Переговорив с Сокольским, признавшим свою связь с киллершей, Зоя подумала, а не отказаться ли ей вообще от расследования этого дела. Больше всего на свете "важняк" Василевская не любила расследовать преступления коллег. Даже если они оказались "оборотнями", все равно ей было неловко уличать своих. Ей было стыдно за них, и при этом она невольно им сочувствовала, а те, естественно, не могли забыть, как еще недавно находились с ней по одну сторону баррикад. Сергей Сокольский был для нее не просто коллегой, и в чем бы он ни был замешан, она была бы на его стороне, даже если бы выяснилось, что он лично пристрелил этого Беса. Когда еще Зоя работала с Сергеем в одном райотделе, она как-то завела с ним разговор о "Белой стреле", о которой в те годы ходили легенды, мол, это такая сверхсекретная организация, состоящая из бывших и действующих сотрудников спецслужб. По легенде, "Белая стрела" была создана для физической ликвидации особо опасных криминальных авторитетов, которых законными методами не удавалась привлечь к уголовной ответственности. Тогда Зоя сказала Сергею, что если этой "Белой стрелы" не существует, то ее следовало бы создать. О "Белой стреле" она заговорила с ним от отчаяния, когда по команде, спущенной с самого верха, ей приказали закрыть дело о нанесении тяжких телесных повреждений, повлекших смерть потерпевшей.
С самого начала у нее с этим делом все пошло не так. Неприятности стали преследовать Зою с самого утра. Она опоздала на работу, и все было бы ничего (минут на десять-пятнадцать она частенько задерживалась, ее начальник Агеев смотрел на эту вольность сквозь пальцы), но в тот день замполит вдруг вздумал устроить для сотрудников райотдела "день дисциплины". Кляня на чем свет стоит толстуху кадровичку - помощницу замполита, включившую ее в "черный" список опоздавших, Зоя написала пространное объяснение, в котором как можно убедительнее рассказала о трамвае, который сломался по дороге на работу. Вышло вполне правдоподобно, если бы кадровичка не настучала замполиту, что Василевская сроду никогда трамваями не ездила, поскольку в микрорайон, где та, согласно схеме оповещения, проживала, рельсы еще не проложили и в ближайшее время прокладывать туда трамвайную линию никто не собирается.
Из-за козней зловредной кадровички Зое объявили выговор с занесением в личное дело. Полученное ни за что ни про что взыскание возмутило ее до глубины души. Обидно было сознавать, что наказали ее (и еще нескольких офицеров, опоздавших в "день дисциплины" на службу) просто так, для галочки, чтобы доложить генералу о проведенной воспитательной работе с личным составом. Что с того, что она опоздала на каких-то там десять минут? Ведь рабочий день у офицеров милиции ненормированный и вчера, например, она ушла из райотдела в одиннадцать вечера, еле добралась на последней маршрутке домой и сегодня, не выспавшись, полетела на работу, чтобы опять провести в райотделе часов двенадцать как минимум. За переработку или за ночные мероприятия, которые случаются чуть ли не каждый день, сверхурочные бухгалтерия не начисляет, отгулов в милиции тоже нет. За что выговор-то, если она и так проводит на службе в два раза больше времени, чем ей за это платят?
Уставала же она настолько, что порой ей хотелось уволиться к чертовой матери: получать в зарплату копейки, дни и ночи проводить на работе, и еще замполиты разные нервы треплют! Но как бы она ни возмущалась про себя, приказ не оспоришь, каким бы несправедливым он ни был.
"День дисциплины" для личного состава обычно затягивался до обеда. В этот четверг все было как обычно: целый час во дворе райотдела проводили строевой смотр, затем два часа отогревались в классе службы и, борясь со сном, слушали различные приказы, которые заунывным голосом читала помощница замполита.
Потеряв таким образом полдня, Зоя с вконец испорченным настроением зашла в дежурную часть. На ее вопрос: "Что у нас плохого?" - дежурный по райотделу майор Доценко вручил ей зарегистрированный рапорт милиционера вневедомственной охраны о ночной драке в кафе "Родео". Зоя бегло просмотрела рапорт. Ничего особенного, отметила она про себя, обычное хулиганство: в кафе "Родео" за нанесение телесных повреждений гражданке Коноваловой Вере Александровне был задержан и доставлен в райотдел несовершеннолетний Баштанов Дмитрий Петрович. Ерунда - это ей на пару дней работы: опросить потерпевшую и хулигана, получить от Коноваловой справку о степени тяжести телесных повреждений и можно передавать материалы в следствие. Ну а если потерпевшая вдруг заявит, что не имеет к Баштанову никаких претензий, Зоя напечатает постановление об отказе в возбуждении уголовного дела и его спишут в архив. На все про все ей законом отведено десять дней, так что никаких проблем на первый взгляд вроде бы не предвидится.
- Где бандит? - расписавшись в книге учета происшествий и преступлений, спросила она у дежурного.
- Отпустили с полчаса назад. Точнее, передали недоросля отцу под расписку, - ответил тот.
- Как отпустили? Я же его еще не опросила!
- Зоя, твой хулиган, между прочим, у нас почти девять часов просидел. Кто ж виноват, что ты только сейчас в дежурку зашла?
- Так я же на занятиях была!
- Ко мне какие вопросы?
- Да нет, никаких, - пожала плечами Зоя, понимая, что дежурный формально прав и то, что материалы вовремя не получены, - это, конечно, только ее проблемы…
Зайдя к себе в кабинет, она первым делом решила побаловать себя кофе, а уж потом приступать к работе. Вскипятив в чашке воду, Зоя размешала в ней ароматно пахнущий растворимый порошок и после некоторых сомнений добавила две чайные ложки сахару. О стройности фигуры ей можно было пока не беспокоиться, но все равно она старалась придерживаться принципа: хочешь быть изящной как тростинка - не злоупотребляй сладким.
Подождав, пока кофе немного остынет, она поудобнее устроилась в кресле, но не успела сделать пару глотков, как ожил телефон. Отставив чашку, Зоя неохотно сняла трубку.
- Слушаю вас! - буркнула она.
- Зоя, - раздался в ответ встревоженный голос дежурного, - только что из "неотложки" позвонили, та девчонка… ну, что из кафе, десять минут назад скончалась.
- Как скончалась?! - опешила она.
- Врачи говорят, что у нее было какое-то внутреннее кровотечение, поэтому сразу распознать не смогли… - оправдываясь, будто это его личная вина, пояснил дежурный. - Как сводку-то теперь давать будем?
- Да подожди ты со своей сводкой, я материал еще толком не смотрела! - растерянно произнесла Зоя.
Схватив со стола бумаги, она еще раз перечитала рапорт милиционеров охраны: "…потерпевшая прямо указала на задержанного гр. Баштанова Дмитрия Петровича, 17.02.84 года рождения, что он нанес ей несколько ударов кулаком в голову и ногами в живот…"
Так, понятно… Зоя отложила рапорт и принялась изучать показания свидетелей. Здесь ее ждало полное разочарование: милиционеры охраны опросили бармена и кассиршу, которые заявили, что ничего не видели и не слышали. Рапорт, два коротких объяснения ни о чем и расписка Диминого папаши о том, что претензий к работникам милиции он не имеет, - вот и весь материал. Сам Дима не опрошен, как же можно было его отпускать? Впрочем, дежурный-то тут при чем, принять объяснение у несовершеннолетнего Баштанова должна была она сама, оперуполномоченная ОКМДН, но вместо этого капитан милиции Василевская слушала умного замполита.
"Подонка, пока он еще не знает, что час назад он из обычных хулиганов перешел в другую весовую категорию, нужно срочно задержать!" - спохватилась она.
Ее непосредственного начальника Агеева на месте не оказалось, и когда он появится - было неизвестно, поэтому Зоя решила обратиться за помощью к Сокольскому. Розыск убийц - это как раз по его части, подумала она, набирая номер его служебного телефона.
- Сергей, привет, ты не очень занят? - дозвонившись Сокольскому с первого раза, спросила она.
- Для тебя я всегда свободен! - бодро отозвался он.
- Сереж, зайди ко мне, есть дело по твоей линии! - попросила она.
- Понял, бегу, - не вдаваясь в расспросы, ответил он.
Через минуту начальник "убойного" отдела майор милиции Сокольский уже изучал в кабинете оперуполномоченной Василевской собранный охраной первичный материал.
- Негусто… - задумчиво протянул он, ознакомившись с объяснениями свидетелей. Задержавшись взглядом на расписке, Сергей нахмурился. - Баштанов П. С., президент концерна "Центр"… - вслух зачитал он. - Зойка, ты хоть знаешь, что за фрукт этот Баштанов П. С.?
- Нет, а что? - насторожилась она.
- Кличка Баштан тебе о чем-нибудь говорит?
- Конечно - это же наш местный Аль Капоне. Так он, что ли, отец моего бандита?!
- Он самый! - подтвердил Сергей. - Баштанов Петр Семенович, он же криминальный авторитет по кличке Баштан собственной персоной. Лучший друг нашего начальника УВД, между прочим.
- Приехали, только за племянника нашего замминистра отписалась, теперь этот Баштан недоделанный на голову свалился. Достала уже эта когорта неприкасаемых! - возмущенно пробормотала Зоя.
- Что, кстати, по племянничку?
- Мне замечание объявили: за плохую профилактику среди подростков. А по нему отказной. Кто ж на него уголовное дело откроет?! Подумаешь, невинное дитя на дискотеке двум таким же отморозкам, как и сам, голову проломило. Если дядя министр - хоть взорви эту дискотеку, все равно тебе ничего не будет!
- Ну, это мы еще посмотрим. Баштан не министр МВД, и за смерть девчонки его гаденыш ответит по полной программе! - убежденно сказал Сергей.
- Должен ответить, но сам знаешь: когда дело касается денежных тузов, наш грозный уголовный кодекс становится на удивление беспомощным, - заметила Зоя.
- К сожалению, ты права, - согласился Сергей. Он еще раз перечитал рапорт охраны. "Без показания свидетелей их слова ничего не стоят, - подумал он, - тем более милиционеры сами-то не видели, как сыночек Баштана избивал девчонку. Заявления ее нет, и она уже никогда ничего не напишет…" - Значит, так, сейчас выезжаем в "Родео" и побеседуем по душам с обслуживающим персоналом, - предложил он. - Не может быть, чтобы никто ничего не видел!
- Тогда не будем терять время, поехали в кафе! - Зоя решительно встала. - Черт бы побрал этого замполита, - в сердцах выругалась она, - из-за него полдня ушли псу под хвост! Осмотр места происшествия делать уже поздно, в кафе наверняка все убрали, никаких вещдоков нет, если и были какие следы на Диминых шмотках, то изъять их теперь весьма проблематично.
- Безвыходных положений не бывает, придумаем что-нибудь, - успокоил ее Сергей.
Из райотдела они вышли порознь. Сергей чуть раньше - прогреть машину (развалюху "Жигули" шестой модели), Зоя задержалась в кабинете подправить помаду на губах.
Подъехав к "Родео", они с изумлением увидели на входной двери в кафе амбарный замок. Выходить из автомобиля не стали, зачем - табличку, на которой большими буквами было написано "РЕМОНТ", они прекрасно прочитали и так.
- Что ж, похоже, нас опередили… - озадаченно пробормотал Сергей.
- Оперативно сработал Баштан, - признала Зоя. - Уверена, кафе не без его активного содействия так срочно закрылось на ремонт, и теперь нам сложно будет найти его завсегдатаев, которые видели, как Дима избивал Коновалову. А без их показаний никто не даст санкцию на его арест. Нам остается только прижать этого отморозка как следует и добиться от него чистосердечного признания.
- Должен тебя разочаровать, Зоя, нам вряд ли сейчас удастся его опросить, - охладил ее пыл Сергей. - Если он дома, нам даже не дадут подъехать к его особняку.
- Это почему же?! - возмутилась она.
- Потому что Баштан выкупил для своей братвы всю улицу и поставил шлагбаум на въезде: мол, частная территория и посторонним на нее въезд воспрещен, - пояснил он.
- Ты считаешь, что без постановления следователя нам в его частные владения вторгаться не стоит?
- В частные - нет. А вот задержать Баштана-младшего на нейтральной территории нам никто не посмеет помешать. Не век же этот переросток будет сидеть за крепостными стенами. Не исключено, что не сегодня завтра он опять объявится на какой-нибудь дискотеке.
- В школе, где он учится, у меня есть кое-какие информаторы, так что постараюсь узнать, где он обычно тусуется. Ну а сейчас возвращаемся в райотдел и там уже будем действовать по обстановке. Чувствую, нам еще придется за этим Димой побегать… - вздохнула Зоя.
- Никуда этот сучонок от нас не денется, - заверил ее Сергей. Включив заднюю передачу, он эффектно выполнил "полицейский разворот", и "шестерка" на всех парах понеслась к райотделу.
Баштан-старший, узнав о проделках сына, сразу позвонил начальнику слобожанского УМВД генерал-майору Горбунову. Вячеслав Иванович пообещал во всем лично разобраться и посоветовал как можно быстрее уладить все вопросы с потерпевшей. После разговора с Горбуновым Баштан немного успокоился и поехал забирать своего нерадивого отпрыска из милиции. Сто долларов, сунутые им майору из дежурной части, разрешили эту проблему без особой волокиты: Баштан чиркнул на клочке бумаги, что претензий к сотрудникам милиции по поводу задержания его несовершеннолетнего сына не имеет, вот и все, собственно, формальности. Следующий шаг - переговоры с ментами, которые будут вести дело сына, пришлось пока отложить: весь личный состав райотдела был на занятиях, и когда они закончатся, никто не знал. Может, через час, а может, и через два, как сказал ему дежурный. Баштан ждать не стал и, отправив великовозрастного оболтуса домой, поехал в больницу к потерпевшей, но опоздал: не приходя в сознание, она скончалась за двадцать минут до его приезда…
Как он узнал в приемном отделении, доставленная около часа ночи избитая на дискотеке девушка была сильно пьяна и ее сразу же отправили в спецтравму, куда направляют всех пострадавших в состоянии алкогольного опьянения. Внешне ее вид опасений вроде бы не вызывал: наспех замазали ей на лице пару ссадин и оставили отсыпаться до вытрезвления. Когда кинулись - что-либо делать было уже поздно, девчонка так и не проснулась…
Так кто, спрашивается, в этом виноват, его сын, что ли? Удар в живот, от которого, если верить врачам, у этой Коноваловой открылось внутреннее кровотечение, был ведь не смертельным, а значит, сделал для себя вывод Баштан, если бы ей вовремя оказали квалифицированную медицинскую помощь, она, скорее всего, осталась бы жива. Но не оказали, поскольку некому, видимо, было за нее заплатить, догадался он.
Сгоряча он хотел было наехать на утративших совесть эскулапов, но, чуть поостыв, трезво рассудил, что даже если ему удастся доказать их преступную халатность, его сына от тюрьмы это все равно не спасет. "Да и фиг что докажешь, - подумал Баштан. - Лекари будут стоять друг за друга горой и вину коллег не признают ни за что в жизни. Самого, случись что, в натуре зарежут, а в эпикризе напишут, что помер типа от какой-нибудь сердечной недостаточности. Патологоанатомы - одна с врачами шайка-лейка, своих не сдадут, так что лучше с ними по-хорошему договориться: пусть дадут заключение, что у Коноваловой не было никаких внутренних повреждений, а ее смерть наступила от отравления, скажем, алкоголем. Ведь была же она пьяна, как зюзя. Нет, - поправил он себя, - отравление не годится. Менты сразу копать начнут: что пила, где и с кем. Пусть лучше умрет от сердечного приступа. Умерла и умерла, мало ли их в больницах-то умирает?"
Липовое заключение о причине смерти гражданки Коноваловой обошлось ему в три сотни долларов. Ну, еще сотку сунул дежурному врачу спецтравмы, чтоб лишнего не болтал. Эскулап дармовым баксам очень даже обрадовался. Еще бы: и собственную задницу прикрыл, и заработал вдобавок на этом!
Ехать договариваться с ментами после таких затрат Баштан теперь не собирался. Получилось, что он уладил все и сам. Его люди со свидетелями тоже отлично поработали: весь персонал кафе подтвердит, что Дима девку и пальцем не тронул, так что беспокоиться было больше не о чем, но на всякий случай он приказал своему прыщавому придурку сидеть дома и не высовываться, пока все окончательно не уляжется. На первый взгляд как будто отделались легким испугом, но все равно лишние разговоры ему ни к чему. Поэтому он еще раз позвонил Горбунову и, объяснив ему ситуацию, попросил попридержать своих подчиненных: мало ли в милиции осталось ретивых, кто спит и видит, как бы досадить честнейшему бизнесмену Баштанову. Горбунов пообещал, что поможет ему по старой дружбе всем, чем может.
Дружба генерала милиции и криминального авторитета Баштана началась семнадцать лет назад, когда лейтенант милиции Славик Горбунов завербовал вернувшегося из "мест не столь отдаленных" Петю Баштанова. Отсидевший три года за бытовое хулиганство, Петя попался вновь, на этот раз посерьезнее: Горбунов принял его на автовокзале с сумкой, туго набитой маковой соломкой. Петя не был наркоманом и связался с этой гнилой публикой в первый раз, чтобы немного подзаработать. Схлопотать новый срок он не захотел, и Горбунов в качестве альтернативы предложил ему сотрудничать с уголовным розыском в качестве секретного агента. Перспектива стать сексотом Петю не очень обрадовала, но это было предложение, от которого нельзя отказаться.
По заданию Горбунова, специализировавшегося на борьбе с незаконным оборотом наркотиков, Петя входил в доверие к наркоторговцам и под псевдонимом "Мюллер" информировал своего куратора об их преступной деятельности. Пользуясь покровительством Горбунова, Петя вскоре и сам начал приторговывать наркотиками. Будущий генерал тоже не прочь был поправить свое материальное положение. Он вошел с "Мюллером" в долю и ревностно оберегал его от случайных неприятностей с милицией.
Имея такую "крышу", Петя мог водить дружбу с уголовниками, не опасаясь преследования со стороны правоохранительных органов. Арестовывали других, а он был словно заговоренный, и секрет его неуязвимости знал только Горбунов.
В таком тепличном режиме Петр Баштанов набирал вес в криминальном мире, заматерел, обнаглел и превратился в Баштана - "авторитета", с которым считался сам мэр, и Вячеслав Иванович все чаще ловил себя на мысли, что не Баштан работает на него, а он, начальник слобожанского городского управления МВД, состоит на службе у своего агента. Собственно говоря, так оно и было. Принцип "услуга за услугу" лежит во всех доверительных отношениях, но на голом компромате далеко не уедешь, и неизбежно наступает момент, когда служебные интересы начинают тесно переплетаться с личными. Что поделать, служба службой, но и для себя пожить иногда хочется. К хорошему привыкаешь на удивление быстро. И если лет эдак десять назад капитан Горбунов как ребенок радовался новенькой "шестерке", покупку которой ему полностью "спонсировал" Баштан, то теперь Вячеслав Иванович ездил на джипе за сто тысяч долларов, а "Жигули" не считал за машину.
Чем богаче становился Баштан, тем сильнее втягивался генерал в сети, которые на юридическом языке назывались коррупцией. Остановиться было уже невозможно. Генеральская должность Горбунову обошлась недешево, да и в дальнейшем в министерстве ждали от нового начальника слобожанского УМВД не только высоких показателей в работе, но и пухлых конвертов. Без постоянных вливаний со стороны Баштана, как бы Вячеслав Иванович ни старался, на своей должности он долго бы не удержался. За удовольствие быть у власти нужно платить, и Горбунов платил, так как власть для него была целью жизни. Он знал, что за глаза подчиненные называют его "императором", и это, надо признать, ему льстило.