"Хватит с меня, провинции! Все предыдущие жены п так были провинциалками". Все провинциалки, как девицы, так и уже разведенные женщины, как правило, оказывались чересчур чувствительными особами. Семеш убедился в этом на собственном опыте. По его мнению, столичная женщина скорее поймет, что душу свою она может изливать перед кем угодно, а основу брачного союза составляют определенные сбережения.
На первый взгляд умствования Семеша могли показаться циничными, по женщины в силу своей психологии как-то иначе воспринимали это.
Отправляясь на свидание с первой дамой, Семеш попросил Турка одолжить ему свой "трабант".
Осень в тот год стояла теплая, и в кафе было даже жарко. Минуя раздевалку, Семеш бросил беглый взгляд в зеркало и поправил белую гвоздику в петлице пиджака. Это был его опознавательный знак для дамы.
Семеш сел за столик и заказал кофе и бокал пепси-колы. Он хотел не только произвести хорошее впечатление, но и покорить даму. Одного Семеш никак не мог понять - почему он так волнуется.
"А она опаздывает на целых десять минут, - подумал про себя Семеш. - А что, если она вообще не придет?
И, словно по заказу, в этот момент за стеклянной дверью появилась женская фигура. Ошибки быть не могло. Семеш принял импозантную позу. Это была чуть полноватая женщина средних лет, среднего роста, в соломенной" шляпке, украшенной букетиком искусственных васильков. В руках она держала номер "Мадьяр немзет".
Дама бросила на Семеша несколько беглых взглядов. Он приподнялся. Рот его расплылся в широкой улыбке, которую следовало понимать, как: "Я здесь". Взглядом он показал на белую гвоздику в петличке.
Волнение, которое его мучило до сих пор, вдруг исчезло, и ему на смену пришло спокойствие, какое обычно испытывает актер, когда поднимается занавес.
Дама в соломенной шляпке нервно теребила кайму скатерти. Семеш встал и, сделав несколько шагов, остановился перед столиком, за которым сидела дама. Галантно поклонившись, он воскликнул:
- О! Это вы!
Он произнес это слегка дрожащим голосом. Вместо ответа дама ткнула газетой в петлицу с гвоздикой.
- Целую ручки… Да, я и есть тот самый докторИштван Семеш. Я весь к вашим услугам.
Семеш жестом правой руки пригласил даму сесть на маленький диванчик, а левой взял ее руку с толстыми пальцами и запечатлел на ней самый почтительный поцелуй.
- Зовут меня Эдитке. Я вдова Телеки Армандне. Вы можете называть меня Дитке. Так называл меня мой бедный покойный муж…
Продолжая мило щебетать, дама вынула из сумочки пудреницу и безо всякого смущения начала пудрить лицо.
- У вас прекрасное имя, - с готовностью согласился Семеш. - Я благодарю судьбу за то, что она позволила мне познакомиться с вами.
- Правда? Вы на самом деле, доктор, благодарны судьбе за это? - проговорила дама.
- Пожалуйста, не будьте такой официальной и зовите меня запросто… Путей, - сказал Семеш, смерив даму оценивающим взглядом.
Он вдруг придвинулся к Дитке и левой рукой погладил ее накрашенные щеки.
- О, как ты очаровательна! Рожица у тебя почти девичья.
- Как вы любезны, доктор! - покраснев, выдавила из себя дама.
- Я же просил вас называть меня Путей, дорогая Дитке. - И Семеш указательным пальцем шутливо погрозил даме.
- Путя, - с напускной стыдливостью произнесла дама. - Какое милое имя! Вы так хорошо выглядите, что вам не дашь сорока…
- Я так долго ждал этой минуты! - с патетикой воскликнул Семеш. - Мне было нелегко решиться искать спутницу жизни через объявление в газете. В глубине души я всегда стремился к такой женщине, как вы…
- Извините, дорогой Путя! Закажите, пожалуйста, и мне чашечку кофе, - перебила его Дитке. - Со взбитыми сливками.
- Тысяча извинений… Фантастично! Вы произвели на меня такое впечатление, что я даже забыл об элементарной вежливости. Алло! Девушка! - Путя жестом подозвал официантку. - Один кофе и взбитые сливки! - И он снова повернулся к Дитке: - Пардон… На чем же я остановился? Да, я и не подозревал о том, что вы существуете на свете, но всегда надеялся, что придет день, когда я вас встречу, дотронусь до этих ласковых рук, погляжу в эти прекрасные глаза и позабуду обо всем на свете… О том, что я чертовски устал, о том, что есть какие-то неприятности…
Семеш вошел в роль. Даже морщины на его лице разгладились. Театральным жестом он полез в карман, будто невидимый режиссер подал ему знак сделать это, не спеша вынул ключ зажигания от. машины и, будто невзначай, стал раскручивать его на указательном пальце.
- Если я правильно вас поняла, вы очень заняты, - начала дама сочувствующим тоном, бросив беглый взгляд на вращающийся у него на пальце ключ от машины.
- Да, разумеется, - Семеш шумно вздохнул. - На крупной фирме миллион забот, и самые тяжелые из них, как правило, сваливают на плечи тех, кто все везет. В довершение всего негде спокойно отдохнуть.
Услышав последнюю фразу, дама подняла голову и с подозрением спросила:
- У вас нет квартиры?
- Нет, нет, - замотал головой Семеш, изобразив страдальческую улыбку, - вы меня не так поняли. У меня просто в данный момент нет дома. Вот уже год я вынужден скитаться по гостиницам. Дело в том, что я строю небольшую виллу на Холме Роз и потому, разумеется, был вынужден продать свою кооперативную квартиру в Пеште.
- Ага, понимаю, - промямлила дама, тараща глаза на Семеша.
- И знаете, дорогая Дитке, - продолжал Семеш, - вы, наверное, представляете, что такое в наше время связаться со строительством? Я придерживаюсь старомодных взглядов и хочу, чтобы моя будущая супруга пришла на все готовое и сразу бы обрела покой и счастье. Вы представляете, сколько сердец разбито в мире из-за неустроенности личной жизни! Я это вижу на примере своих коллег по работе. О, как они мучаются в общих квартирах! Все они надеялись на безоблачное счастье, а вместо этого задохнулись от взаимной ненависти. "Нет, Путя, - сказал я тогда самому себе, - хватит с тебя одного неудачного брака! Во второй раз ты такой ошибки уже не совершишь!" Вот тогда-то я и решил сначала создать солидную материальную основу для нового брака, а уж потом жениться. А когда у меня ни в чем не будет недостатка, придет и счастье. Правда, - он рукой показал себе на голову, - у меня и голова поседела. Особенно в связи со строительством виллы. Готов второй этаж, здание подведено под крышу, имеется небольшой садик. А вот тут-то я и выдохся.
- Я охотно помогу вам закончить строительство. Я и сама хочу войти в новую семью не с пустыми руками. У меня в излучине Дуная есть свой участок с небольшим дачным домиком и шестьдесят тысяч форинтов на сберкнижке, - скороговоркой выпалила Дитке.
- О! - Семеш махнул рукой. - Не в деньгах счастье. Лучше не будем говорить об этом. Беда в том, что я примерно еще с год не смогу привести подругу в дом. Я сейчас попал в затруднительное положение. Мне не хватает для окончания строительства пятидесяти - шестидесяти тысяч форинтов. Но… - Семеш поднял голову и бодрым голосом продолжал: - Мужчина остается мужчиной. Он всегда преодолевает препятствия на своем пути. Возьмусь за какую-нибудь левую работу, побольше потружусь и…
- Глупости! - прервала Дитке бурный поток слов, извергающийся из уст Семеша. - У меня на улице Дохань есть небольшая вязальная мастерская. Я женщина практичная, так сказать. Когда еще был жив мой покойный супруг, мы договорились с ним относительно того, что каждый из нас что-то вносит в семью. Брак, по-моему, это все равно что торговая сделка. В основе его должны лежать материальные блага, а если в довершение к этому есть еще и чувства, то это - просто божий дар!
- Да, да, - Путя согласно закивал головой. Глаза у него оживленно заблестели. - Меня очень радует, что вы верующая, Дитке, - продолжал Семеш. - Только верующие способны на серьезные и глубокие чувства.
- Я вижу, у вас есть машина?
- Есть, но надолго ли… Если я не смогу достать денег на продолжение строительства, придется ее продать.
- Об этом мы с вами поговорим позже, а сейчас, если вы не возражаете, я хотела бы взглянуть на вашу виллу.
"Практичная, осторожная курица", - подумал Семеш, а вслух произнес:
- Пожалуйста, хоть сейчас. Мне будет очень приятно. Это, видимо, означает, что я могу надеяться, а?
- Человек может надеяться лишь на милость божью. Он посылает нам и хорошее, и плохое. - Дитке отпила несколько глотков кофе.
Семеш подозвал официантку и расплатился.
- Вы слишком много дали ей на чай, - заметила Дитке, когда официантка отошла от стола. - До свадьбы мы с вами будем вести расчеты порознь. Сейчас я вам задолжала двенадцать форинтов сорок филлеров. Сумму, которую вы дали официантке на чай, я с вами делить не стану.
- О, я с вами полностью согласен, но я так обрадовался встрече с вами, что действительно дал на чай больше положенного. Но разрешите мне по случаю нашей первой встречи заплатить за вас!
- Пожалуйста, - не стала противиться Дитке, - но я остаюсь верна своим принципам: быстрый и точный расчет способствует крепкой дружбе. Прошу заметить это. И вообще, легкомыслия я не люблю.
Семешу ничего не оставалось, как слушать ее и кивать, а в голове у него роились мысли, что с этой скрягой, видно, ничего не выйдет и пора бы ему исчезнуть с ее глаз.
- А где стоит ваша машина? - поинтересовалась Дитке…
- Моя машина? Одну минуту… - Семеш стал разглядывать машины на стоянке.
"Черт возьми! - выругался он про себя. На стоянке среди "Волг", "фордов" и "опелей" стояло, по крайней мере, восемь "трабантов", а он, как назло, забыл номер машины, на которой приехал.
Наугагд Семеш подошел к первому попавшемуся "трабанту" и, всунув ключ, проговорил:
- Кажется, это моя. - Однако ключ почему-то не поворачивался.
- Эй! Что вам нужно?! - крикнул Семешу лысый мужчина, рассматривавший витрину магазина.
- Как что? Что нужно! Уехать хочу. Машина-то моя, - обиженным тоном ответил Семеш.
- Ваша не машина, а милая дамочка. - И лысый решительно направился к нему.
- Попрошу выбирать слова! - бросил Семеш лысому и, повернувшись к Дитке, добавил, но так, чтобы слышал лысый: - Черт бы их побрал! Понаделали этих "мыльниц" и покрасили в один цвет. Поди разберись, где машина твоя, а где чужая…
Семеш ломал себе голову над тем, как бы с честью выйти из этого щекотливого положения. Его даже в пот бросило. И вдруг он вспомнил, что на зеркальце заднего обзора в машине Турка болталась игрушечная фигурка Швейка. Он подскочил к третьей в ряду машине е фигуркой Швейка и, бросив презрительный взгляд в сторону лысого, с облегчением сказал:
- Вот она, моя!.. Прошу вас. - И Семеш галантно открыл дверцу. Заметив подозрительный взгляд дамы, он объяснил: - Эти машины такие одинаковые, что не удивительно, если не узнаешь собственную и сядешь в чужую… А как разошелся этот лысый тип! Балда, да и только: думает, если у него машина есть, то у других ее нет. Никакой тебе деликатности! Одна грубость…
Через минуту они уже ехали по улице. Не имея нужного опыта, Семеш вел машину осторожно. Не без труда он выехал из центра и свернул на набережную, которая была относительно свободной. Пользуясь этим, Семеш несколько отвлекся и начал расписывать красоту Будапешта. Практичная Дитке с удивлением слушала его восторженную болтовню. Она будто впервые в жизни видела и Королевский дворец, и Собор короля Матьяша, и Бастион рыбаков, и Цепной мост, и здание академии, и парламент с его многочисленными башенками… Виной тому был торжественный голос Семеша.
В Буду Семеш проехал по мосту Маргит, миновал минарет Гюль Баба. Проезжая мимо ресторанчика Пейерли, он не забыл упомянуть о том, какой великолепный фасолевый суп там подают, а через несколько секунд уже рассказывал ошеломленной Дитке какую-то древнюю легенду о нашествии турок на Венгрию.
Свернув на улицу Вархалои, он поехал на подъем. Минуя научно-исследовательский институт связи, Семеш со знанием дела начал распространяться о современной сверхдальней связи. Насладившись произведенным на даму впечатлением, Семеш заговорил о том, что, по его глубокому убеждению, мужчина должен содержать женщину, должен создать для нее удобное гнездышко и тому подобное.
- Вот мы и приехали, дорогая, - Семеш затормозил перед недостроенной виллой, которую облюбовал заранее. Выйдем, дорогая!..
Выйдя из машины, он галантно открыл дверцу и пригласил даму выйти.
- Только осторожно, не запачкайтесь, пожалуйста, - вежливо предупредил он. - Знаете, при строительстве не обходится без известки, глины, обломков кирпича…
Дама, словно зачарованная, остановилась перед виллой и оценивающим взглядом начала ее осматривать. Не сдержавшись, она назвала возможную цену виллы:
- Триста, нет, тысяч четыреста.
Семеш вытирал руки платком и переступал с ноги на ногу.
- Так-так! - громко произнесла Дитке. - Так почему же приостановились строительные работы?
- Положение довольно щекотливое, - с наигранным замешательством начал объяснять Семеш. - Как я уже говорил, у меня не хватило денег, а влезать в долги мне не захотелось. При займе в банке нужно платить шесть процентов, в другом месте потребуют и того больше. К сожалению, с января подорожали строительные материалы. Если бы не это… А тут еще и одиночество, когда сам не знаешь, для чего и для кого все это строишь…
- А сколько же денег вам требуется для завершения строительства? - перебила его Дитке.
"А она намного хитрее, чем я думал", - мелькнуло у Семеша в голове.
- Для полного завершения, включая установку котла для парового отопления, нужно приблизительно… - Семеш нахмурил брови, сделав вид, будто производит в уме сложные подсчеты, - тысяч сто, минимально - хотя бы сорок - пятьдесят тысяч… А там уже и переезжать можно…
И вдруг совершенно неожиданно Семеш встал перед Дитке на колени, обнял ее некрасивые ноги и, склонив голову набок, словно пес, выпрашивающий лакомый кусочек, часто-часто заморгал глазами:
- Дорогая, разрешите здесь, перед нашим будущим гнездышком, попросить вашей руки… Умоляю вас, не отказывайте мне!..
- Вы глупенький, - перебила его дама. - Немедленно встаньте!
- Не встану до тех пор, пока не услышу желанного "да".
- Вы мне нравитесь, - произнесла Дитке, глядя поверх его головы на виллу. Когда же она перевела взгляд на Семеша, в голосе ее зазвучали патетические нотки: - Ну, а если я дам вам заимообразно шестьдесят тысяч форинтов?
- Нет! - Семеш отчаянно затряс головой. - Нет! Об этом не может быть и речи! - Он еще крепче обхватил руками колени Дитке.
- А если я буду настаивать?
- Я все равно не соглашусь на это! - проговорил Семеш трагическим тоном.
- Значит, вы не любите меня! - И дама рванулась, стремясь высвободиться. - Если вы не примете моего предложения, тогда все ваши слова я буду считать лживыми. Тот, кто по-настоящему любит, не раздумывает, принимать ему помощь от любимого человека или нет… Пустите меня!
- Но, дорогая… Не оставляйте меня, я вас обожаю.
- Вы принимаете мои шестьдесят тысяч?
- Мне трудно это сделать. Мне стыдно…
- Глупый ты, Путя! - Дитке впервые назвала Семеша на "ты". - Встань и поцелуй меня!
- О счастливое мгновение! - Путя вскочил на ноги и запечатлел на густо напудренной щеке дамы звонкий поцелуй.
- Итак? - спросила она, освобождаясь от объятий Семеша. - Если я дам тебе шестьдесят тысяч, когда мы сможем переселиться в этот дом?
- В конце лета, самое позднее - осенью, - ответил он, с трудом сдерживая себя, чтобы не расхохотаться.
- Хорошо, - кивнула Дитке, - поехали… Завтра я сниму со сберкнижки деньги, а ты сегодня же сходи к мастерам. Договорились?
- Ты не женщина, а ангел, спустившийся с небес на грешную землю! - воскликнул Семеш, потирая вспотевший лоб.
Игра удалась.
Местом встречи с женщинами, которые откликнулись на его объявление в газете, Семеш по многим причинам выбрал кафе "Гюль Баба". Во-первых, от кафе было не так далеко до "его виллы" на Холме Роз. Во-вторых, в центре города он чувствовал себя не совсем спокойно, так как в любой момент мог нечаянно столкнуться с кем-нибудь из знакомых, особенно с девицами, которые могли бы помешать его сватовскому спектаклю.
И он не ошибся. Однажды он потерпел досадное фиаско.
Он ждал в кафе свидания с очередной жертвой, которая стремилась выйти замуж. Женщин он выбирал но присланным ему фотографиям. На этой фотографии была изображена довольно полная дама, однако Семеш и представить себе не мог, что на самом деле эта особа превзойдет все его ожидания.
Даме оказалось далеко за сорок, а весила она не меньше ста килограммов. Внешний вид расплывшейся дамы буквально ошеломил Семеша, и он в первый момент даже подумал, что она ищет отнюдь не его. Дама шагала грузно, и паркет под ней ужасно скрипел, не выдерживая такого давления.
- Это ваш девиз "Белая гвоздика"? - спросила Семеша дама, закрыв спиной всю стойку.
Семеш хотел было отказаться, но предательская белая гвоздика торчала у него в петлице пиджака.
- Да, - нерешительно выдавил он. - Прошу вас, садитесь.
Дама уселась, но не на стул, а на диван, заняв его почти полностью.
"Боже мой, какая туша!" - содрогнулся Семеш.
- Могу ли я заказать рюмку коньячку? - предложил он.
- Коньячку?… Это можно… двести граммов.
- Девушка! - позвал Семеш официантку. - Рюмочку коньяку.
- Пардон! - грубым, почти мужским голосом запротестовала дама. - Двести коньяку!
От волнения Семеш не заметил, как за их столик подсела его бывшая знакомая Илди Бамбиш.
- Я пришла сюда сама, чтобы не писать ответ на ваше письмо, - приступила прямо к делу толстая дама.
- Я очень рад, - пробормотал Семеш.
"Ну и туша! Залпом выпивает двести граммов коньяку!" - подумал Семеш и тяжело вздохнул.
- Чем могу служить? - спросил он.
- Как это, чем могу, служить? - повысив голос, спросила дама. - Вы звали, и я приехала! Вы же сами писали, что у вас серьезные намерения…
- Как же, как же, разумеется…
- Я работаю на Балатоне в одном ресторане.
"Это совсем другое дело", - отметил Семеш.
- Вы мне с первого взгляда понравились, - проговорил он, постепенно отгоняя от себя скованность. - Именно о такой женщине я и мечтал.
- Ну, не скажи! - услышал Семеш ехидное замечание со стороны.
Посмотрев в ту сторону, он увидел насмешливые глаза Илди Бамбиш.
"Вот еще черт ее принес! - мелькнуло у него в голове. - Мне здесь только ее не хватало". Однако он не подал и виду, что знаком с Илди.
- Вы что-нибудь имеете против меня? - спросила толстуха.
- Что вы, что вы! Боже упаси! Вы мне очень нравитесь…
Однако докончить фразу ему так и не удалось, так как Илди подсела к Семешу и тронула его за плечо.
- Не сердись, Путя! Дай-ка мне огонька прикурить.
- Да, пожалуйста, - смущенно пробормотал Семеш, щелкнув зажигалкой, и поднес огонек к сигарете Илди.
- Ты очень миленький сейчас. Намного лучше, чем в тот день, когда написал обо мне свою дурацкую статью. Я не сержусь на тебя. А ты не забыл, что задолжал мне пятьдесят форинтов, а? Не забыл? Пардон! - Илди хитро подмигнула толстухе, как старой знакомой. - Мы с Путей старые друзья.
- Не мешай! - злобно прошипел на нее Семеш.
- Почему? Тебе нравится эта старая корова?