генерал Четопиндо без устали колесил по всей стране, в самых дальних ее уголках у него были какие-то свои дела, для Гарсиа непонятные. Да он и не старался вникать в них - шоферу это не положено.
Сегодня утром в порту Гарсиа нос к носу столкнулся со своим приятелем Рамиро. Рамиро пробирался к выходу, что-то бормоча, - наверно, новые рифмы.
Гарсиа окликнул его:
- Рамиро! Ты что же это, друзей не узнаешь?
Рамиро остановился, протянул руку.
- Извини, домой спешу.
- Ты чем-то расстроен?
- Да, был у меня сейчас довольно неприятный разговор с одним субъектом…
- А у меня сейчас поездка, - сказал Гарсиа. - Шеф вызвал.
- Далеко?
- Не знаю.
- В такую жару вести машину не сахар, - посочувствовал Рамиро. - Твой шеф колесит по Оливии не меньше, чем я. Разница только в том, что он делает это с гораздо большим комфортом.
- Между вами есть еще одна разница: мой шеф не сочиняет песни и не поет их.
- Зато превосходно дирижирует. Сам знаешь, какими силами.
- Меня это не касается. Политикой не интересуюсь.
- Напрасно.
- Есть вещи, Рамиро, поинтересней твоей политики. Мало ты за решеткой насиделся? Смотри, за твои песенки тебе когда-нибудь открутят голову.
- Кстати, о песенках. Ты сегодня после поездки свободен? - спросил Рамиро.
- Вечером я у Роситы.
- Приходите вдвоем. Послушаете новую песню…
Ну, вот… А он не увидит сегодня вечером ни Роситу, ни Рамиро. Что делать, такова работа…
Даже в короткой разлуке Гарсиа тосковал по Росите. Нет, конечно, так никто еще на свете не любил, как Гарсиа и Росита. Это мог понять только Рамиро, недаром же он сочинил песню об их любви. "Росита…" Прошептав это имя, Гарсиа почувствовал, как заколотилось сердце.
Они встречаются уже год. У Роситы прохладная кожа и ласковые губы, черные как ночь глаза и стремительная походка… Но, кажется, это уже слова из песни Рамиро. У них будет сын - в этом Гарсиа уверен. Это будет толстощекий бутуз, забияка и непоседа. Они назовут его Орландо - в честь деда.
Гарсиа вылез из бассейна и, не вытираясь, оделся. Долго же он плескался! Солнце приметно склонилось к горизонту, но жара не спадала. Гарсиа снова и снова возвращался мыслью к разговору в машине, оставившему неприятный осадок: что-то в тоне Четопиндо заставило его насторожиться. Надо как-то отвлечься, убить время.
Гарсиа отыскал за домом грабли и принялся сгребать листья в кучи. "Вечером их можно будет поджечь, получится неплохой фейерверк", - подумал он.
x x x
После того как они легко перекусили на веранде, генерал, поманив за собой Миллера, уверенно прошел в гостиную: чувствовалось, что он бывал здесь не раз. Четопиндо опустился в кресло-качалку.
- Садись, - указал он Миллеру на стул. - Нам нужно кое-что обсудить.
Миллер присел, отметив, что Четопиндо перешел с ним окончательно на "ты", очевидно таким образом подчеркивая особую доверительность.
- Ты, наверно, удивляешься, Карло, - собеседник ласковым тоном назвал его по имени, на свой манер, - почему я, генерал Четопиндо, уделяю тебе столько времени и внимания? Зачем вожусь с тобой? Ну, удивляешься? Только по-честному.
- Удивляюсь.
Генерал подбросил в руке кольт.
- Я объясню тебе, Карло. Такой человек, как я, нуждается в надежных помощниках. После пластической операции ты приобретешь совершенно новое обличье. Тебя не узнает ни одна душа в мире, даже мать родная. Шторн в своем деле мастак, на опыте проверено. Короче говоря, Карло Миллер сегодня ночью исчезнет, и родится… Кстати, ты не придумал себе новое имя?
- Нет еще…
- Давай-ка придумаем вместе, - предложил Четопиндо, играя кольтом. - Ну?
- Может быть… Харон? - брякнул Миллер, тут же пожалев о сказанном.
- А может быть, Зевс? Или, того лучше, Афина Паллада? - не без сарказма заметил Четопиндо. - Не мудри, чем проще будет твое новое имя, тем лучше.
Они помолчали. Миллер исподлобья озирал комнату, в которую его забросила судьба.
- Идея! - воскликнул вдруг Четопиндо, хлопнув себя по лбу. - Послушай, фамилия Миллер распространена у немцев?
- Очень, - ответил Миллер, не понимая еще, куда клонит Четопиндо.
- Имя Карло, я думаю, тоже не меньше распространено, - продолжал генерал.
- Конечно.
- Поэтому мы оставим тебе прежние имя и фамилию! - воскликнул Четопиндо. - По обличью-то ты станешь совершенно другим, новым человеком. Состряпаем тебе приличную легенду, и твоя прежняя фамилия будет тебе надежным щитом. Ну как, принимаешь мою идею?..
- Видите ли, ваше превосходительство…
- К черту церемонии! - перебил генерал. - Можешь говорить мне Артуро и обращаться на "ты" - разумеется, только с глазу на глаз.
- Надо подумать, Артуро.
- А чего думать! Ты же не Борман, а просто Миллер. Кто он такой, Карл Миллер? - спросил Четопиндо и сам же ответил: - Небогатый негоциант немецкого происхождения, приехавший в Оливию, скажем, из Бразилии. Зачем приехал? Ну, в Рио-де-Жанейро у него случилась семейная драма или что-то в этом роде. Застал жену с другим, ушел от нее… Короче, решил поставить на прошлом крест и начать новую жизнь. Вот именно, новую жизнь. Относительно твоей новой жизни, Карло, мы и должны теперь потолковать.
Генерал качнул кресло.
- Оливия катится в пропасть, - продолжал он. - Ее раздирают раздоры между различными группировками. Даже в верхах нет единства и согласия. Рабочие непрерывно бастуют, чем ослабляют национальную экономику, которая и без того дышит на ладан. Вот и теперь ко мне просочились сведения, что докеры Королевской впадины собираются забастовать, а я - представляешь! - должен сидеть сложа руки, вместо того чтобы принять надлежащие меры. - Произнеся слова "надлежащие меры". Четопиндо непроизвольно погладил кольт.
- Докеры Королевской впадины? - переспросил Миллер.
- Так часто именуют наш главный порт, - пояснил Четопиндо. - Даже Оливию называют иногда Королевской впадиной. Эта самая впадина вот-вот превратится в пропасть. А ведь наша страна - одна из богатейших в мире. В наших горах колоссальные запасы меди и селитры, золота и каменного угля, урана и серебра. Да, да, я разговаривал с нашим министром геологии - у нас имеется этот самый уран, который, по словам физиков, обладает неслыханными перспективами. Но что толку? Рудники простаивают из-за бесконечных забастовок. Они, видите ли, осуществляют конституционное право на забастовки. Моя бы власть, я показал бы им права, - скрипнул зубами генерал. - Короче говоря, я должен взять власть, чтобы спасти страну. Вот в этом деле мне и нужен помощник. Такой, который, не рассуждая, пойдет за меня в огонь и в воду… Я знаю, о чем ты сейчас думаешь, - произнес внезапно Четопиндо, и Миллер вздрогнул. - Ты думаешь: а что мне проку лезть в эти дела? Отвечу: ты не прогадаешь. Все верные мне люди получат хорошие места при новом режиме. Ты войдешь в правящую верхушку Оливии, Карло!
Четопиндо умолк и закурил. К счастью для Миллера, окна в комнате были распахнуты настежь. И все-таки, почувствовав сладковатый ненавистный запах, он встал и подошел к окну. Из окна был виден бассейн.
- Гарсиа еще купается, - сказал Миллер, присев на подоконник.
- Этот парень часами может сидеть в воде, - откликнулся Четопиндо. Он жадно сделал три-четыре затяжки и продолжал: - Но речь сейчас не о Гарсиа, а о тебе. Видишь ли, твое перевоплощение может иметь успех только при одном условии: если о нем не будет знать ни одна живая душа.
- А хирург?
- Это свой человек, - макнул рукой Четопиндо. - Я ручаюсь за него и его ассистента, как за самого себя.
- Остается еще Гарсиа, - тихо сказал Миллер. - Он слышал все наши разговоры в машине.
Четопиндо скривился, словно от зубной боли, хотя все решил заранее.
- Да, черт возьми, я был о тебе лучшего мнения, Карло. Неужели ты считаешь, что я не подумал об этом?
- Что же делать?
- Вот об этом я хочу услышать от тебя, - усмехнулся генерал. - Небольшой тест на сообразительность.
Миллер подошел к Четопиндо.
- Существует только один надежный способ заставить человека замолчать…
- Пожалуй… Это разумная идея, - сказал Четопиндо, заглядывая в дуло револьвера, словно в подзорную трубу. - Как ты представляешь себе ее оформление?
Миллер кивнул на кольт:
- С такой игрушкой в руках не спрашивают, а действуют.
- Не годится, - покачал головой Четопиндо. - Любой выстрел в этой стране имеет эхо. Неплохой афоризм, а?
- Я могу убрать его ударом кулака.
Четопиндо поморщился:
- Не эстетично.
- Можно утопить, - предложил Миллер.
- Возвратиться к реке? Или ты готов утопить его в ложке воды?
- Здесь имеется бассейн.
- Вот именно, - заключил Четопиндо.
Задуманный Гарсиа фейерверк не получился. Листья, собранные им в кучи, лишь чадили, упорно не желая разгораться. На днях здесь, видимо, прошел ливень, и листья были влажными. Наконец Гарсиа исхитрился - отлил из канистры, лежащей в багажнике машины, немного бензина и плеснул его в тлеющее месиво. Высокий огонь выстрелил в небо, озарив кряжистые деревья, дом Шторна и черную воду бассейна.
Довольный Гарсиа стоял опершись на грабли и не мигая смотрел в огонь. Он с детства любил раскованную стихию пламени.
На крыльцо, зевая, вышел Миллер.
- Вы так и не отдыхали? - обратился он к Гарсиа.
Шофер пожал плечами.
- Я в вашем возрасте тоже не любил отдыхать, - заметил Миллер, так и не дождавшись ответа.
В небе успели высыпать звезды - яркие до неправдоподобия. Миллер напряг память - когда-то в гимназии он был первым по астрономии - и долго всматривался в ночное небо.
Гарсиа спросил:
- Знакомые звезды ищете?
- Знакомые! - охотно откликнулся Миллер.
- Нашли?
- Представьте, нашел. - Миллер поднял руку и, указав на пять ярких звездочек, произнес: - Созвездие Южного Креста. - Южный Крест он назвал неспроста: ведь это созвездие можно наблюдать только в данном полушарии, его не увидишь в небе Германии…
- Теперь, вечером, хоть дышать можно, - сказал Гарсиа.
Миллер подошел к костру и стал рядом с Гарсиа.
- Вы издалека к нам приехали? - спросил шофер.
- Из Бразилии. - ответил Миллер. "Обкатывая" новорожденную версию, он довольно подробно рассказывал Гарсиа о своих мнимых злоключениях, которые в конечном счете привели беспокойного коммерсанта на оливийскую землю.
Гарсиа слушал, изредка переводя взгляд с языков пламени на рассказчика.
- Смотри, дружище, не повторяй в своей семейной жизни моих ошибок, не оставляй надолго жену, - назидательно заключил Миллер свой рассказ.
- Ну, у нас с Роситой такого никогда не будет! - рассмеялся Гарсиа.
- Ты самоуверен, - покачал головой Миллер.
- Разве это плохо?
- Очень плохо.
- Скажите, а зачем вам понадобилось делать пластическую операцию? - вдруг спросил Гарсиа.
- Неужели ты не понял этого из моего рассказа? Я решил откреститься от прошлого и начать новую жизнь.
- Мне показалось из разговоров в машине, что вы прибыли из Германии, - сказал Гарсиа.
Миллер закашлялся.
- Бывал я и в Германии, - сказал он, когда приступ прошел. - Куда только не забросит судьба бродящего коммерсанта.
Гарсиа вздохнул.
- Одиннадцатый час, - сказал он, посмотрев на часы. - Пойду отдыхать.
Миллер подгреб в костер несколько листьев, посмотрел, как они вспыхнули.
- Спать рановато.
- А что еще делать? - спросил Гарсиа. - Думал я прогуляться, да не смог преодолеть этот проклятый забор. Нужно знать шифр, которым открываются ворота.
- Ты умеешь плавать, Гарсиа?
- Немного.
- Хочешь, я научу тебя плавать как следует? - предложил Миллер. - Я покажу тебе способ, которым плавает чемпион Рио-де-Жанейро.
Гарсиа заколебался:
- Это интересно…
- Тогда пошли!
Миллер первым сбросил одежду и бултыхнулся в бассейн. Вода, к его приятному удивлению, оказалась достаточно прохладной, видимо проточной. У борта, с которого спрыгнул Миллер, было мелко. Близ противоположного борта, под вышкой для прыжков, было, должно быть, глубже. Следом за Миллером в бассейн нырнул Гарсиа.
- А ты откуда знаешь немецкий? - спросил у него Миллер, когда темная фигура Гарсиа приблизилась.
- На курсах, - ответил Гарсиа. - Генерал заставил выучить. У него в штабе все умеют говорить по-немецки… Ну, показывайте ваш чемпионский способ.
- Дай остыть, - сказал Миллер.
Костер из листьев догорел.
Карл глубоко вздохнул. Запах бензина и дыма мешался с острыми, пряными запахами южной ночи. Вокруг бассейна стрекотали цикады.
На месте костра осталось тлеющее красное пятно, которое с каждой секундой съеживалось на манер шагреневой кожи.
Гарсиа, описав широкий круг, возвратился к Миллеру. Слышно было, как он с шумом выплевывает воду.
- Начнем? - сказал Гарсиа, тронув Миллера за руку.
- Главное - это дыхание, - начал Миллер. - В этом весь фокус. Человек почти все время должен находиться под водой. Он высовывает голову только на короткое мгновение, чтобы сделать вдох, и снова погружается. Все основано на законах физики. Суть дела в том, что тело, которое движется под водой, встречает гораздо меньшее сопротивление, чем при движении по поверхности.
- Понятно.
- Если ты это как следует усвоишь, все будет о'кей. Ну что, приступим?
- Но я ничего не увижу…
- Не беда, - усмехнулся Миллер. - Я буду управлять в воде твоими движениями. Дай-ка сюда руку… Вот так. Ее ты забрасываешь как можно дальше, ложишься на воду, вторую руку отводишь назад…
Освежившись в бассейне, Миллер вернулся в дом.
- Ну как настроение, коммерсант? - спросил у него Четопиндо, сидевший в плетеной качалке на веранде. Судя по всему, генералу немного нездоровилось, хотя он и скрывал это.
Миллер щелкнул каблуками:
- Готов к операции, ваше превосходительство.
- Отлично!
- Скоро операция?
- Через неделю.
- Что? Разве не сегодня вечером? - растерянно переспросил Миллер.
- А ты непонятлив, коммерсант. Я имею в виду главную операцию, связанную с Гарсиа, - сказал Четопиндо. - Он слишком много знает и болтает лишнее, потому судьба его решена.
"Его шутки становятся слишком навязчивыми и плоскими", - подумал Миллер, глядя на болезненное лицо генерала.
- Что смотришь? - спросил Четопиндо.
- У тебя усталый вид, Артуро.
- Пустое, - махнул рукой генерал. - В общем, сделаем так. После операции - на сей раз я имею в виду твою пластическую операцию - ты останешься здесь на неделю.
- А ты?
- Я сейчас уезжаю с Гарсиа и потом вернусь за тобой.
- Но почему так долго?
- Потому что после операции твое лицо опухнет и будет как подушка, и отеки спадут только через шесть-семь дней.
- Не раньше?
- Не раньше. Насмотрелся я на эти пластические операции… Впрочем, это неважно. Важно, что когда мы вернемся, ты будешь в форме. Я бы сказал - в новой форме!
Миллер поморщился:
- Я бы не хотел оставаться здесь один…
- Что поделаешь, - перебил Четопиндо. - Меня ждут серьезные дела. Кстати, надо пристроить драгоценности, которые ты привез, чтобы они давали хорошие проценты. К сожалению, денег в нашей партийной кассе - не густо.
- Значит, вернешься в Королевскую впадину?
- Э, нет, - улыбнулся Четопиндо. - Порт - слишком беспокойное место, чтобы хранить там такие ценности. Иностранные суда рядом, да и докеры все время волнуются… Я же говорил, когда ехали сюда, твой багаж был доставлен в надежное место.
- Куда?
- Ну, скажем так: в центр страны, - небрежно уточнил Четопиндо, слегка раскачиваясь, и назидательно поднял палец. - Твой погибший шеф из Берлина сообщил мне, что ценности, которые у тебя имеются, предназначены для движения, что это, в сущности, партийная казна и что они будут брошены на алтарь общего дела. Разве это не так?
- Так.
- Вот и договорились. Я всегда считал, что немцы… пардон, бразильцы - сметливый народ, - сказал Четопиндо.
"Счастье еще, что он не знает, какую сумму из этой самой партийной казны я отвалил Педро, - подумал Миллер. - Узнай об этом Четопиндо, он, наверно, убил бы меня. Но еще вернее меня убил бы Педро, если бы я не расплатился с ним так щедро". Однако теперь, с пустыми руками, он, Миллер, всецело в лапах Четопиндо. Вот из этого и нужно исходить в своих расчетах и действиях. Потом, с течением времени, возможно, положение изменится, и он сумеет потребовать у Четопиндо свою долю. А пока…
В конце концов, нужно отдать Четопиндо должное. Он проявил (правда, не совсем понятно, почему) совершенно необычную заботу о незаконном иммигранте с весьма запятнанной репутацией. Эта забота простерлась до того, что Четопиндо сам занялся устройством пластической операции Миллера. Такая забота чего-нибудь да стоит!
Генерал сидел откинувшись в качалке. Казалось, он тоже о чем-то размышлял.
- Послушай, Артуро, а как же Гарсиа?.. - начал Миллер.
- Об этом не беспокойся, - перебил Четопиндо и уверенно махнул рукой. - Шофер будет при мне неотлучно. А вернусь - разберемся с ним… Гарсиа! - крикнул вдруг Четопиндо так громко, что Миллер вздрогнул.
- Иду! - откликнулся шофер откуда-то из глубины территории, погруженной в вечерние сумерки.