- Пит? Док Шерри правильно сделал, что его пригласил. - Галлахер говорил с заметным акцентом своих родных краев - графства Донегол. - В ближайшее время собираюсь еще раз с ним увидеться. Наверное, пробуду здесь, пока карантин не снимут. Мы обосновались в Наване, но мне с группой детективов пришлось перебраться в Каслбойн, чтобы продолжить расследование. Хотим воспользоваться ограничениями на въезд и выезд. Сверху спустили указание направлять живущих в городе африканцев - с их согласия - на анализ ДНК. Попробуем выяснить, нет ли среди них родственников погибшей. А если найдутся - почему не заявили об исчезновении и не забирают тело. Работаем в тесном контакте с руководством общины.
- А с чего ты взял, что она из Каслбойна?
- Местоположение тела. На одном участке ручей течет параллельно дороге, и теоретически труп в него кто угодно мог сбросить. Но дорога не из главных, второстепенная, в стороне от крупных населенных пунктов. Чтобы добраться до нее из Навана или Дублина, нужно пересечь Каслбойн. С мертвецом в багажнике - глупее не придумаешь. По всей вероятности, ее прикончили в городе и где-то в окрестностях утопили. Все могло произойти и на берегу ручья, но тогда убийцу все равно нужно искать в Каслбойне.
- Грут не вполне уверен, что убийство ритуальное.
- Сомневается, знаю. Они с Шерри утром советовались, и оба согласились, что с самого начала некоторые повреждения на теле были истолкованы неверно.
- В каком смысле?
Галлахер откашлялся.
- Это связано… Ты слышала, что с ее гениталиями сделали?
- Я в курсе.
- Из-за разложения не сразу сообразили: это случилось задолго до того, как убийца ее искромсал.
- Что-то не совсем понимаю…
- Ее подвергли обрезанию, вероятно, в детстве. Думаю, ты знаешь, что это такое.
- Женское обрезание, слышала…
- Причем наиболее радикальной разновидности - инфибуляции. Иногда ее называют "фараоновым обрезанием" - после клитородектомии половые губы сшивают, чтобы закрыть вагину, оставляя отверстие для мочеиспускания и менструации. Извини, если коробит, только лучше все сразу сказать, чтобы потом к этому не возвращаться.
Мне стало не по себе, и я отставила кружку с кофе.
- По мнению Пита, это заметно меняет дело. В Африке инфибуляцию практикуют представители разных религий, но в первую очередь приверженцы ислама. С другой стороны, они менее склонны прибегать к ритуалам мьюти, чем люди с анимистическими верованиями. Конечно, это обобщения, однако теперь убийство видится в ином свете. Скажем, жертва исповедовала ислам, ее смерть не имела отношения к мьюти, а убийца принадлежал к той же общине, что она. Значит, искать следует мусульманина африканского происхождения, живущего в Каслбойне.
- Домыслы, не более. И если ее убили не ради частей тела, зачем убийца расчленил труп?
- Хороший вопрос. - Галлахер выудил пачку сигарет из кармана рубашки. - Не возражаешь?
- Ладно уж. Ты хоть меньше курить стал?
- Как же - по одной сигарете каждые четыре часа.
- Неплохо.
Он закурил и выпустил струйку дыма.
- Вот только время засечь забываю и в счете путаюсь. Теперь выкладывай историю с угнанным автомобилем.
Я рассказала, как мне сели на хвост и как я остановилась, решив выяснить отношения с преследователем. Глубоко затянувшись, Галлахер выдохнул дым уголком рта. Он смотрел на меня прищурившись и с явным неодобрением.
- Скажу по-дружески, Иллон, вела ты себя чертовски глупо.
- Не люблю, когда меня запугивают.
- Кому понравится? Только уж пусть лучше пугают, чем убивают. - Высказав свою точку зрения, он отхлебнул кофе. - Автомобиль угнали вчера, около девяти вечера, когда он стоял на улице.
- Угонщик знал о введении карантина.
Я объяснила, почему так считаю.
- Получается, главная цель - выманить тебя из дому и к возвращению разыграть спектакль? Как-то мало верится. Я не отрицаю, им нужно было твое недолгое отсутствие, но имитация угрозы поджога скорее всего отвлекающий маневр. Ты проверила, не пропало ли что-нибудь?
- В голову не пришло.
- Давай-ка осмотрись по-быстрому. - Он достал блокнот и принялся что-то записывать.
Через пять минут сомнений не осталось. Все было на месте, кроме ключей от Центра исторического наследия.
ГЛАВА 24
Галлахер немедленно навел справки в городском отделении полиции. Так и есть - из библиотеки поступило сообщение о попытке незаконного проникновения в здание. Замок на входной двери поврежден, но попасть внутрь взломщику не удалось.
- Ситуация меняется, - заметил Галлахер, сообщив мне о происшествии. - Но почему твой ключ не подошел?
- Он от Центра исторического наследия, это внутреннее помещение. Входные ключи у главного библиотекаря. Мне нужна была возможность заходить в центр в течение рабочего дня.
- Зачем кому-то понадобилось туда ломиться?
- Хотели добраться до деревянной скульптуры, которую мы нашли в пятницу, - раскрашенной статуи Пресвятой Девы с Младенцем.
- Это такая ценность?
- Стоит она, вероятно, немало, но похитителя ключа, думаю, больше интересовало нечто внутри ее.
- И что же там?
- Представления не имею. И, пока статуя цела, едва ли узнаю.
- Почему ты решила, что они именно за этим гоняются?
- Два человека, никогда статую не видевшие, тем не менее предположили, что она полая или что внутри ее что-то спрятано. Один из них мертв, второй когда-то был близко с ним знаком.
- Его имя?
- Росс Мортимер, остановился в гостинице "Декан Свифт".
Галлахер сделал пометку в блокноте.
- Кто-нибудь еще проявлял интерес к статуе?
Я улыбнулась, хотя губы из-за ушибленной челюсти почти не слушались.
- Национальный музей, муниципальный совет, католический приходский священник, англиканский ректор - кто только на нее не претендует! Однако не пойдут же они на кражу.
- Гм. Прослежу, чтобы работники библиотеки сменили замок на двери центра, а то еще кто-нибудь воспользуется в дневное время твоим ключом и повредит статую. Ключ от нового замка тебе ни к чему - слишком опасно. И окна на ночь закрывай, даже если никуда не уходишь.
- Наехать на меня сегодня пытались не из-за ключа… - Я осторожно ощупала больную шею.
На мгновение Галлахер призадумался.
- Как сказать. Водитель мог здорово разозлиться, что зря старался.
Он поднялся.
- Есть одно… Ладно, забудь. - Я хотела сказать, что Бен Аделола и Даррен Бирн тоже могли иметь какое-то отношение к скульптуре, но что Галлахеру это сейчас даст? - Никогда не спрашивала, как твои дела…
- Развод состоялся, дети остаются со мной. Я ни с кем не встречаюсь. А ты? Слышал, скоро замуж выходишь?
- Мы не решили, когда точно.
- Не тяни, - посоветовал Галлахер. - Спасибо за кофе. Когда с Питом закончу, позвоню Болтонам. Даже если они не причастны, пусть все же усвоят - за угрозы отвечать придется по полной.
Провожая его до машины, я заметила в ясном голубом небе похожую на головку цветной капусты огромную грозовую тучу, нависшую над окраиной города.
- Видно, погода меняется, - прокомментировал Галлахер.
- Лишь бы до вечера дождь не пошел. Финиан устраивает барбекю в Брукфилде. Не хочешь присоединиться?
- Охотно.
- Тогда приезжай к семи.
Я вернулась в дом позвонить Фрэн и Финиану.
Дождь полил в пять, и два часа спустя еще продолжался - не мелкий моросящий дождик, а тропический ливень, стучащий молотком по стеклянной крыше оранжереи и падающий с нее на землю каскадами воды. Мы с Финианом стояли, наблюдая за тем, что творилось вокруг, и не верили своим глазам - слишком неожиданно изменилась погода. Издалека доносились раскаты грома.
Около шести стало ясно, что барбекю придется отменить, и Финиан принялся обзванивать приглашенных. Я появилась как раз вовремя и половину звонков взяла на себя. Не дозвонившись кое-кому, мы решили, что они сами догадаются и не поедут. Ну а для тех, кого дождь не остановит, у нас была замороженная пицца, к которой я нарезала салат.
В результате объявились только Фрэн и Мэтт Галлахер. Моя подруга все равно оказалась не у дел - сотрудница загородного пансионата, она вынуждена сидеть дома из-за карантина. Галлахер сказал, что приехал сообщить о встрече с Россом Мортимером, хотя я-то знала: он не устоял перед искушением поужинать и выпить вина подальше от своих коллег.
Едва успев познакомиться, они с Фрэн уже оживленно болтали в большой кухне, пока пицца стояла в духовке. Артур дремал в гостиной - последнее время он спал не меньше Бесс, пристроившейся у него в ногах.
- Ты ведь останешься на ночь? - Из-за шума дождя я едва расслышала вопрос Финиана. Когда он узнал о случившемся на мосту, то предложил мне переночевать в Брукфилде.
- Скорее всего, - пробормотала я, ощупывая шею, которая теперь не только болела, а еще и не поворачивалась. Даже отдохнуть перед поездкой не получилось - лежать было слишком неудобно. - Кстати, - напрягла я голос, - спасибо за материалы, которые ты вчера вечером оставил.
- Нашла что-нибудь интересное?
- Статую Девы действительно сожгли при всем честном народе. А после конфискации монастырского имущества сундуки Генриха Восьмого неплохо пополнились.
- Пожалуй, разгадку вашей статуи нужно поискать в хрониках более раннего периода.
- Сама так подумала. Давай перейдем в кухню, здесь разговаривать невозможно.
Когда мы вошли, гости, сидя друг против друга за кухонным столом, громко над чем-то смеялись. Увидев нас, Галлахер попытался сделать серьезный вид, но ему помешала Фрэн. Подняв свой стакан, она объявила:
- Знакомьтесь - рыцарь Мэтт Галахад, спаситель отчаявшихся девиц и тоскующих по мужской ласке женщин.
- Хочу тебе кое-что сказать, Иллон. - Галлахер со смущенным видом перевел взгляд на Финиана. - Может, мы… - Он кивнул мне, предлагая выйти и поговорить наедине.
- Здесь все друзья, Мэтт, можешь не беспокоиться. - Я села рядом с Фрэн.
Финиан пошел принести еще бутылку вина из своих запасов. Гибко изогнувшись, Фрэн дотянулась до дверцы духового шкафа и приоткрыла ее, чтобы проверить, не подгорает ли пицца.
- По дороге сюда я заехал в гостиницу повидать Росса Мортимера, - начал Галлахер. - Он сидел в баре, мы поговорили, и, по-моему, его можно исключить из числа подозреваемых. Во-первых, я думаю, он физически не мог забраться в гостиную через окно, во-вторых - не умеет водить машину.
- Что мешало ему заплатить тому, кто это сделает? - Фрэн разогнулась и села прямо.
- У меня сложилось впечатление, что платить он готов исключительно за похороны Терри Джонстона, - продолжал Галлахер. - Говорит, что ради этого приехал. Договорился с ректором и похоронным бюро Гилсенана, ждет, когда можно будет забрать тело.
- Ты не спрашивал его, откуда такое любопытство по поводу статуи? - не выдержала я.
- Спрашивал. Он не отрицает, что Джонстон поделился с ним своими догадками о том, что внутри статуи - точные слова Мортимера - "главное сокровище" святилища Пресвятой Девы в Каслбойне.
- Гм. Что знает он такого, о чем нам неизвестно? Не потому ли бродил сегодня по олдбриджскому кладбищу?
- Возможно, его увлекла одна легенда. - Финиан подошел с бутылкой и взял со стола штопор. - Только он опоздал лет на двести… Вот - если кому-то нравятся красные сухие вина из Южной Африки…
- Что за легенда такая, Финиан? - спросила Фрэн.
- Что в разрушенном соборе Святых Петра и Павла в Олдбридже спрятано сокровище. Там якобы есть ступеньки, ведущие к подземному склепу под алтарем. Спустишься туда, увидишь два золотых подсвечника - прикасаться к ним нельзя под страхом смерти. Дальше, за подсвечниками, возлежат два спящих епископа. Тому, кто их разбудит, они вручат ключи от двух небольших комнат, одна из которых заполнена серебром, другая - золотом. Я полагаю, два епископа - это Петр и Павел. В начале девятнадцатого века однажды ночью сотни людей явились в разрушенный собор и принялись копать под алтарем до тех пор, пока их не разогнала полиция. Никакого сокровища тогда не обнаружили, и с тех пор найти его никому не удалось.
Он откупорил бутылку и поставил на стол.
- Не исключено, что Мортимер разыскивал своих предков. С таким именем место он выбрал вполне подходящее.
- Сомневаюсь, что он занят восстановлением фамильного древа, - возразила я. - Он и в католическую церковь заходил в воскресенье - рассматривал витражное окно, которое я зарисовывала.
- А что изображено на витраже? - спросил Галлахер.
- Явление Пресвятой Девы в Каслбойне. И еще какие-то символы в круглом окне наверху - цветы, например. Там есть желтый водяной ирис и, по-моему, фритиллярия… - Я посмотрела на Финиана. - Такие лиловые цветы с как бы тиснеными лепестками.
- Fritillaria meleagris, - подсказал он.
- Вот-вот. Ирисы ассоциируются с Пресвятой Девой, а что может символизировать фритиллярия?
- Из-за окраски лепестков ее также называют лилией прокаженных, - объяснил Финиан, - а еще колокольчиком Лазаря - она похожа на колокольчик, с которым ходили больные проказой, предупреждая звоном встречных о своем приближении. Оба названия связаны с лепрой, к сожалению, потому что цветок очень красив.
Я уже знала, что Финиан говорит что-то важное.
- Слушайте, тогда она указывает на место, где статуя была спрятана, - кладбище прокаженных.
- Я-то всегда думал, что там хоронили умерших от чумы, - удивился Галлахер.
- Верно. Но и до, и после "черной смерти" - по сей день - его считали и считают кладбищем прокаженных. Словно люди хотели забыть, что эпидемия чумы вообще когда-то была.
- Какие еще там есть символы? - спросила Фрэн.
- Меч с ключом… Больше вспомнить не могу - торопилась, когда делала набросок.
- Если попробуешь их снова нарисовать, рука подскажет, - посоветовал Финиан. - Давай.
Он протянул мне сложенную газету, которую Артур оставил на стуле, не закончив решать кроссворд. Единственным местом, не исчерканным его каракулями, оказалась, как ни удивительно, какая-то головоломка.
Достав из лежавшей на столе сумки карандаш, я принялась по памяти рисовать круглое окно с радиальными перемычками.
- Изображения были только на четырех панелях, расположенных по направлению сторон света на шкале компаса. В лепестках между ними - просто цветное стекло. Наверху - фритиллярия, далее - ключ и меч, изображенные вместе и символизирующие святых, в честь которых назван собор: ключ от небесных врат - Петра, меч мученичества - Павла. Внизу - желтый ирис, и наконец… - Только теперь я вспомнила. - Кувшин с остроконечной крышкой!
Закончив рисунок, я подняла его так, чтобы все видели.
- Какая между ними связь? Если двигаться по часовой стрелке, с чего начать? - произнес Гачлахер.
- По часовой стрелке начиная с трех часов, - решила я. - В христианской традиции - самое знаменательное время дня: по преданию, в этот час Христос склонил голову и умер, - то есть начинаем с Петра и Павла. Тогда следующий символ - желтый водяной ирис. По моему разумению, он указывает на местоположение собора. Цветок растет по берегам рек, собор тоже построили у реки.
- Остается кувшин. На кого он может указывать? - воскликнул Финиан. - Чей это символ?
- Конечно же, Марии Магдалины. Алебастровый кувшин, наполненный нардом, которым она умащивала ноги Христа. А указывает он на часовню в Модлинс. Второй цветок, фритиллярия, - на кладбище прокаженных при ней.
- Значит, четыре рисунка наводят нас на собор в Олдбридже и кладбище прокаженных в Модлинс, - подытожил Галлахер. - На кладбище ты нашла статую, так что в соборе тоже могли спрятать какие-то религиозные ценности.
- Сокровище, о котором рассказывал Финиан? - предположила Фрэн.
- Я ведь объяснил, что, как ни старались, его не нашли, - возразил Финиан. - Хватит, с витражом разобрались, давайте кончать с чертовым африканером. - Он разлил вино по стаканам. Никто, кроме меня, язвительного намека не понял. Я же сочла за лучшее его игнорировать.
- Может, кто и откопал по-тихому, - предположил Галлахер.
- Тогда ни Иллон, ни Мортимеру ничего не светит, - заметил Финиан.
- Пожалуй, так оно и есть, - согласилась я. - А почему ты сказал, что если он интересуется своими предками, то не ошибся, придя на олдбриджское кладбище?
- Я уж думал, ты не спросишь. Странно, что его имя ни о чем тебе не говорит.
И тут в голове моей прояснилось - имя действительно известно мне из истории, и в первую очередь истории Каслбойна.
- На протяжении ста двадцати лет Мортимеры были не только правителями Каслбойна, но одним из самых влиятельных семейств при английском королевском дворе. Толика их крови текла в жилах Плантагенетов, ведь Эдуард Четвертый - внук Анны Мортимер.
- А Джоан Мортимер правила городом, когда пришла "черная смерть"!.. Как же я сразу не сообразила? - Все оттого, что накануне выпила с Грутом лишнего, даже голова потом кружилась. Но об этом лучше помалкивать.
В моей сумке, лежавшей рядом с Финианом, зазвонил мобильный.
- Ответь, будь добр, - попросила я.
Порывшись, Финиан извлек трубку.
- Телефон мисс Боуи, - сказал он. Потом нахмурился и передал мобильный мне.
Звонил Питер Грут из больницы Святого Лоумана. Появился как по волшебству, стоило лишь о нем подумать.
- Подходящая погода для вечеринки, - посочувствовал он. - Мэтт говорил, что у Финиана собирается компания. И о том, что с вами сегодня стряслось. Вы как?
- Шея не гнется, синяк в пол-лица, остальное нормально. Секунду подождите… - Я извинилась и встала из-за стола - не хотелось, чтобы наш разговор услышали. - Пришлось все отменить, - сказала я, выходя из кухни в тускло освещенный холл.
- Все равно я не смог бы приехать. - Очевидно, Мэтт звал его с собой. Щадя Финиана, я Грута не пригласила. - В больницу не войти, другого патологоанатома сейчас нет, и я получил "добро" на вскрытие мальчика, подхватившего инфекцию. У него то же самое. Картина даже яснее, поскольку не было сопутствующих заболеваний. Я сумел установить вероятную причину заражения - порез на пальце.
- Как же карантин? Он и правда необходим? - Вспышка молнии осветила веерообразное окно над входной дверью. По ступенькам я поднялась на лестничную площадку.
- Я изучил информацию о недавних вспышках мелиоидоза. Впечатление такое, что повсюду в мире он распространяется за пределы территорий, где считается типично местным заболеванием. Вспышкам часто предшествуют обильные дожди. Если в почве затаился возбудитель, они выносят его на поверхность.
Я стояла на лестничной площадке, у широкого венецианского окна. Из него было хорошо видно, как над теплой землей поднимается пар и, смешиваясь с каплями дождя, окутывает сад разноцветной пеленой - словно акварельные краски расплываются по мокрому листу бумаги.