Игорь вышел из "Волги" и пошёл в обратном направлении к остановке маршрутных такси. Всю дорогу его переполняли эмоции, не дававшие разуму сосредоточиться. Климов сел в микроавтобус с мыслью о том, что нужно вызвать замерщиков для установки новой стальной двери на квартире родителей, а также найти рабочую симку с номером мобильного телефона Бориса. Едва Игорь вышел из лифта, как увидел свёрнутый блокнотный лист, вставленный в проём двери на уровне ручки. Развернув записку, он понял, что происходящие с ним события уже опережают ход его мыслей. На листке печатными буквами было написано: "Парк Победы, у стелы в 11, будь один. На сотовый не звони! Борис".
Климов насторожился. Он много раз видел почерк Бориса и знал, что он никогда не пишет печатными. "Может, он подослал кого-то, – терялся в догадках Игорь, – и почему он попросил ему не звонить – может, боится или знает, что его мобильник прослушивается". С этими мыслями Климов вошёл в прихожую. Он быстро пробежался по комнатам и понял, что со времени его ухода здесь ничего не изменилось, – видимо, тот, кто проникал в квартиру, уже вынес отсюда то, за чем приходил. Поиски корпоративной сим-карты зашли в тупик, когда Игорь перерыл все ящики, где она могла бы находиться, а попытки вспомнить, куда он мог её положить, ни к чему не привели. Он вынул её из мобильного после позорного увольнения из "Сказочной поляны" и с тех пор звонил только со старого личного номера. Зато в маленькой картонной коробочке, где хранилось обручальное кольцо, Климов нашел свой крестик и порванную цепочку. В ту же секунду он вспомнил, как, придя домой после похорон матери, в пьяном угаре сорвал его с себя и швырнул на пол. Пережив события того дня в своей памяти, Игорь почувствовал, как внутри что-то сжалось, и ему захотелось присесть на диван. Золотой крестик и цепочка были её подарком на окончание школы. Сын вспомнил, как мама сильно обижалась на то, что он не любил носить его или носил на цепочке что-то другое. Место разрыва оказалось рядом с замочком, и Климов решил просунуть в него последнее сомкнутое звено, вытащив небольшой хвостик с колечком, которое в него вдевалось. Цепочка получилась чуть более короткой, но от этого не стала менее удобной. Надев её, Игорь понял, что и в отношениях с Мариной нужно сделать что-то подобное. Просто починить разорванную цепочку, прицепив последнее целое звено к тому замочку, с которого начиналась их любовь в далёкую студенческую пору, а последние два-три года просто вырвать из неё. Климов поднялся на ноги и надел на безымянный палец своё обручальное кольцо, с внутренней стороны которого было выбито: "Снимешь – убью! С любовью, Марина!". Игорь расплылся в улыбке так же, как и в тот миг, когда впервые увидел эту надпись. Время поджимало, и Климову снова пришлось вернуться в реальность. Наскоро запихнув в себя пару бутербродов с чаем, он выбежал из дома и быстрыми шагами направился к остановке. Сев в автобус, проходивший мимо парка, Игорь задумался над тем, почему для встречи Полянский выбрал открытое место, если хочет, чтобы это было секретом. Климов подошел к стеле чуть раньше, облокотился об ограду и стал ждать. В это время дня в парке почти никого не было, и он чувствовал себя зерном гречки в рисовой каше. Погуляв полчаса вокруг монумента и просидев почти столько же напротив него на лавочке, он решил набрать рабочий номер секретаря – единственный городской номер, сохранившийся в памяти за время работы в "Сказочной поляне". Линия была занята. Игорь попытался позвонить ещё раз, но неожиданно на него набросились трое в синей камуфлированной форме и с криками: "ОМОН, руки за голову!" повалили его на живот. Один почти сразу прижал его коленом между лопаток и защёлкнул наручники сзади, другой продолжал тыкать в лицо дулом автомата, а третий уже отчитывался по рации, что задержание проведено успешно. Всё произошло настолько резко и неожиданно, что Климов потерял дар речи. Даже когда его тело подняли с земли и под руки повели в неизвестном направлении, мозг отказывался верить в происходящее. "За что? Куда?" – невнятно спрашивал он у людей в масках и камуфляже, не получая ответа. Через пару минут его подвели к противоположной части сквера и увезли в милицейском УАЗике. Всю дорогу люди в камуфляже и масках продолжали игнорировать вопросы Игоря, лишь изредка переговариваясь между собой либо по рации. Телефон, упавший на асфальт при задержании, вертел у себя в руках один из омоновцев, сидевший рядом. В какой-то момент машина притормозила, и Климов услышал голос водителя, отдававшего указание, после чего перед УАЗиком раздалось механическое громыхание крупногабаритного металлического объекта. Они проехали КПП, и большие полуавтоматические железные ворота снова сомкнулись между собой. По всему телу пронеслась дрожь. Проехав буквально двадцать метров, машина развернулась задом к какой-то постройке. Через пару минут Климова вывели во внутренний дворик и почти сразу же завели внутрь корпуса. Конвой провёл Игоря вниз по высоким порожкам, затем по узкому тёмному коридору и остановил напротив обшарпанной двери с большим затвором. Потом один из омоновцев резко прижал его к стене всем телом и снял с рук тугие "браслеты", а другой открыл двери камеры. Через мгновение Игоря буквально втолкнули в тесное квадратное помещение с небольшим прямоугольным отверстием чуть ниже потолка, в которое с улицы были вставлены стекло и решётка. Едва он переступил порог, как дверь резко захлопнулась, громыхнув своей железной коробкой и лязгнув засовами на весь коридор. В тесной квадратной комнате было мрачно и сыро. Все стены были буквально испещрены рисунками и надписями самой разной направленности – от непонятных аббревиатур и латыни до вполне конкретных призывов к анархии и насилию. Холодные деревянные нары с металлическим каркасом, торчавшие из полумрака, казалось, отсырели и проржавели насквозь. Климов растирал запястья и с ужасом изучал новую среду обитания. Тревожные мысли штурмовали разум. Больше всего его волновала не та ситуация, в которой он оказался, а то, где сейчас Марина и Дима. "Ловушка, в которую он угодил, однозначно, дело рук "Кармы", – размышлял Климов. – А вот чего они хотят добиться – вопрос, конечно, интересный".
– Хотите повесить на меня похищение бывшей жены и сына? – проронил вслух Климов. – Изолировали меня, чтобы я не путался под ногами, или просто хотите выиграть время? А может, и то, и другое, и третье?
В коридоре послышались шаги группы людей. Они подошли к его камере, и дверь снова загремела всеми своими железками. Через несколько мгновений в помещение вошли три человека – двое в милицейской форме и один в штатской одежде. Тот, что вошёл в камеру первым, держал в руках небольшой контейнер.
– Сложи сюда личные вещи, – сказал милиционер и протянул Климову пластиковый ящичек.
– За что меня задержали? – прямо спросил Игорь, забирая контейнер у сотрудника милиции.
– Это ты у следователя спросишь. Выворачивай карманы в лоток – всё, что есть на теле и с собой.
– А когда я увижу его?
– Скоро.
– У меня был с собой мобильный телефон, но когда меня задержали ваши омоновцы, он отлетел на несколько метров, и я видел, как один из них взял его себе.
– Он будет лежать в камере хранения вместе с твоими вещами в этом лотке, – заверил милиционер, – если не будет приобщён к делу.
Игорь сложил свои личные вещи в обшарпанный ящичек, чем-то похожий на туалет для кота, и вернул его назад. Все трое по очереди вышли из камеры, и дверь снова закрылась. Он ходил по кругу, изучал настенную живопись и от нечего делать даже оставил на стене свою надпись; прислушивался к голосам, шагам, звукам, которые доносились из коридора и снаружи; пробовал звать охрану; также от нечего делать проковырял дырку в нарах пуговицей от рукава джинсовой рубашки. Так Игорь просидел в камере почти три часа, пока к нему снова не зашли, но уже двое. Тот, что был в милицейской форме, уже приходил сюда днём, а другой, в штатском, был ему незнаком. Они переглянулись между собой, и тот, что был в гражданском, попросил другого выйти из камеры, чтобы остаться наедине с её обитателем. Милиционер, видимо, ожидал, что его об этом попросят, и беспрекословно вышел в тёмный коридор, предупредив, что будет находиться неподалёку. После того, как дверь снова зазвенела засовами, мужик в штатском повернулся к Игорю лицом и шагнул в его сторону, чтобы начать разговор.
– Климов Игорь Анатольевич, вечер добрый! – обратился человек в штатском.
– Кто вы?
– Довлатов Василий Григорьевич, я назначен вашим адвокатом.
– На каком основании меня бросили в эту камеру?
– Вас задержали по подозрению в похищении вашей бывшей жены – Марины Полянской – и вашего общего несовершеннолетнего сына – Дмитрия. С номера, который зарегистрирован на ваше имя, поступили угрозы в виде смс-сообщений с требованием выкупа в размере пяти миллионов евро, которые были адресованы вашему бывшему тестю.
– Полный бред! Я этого не делал! – заявил задержанный, изменившись в лице и повысив голос.
– Отлично – значит, скоро вас отпустят на свободу.
– Мне нужен телефонный звонок. Я найму себе толковых адвокатов.
– Уверяю вас, что я достаточно опытный адвокат. Я здесь, чтобы присутствовать на допросе, на который вас сейчас доставят, а также для того, чтобы консультировать вас по любым вопросам и добиваться защиты ваших интересов. Это если вкратце.
– Я что – не могу пригласить своего адвоката? – возмутился Игорь.
– Безусловно, можете. Но сейчас вас вызывают на допрос. В крайнем случае можете не подписывать протокол, но я гарантирую вам квалифицированную защиту ваших интересов.
– Так и сделаю! – ответил задержанный. – Как вы быстро всё проворачиваете по чьей-то указке, – заходил по камере Климов. – Запомните: я не похищал их. Я виноват, но не перед вами, а перед ними – я не боролся за них, не смог их защитить!
– Запомнил. А теперь пройдёмте. Если вы можете хоть чем-то помочь и располагаете информацией, которая может быть полезной, – самое время сообщить её следствию, – стукнув несколько раз по железной двери, ответил правозащитник.
Милиционер надел Климову наручники и вывел обоих из камеры. Закрыв её, он подал адвокату сигнал, чтобы тот шёл впереди задержанного и указывал тому направление. Конвой начал движение в самый конец узкого коридора – к лестнице, ведущей с цокольного этажа на первый. Сотрудник в милицейской форме всё время следовал за Игорем, и он чувствовал себя зажатым в тиски: спереди на него давили тугие "браслеты", а сзади – само присутствие человека, который шёл за ним следом и смотрел за каждым его движением. Это ощущение не покидало Климова все последние месяцы, и он невольно задумался над тем, что мог находиться под наблюдением в течение всего этого времени, просто сейчас его преследователь был от него в нескольких метрах, а чувство того, что за ним идет слежка, достигло своего апогея.
Конвой провёл задержанного вдоль всего первого этажа Центрального РОВД, и он успел ощутить на себе и пренебрежительные взоры людей в форме, и опасливые взгляды лиц в гражданском. Климов почувствовал себя настоящим преступником, которого одни презирают, а другие побаиваются. Наконец адвокат завернул за угол и скрылся в дверях одного из кабинетов.
– Стой на месте! – скомандовал милиционер, когда Игорь попытался войти в кабинет следом, – тебя вызовут отдельно.
Прошло минут десять, прежде чем Довлатов показался в дверном проёме, пригласив Климова на допрос. Задержанный прошёл мимо него и застыл при входе в просторную светлую комнату с высоким потолком, старыми пожелтевшими обоями и мебелью с облупившимся лаком. За письменным столом у окна сидел жилистый старикан и записывал что-то в свою большую разлинованную тетрадь. Едва он посмотрел на Игоря, как его нависающий над глазами высокий лоб свернулся множеством складок, подобно офисным жалюзи. Справа от старика сидела стенографистка в блузке цвета хаки и вычурными стрелками в уголках глаз.
– Присаживайтесь, – сухо сказал старикан и отложил в сторону тетрадь, – будем знакомиться с протоколами задержания и личного обыска.
Девушка взяла с принтера несколько бумаг и передала их адвокату. Довлатов достал очки и сел рядом с подозреваемым. Какое-то время они проверяли заполненные поля в протоколах, пока не дошли до того места, где было указано основание для задержания.
– Статья 126-я, часть вторая, – проговорил вслух Игорь.
– Да, похищение человека. Василий Григорьевич разве не разъяснил вам, за что вы задержаны.
– Это бред! Я не делал этого! Ему я ответил то же самое.
– Давайте вы всё проверите, подпишете, и мы продолжим, – ответил старик и вернулся к своей общей тетради.
Когда все формальности были улажены и в обоих протоколах стояли необходимые подписи, стороны обменялись копиями, и делопроизводство было продолжено.
– Присаживайтесь поудобнее, и мы соблюдём порядок вашего допроса в качестве подозреваемого. Вы не обязаны свидетельствовать против самого себя, ваши показания могут быть использованы в качестве доказательств по уголовному делу о похищении Марины Полянской и Дмитрия Климова – ваших жены и сына.
– Вы также можете отказаться от дачи показаний, – влез Довлатов.
– Я не похищал их, мне скрывать нечего, – заявил Игорь и уставился на следователя. – Ближе к делу.
– Ходатайство подозреваемого принимается, – сострил старикан. – Василий Григорьевич разъяснит вам остальные права в любой момент допроса или когда пожелаете. Также вы в любое время можете обращаться к нему за консультацией.
– Как-нибудь справлюсь, – гнул свою линию Климов.
– Если вы не против, я буду записывать наш разговор на этот диктофон, – сказал высоколобый, обратив внимание Игоря на серую коробочку с кнопками и надписью SONY.
– Не против.
– Вы подозреваемый моей мечты, – ухмыльнулся старик и нажал на кнопку "Запись".
– Вам знаком этот номер мобильного телефона? – прозвучал первый вопрос, и старикан проговорил его в микрофон.
Климов взял в руки вырванный листок блокнота с аккуратно написанным шифром, начинавшимся с восьмёрки, и через несколько секунд понял, что это его бывший рабочий номер – с той самой сим-карты, которую он искал у себя дома всё утро.
– Да, кажется, это мой старый рабочий номер, но я давно им не пользовался.
– Сегодня ночью с этого номера на мобильный телефон Бориса Полянского, вашего бывшего тестя, поступило несколько смс-сообщений с угрозами и требованием пяти миллионов евро в обмен на жизни его дочери и наследника, которые он должен был принести к монументу в Парке Победы, где вы и были задержаны. Что вы скажете на это?
Климов застыл в тревоге и недоумении. Все его самые страшные мысли и опасения, чувства беспомощности и ненависти к самому себе слились в одно большое месиво.
– Понятия не имею, я не пользовался ею с того момента, как работал у него на фирме. Я думал, что давно её выкинул, она должна быть давно заблокирована – это же была корпоративная симка.
– Но ведь у вас её не забрали, когда вы увольнялись, и сами вы её не возвращали, иначе бы этим номером давно уже пользовался какой-нибудь другой сотрудник "Сказочной поляны". Судя по распечатке, которую предоставил сотовый оператор, сим-карта была отключена долгое время, но ведь зачем-то вы всё же оставили её себе.
– Да я просто вынул её в тот же день и куда-то дел. Я не знаю, где она. На днях кто-то залез ко мне – дверь и замок целые, но из квартиры пропали кое-какие вещи, возможно, и сим-карта тоже, а может, симку украл кто-то, кого я сам приводил в свой дом. Я давно ею не пользуюсь – не потому, что надеялся как-то её использовать, а потому, что в ней просто отпала надобность, – у меня есть своя симка.
Высоколобый откинулся и скрестил руки, резко нахмурив брови.
– Оригинально. Хорошо, предположим, что некто действительно выкрал из вашего дома сим-карту с вашим рабочим номером. Как вы объясните то, что сегодня утром вас видели во дворе их дома на Набережной, как вы зашли внутрь через гаражные ворота, а спустя двадцать минут вышли через главный вход и ушли через калитку в заборе.
– Я чувствовал, что им угрожает опасность, – вокруг них крутилась банда мошенников, они выманивали из Марины деньги; это их рук дело, – объяснил задержанный.
Старикан посмотрел в сторону Василия Григорьевича и заулыбался во весь рот; казалось, что треск, исходивший от его щёк, попадёт на звуковую дорожку. Затем он снова посмотрел на Климова, и спадающая улыбка застыла в недоумении от слов задержанного.
– А не мошенники ли приходили к ним накануне, между пятью и шестью, ругались с бывшей супругой, потом выясняли отношения с её сожителем?
– Вопрос как минимум некорректный, – подал голос правозащитник, – в таком виде в протоколе его не будет.
Старик ухмыльнулся и сложил на столе руки.
– Зачем мне похищать собственного ребёнка и бывшую жену? Я не преступник какой-нибудь! Это мои родные люди, я их люблю, у меня и мыслей таких не могло возникнуть!
– В мире, где матери выкидывают грудничковых младенцев в мусорку, где студенты кучей избивают своих одногруппников, чтобы выложить ролик на YouTube, где каждый день кого-то насилуют и убивают, я уже давно ничему не удивляюсь. Что касается вас, то мы времени зря не теряли и собрали кое-какую информацию – например, мы знаем, что вы погрязли в долгах, что почти уже полгода вы нигде не работаете, что развод и расставание с вашей бывшей женой нельзя назвать лёгким и что сына вы навещаете крайне редко. Зависть, ревность, жажда лёгких или больших денег – одни из самых частых мотивов преступлений в этом жестоком мире.
– Я не похищал их. Да, я редко встречался с собственным ребёнком, но я люблю его. Да, я расстался с женой не лучшим образом, но я никогда бы не пошёл на такое. Вчера я приходил к сыну в гости, побыл с ним немного, поздравил его с днём рождения, подарил велосипед. Да, я повздорил с её сожителем, когда они приехали. Да, у меня есть определённые проблемы, но я никогда бы не стал зарабатывать деньги на похищении людей, тем более…
– Среди ваших вещей, – перебил следователь, – есть ключи от номера в одном из отелей – это же ваша вещь?
– Да, это ключи от моего номера. Я въехал туда вчера вечером и провёл там всю ночь.
– Зачем человеку с трёхкомнатной квартирой одноместный номер в отеле, в котором проживание в течение нескольких дней стоит дороже, чем его месячные коммунальные расходы, при условии, что он безработный?
– Я же сказал, что кто-то залез в мой дом и что вокруг моей жены и ребёнка крутилась банда мошенников, поэтому я решил пожить несколько дней в отеле, пока не поставлю железную дверь и чтобы те, кто, возможно, вёл за мной наблюдение, потеряли мой след.
– Кто-нибудь может подтвердить то, что вы провели ночь в своем номере?
– Консьержка, может, видеокамера в холле – если она там есть, конечно.
– Вы могли выйти через пожарную лестницу и остаться незамеченным.
– А вы съездите туда и проверьте. У них и ночная смена есть, и охрана имеется. Поспрашивайте, а заодно допросите сожителя, где он был в момент похищения, – он живёт с ними в одном доме; расспросите этих соседей и про него: кто он, откуда – раз они всё знают!
– Мы отрабатываем и сожителя, но пока что вы – наш главный подозреваемый. Даже если вы действительно ночевали там, где рассказываете, это нельзя считать вашим алиби. В качестве выкупа заявлена довольно большая сумма, её хватило бы и на сообщника или сообщников. Соседи видели, как вы сели в белую "Волгу", которая ещё долго стояла на другой стороне дороги.