Сковородка со звоном ударилась об стену, оставляя за собой хвост из воды и колеблющихся липучек для мух. Ты стоял, сжав кулаки и тяжело дыша, отчаянно разжигая в себе злость, потому что иначе оставался только страх. Боязнь неудачи, боязнь следующего шага. Страх перед будущим. Потому что, если посмотреть правде в глаза, что у тебя есть, что можно продемонстрировать, после стольких лет мучений? Бесполезные фотографии. Картинки, показывающие лишь, насколько близко ты подошел к цели, на которых нет ничего, кроме одного промаха за другим.
От такой несправедливости у тебя слезы навернулись на глаза. Сегодняшний вечер должен был уменьшить отчаяние, растущее после того, как одно разочарование за другим проявлялось на фотографиях. И захват Либермана этому бы поспособствовал. Это показало бы, что ты по-прежнему лучше всяких фальшивых пророков, провозглашающих себя всезнайками. Уж ты по крайней мере этого заслуживаешь. Но даже это у тебя сегодня отняли. И что у тебя осталось? Да ничего.
Только страх.
Ты закрываешь глаза, вспомнив картинку из детства. Даже сейчас ты испытываешь от нее потрясение. Холод большой гулкой комнаты обрушивается на тебя, едва ты входишь внутрь. И вонь. Ты по-прежнему помнишь это ощущение, хотя давно уже лишен обоняния. Обонятельная память - нечто вроде фантомных болей в ампутированной конечности. Ты замираешь, пораженный открывшимся перед тобой зрелищем. Ряды бледных безжизненных тел, обескровленных и безжизненных. Ты чувствуешь тяжесть руки старика, когда тот хватает тебя за шею, не обращая внимания на твои слезы.
"Ты хотел увидеть что-нибудь мертвое, ну так гляди теперь! Ничего особенного, верно? Смерть приходит ко всем нам, хотим мы того или нет. К тебе тоже. Гляди хорошенько, потому что это то, к чему все приходят. Все мы в конце становимся всего лишь мертвой плотью".
После этого посещения тебя годами мучили кошмары. Стоило тебе поглядеть на свою руку, увидеть кости и связки под тонкой кожей, как тебя бросало в холодный пот. Стоило поглядеть на людей вокруг, и ты снова видел те ряды бледных тел. Иногда, глядя на себя в зеркало, ты представлял себя одним из них.
Трупом.
Ты вырос, преследуемый этим знанием. А потом, когда тебе исполнилось семнадцать, ты посмотрел в глаза умирающей женщины, когда жизнь - свет - покидала их.
И тогда ты осознал, что ты не только кусок плоти.
Это было откровением, но с годами становилось все труднее поддерживать твою веру. Ты старался найти доказательство, но каждое очередное разочарование лишь ее подрывало. И после всех этих трудов и планов, после стольких рисков, сегодняшняя неудача едва тебя не доконала.
Вытерев глаза, ты пошел к кухонному столу, где лежала практически разобранная "лейка". Ты начал ее чистить, но даже это удовольствие обратилось в прах. Ты плюхнулся на стул и оглядел детали фотоаппарата. Апатично взял линзу и повертел в руке.
Идея возникла внезапно.
А когда она окончательно сформировалась, в тебе начало расти возбуждение. Как же ты просмотрел нечто столь очевидное? Вот же оно, прямо у тебя перед носом! Тебе не следовало забывать, что у тебя есть высшая цель. Ты упустил из виду действительно важное, позволил себе отвлечься. Либерман - это тупик, но необходимый.
Потому что, не будь его, ты, возможно, и не понял бы, какая редкая возможность тебе подвернулась.
Прикидывая, что тебе предстоит сделать, ты снова ощутил себя сильным и могучим. Ты чувствовал, что это то самое, искомое. Все, ради чего ты работал, ради чего терпел провал за провалом, все это было не просто так. Судьба бросила к твоим ногам умирающую женщину, и вот теперь судьба снова вмешалась.
Насвистывая что-то себе под нос, ты начал снимать униформу. Ты проносил ее всю ночь. Отдавать в прачечную уже некогда, но можно ее сполоснуть и выгладить.
Тебе нужно будет выглядеть наилучшим образом.
14
Когда я приехал в морг, в приемной дежурил тот толстяк.
- Слыхали о докторе Либермане? - спросил он. Писклявый голос жутко контрастировал с его внушительными габаритами. Он явно огорчился, когда я ответил, что знаю, и покачал головой, отчего его тройной подбородок заколыхался как желе.
- Жалость-то какая. Надеюсь, он в порядке.
Я просто кивнул, вставил карточку в замок и прошел внутрь.
Переодеваться в хирургический костюм я не потрудился, поскольку не знал, останусь тут или нет.
Пол находился в том зале для аутопсии, где работал Том. Он пересматривал содержимое какой-то открытой папки, лежащей на столе, но при моем появлении поднял голову.
- Как он?
- Все так же.
Пол указал на бумаги в папке. Яркое флуоресцентное освещение подчеркивало черные круги у него под глазами, отчего его усталый вил становился более очевидным.
- Я просматривал заметки Тома. Кое-что я уже знаю, но было бы здорово, если бы ты немного ввел меня в курс дела для ускорения процесса.
Пол молча выслушал мой рассказ о том, что найденные на кладбище останки практически наверняка принадлежат Уиллису Декстеру, а эксгумированное из могилы Декстера тело - скорее всего мелкий воришка Ной Харпер. Я описал розовые зубы, обнаруженные как у Харпера, так и у Терри Лумиса, покойника, найденного в коттедже в горах, и отметил, что этот факт противоречит большой кровопотере и ранам, имеющимся на теле последнего. Когда я сообщил ему, что подъязычные кости обеих жертв целы и пока что на костях следов ножевых порезов не обнаружено, Пол устало ухмыльнулся.
- Тут либо - либо. Причиной смерти может быть удушение или ножевое ранение, но никак не оба. Нам остается только надеяться, что удастся обнаружить веские доказательства того или другого. - Пол некоторое время смотрел на папку, затем встрепенулся. - Ну так что, ты готов продолжать?
Именно это я прежде и хотел услышать, но в сложившихся обстоятельствах радости как-то не испытал.
- Да, но не хочу стать причиной очередных трений. Может, лучше кто-нибудь другой этим займется?
Пол захлопнул папку.
- Я не прошу тебя быть вежливым. Пока Том в больнице, на факультете образуется нехватка кадров. Я сделаю тут все, что смогу, но несколько следующих дней будут довольно насыщенными. Откровенно говоря, нам понадобится помощь, и мне кажется глупым не использовать тебя, тем более что ты участвуешь в этом с самого начала.
- А что скажет Гарднер?
- Это не ему решать. Тут морг, а не место преступления. Если он хочет, чтобы мы ему помогали, то я ясно дал ему понять: либо он доверяется нашему решению, либо обращается куда-нибудь в другое место. А он вовсе не готов к этому, особенно теперь, когда он потерял Тома вскоре после того, как прямо из-под носа БРТ утащили Ирвинга.
При этом напоминании я ощутил укол вины. Из-за инфаркта Тома я начисто позабыл о профайлере.
- А Хикс? - спросил я.
Лицо Пола окаменело.
- Хикс может убираться к дьяволу.
Было совершенно ясно, что он не в том настроении, чтобы идти на уступки. Патологоанатом с Гарднером скоро выяснят, что с ним куда труднее работать, чем с Томом, подумал я.
- Хорошо. Мне продолжить собирать скелет эксгумированных останков?
- Оставь их пока. Гарднер желает получить подтверждение, принадлежат ли найденные в кладбищенском лесу кости Уиллису Декстеру или нет. Саммер уже начала их распаковывать, так что сейчас это приоритетная задача.
Я собрался было уходить, но тут вспомнил, о чем хотел спросить.
- Мэри сказала, что Том пытался мне что-то сообщить. Она говорит, прозвучало что-то вроде "испанский". Это тебе ни о чем не говорит?
- Испанский? - недоуменно переспросил Пол. - Ровным счетом ничего.
Я пошел переодеваться. Полу нужно было идти на экстренное заседание факультета, но он сказал, что вернется, как только сможет. Саммер уже находилась в зале для аутопсии, куда поместили останки со "Стиплхилл", и вынимала из коробок последние пакетики с уликами.
Почему-то я не удивился, обнаружив, что ей помогает Кайл.
Поглощенные беседой, они не заметили моего появления.
- Привет! - поздоровался я.
Саммер, вскрикнув, резко обернулась, едва не выронив пакет, который только что достала из коробки.
- Боже! - выдохнула она, облегченно обмякнув при виде меня.
- Виноват. Я не хотел вас пугать.
Она выдавила дрожащую улыбку. Мордашка ее в обрамлении высветленных волос была заплаканной и в красных пятнах.
- Все нормально. Просто я вас не услышала. Кайл мне тут помогает.
Работник морга выглядел смущенным, но довольным.
- Как дела, Кайл?
- О, просто отлично! - Он помахал рукой в перчатке, той самой, которой укололся об иглу. - Все зажило.
Если игла инфицирована, то не имеет никакого значения, зажила ранка или нет. Но он и сам это прекрасно понимал. Коль уже он желает храбриться, я не собирался ему мешать.
- Саммер мне рассказала о докторе Либермане, - сказал Кайл. - Как он?
- Состояние стабильное. - Это звучало лучше, чем "без изменений".
Саммер готова была вот-вот расплакаться.
- Как жаль, что я больше ничем не могла помочь!
- Ты все сделала как надо, - утешил ее Кайл. Его круглое лицо было совершенно серьезным. - Я уверен, что он непременно выздоровеет.
Саммер слабо ему улыбнулась. Кайл улыбнулся в ответ, но тут вспомнил о моем присутствии.
- Ну… хм… думаю, мне пора идти. Пока, Саммер.
Ее улыбка стала шире.
- Пока, Кайл.
Ну-ну. Может, в конечном итоге из этого и выйдет что-то путное.
После его ухода Саммер стала вялой, ее обычная кипучая энергия куда-то подевалась. Мы заканчивали распаковывать останки.
- Кайл прав. Счастье, что вы тут оказались прошлой ночью, - сказал я ей.
Она покачала головой, сверкнув пирсингом в свете ламп.
- Ничего я не сделала. И все время думаю, что должна была предпринять что-то еще. Искусственное дыхание и непрямой массаж сердца или еще что…
- Вы вовремя доставили его в больницу. Это самое главное.
- Надеюсь. Знаете, а он казался вполне здоровым. Ну, может, немного усталым, и все. Еще пошутил, что купит мне пиццу в компенсацию за то, что продержал меня допоздна. - На лице девушки промелькнула слабая улыбка. - А в десять часов он отослал меня домой. И сказал, что хочет еще кое-что проверить, прежде чем уйти.
Мое любопытство встрепенулось.
- А он не сказал, что именно?
- Нет, но, по-моему, это касалось останков, найденных в коттедже. Я пошла переодеваться, и уже шла к выходу, когда услышала, как зазвонил его мобильник. Вы же слышали этот его отстойный старый рингтон?
Том наверняка сказал бы пару ласковых, услышав, что джазовую композицию "Take Five" Дэйва Брубека называют отстойной. Но я только кивнул.
- Я в общем-то и внимания особого не обратила, но потом из зала раздался звук падения. Я туда прибежала и нашла его на полу. - Она шмыгнула носом и быстро вытерла глаза. - Я набрала 911, а потом держала его за руку и все время с ним говорила до приезда парамедиков. Говорила ему, что все будет хорошо, ну вы понимаете. Не уверена, что он меня слышал, но ведь именно так надо делать, да?
- Вы молодец, - похвалил я девушку. - Он был в сознании?
- Не сказала бы, но и полностью не отключался. Он все время повторял имя жены, словно волновался за нее.
Я подумала, что, наверное, он не хочет, чтобы она расстраивалась, когда узнает, и сказала ему, что сама ей позвоню. Я подумала, что пусть уж лучше она узнает это от меня, чем ей позвонят из госпиталя.
- Мэри наверняка вам за это очень признательна, - сказал я, хотя и понимал, что такого рода новости всегда малоприятны независимо от того, кто их преподносит.
Саммер снова шмыгнула носом и вытерла его. Из-под ленты выбилась прядь волос, отчего девушка стала казаться еще моложе.
- Его очки и мобильник я положила на полку над столом в вашем зале. Надеюсь, я правильно сделала? Они валялись на полу, и я не знала, что еще с ними делать.
Я собрался было сказать, что позабочусь о том, чтобы Мэри их забрала, но тут до меня дошло.
- Вы хотите сказать, они валялись на полу в моем зале?
- Ну да. Разве я не сказала? Это там доктор Либерман упал.
- Что он там делал? - Я-то полагал, что Том находился в своем зале, когда с ним случился инфаркт.
- Не знаю. А это важно? - озабоченно спросила она.
Я заверил ее, что нет, но озадачился. Том восстанавливал скелет Терри Лумиса. С чего это он прервался, чтобы поглядеть эксгумированные останки?
Этот вопрос мучил меня все время, пока мы делали рентгеновские снимки черепа и других костей, доставленных с кладбища, но лишь через час я смог заняться им вплотную. Предоставив Саммер начинать очищать кости, я пошел поглядеть, где упал Том.
Зал выглядел в точности таким, каким я его оставил. На смотровом столе лежали только череп и крупные кости. Все остальное дожидалось своей очереди в пластмассовых коробках. Я некоторое время постоял, пытаясь сообразить, переставили или поменяли тут что-нибудь. Но если и да, то я ничего не заметил.
Я подошел к полке, куда Саммер положила очки и мобильник Тома. Очки выглядели одновременно и знакомыми, и заброшенными без своего хозяина. Я сунул их и верхний карман, и собирался сунуть туда же мобильник, когда меня осенило. Я поколебался, ощущая тяжесть мобильника в руке, пытаясь решить, будет ли то, что я собираюсь сделать, очень уж грубым вмешательством в частную жизнь.
Смотря что ты там найдешь.
Мобильник пролежал тут всю ночь, но не разрядился. Найти, где зафиксированы входящие звонки, оказалось несложно. Самый последний звонок был в 22:03 прошлой ночью, как и сказала Саммер.
В то же время, когда с Томом случился инфаркт.
Я сказал себе, что это может быть чистым совпадением, что эти два события никак не связаны. Но выяснить это можно только одним способом.
Звонок оказался местным, с кодом Ноксвилла. Я вбил номер в свой телефон. Меня и так терзали сомнения, правильно ли я поступаю, залезая в мобильник Тома, не хватало еще им воспользоваться. Но, даже перенеся номер к себе, я колебался. Да попробуй уже. Ты уже слишком далеко зашел.
Я набрал номер.
После небольшой заминки раздались гудки "занято". С некоторым разочарованием я прервал звонок, выждал минутку и набрал снова. На сей раз номер оказался свободен. С бьющимся сердцем я ждал, когда кто-нибудь ответит.
Но не дождался. Телефон звонил и звонил с монотонным постоянством. Наконец, смирившись с тем, что никто не отвечает, я отключился.
Существует куча причин, по которым линия может быть занята, а потом никто не отвечает. Человек на другом конце провода мог куда-то выйти, мог просто проигнорировать звонок. Гадать бесполезно.
И все же, покидая зал для аутопсии, я твердо знал, что не успокоюсь, пока все не выясню.
Весь остаток дня я был слишком занят, чтобы думать об этом телефонном номере. Нужно было очистить кости, привезенные из "Стиплхилл", - довольно простая работа. Животные и насекомые уже поработали над ними, уничтожив мягкие ткани, так что мне оставалось вымочить кости в детергенте.
Но мы едва успели сунуть их в чаны, когда пришли медицинские карты Ноя Харпера и Уиллиса Декстера. Зная, что Гарднер хочет как можно быстрее получить подтверждение их личности, я оставил Саммер заниматься отмыванием и сушкой костей, а сам приступил к идентификации.
Из этих двоих проще всего было установить личность Декстера. Сделанные утром рентгеновские снимки черепа, найденного в ельнике, полностью совпадали со снимками, сделанными Декстеру post mortem. Собственно, мы этого и ожидали, но теперь можно было официально заявить: Уиллис Декстер не убийца. Он погиб в аварии шесть месяцев назад.
Но по-прежнему оставался вопрос, кто же был похоронен в его могиле.
Вроде бы не возникало особых сомнений, что это Ной Харпер, но нам нужно было нечто более существенное, чем совпадение расы и возраста. К сожалению, в этом случае не имелось ни зубных снимков, ни post mortem, чтобы провести по ним идентификацию. И хотя эрозия бедра и коленных суставов, отмеченная мною у трупа из гроба, могла объяснить характерную хромоту Харпера, в его медицинской карте рентгеновских снимков ни бедренного, ни коленных суставов не нашлось. Медицинская страховка и услуги дантиста явно были недоступной роскошью для мелкого воришки.
В конечном итоге идентифицировать Харпера помогли полученные им в детстве переломы плечевой и бедренной костей. Рентгеновские снимки этих переломов, к счастью, имелись, и хотя скелет пожилого мужчины с возрастом изменился, костные мозоли на месте давно заживших переломов оставались неизменными.
К тому времени, когда я завершил идентификацию этих двух останков, уже было довольно поздно. Саммер ушла пару часов назад, а Пол позвонил, чтобы сказать, что заседание затянулось, так что он сегодня в морг уже не вернется. Он правильно расставлял приоритеты, отправляясь домой к беременной жене, вместо того чтобы работать до посинения. Умный парень.
Я бы с удовольствием продолжил работу, но день выдался трудный как физически, так и эмоционально. К тому же у меня с завтрака маковой росинки во рту не было. Конечно, мне хотелось наверстать упущенное время, но морить себя голодом ради этого я не собирался.
Переодевшись, я позвонил Мэри, чтобы узнать, как Том, но ее телефон был выключен, из чего я сделал вывод, что она все еще с мужем. Когда я позвонил прямиком в отделение интенсивной терапии, вежливая медсестра проинформировала меня, что состояние больного стабильное, что в переводе на обычный язык означало "без изменений". Я уже собрался убрать телефон в карман, когда вспомнил о номере, который переписал с мобильника Тома.
Я начисто о нем забыл. Выходя из морга, я кивнул на прощание пожилому чернокожему мужчине, сидевшему теперь в приемной, а заодно снова набрал тот номер.
Он оказался занят. Однако это означало, что дома кто-то есть. Я толкнул тяжелую стеклянную дверь и вышел на улицу. Практически безлюдную территорию освещали последние лучи заходящего солнца, придавая вечеру золотистый отблеск. Я набрал номер еще раз. Линия оказалась свободна. Остановившись, я стал ждать ответа.
Давай же, возьми трубку!
Но никто не отвечал. Я раздраженно отключился. Но, уже опуская мобильник, вдруг услышал что-то вроде отдаленного отзвука.
Где-то поблизости звонил телефон.
Звонок замолчал раньше, чем я успел понять, откуда он идет. Я немного подождал, но не услышал ничего, кроме щебета птиц и шума машин вдали. Понимая, что я, наверное, чересчур сильно реагирую на простое совпадение, я все же снова набрал этот номер.
Одинокий трезвон нарушил вечернюю тишину.
Примерно ярдах в тридцати, частично скрытая за разросшимся кустарником, виднелась кабина таксофона. В ней никого не было. Все еще не очень уверенный, что это не какое-то недоразумение, я прервал вызов. Трезвон смолк.
Я набрал номер опять, направляясь к таксофону. Таксофон зазвонил. По мере того как я к нему приближался, трезвон стал громче, чуть отставая по времени от более тихой версии сигнала, раздававшегося в моем мобильнике. На сей раз я прервал вызов буквально в паре футов от таксофона.
Воцарилась тишина.