Серийный убийца держит в страхе весь город. Он похищает и убивает молодых женщин. К счастью, стажеру полиции удается его остановить и предотвратить очередное преступление. Однако спустя год в городе снова находят трупы. Почерк убийцы не изменился. Как такое возможно? Неужели за дело взялся призрак? Или это сумасшедший подражатель?
Расследование ведут молодой полицейский и студентка психологического факультета, единственная выжившая жертва маньяка. Но на что им придется пойти, чтобы докопаться до истины?..
Блистательный и леденящий кровь, новый роман Максима Шаттама открывает трилогию и, несомненно, понравится всем поклонникам жанра.
Содержание:
-
ПРОЛОГ 1
-
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ 1
-
ЧАСТЬ ВТОРАЯ 11
-
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ 64
-
ЭПИЛОГ 88
-
СЛОВА БЛАГОДАРНОСТИ 89
-
-
Примечания 89
Максим Шаттам
ДУША ЗЛА
Реальность превосходит любой художественный вымысел.
Эта максима, правдивая "на всю катушку", преследовала меня в течение двух лет, которые понадобились, чтобы написать этот роман. Два года я изучал криминалистику - азы ведения следствия, теоретическую и практическую криминалистику, судебную психологию, особенно психологию поведения серийных убийц. Я прочел, увидел и услышал о таких вещах, которые даже самый ловкий из писателей не рискнул бы ввести ни в одну из своих книг, несмотря на то что сила его таланта могла бы заведомо смягчить факты. Я занимался делами, которые - прочти я о них в добротном романе, - совершенно точно показались бы мне плодом вымысла, и все же… Два года спустя я обнаружил, что мои родители (и вообще все родители мира) лгали (и продолжают лгать) собственным детям: монстры существуют.
Не желая создавать апологию страха, я попытался сочинить роман о реальности.
Но она-то и вселяет настоящий ужас.
Максим Шаттам. Эджкомб, 2 апреля 2000
ПРОЛОГ
Кто начал злом, тот и погрязнет в нем.
Шекспир. Макбет
Окрестности Майами, 1980
Кейт Филлипс. открыла дверь автомобиля и выпустила Джоша. Тот держал в руке пластмассовую фигурку Капитана Фьючера, прижимая ее к себе словно бесценное сокровище. Оба тут же окунулись в знойный воздух стоянки. Не приходилось сомневаться: лето будет очень жарким.
- Идем, ангел мои, - произнесла Кейт, поправив солнцезащитные очки на лбу.
Джош выбрался наружу, разглядывая фасад торгового центра. Ему очень нравилось бывать здесь, для него походы сюда становились синонимом удовольствия, воплощения мечты. Сотни игрушек, всевозможные наборы, представленные на огромном пространстве, - и все это можно трогать, а не просто увидеть в телевизоре или в каталоге. Утром, услышав от матери, что она отправляется в торговый центр, Джош приложил все усилия, чтобы она взяла его с собой. И вот сейчас здание возвышалось прямо перед ним, и он чувствовал, как внутри растет возбуждение. Вдруг ему удастся уйти отсюда с игрушкой? С автоцистерной "Мажоретт", которой ему так не хватало, или даже с очередным оружием для Капитана Фьючера! День обещал быть великолепным, просто замечательным. Новая игрушка. Поистине невероятная мысль! Конечно, нужно было еще уговорить мамочку. Он обернулся к ней и увидел, что она разглядывает купоны на скидки, заботливо вырезанные из газет и рекламных листовок.
- Ты купишь мне игрушку, мама? - поинтересовался он нежным голосом ребенка, которому почти исполнилось четыре.
- Не начинай, Джош, и поторопись, иначе в следующий раз я не возьму тебя с собой.
Мальчик "козырнул" ей, как это часто делал его отец, и отправился вслед за матерью через стоянку к зданию.
- Ну и жара! - бросила Кейт, пытаясь обмахиваться ладонью. - Не спи на ходу, дорогой, иначе мы просто растаем на солнце!
Джош, не совсем понявший, что имеет в виду мать, тем не менее прибавил шагу, и они вошли внутрь здания, где находилось множество разных магазинов. Вдоль прохода тянулись стойки с газетами, главной новостью в которых был бойкот американцами Олимпийских игр в Москве. Все только об этом и судачили. Некоторые усматривали в бойкоте начало мирового кризиса, уже мысленно представляя кубинские баллистические ракеты, поднимающиеся над горизонтом. Однако для Кейт это была всего лишь обыкновенная политическая интрига. Обыкновенная возня, как говаривал Стивен, ее муж. Лучше держаться в стороне от всего этого, добавлял он, спокойно жить в своем углу, зарабатывать на кусок хлеба на станции техобслуживания, сочиняя в свободное от работы время, на протяжении последних пяти лет, театральную пьесу и иногда выкуривая косячок. Но только не лезть в политику. Кейт поддерживала его. Она поддерживала многое из того, о чем говорил Стивен, он частенько бывал прав, именно поэтому она в него и влюбилась.
Бросив последний взгляд на газеты и заторопившись вперед, она почти заставила Джоша перейти на бег.
Они прошли мимо многочисленных полок с пляжными принадлежностями, которые свидетельствовали о неминуемом наступлении лета с его толпами отдыхающих. В просторном холле стоял несмолкаемый шум - сотни голосов покупателей сливались в единый гул.
Кейт толкала тележку, на которую Джош попытался залезть сбоку, подражая гангстеру из телефильма, вскочившему на подножку старинного автомобиля. Проезжая мимо длинных рядов игрушек, ребенок дернул мать за юбку:
- Мамочка, скажи, я могу посмотреть их, а, могу?
Кейт вздохнула. Поход в магазин всегда был для нее тяжелым испытанием: необходимость бесконечно блуждать между длиннющих полок, выбирать товар из сотен почти одинаковых… Она вспомнила, что Стивен просил не забыть про лед, и перспектива приготовить в обед барбекю стала бальзамом для ее израненной души. На обед должны прийти Сэллинджеры, Дейтон и Молли, которую она еще не видела с тех пор, как два года назад они наконец-то вернулись сюда. Взбодрившись от этой мысли и представляя себе запах жарящихся гамбургеров, предвкушая удовольствие от встречи с друзьями юности, Кейт пришла в хорошее расположение духа.
Джош снова потянул ее за юбку - он ждал ответа. Мать собралась было упрекнуть его за настойчивость, но тот скорчил гримасу, умоляя ее.
- Ну, пожалуйста, мамочка, я просто посмотрю… Можно я останусь здесь?
Взад и вперед мимо них неторопливо двигались тележки: казалось, они стоят в пробке на забитом автомобилями в час пик шоссе.
Джош умоляюще глядел на мать.
"Не выношу, когда он так смотрит", - подумала Кейт.
Не желая иметь дело с плачущим и стонущим Джошем, который в любом случае не успокоился бы до самого конца похода по магазинам, Кейт пожала плечами. Ей очень хотелось поскорее вернуться домой, спокойно сесть в маленьком саду, встретиться с друзьями.
"Я могла бы пройтись вдоль прилавков одна и очень быстро завершить всю эту тягомотину с покупками, если оставлю его здесь", - подумала она.
- О'кей, можешь подождать меня здесь, но предупреждаю: ты не будешь делать глупостей и трогать игрушки. И я ничего тебе не куплю - это чтобы все сразу расставить по своим местам.
Джош радостно кивнул, не тревожась по поводу последней фразы, - она всегда так говорила. Но в итоге он все-таки мог что-нибудь получить, если бы, как всегда, стал настаивать, дождавшись Кейт, горящую желанием поскорее убраться отсюда с набитой тележкой. Он уже направился к пластиковым фигуркам, когда мать окликнула его:
- Эй, супермен, не хочешь чмокнуть мамочку в щечку?
Чуть улыбнувшись, Джош вернулся и быстро поцеловал Кейт, а затем направился к фигуркам своих героев. Кейт Филлипс, молодая мать, которой едва исполнилось двадцать три, с восторгом смотрела на удаляющегося сына.
Больше она никогда его не увидит.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Серый волк под горой
Не пускает нас домой.
Детская потешка
1
Портленд, Орегон, наши дни
На мерцающем экране компьютера, под неторопливое урчание, одно за другим появлялись слова.
[Оберон] Вечерние чаты вгоняют в депрессию. Мне одиноко. А тебе?
Сидевшая перед экраном Джульет Лафайетт нахмурилась. Она повернулась посмотреть, как там другой компьютер, в это самое время качавший из Интернета новую программу. На мониторе одна за другой появлялись цепочки данных. Простой стол в форме буквы "Г" - она использовала его как рабочий - был постоянно завален книгами, и на нем вполне хватало места для двух компов. Джульет возобновила беседу, начатую с Обероном.
[Иштар] Я чувствую себя также, как и в любой другой вечер. Опустошенной.
На экране выделялись черные буквы, образовывавшие ее ник. Ей нравилось имя этой богини. Сотни тысяч людей ежедневно пользовались Интернетом, чтобы общаться, ничего не зная о своих собеседниках, и ник был их единственной связью с кем-то по ту сторону экрана. Со всеми ДРУГИМИ, которые зависали в Интернете.
Ее партнер по одиночеству снова ответил:
[Оберон] Понимаю твои чувства. У меня то же самое. Пустота, мрак и пожирающая мир ночная мгла.
[Иштар] За что я люблю Интернет, так это за легкость, с которой люди могут общаться. Я могу рассказать тебе про свою жизнь, и это мне ровным счетом ничего не будет стоить, потому что мы никогда не встретимся. Я не чувствую на себе бремя твоего взгляда.
[Оберон] Коротая таким образом наши одинокие вечера, мы в конце концов станем нужны друг другу.
Джульет ласково покачала головой.
[Иштар] Только этого не хватало. Кроме того, мы не совсем одиноки. У тебя, как ты мне все время твердишь, есть ночь, а у меня, смею тебе напомнить, мои занятия!
[Оберон] Правда, а я и забыл. Ты сегодня была в универе?
Джульет улыбнулась и мгновение поразмышляла, прежде чем вновь застучала по клавиатуре.
[Иштар] Почему ты спрашиваешь? Ты что, один из моих преподов? Следишь за мной?
Джульет выловила остатки китайской лапши, остывавшей в чашке. Опустила пониже галогенную настольную лампу, отчего комната погрузилась-в мягкий полумрак. В ночи залаяла соседская собака.
[Оберон] Нет, но я тобой интересуюсь. Ты о себе не слишком-то много рассказываешь. А мне бы хотелось узнать тебя получше.
Джульет внимательно перечитала слова собеседника, а потом сформулировала ответ.
[Иштар] Похоже, дорогой Оберон, что с того самого момента, как мы начали обмениваться мыслями, ты подбираешься ко мне. Не так ли?
Она сердито поджала ноги, отчего несколько кусочков лапши упали на палас.
[Оберон] Ровно два месяца. Мы обмениваемся мыслями в Интернете вот уже два месяца, и все, что я о тебе знаю, это то, что ты молодая женщина двадцати трех лет, любишь историю и мифологию, отсюда это прозвище - Иштар - богини любви и войны. А еще, что ты обожаешь китайскую лапшу, причем мне кажется, что как раз сейчас ты ее ешь.
Джульет перестала жевать. Откуда он мог знать, чем она занята, если, конечно, в этот момент не подглядывал за ней? Она медленно сглотнула и поставила пиалу на стол. Но почти сразу ее сердце стало биться в прежнем спокойном ритме. "Ты - идиотка, бедная моя девочка! - подумала она. - Откуда он может знать, что ты сейчас делаешь? Он знает, что ты ешь, потому что ты почти всегда ешь в одно и то же время! Он все время читал про это и запомнил!"
[Оберон] Ну, что?
Пальцы Джульет запорхали по клавиатуре, словно она целыми днями упражнялась, сидя за фортепиано:
[Иштар] В "яблочко"! Видишь, ты уже много знаешь о моих кулинарных пристрастиях… Чего ты можешь еще желать?
[Оберон] Хочу узнать, кто ты на самом деле. Кто прячется под ником Иштар.
[Иштар] Студентка четвертого курса психфака. Этого достаточно?
Ответ таинственного Оберона появился почти сразу.
[Оберон] Хорошее начало. Предлагаю тебе сыграть в небольшую игру. Чем больше ты рассказываешь про себя, тем больше я тебе раскрываюсь в ответ. Что скажешь? Давай погрузимся друг в друга.
Джульет отодвинула почти пустую пиалу. - "Осторожнее, Оберон, по-моему, ты заходишь слишком далеко". И быстро написала ответ:
[Иштар] Очень сомневаюсь, что это возможно. Уже поздно, я пошла. Спокойной ночи. И до скорого, быть может, опять в Сети…
Она встала, с шумом потянулась и уже собралась было выключить компьютер, когда на экране появились слова:
[Оберон] Не отключайся! Не делай этого!
- Сожалею, король эльфов, но я устала.
Она нажала кнопку выключения, и вентилятор, вздохнув в последний раз, замолчал. Вторая машина, закончив установку полной версии программы, требовавшейся для увеличения памяти, тоже была выключена. Девушка прошла мимо шкафа и замерла перед большим зеркалом. Посмотрела на собственное отражение. Высокая и худая. "Может быть, даже слишком, - подумала она, - мне надо больше заниматься спортом, намного больше". Потрогала свои, все еще упругие, несмотря на долгие часы, проведенные в сидении перед компьютером и за книгами, ягодицы. Потом принялась рассматривать лицо. Пухлые губы, нос, который ее мать называла вздернутым, длинные волосы, окрашенные в черный цвет - так она делала уже два года, сначала из эстетических соображений, чтобы подчеркнуть синеву глаз, а потом просто потому, что ей так больше идет: черные волосы указывают на ее независимый характер с определенным оттенком меланхолии. Заметив высокую девушку с иссиня-черными волосами, большинство молодых людей пытались поймать ее взгляд. Сколько раз она чувствовала, какое влияние ее глубокие синие глаза оказывают на мужчин! Наиболее уверенные из них и те впадали в ступор. Видеть, как они стоят с разинутыми ртами, было забавно. Но вскоре это начало ее утомлять. По-настоящему приблизиться отваживались немногие - остальные, конечно, думали, что столь необыкновенное создание наверняка не имеет недостатка в любви, а одиночки, все же преодолевавшие свою неуверенность, потакали собственному нарциссизму - с соблазном это не имело ничего общего. Поэтому, будучи от природы довольно застенчивой, Джульет проводила вечера в одиночестве, усевшись между двумя системными блоками и экранами, а вовсе не отдаваясь романтике, как поступают многие молодые женщины.
По-своему это означало вообще никак не рисковать, - и это устраивало Джульет. Те, с кем мы общаемся в Интернете, обычно скрываются за глуповатыми никами, иногда, правда, способными рассказать о человеке довольно много. Тут можно беседовать с первым встречным, не объясняя ему, кто ты и почему здесь оказался, и как только беседа становится неприятной, достаточно просто отсоединиться и больше уже не читать сообщений, забыть про все. С Обероном, встреченным ею на одном из форумов, Джульет связывало подобие приятельских отношений. Иногда по вечерам они болтали, не зная правды о собеседнике. Интернет представляет собой средство safe communication - безопасной коммуникации. Однако совершенно очевидно, что такому способу общения не хватает теплоты.
Соседская собака залаяла сильнее.
- Заткнись, Рузвельт! - крикнула Джульет в распахнутое окно комнаты.
"Что за странная мысль назвать собаку Рузвельтом! Я вот ни секунды не буду ломать голову, выдумывая имя своей собаке, если когда-нибудь ее заведу! И вообще, я проведу остаток дней, как старая колдунья, одна в своем логове!" - подумала она.
Этот образ вызвал у нее улыбку, девушка отправилась спать.
Свет в ее комнате погас в половине первого ночи.
* * *
Спустя несколько дней в окна аудитории стучал дождь. Профессор Томпсон читал лекцию так монотонно, что половина студентов уже спала глубоким летаргическим сном. Окруженная сонными однокурсниками, Джульет Лафайетт рассеянно слушала преподавателя, разглядывая мокрый серый пейзаж за окном. Ее мысли блуждали далеко, по Калифорнии, куда ее родители уехали жить два месяца назад. Тед Лафайетт получил новую должность и перебрался в Сан-Диего, его жена Эллис последовала за мужем в солнечные края, сменив работодателя и желая таким образом избавиться от гнета рутины. Джульет выросла в Портленде, ее немногочисленные друзья тоже жили тут, здесь были сосредоточены все ее интересы, потому-то она и не захотела уехать вместе с родителями. В некотором роде оставалась хранительницей семейного очага. Не всегда легко было жить в одиночестве на громадной вилле, но, в общем, она привыкла, превыше всего любя независимость и порой разрывая отношения с любовниками из-за боязни потерять свободу - правда, их было не так уж и много. Самым сложным для Джульет было не столько справляться с чувством одиночества - хотя по ночам ей порой и становилось страшновато из-за всяких пустяков, - сколько соблюдать режим дня. Вставать в один и тот же час, следить за домом и, главное, правильно питаться. Джульет была неспособна баловать себя бессмысленным количеством милых блюд, обычно она ела немного и все подряд - то, что не требовало длительного приготовления.
- Можно выделить три фазы Стокгольмского синдрома… - Голос профессора Томпсона раздался неожиданно, как голос какого-нибудь призрака.
"Мне бы надо немного сосредоточиться, если я не хочу быть отчисленной в начале года", - подумала Джульет, поморгав, чтобы прогнать навязчивые мысли. В коридоре раздались взрывы смеха, Томпсон сердито бросил быстрый взгляд на дверь, а затем продолжил:
- Первая фаза, взятие заложников, характеризуется развитием у них стресса, как правило, сильного. Затем наступает фаза удерживания, во время которой заложников шантажируют: эту фазу можно назвать периодом дегуманизации, заложники становятся товаром для обмена. Однако именно в этот момент происходит идентификация заложника с агрессором, страх смерти понемногу отступает, и заложник начинает симпатизировать преступнику. И наконец, фаза последствий, характеризующаяся посттравматическим шоком или депрессией.
Джульет была восхищена этой странностью. Как захваченные и удерживаемые против воли люди могли испытывать симпатию к собственным мучителям? Профессор Томпсон рассказал о женщине, влюбившейся в своего похитителя, за которого она в итоге вышла замуж, и Джульет не смогла удержаться от улыбки. "Как в голливудском фильме, - подумала она. - Не хватает только Кевина Костнера в роли злодея, и вот, пожалуйста, готовая кинокартина! Реальность часто превосходит любой художественный вымысел".
Десять минут, оставшиеся до конца лекции, пролетели незаметно.