Я кивнул. Судя по тому, что мы видели, Терри Лумис буквально истек кровью. Только вот проблема: если это так, розовых зубов у него быть не должно. Возможно, раны на теле были нанесены посмертно, но тогда они бы не кровоточили так сильно. Итак, налицо признаки смерти как от удушения, так и от потери крови вследствие ранений, - и одно исключало другое.
Так что же именно послужило причиной смерти?
- На костях никаких следов порезов? - спросил я. Если они есть, значит, было нападение и причиной смерти стали нанесенные раны.
- Пока я ничего не обнаружил.
- Подъязычная кость?
- Целехонька. Тут тоже никакой подсказки.
Если бы маленькая косточка, находящаяся вокруг гортани, была сломана, это бы означало, что Лумиса практически наверняка задушили. Принято считать, что при удушении подъязычная кость всегда ломается. Однако при всей видимой хрупкости эта косточка куда крепче, чем кажется, так что тот факт, что подъязычная кость Лумиса цела, еще ничего не доказывает.
Том устало улыбнулся.
- Загадка, да? Будет интересно взглянуть, у трупа в гробу тоже розовые зубы или нет. Если да, то ставлю на удушение, независимо от наличия резаных ран.
- Чтобы это выяснить, придется подождать, пока череп очистится, - заметил я. - К тому же зубы довольно гнилые - судя по их виду, человек был заядлым курильщиком. На его зубах слишком много никотиновых отложений, чтобы определить, есть ли у них еще какой-то другой оттенок.
- Ну, думаю, нам просто нужно…
Но договорить он не успел. Дверь резко распахнулась, и в зал ворвался Хикс. Его физиономия покраснела от выпитого алкоголя, и даже с другого конца я ощутил запах вина и лука. Он явно неплохо поел.
Полностью проигнорировав меня, он направился прямиком к Тому. Его лысина сверкала под флуоресцентными лампами.
- Ты кем себя, к черту, возомнил, Либерман?
- Если это по поводу Кайла, то мне очень жаль…
- Жаль? Просто сожалением ты не отделаешься. Используй своих чертовых студентов, а не моих лаборантов! - В его устах неофициальное название работников морга прозвучало как оскорбление. - Ты имеешь хоть какое-то представление, в какую сумму это обойдется, если Вебстер решит подать иск?
- В данный момент меня куда больше беспокоит сам Кайл.
- Жаль, что ты не удосужился подумать об этом раньше. Лучше молись, чтобы игла не оказалась зараженной, потому что если да, то я клянусь, что последствия падут на твою голову!
Том выглядел понурым. У него явно не было ни сил, ни желания спорить.
- Уже пали.
Хикс вознамерился разразиться следующей тирадой, когда вдруг сообразил, что я тут. Он гневно воззрился на меня.
- Хотите что-то сказать?
Я знал, что Том не поблагодарит меня за вмешательство. Не говори ничего.
- У вас подливка на галстуке, - выдал я, не успев поймать себя за язык.
Его глаза сузились. Думаю, до этого момента он едва меня замечал или воспринимал как своего рода приложение к Тому. А теперь я сумел привлечь его внимание к своей персоне, но мне было на это наплевать. Все люди подобные Хиксу ищут лишь повод, чтобы распсиховаться. Иногда проще этот повод им предоставить.
Он задумчиво кивнул, словно давая себе мысленно какое-то обещание.
- Это еще не конец, Либерман!
Еще раз злобно взглянув на Тома, он удалился.
Том подождал, пока дверь за Хиксом закроется.
- Дэвид… - вдохнул он.
- Знаю. Извини.
Том хихикнул.
- Вообще-то, по-моему, это был томатный суп. Но на будущее…
Он вдруг охнул, схватившись рукой за грудь. Я ринулся было к нему, но он отмахнулся.
- Я в норме.
Но это совершенно очевидно было не так. Стянув перчатки, Том достал из кармана коробочку и сунул под язык маленькую таблетку. Через пару мгновений его слегка отпустило.
- Нитроглицерин? - спросил я.
Том кивнул, дыхание его постепенно выравнивалось. Нитроглицерин - стандартное сосудорасширяющее средство при стенокардии, облегчающее поступление крови в сердце. Том убрал таблетки в карман. Цвет лица стал лучше, но при ярком освещении он казался совершенно выжатым.
- Ладно, на чем мы остановились?
- Ты собирался пойти домой, - сообщил я.
- Нет необходимости. Со мной уже все в порядке.
Я лишь уставился на него.
- Ты такой же нудный, как Мэри, - пробормотал он. - Ладно. Только наведу тут порядок…
- Я сам с этим справлюсь. Иди домой. Завтрашний день никуда не убежит.
Он не стал спорить. Верный признак того, насколько он в действительности устал. У меня грудь сдавило от жалости, когда я смотрел ему вслед. Он казался хрупким и сгорбленным; правда, и день выдался напряженный. Ему станет лучше, когда он поест как следует и выспится.
Я сам почти в это поверил.
В зале, где работал Том, убирать было почти нечего. Закончив, я вернулся в свой, где работал с останками, извлеченными из гроба. Я хотел закончить очищать их от мягких тканей и положить на ночь в детергент. Я уже собрался приступить к делу, когда вдруг зевнул с риском вывихнуть челюсть. До сего момента я и не осознавал, насколько тоже устал. Часы на стене показывали, что уже больше семи, а я встал еще до рассвета.
Еще часок. Ты сможешь. Я повернулся к останкам на столе. Образцы тканей уже отправлены в лабораторию, чтобы точнее определить время смерти, но мне не нужны были результаты анализа жирных и аминокислот, чтобы понять, что что-то тут не так.
Два тела, оба на более сильной стадии разложения, чем следовало бы. Тут явно есть связь - в этом я с Ирвингом согласен. Только вот я никак не мог сообразить, какая именно. Яркие лампы мрачно освещали обшарпанный алюминиевый стол. Я взялся за скальпель. Частично очищенное от плоти тело лежало передо мной, напоминая плохо вырезанный сустав. Я наклонился, собираясь приступить к работе, как краем глаза что-то заметил.
В ушной раковине что-то виднелось.
Коричневый полуовал размером не больше рисового зернышка. Отложив скальпель, я взял маленький пинцет и осторожно извлек предмет из хрящевой ткани. Я поднес предмет поближе, чтобы рассмотреть, и несказанно изумился, когда понял, что это такое.
Какого лешего…
Мне потребовалась пара мгновений, чтобы осознать, что возникший жар в груди означает возбуждение.
Я начал оглядываться в поисках баночки для образцов и едва не подскочил, когда раздался стук в дверь. Обернувшись, я увидел Пола.
- Не помешал?
- Совсем нет.
Он подошел и поглядел на тело, профессиональным взглядом оценивая очищенные от плоти очертания. Ему доводилось видеть и похуже, как и мне. Иногда по чьей-то реакции - или ее отсутствию - ты понимаешь, насколько мы привыкаем даже к самым гротескным зрелищам.
- Я только что видел Тома. Он сказал, что ты еще работаешь, и я решил взглянуть, как ты тут.
- Все еще отстаю от графика. Ты, случайно, не знаешь, где тут баночки для образцов?
- Конечно. - Он подошел к стеллажу. - Том не очень хорошо выглядел. С ним все нормально?
Я не знал, можно ли откровенничать, поскольку не был уверен, что Пол в курсе состояния здоровья Тома. Но Пол, судя по всему, понял причину моих колебаний.
- Не волнуйся, я знаю о стенокардии. У него был очередной приступ?
- Не очень сильный, но я все же уговорил его пойти домой, - ответил я, обрадовавшись, что не нужно ничего выдумывать.
- Рад, что он хоть к кому-то прислушивается. Обычно его отсюда палкой не выгонишь. - Пол протянул мне баночку. - Что это?
Я положил маленький коричневый предмет в баночку и протянул Полу.
- Пустая оболочка куколки. Падальной мухи, судя по виду. Должно быть, попала в ухо, когда мы обмывали тело из шланга.
Пол сперва посмотрел на образец без малейшего интереса, а потом до него дошло. Он перевел взгляд с образца на труп.
- Это с того тела, что вы эксгумировали сегодня утром?
- Именно.
Присвистнув, он забрал у меня баночку.
- Каким лешим ее туда занесло?
Мне бы тоже хотелось это знать. Падальные мухи - неизменный спутник при нашей работе. Они откладывают личинки во все отверстия в теле. И умеют проникать практически всюду, как внутри помещений, так и снаружи.
Но я отродясь не слышал, чтобы они откладывали личинки в шести футах под землей.
Я закрыл баночку крышкой.
- Единственное, что приходит в голову: тело некоторое время лежало на поверхности, прежде чем его закопали. Том тебе рассказал о стадии разложения?
- Что оно зашло куда дальше, чем должно за шесть месяцев? - кивнул Пол. - Оболочка куколки пустая - значит, тело должно было пролежать на воздухе десять-одиннадцать дней, чтобы муха вылупилась. С учетом того, что тело закопали шесть месяцев назад, получаем время смерти где-то в конце осени. Тепло и сыро, поэтому тело не мумифицировано, как случилось бы летом.
Дело начинало обретать смысл. Либо случайно, либо умышленно тело оставили гнить, прежде чем положить в гроб, и этим объясняется, почему процесс разложения зашел так далеко. Пол некоторое время молчал. Я знал, о чем он думает, и когда он поглядел на меня, я понял, что он взволнован не меньше, чем я.
- Гроб еще здесь?
Мы вышли из зала и направились в кладовку, где гроб и алюминиевый контейнер дожидались прихода команды криминалистов. Когда мы его открыли, вонь оттуда пошла невыносимая. Саван лежал внутри, грязный и смятый.
Пол вытащил его пинцетом.
До этого момента всеобщее внимание было сосредоточено непосредственно на трупе, а не на том, во что он был завернут. Теперь же, когда мы уже знали, что искать, поиски много времени не заняли. В ткани оказались еще оболочки куколок, скрытые липкой черной суспензией из тела. Некоторые пустые, уже вылупившиеся, как та, что я нашел, но другие вполне целые. Личинок не обнаружилось, но за шесть месяцев их мягкие тельца уже давно растворились.
- Ну что ж, это все ставит на место, - заметил Пол. - Одну еще можно объяснить случайностью, но не такое количество. Это тело уже весьма изрядно разложилось, прежде чем его положили в гроб.
Он потянулся к крышке гроба, но я его остановил.
- Что это?
В складках савана виднелось еще что-то. Взяв у Пола пинцет, я осторожно достал предмет.
- Что это? Какой-то кузнечик? - спросил он.
- Не думаю.
Было очевидно, что это насекомое. Примерно дюйм длиной, с длинным сегментным панцирем. Частично раздавленное. Скрючившиеся после смерти лапки подчеркивали вытянутую каплевидную форму тельца.
Я положил его на ткань. На черно-белом фоне насекомое казалось еще более неуместным и чужеродным.
Пол наклонился, чтобы разглядеть получше.
- Никогда такого не видел. А ты?
Я покачал головой. Я тоже не имел ни малейшего представления, что это такое.
Знал только, что оно тут совсем не к месту.
После ухода Пола я проработал еще пару часов. После обнаружения неизвестного насекомого вся моя усталость куда-то подевалась, так что я работал до тех пор, пока не положил все эксгумированные останки в чаны с детергентом. И когда покинул морг, во мне еще бурлил адреналин. Мы с Полом решили нынче вечером не тревожить Тома по поводу нашей находки, но у меня было стойкое ощущение, что это существенный прорыв в деле. Я еще пока не знал почему, но нутром чуял, что это насекомое очень важно для следствия.
И это было приятное чувство.
Все еще погруженный в свои мысли, я брел через стоянку. Моя машина оказалась тут чуть ли не единственной. По краям стоянку освещали ряды фонарей, но в центре ее царила почти непроглядная тьма. Я уже дошел почти до середины и полез в карман за ключами, когда внезапно ощутил холодок на спине.
Я понял, что не один.
Я быстро обернулся, но ничего не увидел. Стоянка превратилась в поле тьмы, лишь силуэты нескольких машин виднелись в темноте. Никакого движения. И все же меня не покидало чувство, будто что-то - кто-то - находится поблизости.
Ты просто устал. И тебе мерещится всякое. Я снова двинулся к машине. Звук моих шагов был неестественно громким.
И тут я услышал, как позади меня покатился камушек.
Я резко обернулся, и меня ослепил луч света. Прикрыв рукой глаза, я прищурился и разглядел, как из-за похожего на танк силуэта пикапа появилась темная фигура с фонарем в руке.
Человек остановился в нескольких футах от меня. Фонарь по-прежнему светил мне в лицо.
- Не скажете, что вы тут делаете?
Голос был глухой и угрожающе вежливый, с очень сильным гнусавым акцентом. Я разглядел сквозь луч света погоны и расслабился, сообразив, что это всего лишь охранник.
- Домой собираюсь, - ответил я. Он продолжал светить мне в лицо. И это мешало мне разглядеть что-либо еще, кроме формы.
- Удостоверение личности какое-нить есть?
Я выудил пропуск, полученный в морге, и показал охраннику. Тот не сделал попытки его взять, лишь посветил фонарем на пластиковую карточку, а потом снова направил фонарь мне в глаза.
- Вы не могли бы светить куда-нибудь еще? - моргая, спросил я.
Он опустил фонарь.
- Допоздна работали, а?
- Совершенно верно.
В глазах у меня рябило от света, зрачки никак не могли приспособиться.
Охранник усмехнулся.
- Ночная смена дерьмовая штука, э?
Фонарик погас. Я ничего не видел, но услышал удаляющиеся по гравию шаги. Из темноты донесся его голос:
- Поосторожней за рулем.
Ты смотрел, как удаляются задние огни автомобиля, дожидаясь, пока они растворятся в ночи. И лишь потом вышел из-за пикапа. В горле саднило от напряжения, поскольку ты старался говорить низким голосом, сердце бешено стучало, то ли от возбуждения, то ли от разочарования, ты толком и сам не мог понять.
Этот идиот так и не понял, насколько близко к краю находился.
Ты знал, что рисковал, вот так вот стоя с ним лицом к лицу, но не удержался. Когда ты увидел, как он идет через стоянку, это показалось нежданной удачей. Вокруг ни души, и вряд ли кто-нибудь его хватится до завтра. И ты не задумываясь двинулся в темноте за ним, сокращая дистанцию.
Но, как бы тихо ты ни ступал, он все же что-то услышал. Остановился и огляделся. И хотя ты по-прежнему при желании мог его схватить, эта задержка заставила тебя задуматься. И даже если бы твоя нога не запнулась о чертов камень, ты все равно уже решил дать ему уйти. Богу известно, ты не боишься рисковать, но какой-то никому не известный британец того не стоит. Не сейчас, когда ставки так велики. И все же искушение было очень сильным.
И не будь у тебя на сегодня запланировано кое-что другое, ты бы не удержался.
Ты улыбнулся при этой мысли, внутри тебя бурлило предвкушение. Это будет опасно, но кто не рискует, тот не пьет шампанское. Все, что тебе нужно: шок и ужас. Ты слишком долго прятался по углам, глядя, как всякие ничтожества купаются в лучах славы. Давно пора получить то признание, которое ты заслуживаешь. И после завтрашнего дня ни у кого не возникнет сомнений в том, на что ты способен. Они думают, что знают, с чем столкнулись, но на самом деле они и представления не имеют.
Ты еще только начал.
Ты вдохнул поглубже теплый весенний воздух. Чувствуя себя сильным и уверенным, ты садишься в пикап. Пора ехать домой.
Тебе предстоит трудный день.
9
Остатки утренней дымки еще висели между обрамлявшими лесную тропинку деревьями. Сквозь свежие листочки и зеленые ветки пробивались солнечные лучи, освещая землю, как через стекла витражей.
На грубой сосновой скамейке для пикника сидела длинная фигура и читала газету. Тишину нарушали только шелест страниц и стук дятла где-то на дереве неподалеку.
Человек с газетой лениво поднял голову, услышав донесшийся с тропинки откуда-то из-за поворота громкий свист. Секунду спустя появился мужчина. Сильно раздраженный, он постоянно оглядывался по сторонам. В руке он держал собачий поводок. Цепочка болталась в такт его быстрым шагам.
- Джексон! Ко мне, мальчик! Джексон!
Зов он перемежал со свистом. Человек на скамейке окинул его равнодушным взглядом и вернулся к чтению газеты.
- Вы тут собаку не видели? - спросил собачник. - Черного лабрадора?
Человек на скамейке поднял глаза, удивленный, что к нему обратились.
- По-моему, нет.
Собачник сердито фыркнул.
- Чертов пес. Наверное, белок гоняет.
Сидящий на скамейке вежливо улыбнулся и вернулся к чтению. Мужчина с собачьим поводком пожевал губу и двинулся дальше по тропинке.
- Буду очень признателен, если станете посматривать, не появится ли. А если увидите, не дайте уйти. Он дружелюбный, не укусит.
- Конечно.
Это было сказано без всякого энтузиазма. Но пока собачник потерянно оглядывался по сторонам, читатель нехотя снова опустил газету.
- Чуть раньше я слышал какой-то шум в кустах. Я не видел, что это было, но мог быть и ваш пес.
Собачник завертел головой.
- Где?
- Вон там. - Читатель махнул в сторону кустов. Собачник поглядел в указанном направлении. Цепочка болталась у него в руке.
- Возле тропинки? Я ничего не вижу.
Обреченно вздохнув, человек свернул газету.
- Наверное, проще показать.
- Очень признателен, - улыбнулся собачник, когда они зашли в кусты. - Он у меня недавно. Хотя я и отдавал его в дрессуру, все равно он периодически удирает.
Внезапно собачник вскрикнул и кинулся вперед. Он упал на колени у какого-то кустарника. Перед ним лежало тело черного лабрадора. Череп собаки был проломлен, и черная шерсть слиплась от крови. Собачник протянул руку над псом, будто боялся прикоснуться.
- Джексон? О Боже, вы гляньте на его голову! Что тут случилось?
- Я проломил ему череп, - ответил человек с газетой, шагнув за спину собачнику.
Тот начал было подниматься, но что-то обмоталось вокруг его шеи. Нарастающее давление задушило крик прежде, чем собачник успел его издать. Он отчаянно пытался встать, но потерял равновесие и ему не хватало сил. Он запоздало вспомнил о собачьей цепочке. Его мозг попытался отдать необходимую команду мускулам, но мир уже начал темнеть. Его рука судорожно дернулась пару раз, а потом цепь выпала из обмякших пальцев.
Высоко наверху дятел наклонил голову, чтобы разглядеть сцену внизу. Удостоверившись, что никакой угрозы нет, он продолжил искать личинок.
"Тук-тук-тук" - стук его клюва разнесся над утренним лесом.
Проснувшись, я чувствовал себя много лучше, чем все последние месяцы. В кои-то веки я спал спокойно, а постель выглядела так, будто я и не шелохнулся ни разу за всю ночь. Потянувшись, я проделал все положенные утренние упражнения. Обычно это требовало некоторых волевых усилий, но для разнообразия оказалось не так уж плохо.
Побрившись, я включил телевизор и, пока одевался, пощелкал программы в поисках международного новостного канала. Я переключал с одного канала на другой, опуская мимо ушей рекламу и болтовню. Местный новостной канал я тоже пролистнул прежде, чем осознал, что увидел.