- Ничего особенного, - ответила Майя. - Обычная рутинная работа. - Она уставилась на скатерть и продолжала взволнованно: - Я не устаю удивляться мужикам. Как трудно бывает их удовлетворить и как быстро они кончают. Наверное, им кажется, что это самый лучший секс, - заметила она задумчиво, - яростный, грубый, без всяких там прелюдий и прочих церемоний. И никаких возражений. Всего десять минут, и все. Даже подумать не успевают. Да и я тоже делаю все, чтобы не думать. Только мило улыбаюсь, когда они платят. Но на самом деле…
- Что?
- Пора завязывать. Я уже давно этим занимаюсь.
Она подлила в бокалы вина.
- А сколько они тебе платят?
- Штуку. Ну, плюс-минус. Сначала деньги, потом товар. Лежу тихо с закрытыми глазами, с улыбкой на устах, ни единого звука. И никаких там поцелуев и объятий. Я ненавижу сюсюкать с ними, как с младенцами. Одежду снял, презерватив надел. Все равно что трясти однорукого бандита - главное вытрясти деньги.
- Тысячу крон? А сколько человек в день обычно приходит?
- Человека четыре-пять, иногда больше. Пять раз в неделю. Четыре недели в месяц. Так что можешь умножать.
- Они приходят к тебе домой, на квартиру?
- Да.
Официант поставил на стол креветочный коктейль и белое вино.
- А где ты живешь?
- На улице Торденшоллсгате, в многоквартирном доме.
- А соседи? Они не подозревают, чем ты занимаешься?
- Они не подозревают, они знают. А кое-кто из них - мои постоянные клиенты.
Эва угрюмо вздохнула. Она с наслаждением жевала креветку, огромную, как раковая шейка.
- Кстати, у меня есть еще одна спальня, - неожиданно добавила Майя.
Эва фыркнула.
- Так и вижу себя: перепуганная, как двенадцатилетняя девственница.
- Только первую неделю, а потом это становится работой. Ты могла бы работать несколько часов, пока Эмма в детском саду. Подумай, сколько вкусной еды ты могла бы ей купить!
- Она и так поперек себя шире.
- Ну, тогда фрукты, курицу и салат, - предложила Майя.
- Это невероятно, но мне даже захотелось попробовать, - призналась Эва. - Только я слишком труслива. Я для этого не гожусь.
На какое-то мгновение она пожалела о своих словах.
- Посмотрим.
Официант убрал тарелки и тут же появился с новыми: филе, маленькие морковки, брокколи и печеная картошка. И налил в бокалы красного вина.
- Но ты ведь не работаешь сегодня вечером?
- У меня сегодня выходной, а завтра работы немного. Твое здоровье!
Эва наслаждалась: нежное мясо так и таяло во рту, красное вино комнатной температуры выгодно отличалось от отцовской "Канепы". Бутылка быстро опустела, и Майя заказала еще одну.
- Знаешь, я никак не могу прийти в себя, - удивленно произнесла Эва. - Не могу представить, что ты действительно продаешь свое тело.
- Это лучше, чем продавать свою душу, - последовал неожиданный ответ. - Разве художники занимаются не этим? Если уж и есть у человека что-то свое, что он прячет от других, то это наверняка душа. Тело всего лишь оболочка, и я не вижу в нем ничего священного. Так почему бы не поделиться им, не быть щедрой, если кому-то оно может доставить удовольствие? Но душа - выставлять свои собственные мечты и тоску, свой собственный страх и отчаяние на всеобщее обозрение где-нибудь в галерее, а потом еще и получать за это деньги - вот это я называю настоящей проституцией.
Эва застыла. Изо рта у нее торчала морковка.
- Ну, это не совсем так.
- Неужели? Разве не об этом говорят все художники? Разве они не говорят, что надо отважиться раздеться до конца?
- Где ты всего этого набралась?
- Я шлюха, а не дура. Многие думают, что это одно и то же, - распространенное заблуждение.
Она вытерла уголки рта салфеткой.
- Еще одно заблуждение, что шлюхи - несчастные женщины, которые потеряли всякое уважение к самим себе, мерзнут на улицах, одетые в тонкие чулки, не получают никаких денег, их постоянно бьет жестокий сутенер, и большую часть суток они пребывают в состоянии опьянения. Это, - она прожевала и проглотила очередной кусочек филе, - только одна, незначительная сторона профессии. Те шлюхи, с которыми общаюсь я, - это много работающие и вполне интеллигентные женщины; они знают, чего хотят. Мне и вправду нравятся шлюхи, - сказала она совершенно искренне. - Это, наверное, единственные настоящие женщины.
Бокалы опять опустели, и Майя подала знак официанту. Эва опьянела.
- Но я все равно не подойду, - пробормотала она. - Сама говоришь, я слишком худая.
- Ха! Как раз то, что надо. Ты немного другая, такие встречаются реже. Но то, что у тебя между ног, Эва, - это же просто-напросто золотая жила. А им ничего другого и не надо. Уж так они устроены, мужики, во всяком случае, те, кто ходят ко мне.
Наконец появился десерт. Ледяные клубника и ежевика на зеркале из теплого ванильного соуса. Эва вытащила зеленые листики.
- Сорняки в десерте, - капризным голосом сказала она, - не понимаю. Я, кстати, в мужчинах плохо разбираюсь, - продолжала она, - а что им, собственно, нужно?
- Добродушные, толстые тетки, знающие толк в жизни. А таких на самом деле немного. По-моему, у большинства женщин в голове какие-то невозможные, дурацкие идеалы, я их не понимаю. Как будто им не хочется, чтобы было просто здорово. Я тут днем смотрела осенний показ мод из Парижа, по телевизору, так вот там самые знаменитые модели демонстрировали последний писк. Наоми Кэмпбелл - ты ведь ее видела, да? - вышла в каком-то невероятном мини, а потом вдруг подскользнулась и грохнулась - и все это на самых тоненьких ножках, которые мне когда-либо доводилось видеть. Создавалось впечатление, что она вся сделана из ПВХ. Когда я вижу этих девиц, мне становится интересно, неужели они, как и все, могут сидеть на толчке и просто срать?
Эва расхохоталась и разлила ванильный соус на скатерть.
- Не надо относиться к себе так серьезно, - продолжала Майя проникновенно. - Мы ведь все равно все умрем. И через сотню лет обо всем забудут. Но для начала немного деньжат бы не помешало. Ты мечтаешь стать большим художником, правда?
- Я уже большой художник, - буркнула Эва. - Только об этом еще никто не знает. - Она вздохнула. Похмелье обещало быть ужасным. - И к тому же я напилась.
- Как раз вовремя. Сейчас принесут кофе и коньяк. И прекрати ныть, пора становиться взрослой.
- Ты веришь в Бога?
- Не глупи. - Майя вытерла остатки ванильного соуса с губ. - Но иногда я спасаю людей от отчаяния и делаю добрые дела; мне больше нравится так на это смотреть. Не у всех мужчин есть женщина. Однажды ко мне пришел молодой парень, у которого была настоящая мания - он украшал свое тело кольцами и жемчужинами. У него все тело было в них, во всех мыслимых и немыслимых местах, он сверкал и переливался, как американская новогодняя елка. И девушки с ним больше не хотели иметь никаких дел.
- А что ты сделала?
- Обслужила его как следует, и он даже мне приплатил.
Эва попробовала коньяк и прикурила сигарету не с того конца.
- Поедем ко мне домой - посмотришь квартиру, - предложила Майя. - Дай себе шанс. Постарайся найти выход из безвыходного положения. Это будет лишь один небольшой этап в твоей жизни. Смотри на это просто как на новый опыт.
Эва не ответила. Она сидела, словно парализованная, до смерти перепуганная. Но предложение Майи уже не казалось ей таким диким, и именно сейчас она его и рассматривала.
***
Они валялись на Майиной огромной кровати, а на Эву вдруг напала икота.
- Слушай, - вдруг сказала она, - а что такое Марианская впадина?
- Самое глубокое место в мире. Глубина одиннадцать тысяч метров. Ты только представь себе: одиннадцать тысяч метров.
- А откуда ты знаешь такие вещи?
- Понятия не имею. Наверное, прочитала где-нибудь. Ну, для сравнения, глубина вот этой загаженной речушки, которая протекает по нашему городу, восемь целых восемь десятых метра, например, под мостом.
- Господи, сколько ты всего знаешь!
- У меня на самом деле мало свободного времени, но, если оно есть, я трачу его на "Коктейль", если тебе это о чем-то говорит.
- Ты и раньше такая была.
- Прошло двадцать пять лет, но я помню: ты тогда тоже интересовалась сексом.
И обе они расхохотались.
- На самом деле твои картины - это просто ужас, - сказала Эва. - Вот это и есть настоящая проституция, доложу я тебе, писать картину для того, чтобы ее продать. То есть только для этого.
- Но есть-то людям надо или нет, по-твоему?
- Да, немного надо, но на самом деле человек может довольствоваться малым.
- Есть еще такие полезные вещи, как электричество и телефон, ты со мной не согласна?
- Ну-у-у…
- Когда будешь уходить, возьмешь с собой десять тысяч крон.
- Что ты сказала?
Эва, пошатываясь, приподнялась на локте. Такое положение оказалось неудобным - она в любой момент могла упасть.
- А когда придешь завтра, захватишь с собой одну из своих картин. Только хорошую - такую, какую ты сама оценила бы в десять тысяч. Я покупаю твою картину. А вдруг ты когда-нибудь и впрямь станешь знаменитой, может, я делаю удачное вложение!
- Будем надеяться.
Майя удовлетворенно улыбнулась:
- Твоя лавочка еще заработает, Эва. А когда Эмма возвращается?
- Еще не знаю. Обычно она звонит, когда хочет домой.
- Значит, ты можешь начать уже завтра. Ну, конечно, только попробуешь! Я помогу тебе, введу в курс дела. Я пошлю за тобой такси, давай часов в шесть? Завтра вечерком? Одежду и все прочее я беру на себя.
- Одежду?
- Ты же не можешь принимать клиентов в этом кошмарном одеянии. Извини меня, конечно, но то, что ты носишь, совершенно лишено сексуальности.
- А с чего бы мне демонстрировать свою сексуальность?
Майя поднялась с кровати и удивленно уставилась на подругу.
- Но ты же все-таки женщина. Тебе ведь тоже нужен мужик, разве не так?
- Да, - устало ответила Эва. - Наверное.
- Значит, перестань одеваться, как призрак чумы.
- Спасибо за комплимент!
- На самом деле я тебе немного завидую. Ты элегантная, а я просто толстая тетка с жировыми складками и двойным подбородком.
- Неправда. Ты - добродушная толстая тетка, знающая толк в жизни. А ты сама себя уважаешь? - внезапно поинтересовалась Эва.
- Полагаю, примерно в два раза больше, чем ты себя.
- Я только спросила.
- Знаешь, я прямо вижу, как все будет. Слухи о длинноногой художнице, как лесной пожар, распространятся по всему городу. Не исключено, что ты даже будешь переманивать у меня клиентов. Еще и без денег меня оставишь!
- Если у тебя уже почти два миллиона, мне тебя не жалко.
Домой Эва уехала на такси, за которое заплатила Майя. Она тут же заказала еще одну машину - к дому Эвы на завтра, на шесть часов. Эва, с трудом попав ключом в замочную скважину, открыла, наконец, дверь и, пошатываясь, побрела в студию. Там она села и принялась критически осматривать свои картины. Она здорово напилась, поэтому они произвели на нее огромное впечатление, и она с чувством глубокого удовлетворения рухнула на диван и уснула прямо в одежде.
***
Эва проснулась еще до того, как на нее навалилось похмелье, вспомнила свой сон. Ей снилась Майя. И только, открыв глаза, она вспомнила все и испуганно вскочила с дивана. К своему огромному удивлению, она обнаружила, что спала в студии, не раздевшись.
Она доковыляла до ванной и не без страха взглянула на себя в зеркало. Водостойкая тушь не потекла, но ресницы топорщились вокруг красных глаз, как обожженная солома. Поры на коже зияли, как черные дыры. Она застонала и открыла холодный кран. Господи, о чем же это они говорили вчера? Она не сразу, но все-таки вспомнила вчерашний разговор, и сердце ее забилось быстрее. Майя, та самая Майя, ее самая лучшая подруга детства, которую она не видела двадцать пять лет, стала шлюхой. Богатой шлюхой, в ужасе подумала Эва, слабо припоминая, что они обсуждали и ее собственные перспективы на этом поприще - как возможность выбраться из нищеты, решить материальные проблемы. В это просто невозможно было поверить! Неужели она хоть на минуту могла себе это представить?! Она плеснула в лицо холодной водой и застонала, потом открыла дверцу аптечки и нашла пузырек с паральгином. Высыпала в ладонь горстку таблеток, запила их водой и с отвращением скинула юбку и майку. "Может, в холодильнике есть пиво?" - подумала она и поняла, что ей слишком плохо сегодня, чтобы работать. Значит, еще один день пройдет без работы, она ни на шаг не продвинется. Кошмар. Она стояла под душем и терла себя мочалкой изо всех сил. Таблетки понемногу начали действовать. Эва вылезла из-под душа и натянула халат - большой халат с китайскими драконами на спине. В гостиной она принялась искать свою сумку - захотелось курить. Открыв ее, с удивлением уставилась на пачку банкнот. Какое-то мгновение она не могла понять, что это за деньги, а потом, наконец, все вспомнила. Пересчитала деньги. Десять тысяч крон. Хватит на то, чтобы оплатить все счета в почтовом ящике. Она недоверчиво покачала головой, отправилась в студию и опять принялась смотреть на картины. Одна из них стояла в центре комнаты; когда же она успела ее достать?
Эту картину, наверное, можно было назвать самой лучшей. Почти полностью черно-белая, только по всему холсту по диагонали пробегал яркий луч света. Он словно разрывал картину на две части. Эва не смогла удержаться от улыбки, воображая себе, какое лицо будет у Майи, когда она поднимется к ней в квартиру с этим. Потом снова пошарила в сумке, нашла пачку, в которой оставалась только одна сигарета, закурила и открыла холодильник. Он был пуст. Только масло, кетчуп и бутылка соевого соуса. Эва вздохнула, но тут же вспомнила про пачку купюр и опять улыбнулась. Бутылка ледяного пива - вот что ей больше всего нужно сейчас. Поэтому она молниеносно оделась, набросила плащ и направилась к небольшому магазинчику на углу. Он назывался "У Омара" и открывался в восемь утра, дай бог этому Омару здоровья. К тому же он никогда не смотрел презрительно на людей, которые покупали пиво, когда все остальные еще спят. Его магазин находился в респектабельном старом районе, состоявшем почти исключительно из одних вилл, и выглядел там как совершенно инородное тело. Многих это раздражало, а Эву радовало.
Хозяин радостно улыбнулся, обнажая белые, как мел, зубы, когда она появилась в дверях. Она вытащила из ящика две поллитровых бутылки, взяла газету со штатива и еще две пачки "Prince Mild".
- Отличный сегодня денек! - улыбнулся он ободряюще.
- Ну, может он и будет отличным, - простонала Эва, - но не сейчас.
- О, я знаю, что день сегодня хороший. Но если день плохой, то двух бутылок может не хватить.
- На самом деле вы правы, - сказала Эва. Она взяла еще одну бутылку и расплатилась.
- Послушайте, я наверняка вам должна, - вспомнила она вдруг. - Давайте-ка я заодно и расплачусь.
- О, значит, и у меня тоже сегодня хороший день!
Он порылся в коробке из-под обуви, где держал списки своих должников.
- Семьсот пятьдесят две кроны.
Эва была тронута. Он никогда не напоминал ей о долге. Она протянула ему тысячную бумажку и заглянула в "Blindkjøpkatalogen", который он просматривал, когда она вошла.
- Нашли что-нибудь интересное? - поинтересовалась она.
- А-а-а, это? Это я жене кое-что купил. Через четырнадцать дней пришлют по почте.
Эве стало интересно:
- А что купили-то?
- Машинку, которая убирает катышки с ткани. Подходит и для свитеров, и для диванных подушек, и для мебели. В моей стране катышков нет. У вас странная одежда.
- А мне они нравятся, - улыбнулась Эва. - Я когда их вижу, тут же вспоминаю старых плюшевых медведей. У меня был такой, когда я была маленькая, - он был весь в катышках.
- Да-да, понимаю, - снова просиял он. - Приятные воспоминания. Но в моей стране и плюшевых медведей нет.
Пиво было теплое. Она поставила одну бутылку под струю холодной воды и взяла телефонный справочник, чтобы найти телефон Майи. Она собиралась сказать ей, чтобы та забыла всю вчерашнюю пьяную болтовню - вчера вечером Эва ни черта не соображала. Сигнала в трубке не было. Ну конечно, они же его выключили. Она выругалась, пошла в ванную, уселась на унитаз, собрав вокруг талии юбку. Сегодня-то я точно выгляжу, как шлюха, подумала она, а может, я такая на самом деле и есть, возможно, именно в такой день и стоит начать. Она встала, выскользнула из юбки и снова натянула халат. В коридоре Эва встала перед зеркалом и оглядела себя с головы до пят.
Ростом Эва была 183 сантиметра, и большая часть приходилась на ноги. Лицо ее было узким и бледным, глаза - желтыми, во всяком случае недостаточно темными, чтобы считаться карими. Плечи - узкие. У нее была необычайно длинная шея и длинные руки с тонкими запястьями. Ступни были большие. Она носила 41-й размер обуви, что ее очень расстраивало. Она была тонкая, немного угловатая, не особенно женственная, но глаза были красивые, во всяком случае, Юстейн всегда так говорил. Большие, чуть-чуть косящие и широко расставленные. Немного хорошей косметики могло бы сотворить с ее лицом настоящее чудо, но она никогда в этом не разбиралась. Она носила распущенные волосы, они были длинные и темные, с небольшим каштановым отливом. Эва подошла поближе к зеркалу. Волосиков над верхней губой стало больше. Наверное, организм теперь вырабатывает меньше эстрогена, подумала она и распахнула халат пошире, чтобы увидеть маленькую грудь, длинный и узкий живот и бедра, такие же белые, как и лицо. Она немного повертелась перед зеркалом и помотала головой, так, что волосы упали ей на спину красивой волной. Если уж Майя стала миллионершей со всем своим салом, то я со своей фигурой точно смогу, промелькнула шальная мысль. Она опять вспомнила пачку купюр, подумала о том, как они были заработаны, и покачала головой. Запахнула халат и достала из раковины бутылку. Думать не хотелось, хотелось просто сделать это - и все. И вовсе не обязательно кому-то об этом знать. Совсем недолго, может, до Рождества, только чтобы выбраться. Она отпила пива и почувствовала, что успокаивается. По правде говоря, я не изменилась, подумала она, я только открыла для себя жизнь с новой стороны. Она пила пиво, курила, а мысли ее блуждали вокруг маленькой собственной галереи у реки, лучше всего - в северной части города. Галерея Магнус. Звучит неплохо. Внезапно она подумала, не стоит ли ей добавить немного цвета в свои картины. Темно-красный, например. Сначала совсем тоненькая черточка, но постепенно она будет становиться все более заметной. Эва ощутила прилив вдохновения. Потом открыла еще одну бутылку пива и подумала, что именно этого ей как раз и не хватало в жизни. Ей не хватало Майи! Но сейчас она вернулась. Все будет хорошо, подумала Эва удовлетворенно, это поворотный момент в ее судьбе. Когда все бутылки опустели, она заснула.