* * *
Миновав Шенандоа-террас, престижный квартал Портленда, белый "Мустанг" поехал мимо зданий, возвышавшихся над остальным городом. В конце Шенандоа располагались два просторных дома, за которыми начинался лес. Дороги дальше не было. Поразмышляв несколько секунд, Бролен поднялся на крыльцо меньшего из двух особняков.
"Неплохой вид, - подумал он, осматриваясь. - Не так много соседей, просторно и лес, где можно бегать по утрам, прямо рядом с домом - что еще нужно?"
Дверь отворилась.
Стоя на пороге, Джульет радушно улыбалась Бролену.
- Спасибо, что пришел, - произнесла она, приглашая его войти.
Бролен немного растерянно улыбнулся ей в ответ, не зная, как реагировать. За те несколько месяцев, что он не виделся с ней, Джошуа забыл, насколько она очаровательна. Не вынимая руки из карманов, Бролен вошел в холл.
Джульет указала ему на открытую дверь.
- Принесу кофе, располагайся, - произнесла она, удаляясь в сторону кухни.
Бролен прошел в большую гостиную с множеством диванчиков, кресел, низких столиков и камином - таким огромным, что туда можно было шагнуть, не сгибаясь. Над камином располагались перила мезонина и стеклянная дверь. Мысль, что он оказался в подобном месте, показалась Джошуа забавной. Его кроссовки, потертые джинсы и старая кожаная куртка совершенно не соответствовали здешней обстановке.
- Тебе покрепче? - крикнула Джульет из кухни.
Джошуа не стал объяснять, что не пьет кофе с тех пор, как бросил курить: нынче вечером он сделает исключение. Повернувшись, он увидел черный лакированный "Бёзендорфер" в окружении зеленых растений. Он подошел и поднял крышку, его пальцы мягко коснулись клавиш.
- Ты играешь? - спросила Джульет, появляясь у него за спиной.
Бролен тут же прервался, виновато улыбнувшись.
- Нет. У моих родителей было фортепиано, однако отец запрещал мне к нему прикасаться.
- Это глупо. Зачем тогда оно вообще нужно?
- Полагаю, он сохранил его в память о своих родителях, а может быть, он просто не хотел, чтобы кто-то на нем играл. Не знаю. А ты?
Джульет подняла брови:
- Начала учиться в восемь лет. Наверное, я уже должна была стать виртуозом, но, к огромному разочарованию моих родителей, я очень слабый музыкант.
На ее щеках появились ямочки. Бролен уже совершенно забыл, насколько она красива: эти черные волосы, каскадом спадающие на плечи, и сапфирового цвета глаза. Такие синие, что, если долго в них смотреть, можно потерять рассудок. Он подумал о том, что так и не определился, как именно ему следует относиться к Джульет. Он спас ей жизнь, после трагедии они некоторое время провели вместе, но тогда их отношения были особенными: Джульет приходила в себя, а ему постоянно мешали все эти полицейские барьеры, поэтому он не смог просто подружиться с ней. Инспектор почти с удивлением обнаружил, что оказался у нее в доме ровно спустя год. Их связывало то, что они пережили вместе, между ними установилось взаимное доверие, но они так и не узнали друг друга ближе. Когда Джульет стала чувствовать себя лучше, он отстранился, занятый своей работой и, главное, не желая оставаться наедине с красивой женщиной.
Бролену захотелось прикоснуться к ее нежным и соблазнительным губам, его взгляд упал на прикрытую свитером грудь девушки. Чуть смутившись, он указал на три диванчика, расставленных полукругом, и спросил:
- Который из них предназначен для полицейских?
- Тот, что тебе больше нравится.
Бролен удобно устроился на одном из диванов.
- Рад видеть, что ты не перестала улыбаться, - сказал он. - Это главное.
- Стараюсь.
Она не могла признаться ему, что обрела способность улыбаться менее часа назад, как раз тогда, когда он сказал, что приедет. От этого человека исходила спокойная сила. Уверенность. Джульет поставила на стол две чашки очень крепкого черного кофе.
- Чем ты занимаешься теперь? - поинтересовался Бролен.
- Иду по твоим стопам, - улыбнулась она. - Ты ведь изучал психологию, правда?
Его вновь удивила ее память. По завершении дела Лиланда Бомонта, Портлендского Палача, Бролен хотел помочь ей справиться с пережитым кошмаром. Но он помогал и самому себе, ибо это дело сильно зацепило и его. Тогда он впервые убил человека. Джошуа никогда не признался бы в этом Джульет, и ему вообще казалось, что он не так уж и много рассказал ей о себе, но теперь, год спустя, выяснилось, что девушка не забыла абсолютно ничего из того немногого, что он ей о себе поведал. Ему в голову вдруг пришла мысль, что она могла сохранить в памяти все незначительные детали, потому что была неравнодушной к нему, однако поведение никак не выдавало ее чувства. Конечно, она хорошо к нему относилась, но сохраняла дистанцию.
- Ну, у тебя и память! - заметил Бролен. - Я впечатлен.
- Отвечая на твой вопрос, могу сказать, что сейчас я учусь на последнем курсе психфака. Еще немного смелости, и я получу диплом.
- И что потом? Есть какие-нибудь идеи?
- Пока не знаю. Скажем так: случившееся со мной в прошлом году заставило меня задуматься о том, чтобы поменять ориентиры. Мне очень нравится мысль в будущем заняться выявлением подобных монстров. Может быть, работая на ФБР. Я действительно иду по твоим стопам!
- Не забывай про осторожность или закончишь в рядах портлендской полиции, - пошутил Бролен.
Отпив глоток все еще обжигающего кофе, он почувствовал, как от желания затянуться сигаретой буквально защекотало нёбо. Легкие словно окаменели. В огромной гостиной воцарилась тишина. Где-то вдали секундная стрелка настенных часов без устали отсчитывала мгновения. Постаравшись сосредоточить внимание на Джульет, Джошуа изо всех сил пытался не думать о вредной привычке, давно уже не напоминавшей ему о себе.
- Наверное, нелегко было в последние месяцы? - поинтересовался он.
- Нормально. Уже довольно давно я выхожу по вечерам, иногда даже пешком возвращаюсь от Камелии. Можно сказать, мне удалось справиться с агорафобией. Правда, я и прежде никогда не была тусовщицей, так что сейчас ничего особенно не изменилось! - ответила она, искренне улыбнувшись.
- А Интернет? Ты много времени там проводишь?
- Намного меньше, чем раньше, - нахмурилась она, - намного меньше.
Джульет уставилась на свою чашку.
- Я рада видеть тебя, Бролен, - произнесла она.
- Джош. Думаю, так лучше.
Она кивнула и добавила:
- Знаю, это может выглядеть глупо, но мне надо было тебя увидеть. Своего рода разминка для ума: увидеть тебя, чтобы вспомнить, что все это действительно со мной случилось.
Мысль, что он мог оказаться одним из звеньев в этой цепи умозаключений, заставила Бролена испытать разочарование, и он даже скривился. Не то чтобы он воображал себе нечто большее, но, по крайней мере, надеялся стать если не другом, то хотя бы добрым знакомым Джульет.
- Я неправильно выразилась, - поправилась Джульет, - я просто хотела сказать, что раз ты знаешь, что именно произошло, то я надеялась, что сегодня вечером ты окажешься здесь. Мне надо было видеть тебя, ведь ты - единственный, кто пережил это вместе со мной и с кем я не обязана в деталях обсуждать случившееся, ты это и так знаешь; ты способен меня понять, но при этом я не должна тебе ничего объяснять. Ты ведь знаешь…
- Знаешь, что действительно было бы гениально? - сказал он. - Зажечь в камине огонь: я уже столько лет не видел, ничего подобного. А потом мы могли бы не спеша поговорить обо всем.
Два силуэта вытянулись под одеялами, каждый на своей софе. Тени спорили с янтарными отблесками пламени в тишине гостиной, где в камине трепетал огонь. Время от времени Бролен или Джульет шепотом произносили какую-нибудь фразу в ответ на очередной вопрос. В доме было спокойно, уже наступила ночь, и после двух с половиной часов беседы с девушкой Бролен решил не возвращаться домой. Она нуждалась в нем, в сочувствующем собеседнике, и ему, в свою очередь, было необходимо, чтобы рядом с ним тоже был кто-то, ему также требовалось немного тепла, пусть это тепло было лишь дружеским.
Постепенно фразы превратились в бессвязные, произносимые невпопад слова: усталость взяла верх, и ночь усыпила обоих до наступления нового дня.
5
Ларри Салиндро толкнул дверь кабинета капитана Чемберлена. В руках он держал картонную коробку с пончиками, купленными несколькими минутами ранее по дороге в Главное полицейское управление.
- Привет, Ларри, - произнес Чемберлен бодрым голосом, несмотря на то что было ранее утро.
- Салют, кэп. Пончиков? - предложил Салиндро, протягивая открытую коробку.
- От этой гадости ты помрешь на пять лет раньше, Ларри, тебе надо лучше следить за своим весом. Ладно, что у нас с этой историей о торговле крадеными машинами?
- Движемся понемногу, этим занимаются Кьютц и Беленджер.
- А что по поводу обнаруженного на складе трупа?
Салиндро с трудом проглотил кусок, затем ответил:
- Дело ведет Бролен, я по возможности ему помогаю. Личность убитого пока не удалось установить, судмедэксперт сейчас как раз изучает рентгеновские снимки.
Чемберлен покачал головой:
- Ларри, не забывай, ты находишься здесь, чтобы осуществлять связь между полицейскими и операми, а не для того, чтобы ассистировать инспектору Бролену. Не превращай ваше сотрудничество в привычку, даже если оно оказывается плодотворным, не это твоя основная задача.
Салиндро что-то проворчал в знак согласия. Уже два года подряд он был посредником между патрульными и бригадой оперов, из них полтора года он помогал Бролену. Поначалу это выглядело следующим образом: он собирал для инспектора отдельные сведения, но в конце концов бок о бок с ним принял участие в расследовании нескольких дел. В свои пятьдесят Салиндро все еще был лейтенантом, однако болезненные приступы люмбаго и слабое здоровье избавили его от необходимости лично участвовать в патрулировании. Получив роль посредника, могущего находиться вдалеке от мест происшествий, он неизменно старался помогать своим коллегам из Криминального отдела.
- Бролен уже здесь? - спросил капитан, поглаживая свои тонкие черные усики.
- Не думаю.
- Если увидишь его, скажи, что я жду его у себя в кабинете, чтобы кое-что прояснить по поводу дела, которое он ведет. Заодно предупреди Кьютца и Беленджера, что у нас будет общее совещание в одиннадцать.
Салиндро кивнул и встал. Он уже почти дошел до двери, когда капитан протянул руку и сказал:
- В конце концов, дай же мне один из этих мерзких пончиков.
Часы в холле Криминального отдела показывали 9:50, когда появился Бролен. Небритый, во вчерашней одежде, он постарался как можно незаметнее проскользнуть в свой кабинет.
- Так-так, - раздался за его спиной голос, который он сразу же узнал, - кажется, наш юный инспектор не ночевал дома!
Вздохнув, Бролен обернулся и увидел пузатую фигуру Салиндро.
- Даже не пытайся соврать мне, - продолжал тот, - ты провел ночь с женщиной.
- Это не то, что ты думаешь.
- Ну да… Если кто-то начинает защищаться, прежде чем его хоть в чем-то обвинили, значит, он точно виновен, - отрезал Салиндро, облизывая испачканные сиропом пальцы.
Изображая негодование, Бролен поднял вверх руки.
- Не понимаю, почему я должен перед тобой оправдываться, - произнес он. - Это просто подруга.
Взгляд, брошенный Салиндро, заставил его капитулировать, и он вошел в свой кабинет. Самым сладким голосом, на который только был способен, лейтенант сообщил:
- Капитан хотел тебя видеть, донжуан!
Пока Бролен отчитывался перед Чемберленом и звонил по телефону судмедэксперту в лабораторию, утро незаметно закончилось, и наступило обеденное время. Разумеется, Салиндро проболтался, и некоторые инспекторы при появлении Бролена принялись шутить в его адрес, придумывая ему ласковые прозвища, одно забавнее другого.
Положив кусочек салями между двумя ломтиками хлеба, что вместе должно было означать сэндвич, Бролен стал вспоминать события предыдущей ночи. Уже давно он ни с кем не общался так искренне. За исключением немногих вечеров, проведенных в компании Салиндро, он не часто имел возможность подолгу с кем-либо беседовать, да еще так откровенно, как с Джульет. Они вспоминали забавные случаи из жизни и обменивались мнениями по всяким пустякам, внимательно слушали друг друга и в итоге пришли к полному взаимопониманию. Хотя год назад их связала трагическая история с участием Портлендского Палача, Джошуа был удивлен той легкости, с которой теперь они доверяли друг другу свои мысли. Словно встретившиеся после долгой разлуки старые друзья. Утром, когда укутанная в одеяла Джульет еще спала, он уехал, оставив ей записку со словами благодарности за минувший вечер.
Сейчас он чувствовал неловкость. Ему хотелось позвонить Джульет и предложить ей повторить то, что было накануне, но боязнь, что она может как-то неверно истолковать его предложение, смущала его. Он не хотел казаться человеком, любой ценой стремящимся скрасить одиночество в компании первой встречной.
Через десять минут он наконец решил, что наберет ее номер ближе к вечеру. В конце концов, это его право, и тем хуже, если она сочтет его глупцом.
6
Расти Макгири, изо всех сил нажимая на педали, ехал по лесной дороге, ведущей на вершину холма Вашингтонский парк был идеальным местом для велосипедных прогулок. Парк возвышается над западными кварталами города; он тянется на несколько километров, изрезанный множеством узких и извилистых тропинок.
В свои двенадцать Расти часто приезжал сюда покататься в тени деревьев; он знал множество дорог и оврагов, ему были ведомы кратчайшие пути, по которым можно добраться до нужного места за минимальное время.
Но сегодня он боролся за жизнь.
Тяжело дыша, он обернулся, внимательно посмотрел назад, чтобы убедиться, что его никто не преследует, и покатился вниз по склону, прибавив скорость настолько, насколько был способен. Он мчался среди деревьев как метеор. Его умение выбирать самую удобную тропу было его единственным шансом на выживание. Ошибись он, и ему конец. Если он поскользнется на ковре из мертвых листьев, история жизни Расти Макгири закончится. Стало быть, у него нет права на ошибку.
Подумав так, он ощутил еще больший прилив сил; привстав на педалях, Расти выжал из своего велосипеда все, на что был способен.
Начинало темнеть. Растения вокруг мальчика образовывали мягкий, бесконечный коричневато-зеленый ковер.
Выйдя из очередного виража, он очутился на маленькой полянке, где стояли деревянные домики, предназначенные для любителей бега. Расти затормозил, подняв облако пыли в сухом вечернем воздухе. Он попытался задержать дыхание, чтобы как следует прислушаться. Ничего. Самым ужасным было то, что он ничего не знал о своих врагах. Где они? Близко? Приближаются или наоборот удаляются от него? Чтобы они его не поймали, ему надо постоянно перемещаться, ведь если это случится, он может распрощаться со своей мечтой о победе.
Вдруг в его поле зрения возник силуэт: кто-то спускался по северному склону холма и менее чем через минуту должен был тоже оказаться на поляне. У Расти не было времени оценить ситуацию, он швырнул велосипед в ближайшие заросли и бегом бросился между деревьев. Обогнув внушительные кусты ежевики, он спрятался за стволом дерева и замер, стараясь восстановить дыхание.
Лесную тишину разрезал голос другого:
- Расти! Нельзя съезжать с тропинок! Ты жульничаешь!
Ему было на это наплевать. Если он будет соблюдать правила, то опять проиграет. Против него, в этой охоте на человека, участвовали трое, но сегодня он не проиграет.
- Расти! Я знаю, что ты здесь! - кричал другой подросток. - У меня твой велосипед!
В течение нескольких секунд Расти ощущал, как удары сердца отдаются во всем теле. Чувствуя подвох, он наклонился и выбрался из укрытия, чтобы понаблюдать за своим противником. Он увидел, как Кевин Бейнс идет по его следу между деревьев. Расти побежал прочь: нельзя было оставаться неподвижным, это могло закончиться гибелью. Он принялся пробиваться через заросли папоротника, но очень быстро понял, что тихо перемещаться по лесу невозможно, особенно в это время года; он производил невыносимый шум. Расти лихорадочно соображал, что ему делать, и тут заметил стены старой халупы.
"Идеальное укрытие", - подумал он. Если чуть-чуть повезет, Кевин пройдет, не заметив его.
Соблюдая меры предосторожности, он подошел ближе, стараясь не наступать на сухие листья и ветки. Хижина напоминала одну из тех старых построек, в которых сто лет назад, дабы не возвращаться домой на ночь, на неделю-другую селились дровосеки. Расти двинулся вдоль глухой каменной стены в надежде отыскать дверь или какой-либо другой проход. Внутри раздавалось глухое жужжание. Очевидно, в глубине хижины работал водяной насос или нечто подобное. Тем лучше, значит, у него будет отличное убежище. В конце концов на противоположной стороне Расти нашел дыру - достаточно большую, чтобы пролезть внутрь.
Вытащив из кармана зажигалку "зиппо" - подарок брата, - он зажег огонь.
Гул усилился.
Кевин Бейнс пробирался между деревьями и зарослями кустов, ловя малейшие звуки. Расти был совсем близко, он готов был дать руку на отсечение. Все будет как надо. Он отыщет его и получит звание "Суперохотник"; он, и никто другой.
Слева, вдалеке от него, хрустнула ветка, и Кевин сразу же присел.
И тут воздух разрезал ужасающий вопль.
Это был Расти Макгири.
Вопль продолжался несколько секунд. Затем все стихло.
7
Доктор Сидни Фольстом, высокая женщина лет сорока с твердым взглядом, производила впечатление почти на всех мужчин, с которыми она работала, и прежде всего на полицейских. Директор Бюро судебно-медицинской экспертизы Портленда, она одновременно пользовалась уважением коллег и репутацией бесконечной придиры. Ей нравилось, когда работа сделана хорошо, она терпеть не могла легких путей. Увидев, что уже 17:15, а инспектора Бролена все еще нет, доктор, ворча, пообещала себе, что ему будет нелегко добиться желаемого. Больше всего на свете она ненавидела непунктуальность.
Портлендский Институт судебно-медицинской экспертизы находился на краю города - длинное здание из красного кирпича с высокими затемненными окнами, в которых изредка мелькали тени сотрудников. Оно напоминало старинный английский университет, казалось сошедший прямо с экрана, на котором в тот момент показывали какой-нибудь хаммеровский фильм. Главный вход был предназначен для семей, приходивших сюда опознать тело близкого человека в одном из "выставочных залов", как их здесь называли. Персонал обычно пользовался служебным входом - через внутренний двор и подвал, этим же путем привозили на вскрытие тела. Бролен двинулся по покрытому линолеумом длинному коридору мимо прозекторских. За одной из дверей он явственно различил звук пилы, вгрызающейся в черепную коробку.
Он прибавил шаг.