- Некоторые вещи в доме, такие как синтетические материалы или лестничные проемы, могут искажать картину, но практически вы вначале отслеживаете разрушения от огня до места, где они были самыми большими, а потом уже ищете там сочетание нагрева и топлива. При пожаре в коттедже на Уайт-лейн место возгорания было понятно с самого начала, даже несмотря на то что второй этаж в конечном итоге рухнул. Это была кухня, область в районе плиты.
- И вы знаете, с чего все началось? - спросила Эви.
- Ну, в основном это догадки, - ответил Блейк. - Потому что разрушения в этой зоне были очень обширными. Но мы точно знаем, что хранить масло для жарки рядом с плитой - плохая идея. Мы предполагаем, что на горящей конфорке была оставлена сковородка с маслом. При приготовлении омлета такое случается довольно часто. Люди жарят омлет и концентрируются на том, чтобы не поломать его, выкладывая на тарелку, а потом ставят сковородку обратно, забывая, что не выключили газ. Сковородка разогревается все больше и больше, пока оставшееся в ней масло не вспыхивает. Если неподалеку стоит пластиковая бутылка с оливковым маслом, пластик плавится, масло вытекает наружу. Ну а дальше уже понятно…
- Да, конечно, - сказала Эви, решив про себя, что обязательно уберет бутылки с растительным маслом, которые стоят у нее рядом с конфорками.
- Но в данном случае реальную проблему представлял собой сжиженный бутан, - сказал Ирншоу. - К коттеджу не был подведен газопровод, поэтому семья использовала плиту, работающую на сжиженном газе. В деревенской местности это обычное дело, но здесь семья держала в маленькой кладовке рядом с плитой три запасных баллона. И когда они попали в огонь…
- Ясно, - сказала Эви, сомневаясь, хватит ли ей самообладания задать следующий вопрос. - Я понимаю, что задам сейчас неприятный вопрос, и прошу вас извинить меня за него, но вы никогда не рассматривали возможность поджога?
Ирншоу откинулся на спинку кресла. Блейк смотрел на нее, нахмурив брови.
- Мы всегда должны рассматривать возможность поджога, - после паузы сказал Ирншоу. - Но в этом случае ничто не вызвало у нас особого беспокойства. При этом пожаре место возгорания определить было несложно.
- И у всего этого было простое объяснение, - подхватил Блейк.
- Если бы огонь начал распространяться от корзинки для мусора в спальне, - продолжил Ирншоу, - или если бы вокруг дома были следы бензина, тогда совсем другое дело.
- Дом был снят в аренду, поэтому мошенничество со страховкой тоже исключалось, - сказал Блейк.
- И к тому же супружеская пара потеряла ребенка, - добавил Ирншоу таким тоном, будто Эви должна была бы и сама это сообразить. Теория насчет поджога с целью замаскировать смерть от несчастного случая тут никак не проходила.
Эви уже начала думать, не слишком ли она злоупотребляет гостеприимством хозяев.
- Это я понимаю, - сказала она. - Я знаю, что задаю неделикатные вопросы. И прошу прощения, что не могу объяснить, зачем это делаю.
- Утаить улики, свидетельствующие о поджоге, не так просто, - заявил Блейк. - Поджигатели часто пользуются спичками, которые просто выбрасывают, считая, что огонь уничтожит все.
- А это не так?
Блейк покачал головой.
- Спичечная головка содержит так называемые диатомеи, - ответил он. - Это одноклеточные организмы, в которых находится очень стойкое вещество под названием кремнезем. Этот кремнезем остается и после пожара. Иногда нам даже удается определить, спички какой фирмы были использованы.
- Понятно, - сказала Эви. - У меня остался всего один вопрос, если не возражаете, после чего я оставлю вас в покое. Когда пожар был погашен, как скоро вы поняли, что тело ребенка полностью сгорело в огне?
Мужчины переглянулись. Ирншоу нахмурился еще больше.
- Я понимаю, что огонь бушевал несколько часов, - продолжила Эви. - Но даже после того как все погасили, вы должны были убедиться, что развалины дома не представляют собой опасности.
- Второй этаж обвалился, - напомнил Блейк.
- Да, вот именно, - сказала Эви. - Поэтому вы должны были осмотреть обломки, и потребовалось определенное время, чтобы все проверить.
И все это время Джиллиан бродила по торфяникам, заставляя себя не терять надежду!
- Сколько прошло, прежде чем вы убедились, что тело ребенка полностью уничтожено?
- Доктор Оливер, человеческие тела при пожаре очень редко сгорают полностью. Действительно крайне редко, - сказал Ирншоу.
- Простите, я не вполне…
- Люди, которые считают иначе, просто плохо знают химию, - сказал Блейк. - Когда тела кремируют, их подвергают воздействию температуры примерно в тысячу пятьсот градусов по Фаренгейту в течение, по меньшей мере, нескольких часов. И даже после этого среди пепла все равно находятся какие-то останки. Большинство пожаров в зданиях, особенно в жилых домах, не дают достаточно большого жара или не горят достаточно долго, чтобы сжечь тело. Сам дом просто не обеспечивает для этого достаточного количества топлива.
- Конечно, в нашем случае пламя действительно было очень горячим из-за сжиженного газа, который и служил здесь источником топлива, - добавил Ирншоу.
- И поэтому останки маленькой девочки могли…
- А с чего вы, собственно, взяли, что останки ребенка не были обнаружены? - спросил Ирншоу.
- Мы нашли ее на следующий день, - сказал Блейк. - Конечно, там осталось совсем немного, но даже этого…
Эви прижала руки к губам.
- О, простите… - с трудом выдавила она. - Меня просто дезинформировали.
- То, что мы обнаружили, было аналогично тому, что можно найти после кремации трупа, - сказал Блейк. - Пепел и фрагменты костей. Они были идентифицированы как останки человека. И, собственно говоря, не было никаких сомнений, что мы нашли ребенка.
- И что же случилось с этими останками потом?
- Они были переданы родственникам, - сказал Ирншоу. - Ее матери, насколько я сейчас припоминаю.
19
21 октября
- А почему ты решил, что твои родители хотят встретиться со мной, Том? - спросила доктор с гладкими темными волосами и густыми черными ресницами, которая просила называть себя Эви. Бледным лицом в форме сердечка и большими синими глазами она походила на одну из матрешек его сестры. Да и одежда на ней была тех же цветов, что и у кукол Милли: красная блузка и фиолетовый платок на шее.
Том пожал плечами. Самое неприятное, что она была славная, причем настолько, что ему хотелось ей верить. А именно доверять ей он и не мог.
- Тебя сейчас что-то волнует? - поинтересовалась она. - Что-то такое, отчего тебе становится тревожно?
Том покачал головой.
Эви улыбнулась ему. Он ждал, что она задаст еще вопрос. Но она ничего не спросила, просто сидела, смотрела на него и улыбалась. Небо в окне у нее за головой было таким темным, что местами казалось просто черным. В любую минуту мог начаться дождь.
- Как тебе в твоей новой школе? - спросила она.
- Нормально.
- Можешь назвать мне имена кого-нибудь из своих новых друзей?
Она водит его за нос, задает ему такие вопросы, на которые он не может сказать просто "да", "нет", "о'кей" или пожать плечами. Впрочем, друзья - это ничего, о друзьях он может и поговорить. Он может рассказать ей о Джоше Купере, он нормальный парень.
- А есть в школе мальчики, с которыми ты не дружишь? - спросила она, после того как они несколько минут разговаривали о мальчиках из его класса.
- Джейк Ноулс, - без колебаний ответил Том.
Джейк Ноулс, его заклятый враг, который каким-то образом пронюхал, что Том едет к специальному доктору, и в последние дни дополнительно отравил этим его и без того невеселую жизнь. Джейк говорил всем, что место Тома в сумасшедшем доме, где пациентов связывают, держат в камерах с мягкой обивкой на стенах и пропускают им через мозг электрический ток. Специальный доктор признает его ненормальным, после чего его заберут и он больше никогда не увидит папу и маму. Но хуже всего, что тогда он не сможет присматривать за Милли. И следить за Джо.
- Ты не хочешь поговорить со мной о том, что случилось в прошлую субботу, неделю назад? - спросила Эви. - Когда что-то напутало тебя и ты побежал в церковный двор?
- Это был сон, - сказал Том. - Всего лишь страшный сон.
20
Милли слезла со ступенек заднего крыльца в сад, рывком встала на ножки и огляделась. Вот ее взгляд натолкнулся на старый тис, и маленькое личико оживилось. Она направилась прямо к дереву.
- Милли! - Том появился в дверях. - Милли, куда ты идешь?
Он спрыгнул на землю и в три шага догнал сестру уже в саду, а потом нагнулся и взял ее на руки.
- Милли не должна выходить на улицу одна. - сказал он и понес сестру к двери, хотя она извивалась, пытаясь вырваться.
Малышка, пока ее несли в дом, смотрела назад, на тисовое дерево.
Дверь за ними плотно затворилась. Милли больше не разрешали оставаться одной, даже на минутку.
21
23 октября
- Шизофрения - довольно редкое явление, - сказала Эви. - На протяжении жизни она развивается всего у одного процента людей, и только в крайне редких случаях ее симптомы проявляются до десятилетнего возраста. Но самое важное, что в роду и у вас, и у вашего мужа это заболевание никогда не отмечалось.
Это была первая встреча Эви с Элис один на один, которая проходила в большой и колоритной гостиной в доме Флетчеров. Оба мальчика, которых она уже встречала раньше по отдельности, были сейчас в школе, а Милли спала наверху. До сих пор встреча эта проходила довольно необычно. Казалось, Элис с самого начала решила очаровать психиатра своего сына. Она открыто демонстрировала живой интерес к личности Эви, что пациенты, обычно занятые в основном собой, делают редко. Она пыталась заставить себя смеяться, и пару раз ей это даже удалось. И все же это явно был только парадный фасад, причем весьма хрупкий. Руки Элис дрожали, ее смех выглядел натужным, и не прошло и двадцати минут, как она не выдержала и призналась, что боится, что Том страдает детской шизофренией.
- Но эти голоса… - возразила она.
- Слышимые голоса - это всего лишь один из симптомов шизофрении, - твердо сказала Эви. - Есть еще множество других, и ни один из них у Тома не проявляется.
- Какие, например? - спросила Элис.
- Ну, во-первых, его эмоциональные реакции представляются совершенно нормальными. Я не заметила никаких подтверждений того, что мы называем нарушением мышления. И помимо того, что он настаивает на присутствии этой маленькой девочки, о которой, кстати, сам мне ни разу так и не сказал, у него нет никаких признаков бредового состояния.
Элис Флетчер, пожалуй, заинтересовала ее, решила для себя Эви. Живя так далеко от родного дома, она, казалось бы, должна была труднее всех остальных членов семьи адаптироваться к жизни в Гептонклафе. Вопрос только в том, насколько проблемы детей являются результатом подхваченных ими страхов матери.
- Даже если шизофрения и диагностируется в детском возрасте, - продолжила Эви, - этому почти всегда предшествуют другие диагнозы. - Она принялась перечислять, загибая пальцы: - Синдром дефицита внимания с гиперактивностью, биполярное аффективное расстройство, обсессивно-компульсивное расстройство. Вы знаете, что любое из этих отклонений…
- Да, знаю, - перебила ее Элис. - И еще про ОКР, эту обсессивно-компульсивную штуку с навязчивыми состояниями, которая здесь также вписывается. Том каждый вечер обходит дом, проверяя и перепроверяя запоры на всех дверях и окнах. У него есть свой список. Он отмечает последовательно каждую позицию и не ложится спать, пока не выполнит все до конца. А иногда он встает среди ночи и снова начинает проходить свой список. О чем это говорит?
- Пока не знаю, - ответила Эви. - Но я заметила, что Том очень тревожится о своей младшей сестренке. Между прочим, и Джо тоже разделяет его беспокойство, хотя он может просто подхватывать страхи брата. Может быть, они видели что-то в новостях, ну, знаете, что-то такое, что заставляет их особенно тревожиться о ней именно сейчас?
Элис немного подумала, но потом покачала головой.
- Сомневаюсь, - сказала она. - Они смотрят только детские передачи. Несколько раз я находила Тома спящим на полу в комнате сестры.
Эви заглянула в свои записи.
- Давайте все-таки ненадолго вернемся к этой маленькой девочке, - сказала она, - поскольку, исходя из того, что вы мне рассказывали, большинство страхов Тома каким-то образом крутятся вокруг нее. Может быть, в городе есть кто-то, кто выглядит несколько странно либо странно себя ведет? Вы над этим не задумывались?
Элис кивнула.
- Конечно, задумывались, - сказала она. - И я даже кое-кого расспрашивала. Но немногих. Я не хотела, чтобы люди знали, что у нас происходит, но все же поговорила с приятельницей, Дженни Пикап. И с ее дедушкой Тобиасом. Они живут здесь всю жизнь. И они никогда не слышали о ком-то, кто хотя бы отдаленно подходил под описание, которое дает Том.
Эви помедлила с ответом.
- Кстати, - продолжила Элис. - Том говорит об этой маленькой девочке так, будто она не совсем человек, а скорее одно из существ, которых можно встретить в кошмарных снах.
Это на самом деле странный город, Эви, но укрывать здесь монстров?.. Насколько такое вероятно?
22
27 октября
Гарри приближался к городу. После каждого поворота дороги силуэты высоких каменных зданий становились все больше и больше. Слева от него небо взорвалось фейерверком. Он немного притормозил. Фейерверки ему всегда нравились. Может быть, пятого ноября, в Ночь Гая Фокса, он снова выедет на торфяники, остановит машину и будет любоваться тем, как от сотен веселых сборищ вокруг костров, раскинувшихся по всем Пеннинам, будут подниматься в небо огни фейерверков.
Гудронированное покрытие дороги наконец сменилось брусчаткой. Сейчас он проедет последний поворот и окажется в городе. Слева от него на темном небе горели золотистые звезды, и, подъезжая и паркуясь, Гарри смотрел на них, а не на церковь. Он заглушил двигатель и вышел из машины.
Он навещал одну из своих самых старых прихожанок. Миссис Кайрнс было уже за девяносто, и она практически была прикована к постели. А потом ее дочь и зять настояли, чтобы он остался с ними пообедать. Когда он выехал оттуда, было уже почти девять, а ему еще нужно забрать церковные счета в церкви Святого Барнабаса.
Гарри уже ступил на гладкие камни церковной дорожки, когда вдруг понял, что что-то не так. Он никогда не считал себя особо чувствительным человеком, но это новое ощущение не мог проигнорировать. Он знал, что сейчас должен повернуть и увидеть перед собой руины церкви. И не был до конца уверен, что сможет заставить себя сделать это.
Он все-таки повернул. И посмотрел. И просто не поверил тому, что увидел.
Древние руины аббатства были на месте. Огромные арки по-прежнему тянулись вверх, к пурпурному небу. Башня, высокая и неприветливая, отбрасывала на землю густую тень. Все было таким же, как в тот день, когда он впервые приехал сюда. И почти таким же, как на протяжении нескольких сотен лет. Только теперь здесь появились новые фигуры. Люди сидели в оконных проемах, стояли, прислонившись к колоннам, лежали, вытянувшись наверху арок, высовывались из всех мыслимых прорех кладки. Эти стоящие, лежащие, сидящие фигуры, напоминавшие статуи со скошенными губами и внимательными глазами, окружали его со всех сторон. Они следили за ним.
23
29 октября
Запись о погребении двухлетней Люси Элоизы Пикап, единственного ребенка Майкла Пикапа и Дженнифер Пикап, урожденной Реншоу, была в похоронной книге последней. Гарри перелистал ее обратно, в самое начало. Первым было внесено свидетельство о погребении Джошуа Аспина в 1897 году. Церковная книга должна официально закрываться и передаваться в епархиальный архив, когда с момента старейшей записи проходит сто пятьдесят лег. Но этот документ туда еще не попал. Он уже хотел было закрыть книгу, как снова заметил там имя Реншоу. В 1908 году в возрасте восемнадцати лет умерла Софи Реншоу. После обычных деталей были дописаны слова "Невинная христианская душа". Гарри взглянул на часы. Они показывали одиннадцать.
Он перевернул страницу, и в глаза ему бросились знакомые имена: несколько раз Реншоу, Ноулсы и Граймсы - тоже не единожды. А вот опять эта фраза, на середине третьей страницы. Чарльз Перкинс, возраст пятнадцать лет, похоронен 7 сентября 1932 годя. Невинная христианская душа. Он снова посмотрел на часы. Три минуты двенадцатого. Гарри откинулся на спинку кресла и оглядел комнату. Порядок более-менее: никаких сохнущих носков на обогревателе, использованные пакетики с чаем в раковине тоже не валяются.
Внезапно из церкви донесся какой-то шум, и от неожиданности Гарри дернулся так, что едва не опрокинулся назад, но справился, и все четыре ножки кресла снова твердо встали на пол. В помещении церкви сейчас никого быть не могло. Когда он приехал, здание было уже заперто. Он открывал только одну дверь, в ризницу. И тем не менее звук, который он только что слышал, был слишком громким для простого поскрипывания древесины. Он был похож… на скрежет металла.
Гарри поднялся, пересек комнату и открыл дверь.
Церковь, разумеется, была пуста, другого он и не ожидал. Но было такое ощущение, что здесь кто-то есть. Он отступил назад в ризницу, чувствуя, что глаза его сейчас помимо воли лихорадочно рыскают по алтарю, пытаясь заметить там какое-то движение. И что он напряженно вслушивается в тишину. Когда он закрыл дверь ризницы, то испытал почти что облегчение. Нужно было признать это: он не любил эту церковь. Было в ней что-то такое, что вызывало в нем… беспокойство.
Ты хотел сказать, страх. Эта церковь пугает тебя.
Он снова посмотрел на часы. Было десять минут двенадцатого, и этот посетитель формально и безусловно пришел слишком поздно. Может быть, он ждал снаружи? Но сделать это так, чтобы не выглядеть полным идиотом, было невозможно.
Гарри взял свой мобильный. Никаких сообщений на нем не было.
Вдруг он снова подскочил на месте, потому что на этот раз раздался стук в дверь ризницы.
Эви подъехала и остановилась позади автомобиля Гарри. Она вылезла из машины, опираясь на свою палочку, как на рычаг. Путь до двери ризницы был далеким, и единственным разумным выходом в этой ситуации было воспользоваться инвалидной коляской. Сложить раздвижную палку и сунуть ее за спинку, положить портфель на колени, и тогда она сможет проехать среди этих старых, отполированных временем могильных плит за считанные секунды. Быстрее чем многие люди преодолеют это расстояние бегом. Но тогда Гарри увидит ее в инвалидном кресле.